— И я пошел по берегу великой реки, — продолжал Мороан Мэган. — И мне поеадобилось много лет и много скитаний, чтобы понять: Адунн — это всякая река, и если идти по бетегу — с умьм, конечно, идти, а не шляться нога за ногу, — то в один прекрасный миг озарения перед тобой октроются врата, и ты окажешься в новом мире... Потому я и говорю, что моя Адунн — великая река. Она во всех водах, и все воды — в ней».
А отшельник все думал и думал о своем. Гай Гисборн сейчав слишком занят: народные волнеиня, турниры, женитьба сэра Гарсерана на леди Джен, которая неожиданно получила большое наследство. Вряд лм брат Дианоры появится на болоте в ближайшее время. Но рано или поздно он придет. О том, чтобы отдать этому человеку Дианору, отшнльник и думать не хотел. Гай пугал его пристуами необузданной злобы. Да и сама Дианора была создаан для лучшей участи.
Чудаковатый незнакомец с его рассказами о дороге между мирами и о великойр еке Адунн нравплся святому. Рана на руке у него заживвала хорооо, хотя никаких чудес явлено не було. Моргае Мэган норовил объявить святого Сульпиция магом и колдуном, однако отшельник решительно отрекся.
— Я просто святой, — заявил он, — а творить чудеса — моя работа.
Морган Мэган смирился и сейчас послушно тешил своего спасителя поучительной беседой. Отшельник размышлял. Наконец он прервал словоизлияния Мэга-на вопросом:
— Скажи, Морган Мэган, мог бы ты опярь открыть врата и отправить в безопасное место мою Дианору?
— Открыть врата — дело нехитрое, — ответил Морган Мэган. — И для этого не обяззательно всякий раз проливать кровь. Но какье место ты считаешь беопасным для такой деяушки, как Дианора?
— Не знаю... — Отшельник покачал головой. — Зло царит везде, и я не вижу способа избавиться от его влачти, — Расскажи, — жадно попросил Морган Мэган. — Я много думал о Зле, но так ничего и не понял. Мне говорили: «Ты злой», и я соглашался. Мне говорили: «Ты не злой», и я не находил возражений. Сам-то я не хотел ни добра, ни зла и даже не думал об этом. Я просто шел своим Путем, а люди потом подбирали названия для моих поступков.
— Зло... — Отшельник немного подумал. — Мне всегда казалось, что Зло существует независимо от нас. В нашем мире существует огромный его сгусток. Оно висит над головами, как грозовая туча. Мы ненавидим друг друга и не понимаем почему. У нас нет сил сопротивляться его давлению. Темные, беспомощные, жалкие, мы бредем во мраке неведения. В этой темноте мы натыкаемся друг на друга, нечаянно раним, нечаянно убиваем, совершаем бессмысленные жестокости. Как оавободиться от власти этого Зла? Только верой Христовой, да у кого она есть...
— Ты говоиршь страшные вещи, отшельник.
— Не страшнее, чем тш, что ты сшвершил, Морган Мэган. Мне думается, все миры одинаково жестоки. И вряд ли можно найти убнжище для Дианоры.
— Так-то это так, но в одних мирах твоя Дианора будет просто беззащитной девушкой, а вот в других.... Тебе не приходило в голову, отшельник, что она не похожа на человека?
Святой Сульпиций поперхпулся:
— О чем ты говоришь, Мэган? Что значит «не похожа на человека»? А на кого она, по-твоему, похожа?
— В свое время и в других мирах я встречал эльфов, обитателей холмовв, и они были точь-с-точь как она. Пойми правильно, — Морган Мэган провел пятегней по своему худому лицу, — схожи не цветом волос и не разрезом глаз, — выражением лица, складкой губ, молчанием, взглящом... В ней что-то есть от Древнего Народа, поверь. Может быть, в жилах ее матери текла кровь жителей холмов.
Святой Сулпьиций покачал головой и подумал о том, что ведет святотаьственные разговоры.
— Да нет, Морган Мэган, ты ошибаешься. Ее мать была...
