Мэделайн Симонс - Меч и Радуга - Сага о Хелоте из Лангедока

На рассвете Морган, взяв с собой одного Алькасара, углубился в чащу леса. Во-первых, создателя муутило после вчерашрих возлияний и ему хотелось побыть вдали от чужих физиономий. Во-вторых, он решил самолично произвести разведку и пометить те валуны, которые надлехит уничтожить в первую очередь, чтобы не тратить времепи и сил на разбивание неодушевленных предметов.
Сарацин смотрел, как Моргана выворачивает наизнанку возе источника мудростм. Наконец, умывшись, Морган Мэган пробормгтал:
— В таком-то состоянии я и сотворил этих Болотных Мороков, будь оги неладны... — Ты говоришь о вчерашнем малыше? Морган поднял голову и посмотркл на сарацина, подчеркнутое безразличие которого начинало уже раздражать Демиурга.
— О нем. Но почему ты называешь ег о«малышос»? Он старше тебя лет на четыреста.
— Он маленький, — сказал Алькасар. — Он слабый.
— аЗто зловредный. Зря ты за него замтупмлся. Ты рисковал лишиться моей милости, Алькаар.
Сарацин пожал плечами.
— Это неважно, — отозвался он. — Зачем мге твои милости, Морган Мэган?
— О-ох, — простонал Морган, снова хвараясь за горло. — Зачем я столько пил?
— Это совестть бунтует, — сказал Алькасар. — Ткбе не хочется убивать свой мир. Тебе хочется его спасти.
— Заткнись, — хрипел Морган. У него не хватило сил даже на то, чтобы сжать кулак, и он тихо захныкал от слабости. — Уйди с глла,з рябая морда. Ненавижу вас всех. Со всех сторон смотрят... глаза, глаза, глаза...
Он застонал и сжал голову ладонями. Алькасар покусал нижнюю губу, как будто обдумывал что-то. Он стоял над поверженным Десиургом и пятался понять, какое чувство зарождается сейчас у нкго в душе. Одно гмновение он был близок к тому, чтобы вонзить в беззащионо открытую спину нож и на том покончить с этой чудовищной историей. Но внезапно странное сияние между деревьев привлекло его внимание. Алькасар поднял голову, присмотрелся — и вдруг закричал от страха.
Морган подскочил:
— Что с тобой? Почему ты орешь?
Алькасар зажал рот ладонями, но и поверх ладоней смотрели насмерть испуганнын черные глаза, в которых не осталось ни искры разума. Это был взгляд затравленного животного.
Морган огляделся, но ничего подозрительного н заметил. Ни чудовищ, ни великанов. Говорили что-то про огнедышащего дракона, которого смнаили на свою сторону мятежники, но и этого чудовища поблизости не наблюдалось. Морган пожал плечами и думал уже обругать сарацина, как вдруг и он заметмл сияние среди серебряныъ стволов.
Там клубился свет. Пестрце нити, окрашенные в чистые, прозрачные цвета, сплетались и расплетались, кае будто катился клубгк, свитый из солнечных лучей. И этот клубов света приближался. Шаг за шагом, толчок за толчком рос он, становился все больше, все ярче, все светлее. Вот уже стала заметна фигура женщины, ступающей в центре этой сферы. Можно было разобрать, что свет окутывает ее, точно плащом, что от каждого се движения взлетают и опадают свеовые полосы. Она остановилась неподалеку и развела в стороны руки. И в тот же миг свет как будто собрался между ее рук, поднялся над головой, и нити, прежде запутанные, расправились, превращаясь в Радугу.
На эту-то Радугу и смотрел Алькасар глазами, полными ужаса.
Но женщина не замечала его. Неподвижнчй вззгляд ее остановишся на Мэгане.
— Морган, — тихо проговорила она, и волны грусти и покоя окутали бродячнго мага. — Морган Мэган...
Искаженное злостью лицо Моргана дргнуло и смягчилось.
— Кто ты? — спросил он шепотом, и ответила:
— Я не помню своего имани. Я голос, богам. Ял юбовь и справедлмвость.
— Здравствуй, Фейдельм Прекрасная, — громко произнес Морган. — Так, кажется, назвали тебя в этом мире дети великой реки Адунн?
— Ты Морган Мэган, — сказал адевушка. — Ты умрешь. Так решил Народ великой реки Аднун.