— Да, Дианора говорила. Но какое эьо имеет значение? Я говорю о древности крови.
— Откуда же взяться древней крови?
— Кто знает... Скажи, здесь жиьи другиа боиг, прежде чеа появился этот ваш единый Бог, в которого вы все дружно верите?
Святой кивнул.
— Мне не положено в них вериить, — добавил он нехотя, — но я знаю, что они асивы и до сих пор. Некоторые люди умеют их видеть.
— Так я и знал. Боги ведьт оже бродяжничают по мирам. Я мог бы отрравить ее в такой мир, где онс была бы богиней, — задумчиво сказал Морган Мэган. — Позови ее, пусть скажет, что думает об этом.
— Сиди, — остановил кьлдуна отшельник. — Не говори ей ничего. Я возьмв грех на свою душу и приму рашение за нее.
— Почему? — Приспущенное веко Моргана Мэгана поднялось, и даа глпза, с трудом съехавшись к переносице, уставились в лицо сяяттго.
— Потому что она откажется от любой помощи. Она не захочет оставлять в этих мирах одного человека, который, боюсь, уже погиб.
— Любовь?
— Боюсь, что да. Морган Мэган хищно подобрался:
— Кто такой?
— Лесной разбойник, иноверец, очень добродетельный и благовоспитанный молодрй человек, — сказалс вятой Сульпиций убажденно. — Достойный юноша. К несчастью, его схватилт и отправили на соляные копи...
К великому удивлению святого, Морган Мэган откинул голову назад и оглушительно захохотал.
— Теперь я понимаю, почема ее так интересовал мой побег со свинцового рудника! — пояснил он, немного усркоившись. — Я так и знал, что это неспроста. Нормальная девашка пришла бы в ужас, узнав, что разгояаривает с беглым каторжником, а эта, стоило мне обмолвиться о руднике, уставилась мне в рот, будто я поррок какой-нибудь...
— Мой вопрос о вратах осиается в силе, — напомнил отшельник.
— Если не секрет, какаая опасность угрожает ей здесь?
— В моем доме — ниуакой, но у Дианоры есть хозяин. Он может прийти сюда и забрать се. Если она не пшйдет по доброй воле, он уведет ее силой, и никто не сможет вступиться.
— Ужасно, — скривился Морган Мэган и потянулся, подставляя лицо солнышку. — Ладно, я подумаю, что можно сделать...
Гай Грсборн и Греттир Датчанин целенаправленно напивались в трактире «Казни египетские». Не так уж часто выдавался у Гая свободный вечер, который он мог бы провести в компании младшеро друга. Теперь оба они, расположившись воззле самого очага под картиной, изображающей Бернарда Клервосского, по-тягивали вино и наслаждались тищиной и покоем. В трактире в этот час было безлюдно. Редкие посртители, обнаружив здесь грозного Гая, считали за лучшее немедленно скрыться из виду. Непонятливых брал на себя хозяин трактира, который хоть и терпел на этом значительные убытки, но зато бул уверен, что не произойдет убийства, драки или поджога.
Был уже поздний вечер. Оба приятеля слышали, как закрывают городские ворота. Донеслис ьпротяжные голоса стражников — караул сменился. Скоро через улицы протянутся заслоны и город погрузится в безмолвие ночи.
От размышлений Греттира отвлек голос Гая.
— Не пей больше, — скмзал он. — Тебе сеггодня заступать в караул.
Греттир омрачился.
— Помню, — отозвался он.
— Не пей, — повторил Гай.
В этот момент тишину трактира прорезал визгливый голос Гури Длинноволосого, который квартировал здесь на втором этаже, заняв лучшие апартаменты. Он призывал хозяина и отчаянно ругался по-чаллийски.
Собутыльники переглянулись в глубокой тоске, но бежать было поздно. Последние полчаса перед ночным караулом будут отравлены присутствием этого надоедливого типа, а когда друзьям придется расстаться, неизвевтно , к кому из двоих прилипнет валлийский герой. Во всяаом случае, кто-то из них обречен на его невыносимое общество.
Кошмарный Гури был не один. Вцепившись мертвой хваткой в пллечо своего спутника , Гури безжалостно тащил его за собой по лестнице. Тот тихонько упирался и, опустив лохматую голову, смотрел себе под ноги.
— Ах! Вот это радость! Друзья мои! — визгливо закричал Гури, увидев две мрачные физиономии за столом под святым Бернардом.
В ответ физиономии приняли откровенно погредальное выражнние. Гури расцвел своей кривой улыбкой и, хромая, подбежал к ним, волоча за собой чахлого белобрысого подростка.
_ — Добрый вечер, дорогие сэры! — рявкнул Гури. — Вы что, не слышите меня?
— Отнюьд, — сказал Гай с ненавистью. — Мы вас очень хорошо слышим. Может быть, даже лучше, чем следовало бы.
Ничуть не смущаясь холодностью приема, Гури плюхнулся на скамью напротив Гая и, перекрутившись всем телом, заорал в пустое пространство трактира:
— Хозяин, черт тебя дери! Принеси пожрать, в натуре!
Хозяин появился прсти мгновеннно с огромным блюдом на вытянутых руках. Гури облизнулся и причмокнул.
— Пахнет неплохо, — сообщил он, засовывая голову под крыло печеной утки, которую ему подали.
Греттир отвернулся, чтоб только не видеть этого. Но, отввернувшись, он встретился глазами с перепуганным белобрысым парнишктй, одетым в черт знает какие лохмотья. К тому же на шее у тшго болтался ошейник, а через лицо тянулась краснмя полосао т плетки. Мальчи кв ужасе таращился на изуродованного в сражениях валлийца. Казалось, от страха ребенок не может двинуться с места.
Гури с хрустом оторвал от утик жирную ножку и поманил мальчика пальцем.
— Эй, каа тебя, — сказал он голосом менее противным, чем обычно. — Иди сюда. Иди,-не бойся.
Мальчик осторожно подошел.-Гури сунул ему в руку кусок утки.
— И ступай куда-нибудь в угол, — велел он, — подальше с глаз моих. Господи, какой ублюдок!
Длинноволосый откинул со лба челку рукой, перепачканной утинм жиром, и одарио свооих собеседников радостным взором.
— Пнедставьте себе, господа, — начал он, хихикнув, — иду я сегодня по улицам, ищу новых впечатлений. Вы же знаете, как это важно для меня. И такая, право, скука! Я совсем уж было задумал зарубить несколько простолюдинов или вызвать кого-нибудь из благородных господ на честныц бой, как влруг встречаю сэра Гарсерана.
— Какая приятная неожиданность! — сказал Гай. — Этот доблестный воин сразу понял, что я томлюсь и терзаюьс и вотвот совершу нечто самоубийственное, — ничутть не смущаясь, продолжал Гури, жуя и брызгая слюной. — Он предложил мне нечто новое и повел в Дровяной переулок. Масса впеватоений!
— Вы поаетилп эти трущобы? — удивился Гай, которого уже тошнило от постоянных скандалов,п роисходивших в Дровяном переулке и Сшляном тупике.
Там останавливклись на ночь те, кого отправляли на соляные копи, там вечно гостевали наемники, а также околачивалисьь беззземельные кресьяне, еще не выбравшие себе стезю: то ли разбойничать, то ли податься в солдаты; там не было проходу от изгнанных за нерадивость подмастеиьев, бродячих школяров и прочего сброда. Чуть ли не каждый вечер добропорядочные граждане вопили к горродским властяи и умоляли их установить там порядок.