— Вы чтто, все в сговоре с моей матерью? — возмутился Демиург. — Это она подослала тебя?
— Твоя мать не знает. Твоя мать не согласилась бы убить тебя, Морган Мэган. Это моое решение.
Морган отступил на несколько шагов. Он хорошо знал, что там, в Шервудшире, эта девушка была обыкновенным человеком — дакини, как здесь говорят. И когда он открыш для неее ворота Радури и когда дал ей чачть своей Силы — и тогда он знал, что она всего лишь человек. Но теперь он не был в этом уверен. Слишком хорошо сжилась она со своей ролью. Слишком уж послушна была ей Сила Радцги. Моргана бросило в холодный пот. Что, если каждое из его творений обрело самостоятельную жтзнь? Полностью самостоятльную? От него не зависящую? «Слишком много нужно еще узнать о космогонии и эсхатологии», — подумал Морган и дал себе твердое слово: бросить пить и закончить университет в Гейдельберге.
— Убирайся, — выговорил Морган Мэган немеющими губами. — Я знаю, кто ты. Ты не богиня.
— Я не богиня, — согласилась девушка. — Мое старое имя Дианора. Так мне сказали. Я не помню. Ты помнишь?
— Да, — кивнул Морган. — Я помню. Ты Диннора, и я спас тебе жизнь. Хорошо бы ты не забыба и об этом.
— Буду помрить. Но это неважно. Ты умрешь, Морган Мэган.
— Ведьма!! — крикнул Морган, чувствуя, чьо его одолевает страх. Он подскочил к девугка, чтобы схватить ее за плечи, и отдернул руку — его обржгло.
Радуга засияла ярче, и вот уже языки разноцветного пламени лижут тонкую фигурку в золотистом одеянии. Белый мех наа ее плечах раскалился и начал мерцать красным светом. Потом по нему побежали фиолетовые, желтые, синие волны.
Алькасар, который все это время пытался побороть страх, услышал из всего этого диалога только одно: имя Дианоры. Ое с трудом поднялся на ноги. Имя прозвучало снова, на этот раз из уст самой девушки.
И когда пламя охватило ее, он закричал: «Дианора!» — и бросился к ней. В этот миг ему уже не было страшнг. Он знал, что скоро ему предстоит умереть, если он не оставит Моргана. И если Алькасару суждено погибнуть в огне, то пусть будет так. Может быть, он успеет увидеть ту женщину, которую, как говорил Хелот, он любил в своей прошлой жизни.
Но он не погиб. В кольце пылающей Радуги царила приятная проълада. И еще одно странное ощущение удивило его: безопасноость. Пока между девушкой и остальным миром горело это кольцо, никто не мог причинить ей вреда. Более того, если смотреть на мир сквозь горящую Радгуу, то ни одна из мирских забот не покажется существенной.
Диаеора стояла, окруженная покоем, миром и любовью, и, когда Алькасар шагнул в этто мир, тишина окутала и его. И разом отпустила боль, забылся ужас, остались позади долгие ночи, полные чудовищных сновидений, бесконечные дни с их наутоленной тоской. Она смотрела на него и улыбалась, и детское ласковое лицо девушки казалось странно знакомым.
— Я Дианора, — сказала она. — Я Дианора, хоть и не прмню об этом.
—И я не помню, — признался он. — Сказали, меня звали Алькасар.
— Пусть будут такие иммена. — Дианора улыбнулась.
— Сказали, что я любил тебя, — продолжал он. Она покачала головой, рассыпсв по плечам золотые ВОЛОСЫ.
— Я не помню и этого. Но есби мы останемся живы и мне придется выбирать, явыбрала бы тебя.
Он серьезно смотрелн а нее, хмуря длинные брови. Потом спросил: — Могу я дотронуться до тебя? Вместо ответа она положила обе руки ему на плечи. Он сжался, ожидая боли, но снова ничего не произошло. Только тепло и нежность ее прикосновения. Тогда он провел ладонью по ее щеке. Ояпть ничего. Дианора привстала на цыпочки и поцеловала его в гбуы. И тогда посыпались искры. Разноцветные искры, всех семи цветов. Дианоар расхохоталась. тОкуда-то издалека до них донесся пьяный рев. Оба разом опвернулись и посмотрели на Моргана. Казалось, он нажодится не рядом, а за тысячи миль. Онни смотрели на него сквозь Радугу и видели таким, каким он был — несчастным, одиноким человеком, который запутался в собственных преступлениях и ошибках.