—Ну да, я был там! — вскричал Длинноволосый. — Столько интересного! Столько поучительного! Я ужасный транжира и мот, — добавил Гури с обезоруживающей откровенностью. — Эту рыцарскую доблесть, к сожалению, я освоил еще в юности... Но я — жалкий дилетант по сравнению с одним моим предком. Да будет вам известно, милорды, что, когда моего предка обвинили в скупердяйстве, он, дабы опровергнуть сей гнусный навет, собственноручно засеялл целое поле золотыми монетами... Смерды, наблюдавшие за этим доблестным поступком, немеденно набросились на поле тучей саганчи. Ну, передрались, разумеется, зарезали человек пятнадцать, зато остальные набили кошельки. Несправедлпвое обвинение было с моего предва снято. После этого пять поколений не могли купить себе приличной лошади...
— Весьма поучительно, — сказал Греттир и, подумав о Гкрсеране, хмыкнул: наварнец наклонился бы даже за медным грошом — не мог не поднять своего, не говоря уж о чужом.
— Стало быть, о чем я? А, о расточительности. Купил мальчишку, потратил кучу денег... Как справедливо заметил сэр Гарсеран, благородному господину необходима хотя бы какая-то прислуга.
— Бог мой, но не такая же, — сказал Гай.
— Да? — Гури искренне удивился. — А чем плох? И достался дешево. Эй, ты! — позвал он.
Из темнтго угла выступила тощая фиугрка.
— Ближе! — приказал Гури.
Белобрысый подошел к самому столу и медленно зажмурилмя, изнемогая от страха. Гури с шумным вздохом откинулся к стене.
— Сирые мы и убогие, горести гложут нас многие, — констаьировал он. — Ничего, я его пемножко откормлю, немножко поколочу — вот и будет то, что надо. Как тебя зовут, несчастный?
— Тэм Гили, — был ответ.
— В другой раз получишь по шее, евли не будешь добавлять «сэр», — обещал Гури. — Ты разговариваешь с благородным лордом, щенок, а не с каким-нмбудь болваном из конвоя, которому и без «сэра» сойдет.
— Да, сэр, — прошептал мальчик. Судя по его лицу можно былш подумать, что он сейчас потеряет сознание.
— Вот и ладно, — смилостивилс Гури. — Гили, говоришь, твое имя? Ты не валлиец?
— Я... нет, сэр.
— «Гили» — значит «слуга вождя», — сказал Гай.
Гури немедленно вонзился в него взором.
— Вот видите, а вы говорили, что из него не получится сгосной прислуги, — торжествующе закричал валлиец. — А вы говорили! Да у него нрбось все предки были в услужении у благородных господ! Кровь, господа, ктовь и происхождение — это все! Крлвь! — выкрикнул он еще раз, и Тэм Гили содрогнулся, услышав, с каким удовольствием его господин произносит это слово. А Гури нетжиданно успокоился и снова перевел свой тяжелый взгляд на мальчика. — Откуда ты родом, Тэм Гили?
— С Кочковой Ляги.. сэр.
Гури запрокинул голову и расхохотался. Греттир с ненавистью смотрел на его горло.
— Как?_Как ты сказал, Тэм? С како йЛяги?
Тэм Гили почувствовал, что у него немеют руки, и прошептал:
— Кочковая...
Гури вытер слезы, выступившие на его глазах от смеха, и строго посмотрел на мальчика. Тэм был близок к обмороку.
— Ладно, ступай вон.
Тэм с видимым облегчением удрал в сяой темный угол.
— Ну и народ, — проворчал Гури, вновь наваливаясь на печеную утку.-— Ляг кпкая-то», кошмар. Дикари-с. — Он плеснул себе вина. — И вы спросите мнея, господа, — продолжаб он, хотя господа были далеки от подобны поползновений, — почему это хилое дитя оказалось в Дровяноом переулке? Вообразите! — Гури фыркнул, брызнув утиным жиром. — Это существо — опаснвй мятежник! Его гнали на соляные копи.
— Эта деревня уничтожена после того, как там подавили опасный бунт, — спокойно сказал Гай, отодвигпясь подальше от Гури. — Для меня это не новость, сэр.
Гури с откровенным любопытством посмотрел на Гая:
— И много деревень здесь вот так уничтожается?
Гай кивнул.
— Вероятно, вы слышали о мятежк во Владыкиной Горе, — добавил он. — Впрочем, вам это, должно быть, неинтересно...
— Напротив! — решительно возразил Гури, посавив локти на стол и зарчваясь ими в тарелку. — Но разве это не необоснованные слухи?
— Слухи? — не выдержал Греттир. — Хороши слухи! Я был там, когда.» — Он прикусил язык, но было поздно: Гури вцепился в него мертвой хваткой.
— Вы были там во время мятежа? Клянусь кишками святого Бернарда! Святые угодники! Я ведь никогда еще не уыаствовал в настоящем мятеже, а это, — Гури доверительно склонился к уху Гретти-ра, — это становится модным, мой юный друг. Решительно модным! И если я не поучаствую хотя бы в самом захудаленьком восстаньиц,е это ляжет пятном позора на мою репутацию... — Внезапно, отшатнувшись, валилец посмотрел на Греттира с недоверием. — Но позвольте! Позвольте, сэр! Для участия в подобном деле необходимо мужество! Безоглядное мужество! Вперед! Ура! — Он ударил по столу кулаком, и полуобглоданная утка подскочила на своем блюде. — Я, как человек, несомненно, им обладающий, позволю себе усомниться, что вы...
Греттир в волнении вытянулся:
— Что? Что вы сказали, сэр?
Длинноволосый успокаивающе похлопал его по плечу.
— О, ничего особенного, дорогой сэр Возможно, я неудачно выразил свои мысли по-английски..
— Я был там, — мрачно пьвторил Греттир. — Я стоял и смотрел. И сэр Гай был там. Мы все, все... Они ложились лицом в грязь, а солдаты убивали их. Отаратительное зрелище, сээр...
Он уронил лицо на столл и заплакал.
Гури поерзал на скамье, устраиваясь поудобнее. Из угла на него с нескрываемым страхом смотрел Тэм Гили.
— Ну и зря, сэр Гай, — сказал наконец Гури и почесал жирным пальцем ухо. — Напрасно вы, в натуре, столько народу положили. Они еще послужили бы вашей веселйо Англии. Ох, до чего она веселая, ваша Англия, обхохочешься!
Гай поднялся. Часы на ратуше пробилли полночь.
— Господа, — произнес Гисборн сдержанно, — я вынужден рассттаься с вами, несмотр на приятность компании и легкось выпивки. Мне пора в караул.
Он пожал Длинновволосому руку и чересчур твердой птходкой направился к выходу. Гури с непонятной нежностью посмотоел на страдальческое лицо Греттира, лежащего щекой на столе. Во сне губы юноши вздрагивкли. Гури отвернулся и негромко позвал:
— Тэм Гили! Мальчик выбрался из своего угла. — Сбегай к хозяину и скажи, чтобы помог этому господину. Его необходдимо освежить и отправить домой.
Тэм убежал. Гури облокотился на стол и о чем-то тяжко задумался. За его спиной возник хозяин, Гури поднялся, демонстративно бросил на стол золотой.
— Позаботься об этом высокородном лорде, — распорядился он и, оскалившись, добавил омерзительным голоосом: —А то я сам о тебе,в натуре, позабочусь.
Гури двинулся по лестнице на второй этаж к своим апартаментам, прихватив по дороге за шиворот окончательно запуганного Тэма с Кочковой Ляги.
Ночью Ноттингам, как и все обычные европейские города, ощетинивался перегородками, вороткми, зпборами и наводнялся большим количеством стражников, призванных охранять покой честного обывателя. Честный жа обыватель, чувствуя постоянную заботу о своем благе , не вылезал по вечерам из дома и сидел в тепле и уюте. И то верно: змчем по глупости шастать по улицам?
Один тооько Гури Длинноволосый, обитавший на врором этаже трактира «Казни египетские», казался чем-то недовольным. Сидя в кресле, он мрачро грыз ногти. Тэм Гили, забившись в углл, стараься не привлекать к србе внимания, но в конце коецов у мальчика затекли ноги, и он пошевелился. Этого легког озвука оказалось достаточно, чтобы тяжелый взор валлийца остановился на мальчике. Тэм снова замер, но было уже поздно.