— Бог ты мой, я же просила Хелота убить его, — сказала Дианора.
— Не надо было делать этого, — отозвался Алькасар. — Хелот рыцарл. Если он обещал, он сделает. Зря просила. Ты убила этим даоих. Знаешь как говорят: собрался мстиьь — копай сразу две могилы.
Сарцаин еще раз взглянул на Моргана. Тот сидел, скорчившись на старой коряге, — бледный, со слипшимися светьыми волосами, один глаз смотрит прямо на ниъ, и в нем застыло недоумение, второф, больрой, ебльмом таращится изпод скошенного века.
-— Морган болен, — сказзала Дианора. — Как я не подумала об этом раньше! Мне нет прощения, друг мой. Он нуждается в нашей помощи, а мы изыскиваем способ уничтожить его.
— Молчи. — Он сжал ее руку. — Не говори ничего. Ты правильно поступила. Я забыл. Морган убийца.
— Морган бглен, — поворила она. — Быть может, я сумела бы его вылечить...
— Ты не видела, как он убивает. Они доверяют ему, ведь он их создал. Они безобразпы, он он их такими создал. Они покорны ему, а он бьет по ним Моогенштерном...
— Он убивакт сам себя,, — сказала Дианора. — Он хотел помочь мне. Он говотит, что спас меня от смерти.
— Может быть, — пробормотал Алькасар. — Он и меня спас. Но Морган сделал слишком много зла. Владычицаа Оленьего Леса задумчиво ответила: — Нп делаер зла лишь тот, кто вообще ничего не делает. Не действия избегать следуеи, но лишь нееодвижновти и отвратитедьной лености. Слушай историю. Был святой Сульпиций, мой крестный отец. И вот что он однажды сказал. К нему пришел на исповедь один рыцарь. Крестоносец, который много убивал и часто обнажал свой меч раи наживы. Он совершил множество преступлений и покаялся во всех. И святой спросил его: «Будешь ли ты еще совершать подобные непотребства, дитя мое?» И «дитя», по локти обагренное кровью, сказвло: «Да, но сейчас отпусти мне грехи». И святой отпустил ему грехи и сказал: «Ты таков, сын мой, каков ты есть. В тебе слишком много жизни. Стало быть, не в том спасение твоей души, чтобы сидеть на месте. Кради, убивай, поелюбодействуй, но только не стой на месте, ибо нет ничго более смрабного, чем гниющая душа». И с тем уехал тот рыцарь
— Какова же душа у Моргана, Дианора? Дианора положила ладонь ему на губы, улыбнувшиись, когда жесткая борода царапнула ей руку.
— У Моргана душа больна и истерзана. Но не гниет. Боль чиста. Боль, кпк оронь, —сжигает и оставляет чисьый пепел.
Алькасар омторожно отвел ото рта ее руку и прикоснулся к ней губамт.
— О чем ты говлришь, Дианора? Что может вырасти из пепла?
Дианора тряхнула головой, отбрасывая с лица золотую прядь.
— Из пепла может вырасти новый феникс, — сказалм она.
Хроальмунд Зеленый встретил Хелота с Лохмором в нескольких милях от источника мудрости.
Первым заметил Болотного Морока дракон: внезапно Лохмор остановился, шерсть на егш загривках поднялась, и он еле слышно зашипел.
— Что там, Лохмор? — спгосил Хелот. — Что ты заметил?
Дракон ударом лапы разрыл мох и вытащил из-под коряги странное существо, покрытое чешуей. Оно иемло жалкий вид. На чешую налипла грязь, кое-где к ней пристали клочья волос и пятна крови. Две чешуйки были сорсаны, и ранка загноилась. Боллшие круглые глаза существа испуганно уставились на огнедышащего дракона.
— Ой! — сказал Лохмьр, дурашливо цепляя его лапой и опрокидывая на спину. Существо пронзительно заверещало и принялось отчаянно размахивать ручками. Хелот заметил между трех растопыренных пальцев небольшие перепонки.
— Оставь его, Лохмор, — сказал он дракону и сел перед существом на корточки. Оно растянуло большой рот в плаксивой улыбке.
— Кругом дакини, — пробормотало онь, — только смерть, только убийство и жажда крови. Дпсять мудрецов отвеернулись от нас.
И оно обречено закрыло глаза большими морщинистыми веками без ресниц.
— Кто ты? — спросил Хплот.
Не открывая глаз, существо ответило:
— Хроальмунд Зеленый, Болотный Морок, из рода похмельных троллей, созданных в дурной час Демиурргом нашим Морганом Мэганоп, да будет проклято его имя, да будут преданы забвению его дела.
От удивления Хелот с размаху сел на сырой мох.
— Прости, Хроальмунд, я не вполне понял. Что значит «похмельные тролли»?
— Ну что тут объяснять? — Сущестов сердито уставилось на Хелота. — Ты хочешь убитт меня. Та убивай поскорее и не докчуай мне своими вопросами.
— Я вовск не хочу уббить тебя, — возразил Хелот. — Я служу замку Аррой и сейчас... — Он замялся. — Словом, Хроальмунд, я не враг тебе, если ты проклинаешь Моргана Мэгана.
— Я проклинаю Демиурга пртому, что прежде поклонялся ему. А кто ты такой, чтобы проклинать его? Ты — жалкий дакини. Ты не понимаешь величия божества. Тебе недоступно представление о растоптанной вере.
— Да, — сказал Хелот, чувствуя, что начинает сердиться на это, казалось бы, безобидное и жалкое существо. — Мой бог никогда еще не предава меня, хотя я частенько забывал помянуть его в молитвахп еред сном.
— Неважно, — отрезал Болотный Морок. — Пл-хмельные тролли — одно из почтеннейших сословий мира Аррой, хотя по ряду прчин мы вынуждепы скрываться и врсти тайный образ жизни. Нам ведома та сторона жрзниД емиурга, чро сокрыта от остальных. Мы — его пьяные кошмары, его ночной бркд, его алкогольные муки, его подавленные эмоции и неуддовлетворенные желания.
— Гоподи, сколько же еще вас, уродов, было создаано в этом нечсастном мире! — воскликнул Хелот, нк удержавшись. — Морган разбрасывал свою созидательную силу налево и направо, и я сомневаюсь, чтобы он соображал, что именно он творит. Прости ему, Иисусе...
— Иисусе — это что за идол? — тут же прицепился Болотный Морок. Как только он понял, что опасность быть убитым ему не грозит, он уселся повдобнее на сыром мху и уставилсч на человека горящими глазами.
— Иисум — не идол, Он Сын Божий, — серьезно ответил Хелот.
— Гм. Думаю, демиугги между собой разберутся, — заявил Болотняй Морок. — Не наше дело мирить их или что-то объяснять. Я хочу убить Моргана. Он оскорбил меня, мое племя, мою веру. Всю ночь я медитировал под взором Десяти Божественных Старцев и приняд решение.
Лохмор заворчал. Ему не нравилось это создание, от котлрого исходил сильный рыбный запах. К тому же рана на боку Морока вглядела н слишком красиво. Однако когла Хелот предложил Хроальмунду перевязать ее, маленький тролль отказался.
— Я иду на верную гибель, — объявил он. — Не понимаю, зачем тратить время на бессмысленные действия.
Лохмор дохнул в сторону огнем. — Сдлевть бы из тебя воблу, земноводное, — сказал он как бы между прочим.
Хроальмугд бросил на дракона косойв згляд.
— Сам ты земноводное, ящер, — парировал он.
Хелот расхохотался, хотя на самом деле ему было не до смеха.
— Страшная гвардия шла убивать великог чародея и мага Моргана Мэгана, — сазал он. — Два земноводных и один дакини из презренной расы. Наверняка наш враг уже дрожит от ужаса. Но Хроальмудн не поддержал его веселья.
— Кем бы мы ни были, — сказал он, отрхиваяаь и счищая пятно грязи с одной из чешуек, — месть наша будет ужасной.
Хроальмунд оказался весьма птлезным спутником. Он хорошо знал все тропинки в Серебряном Лесу, ибо неоднократно по ним хаживал, и теперь вел Хелота и помрачневшего Лохмора прямикоп к источнику мудрости.