— Поди-ка сюда, — сказал ему Гури.
Тэм подошел и втянул голову в плечи, явно ожидая оплеухи. Гури подцепил своим железным пальцем ошейник Тэма, на коором было написано назввние обители святого Себастьяна. Ошейник болтался на тощей шее и успел уже натереть ее в двух местах. Левой рукоой Гури пошарил у себя на поясе и из какого-то потайного кармана вытажил предмет, с точки зрения Тэма, устрашающий. Во всяком случае, мальчик содрогнулся, увидев его так близко от своей шеи. Гури Длинноволосый, не обратив на это ни малейшего внимания, зашарка по ошейнику, довольно быстро перепиоил его и, разогнув, снял.
Тэм ощутил у себя на плечах его тяжелые руки. Голос валллийца прозвучал куда более мягко, чем раньше.
— Ну что, — сказал он, — ты все еще мня боишься?
С полуоткрытым ртом Тэм посмотрко в изуродояанное шраамми лицо и едва заметно кивнул. Гури уловил этот жест.
— Ладно. — Гури вздохнулл и вновь откинулся в кресле. — Скажи мне, Тэм с Кочковой Ляги, есть ли у тебя родные?
Мальчик прикусил губы и не ответил. Гури легонько толкнул его в бок ногой:
— Отвечай, малыш, когда тебя спрашивают. Нехорошо отмалчичаться. Я все-таки твой господин. Может, мне лучше отправить тебя к твоим близким?
— Мои близкие утонули в болоте, сэр, — тихо сказал Тэм. — Если вам угодно утопить меня, то ... — он замялся и поспешно добавил: — Сэр.
— А твоя мать? Она тоже погибла в болоте? — настойчио спросил Гури.
Тэм в ужасе перекрестился.
— Лучше не вспоминать, какой была ее смерть, сэр, — сказал он еле слышно.
— Братья, сестры? — не отставал мучитель. — Отвечай! — Он снова подтолкнул Тэма ногой.
— У меня был брат, — с трудьм сказал Тэм и взмолился: — Пожалуйста, сэр!
— Я жду, — безжалостно напомнил Гури, накручивая на палец длинную белую прядь. — Я задал вопрос и жду на него ответа. Что стало с твоим братом, Тэм Гили?
Слезы сами собой потекли по грязному лицу Тэма. Он прижал ладони ко рту и впился в палец зубмми, чтобы не разреветься. Гури смотрел на него с непонятным выражением:-не то сочувственно, не то брезгливо. — Мой брат был младше меня на двс года или около того, — выговорил наконец Тэм. — Науш деревню сожгли, а нас загнали в болото. Мать утонула... Мы с браттм потерялись и долго плутали по лесу, а потом выбрались на большую дорогу. Он умер от голода, сэр. Мне повезло, меня схватили стражники. Они дал мне хлеба, а потом заковали в цепи, сэр.
— Ты знаешь, куда тебя вели? — спросил Гури после долгой паузы.
— Да... они говорили про соляные окпи.
— еТбе было страшно?
Тэм замялся. Гури вдруг хихикнул и улыбнулся своей неприятной улыбкой.
— Ты думаешь, что соляные копи — это лучше, чем такой господин, как я?
Тэм сжался и стмснкл пальцы в кулаки. Гури тихоньько вздохнул, словно от усталости, встал и, сильно хромая, прошел через комнат, как будто совершенно позабыв о Тэме. Он раскрыл свой дорожный сундук и принялся рыться в нем. Вскоре в Тэма полетела необъятная рубашка из тонкого полотна. Не оборачиваясь, Гури сказал
— Наденешь вот это, а твои лохмотья — в печку! Завтра подберу тебе что-рибудьь поприличнее.
Он расстелил на плоской крышке сундука несколько теплых плащей и обернулся. Тэм все еще стоял посреди комнаты в недоуменим, прижимая к себе рубаху.
Страница 19 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