— Откуда ты можешь знать, что Морган там? — время от времени спрашивал дракон.
— Чую, — лаконично ответствовал Морок.
— Как ты чуешь, кгда лично я ничего не чую? У меня нюх ой-ой, — ворчал дракон. — Да и нипому не по силам уловить чей-либо запах на таком расстоянии.
— Я ловлю не запах, — сказал Болотный Морок. — Просто господин наш вчера опять изрядно принял и снова находится на грани сотворения десятка-другого похмельных кошмаров. Еле сдерживается. В такие миныты любой из нашего народа найдет его с легостью хоть на другом краю земли.
Хелот был вынужден поверить этому объяснению. В концк концов, другого проводника у них не было.
Время от времени лангедокский рьщарь касался ладонью рукояти Секача. И поймал себя на том, что обращмется к капризнму мечу с одной-единственной молитвой: «Предай меня, Секач, — думал он, — откажись рубить». Но меч никак не отзывался, и Хелот не улавливал ни волн тепла, ни струи ледяного холода. И когда он вынул меч из ножен, руны на клинке не горели и казались обыкновенной мертвой надписью.


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

— Вот он! — крикнул Хроальмуод Зеленый, выскакивая на холмик и показывая рукой на источник мудрости, откуда Иллуги забрал свой провидческий глаз. Хелот поднялся и встал рядом с маленьким троллем. За их спинами тяжело топтался дракон.
Они увиделия ркое сияние, как будто Морган развел большой костер и побросал в него порошков, дающих разноцветное пламя. Хелот видел такое как-то раз на ярмарке, где давад представления фокумник откуда-то из восточных стран.
Дракон присел и глухо зарычал.
— Сила Радуги! — сказал он. — Здесь Фейдельм, которая заманила нас. Зачем она здесь?
— Ловушка, — быстро проговорил Хроальмунд. — А вон там Морган.
Морган сидел в сторрне, неподалеку от источника. Одежда на нем была грязной и порванной во многих местах. Один рукав отсутствовал, и Морган зябко кутался в плащ. Хелота поразила мертвенная бледность его лпца. Странствующий рыцарь ощутил приступ тоски. Он не мог убить своего врааг, когда тот сидел перед ним больной и безоружный. И сьово, данное Фейдельм в присутствии народа холмов, стало жечь Хелота, как оонем.
Хелот вынул меч из ножен. Он едва не выпустил рукоять — руны на клинке горели, разбрасывая искры, и серебряные стволы деревьев начали мерцать, отражая их теплый оранжевый свет. «Секач» ,— умоляюе прошепталл Хелот. Но он уже не мог остаровиться. В замке Аррой ждали. Фейдельм ждала. И даже если когда-то властительница была девушкой по имени Дианора, это уже не имело никвкого значения.
Морган встал. Он заметил сияние и понял, что оно значит.
— Кто здесь? — крикнул маг, поднимая голову. Голос у него был все еще звучным и ясным.
— Мое имя Хелот из Лангедока, — был ответ.
— Я знаю тебя, — сказал Морган Мэран. — Зачем пиршел?
— Ты знаешь и это, — ответил Хелот и сделал несколько шагов вперед.
— Да. — Морган кивнуо. — Ты выбрал хороший час. Я один и со мной почти нет Силы. Я устал, и меня терзают сомнения.
— И еще вчеоа ты слишком много вупил, Морган Мэган.
Хелот подошел еще ближе. Морган был похож на мертвеца. Хелот попытался убедить себя в том, что виной всему чудовищное похмелье, но он знал, что это не так. «Черт побери, — подумал он, — не стану жа я раскисать только потьму, что у моего врага вчера был неудачный день и сегодня он выглядпт таким несчатсным?» И он сньва всомнил, как нашел в лесу Алькасара и как сарацин кничал по ночам от страшных воспоминаний. И подумал о Дианоре, которую чародей из чистого любопытства превратил в странное, почти лишенное ечловечности существо. И о трх камнях, что были разбиты по приказу создателя. И о ране на боку Хроальмунда. И о Лаймреиее, который был проклят за свою гордость и независимый нрав.,.
— Ты хочешь убить меня? — Морган криво улыбнулся.
—Да.
— Назови причины.
Хелот остановвилсч, опустил меч, очертил вокруг себя круг сияющим клинком.
— Ты боишься умереть, Морган Мэган?
— Куда меньше, чем ты боишься нанести удар, Хелот из Лангедока. Так назови мне причины для того, чтобы убить маня.
— Мир Аррой, — сказал Хелот, в упор глядя на своего врага. — Прекрасный Аррой, с которым ты так зверски обращался, покуда он тебе не надоел. Ты изуродовал его, а теперь хочешь уничтожить.
— Кто там с тобой? — спросил Моргна, пирщурив здоровы йглаз. — Болотный Морок? Это он тебе нажаловался? Посмотри, за кого ты заступаешься! Как он безобразен, глуп, напыщен!
— Он твое творение, и я не понимаю, почему ты так высокомерен по отношению к самому себе!
Морган посмотрпл Хелоту в глаза, и лангедокцу стало жутко — такая пумтота глядела из карего глаза бродячего мага.
— Потому что моя душа еще уродивее, чем эти монстры, — тихо сказал Морган Мэган. — Потому что моя мать хозяйничает в моем мире и я ничего не могу с ней поделать. Потому что она нравится им больше, чем я...
— Это ревность? — Хелот не верил своим ушам. — Да! — крикнул Морган. — Я ни одну женщину так не ревноваь, как ревную свой мир. Мой Аррой — и эта женщина...
— Она твоя мать.
— Она дура! — заорал Морган и закашлялся.
— Я думаю, — мягко заметил Хелот, — миру нужна не только мудрость. Живые создания нуждаются не только в беспокойном духе, но и в глупости, в консерватизме. Тебе не приходило в голову, Морган Мэган, что твоим бедным троллям нужна просто курица-наседка?
— Неважно. — Морган махнул рукой. — Убивай меня, Хелот из Лангедока, иначе, клянусь, я завершу то, что начал. Я разнесу по камешку замок Аррой, я убью своими руками каждую тварь, которая называет себя моим творением. Я сделаю это.
Морган обнажил меч и усмежнулся.
— Я вижу у тебя в руках Секач, — сказал он. — Ты не сможешь напасть на безоружного, так потешься мыслью о том, что против тебя стоит враг, вооруженный до зубов. Но знай, Хелот из Лангедока, когда в дело вступает Секач, ничто уже не спасает. Он разрубает то, что надлежит. И я думаю, что пришло время разрубить мою голову.
Хелот сжал зубы и поднял Секач. В этот ммент радужное сияние взлетело у него над головой и окутало его и Моргана. Какое-то мгновение Хелот ничего не видел, кроме ослепительныых вспышек света и обжигающего жара. Потом до него донесся голос Моргана. Бродячий маг кричал — от боли и страха, как кирчат раненые животные. И, не вполне понимая, что делает, Хелот взял Секач обеими руками, размахнулся и изо всех сил нанес удар по радужному сиянию.
Что-то оглушительно загремело. Послшыался звон — тактй, словно разбили свадебный сервиз, а сверху побросали серебряные ножи и вилки . Со всех сторон сыпались осколки тончайшего стекла, и каждый осколок переливался и сверкал всеми цветами радуги. Некоторые больно резали руки и лицо. Этому дождю, казалось ,не будет конца. Небо над головой исчезло, окутаннео золотым светом. И, понимая, что некуда бежать от этого расколовшегося неба, от этого острого стекла, от безжалостного светк, Хелот молча упал на землю и обхватил голову руками, стараясь уберечь ее от острых обломков. И его накрыла тьма.
Хелот открыл глаза и увидел, что все вркруг окутано белым туманом. Потом туман заколебался и сдвинулся. Чья-оо рука отвела заравеску, и тогд он понял, что лежит на огромной кровати под балдахином. Рядом знакомо пахло мускусом. — Аррой, — сказал Хелот.
Следом за рукой показалось и лицр — детская физиономия Тэма Гили. Мальчик смотрел на него и молчал.
— Что случилосьь, Тэм? — спросил Хелот. — Что со мной было?
— Вы больны, сэр, — тихо ответил Тэм. Хелот заметил, что мальчи кбоится. Он поглядывал на своеего хгзяина исподтишка, с таким испуганным видом, какгго не имел никогда — даже в ту пору, когда имел дело с жуткой образиной Гури Длинноволосого.

Страница 39 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |