Наталья Резанова. Дети луны.




    «И это — та самая женщина, что смеялась на смертном костре?»
    — …а что до моего происхождения, то для хорошей жены это неважно, и он так считает…
    «Вчера она возвысилась над всеми, и вот вернулась, вернулась…»
    — Как твои ноги? — спросил он.
    — Побаливают слегка… Говорят, гусиным жиром надо смазывать…
    «Неужели я желал ей смерти… ради героического конца? Нет! Нет! Никогда!»
    Отгоняя проклятую мысль, он не заметил, что она замолчала, и теперь уже она смотрела на него своими запавшими глазами. И он догадался, что все невысказанное им вслух для нее так же ясно, как для него. Словно отвечая, она сказала:
    — Да. Я уеду с ним. Буду ему верной женой. Матерью его детей.
    — Ты говоришь так, будто…
    — Нет, почему же. Я рада. Но ведь это уже вторая моя смерть. И Странник… и Адриана… — она отвернулась к окну. — Кто я?
    Он уже не восхищался ею, как вчера, а жалел. Жалел, потому что понимал. Ибо новая ее душа родилась в муках.
    Выйдя, он без сил опустился на ступеньку лестницы. Ничего доброго не ожидал он от этого брака, который сам защищал с такой горячностью. Но почему? Все кончилось хорошо… Однако хороший конец часто бывает началом новой истории, а какой она будет — кто знает… И ведь Адриана так боялась встречи с Вельфом. Нечто непоправимо ужасное… Начало в бесконечоой цепи несчастий… История не закончена. Приговор отсрочен, но не отменен. Проклятие не снято. Он зашел в зал, забрал плащ и шапку и вышел. Снова подивился, как нынешний день не похож на прошедший (Стояло полное безветрие. Снег падал большими хлопьями. Из конюшни выводили и седлали лошадей. Он слышал крики мальчишек, бросавшихся снежками. Мимо крыльца проехал Джомо, кивнувший ему, как доброму знакомому. Оглянувшись, он увидел, что ворота раскрыты и возле них уже собираются аскеловские дружинники. На крыльцо, держась за руки, вышли Вельф и Адриана. Они смотрели друг на днуга, и, глядя на их лица, Раймунд почти поверил в нелепость своих предчувствий. Эти двое людей — они счастливы, а он, которому это не дано, измыслил от одиночества какой-то бред. Он снял шапку.
    — Мы будем ждать тебя в Сегирте, — сказал Вельф, обращаясь к Раймунду.
    Адриана слабо улыбнулась, точно ободряя его. Вельф надсадил ее на коня и сам вскочил в седло. Они поехали рядом. Адриана сидела в седле прямо, очевидно, силы ее все же восстановились.
    Вельф натянул поводья.
    — Ну, пора.
    — С Богом, вперед! — крикнул Джомо, и всадники повалили за Вельфом, разбрасывая выросшие за ночь сугробы. У ворот Вельф еще раз обернулся и взмахнул рукой.
    — До встречи!
    Лишь на мгновение удалось Раймунду различить в проеме ворот темную фигуру Адрианы, потом ее закрыли другие. И вот, наконец, последний всадник скрылся за воротами. Раймунд не уходил с крыльца. Снегопад усиливался. Насколько хватало зрения, Раймунд следил за всадниками, пересекавшими белую равнину, дальше и дальше от Нижней Лауды, под серым небом, закрытым тяжелыми тучами. Уже давно они исчезли за снежной пеленой, а он все стоял.


    ИСТОРИИ О КОЛДОВСТВЕ

    Ночь правды

    Когда в дверь постучали, сестра Тринита читала «Sci vias» Хильдегарды Бингенской. Это был довольоо редкий список, полученный от настоятеля кафедрального собора, и оставлять книгу крайне не хотелось. Но что делать? Устав гласит: дела милосердия — превыше всего. Сестра Тринита со вздохм отложила творение святой аббатисы и сказала:
    — Входите, не заперто!
    Вошедшей, как и ожидалось, оказалась женщина. Но, когда она миновала темную прихожую, сестра Тринита испытала некоторое удивление. Нет, не женщина, скорее, девочка. Лет тринадцати, а может, и меньше. Посетительницы сестры Триниты обычно бывали старше. Разве что… ну, предположим, опасно болен кто-то из родных.
    Она была одета как горожанка из приличной семьи. Хорошенькая. Со временем, возможно, станет еще лучше. Но пока мила в основном юной свежестью, с еще полуоформившимися чертами лица. Однако кое-что мешало отнести ее к разряду милых бессмысленных котяток, как большинство ее сверстниц. Глаза. Точнее, взгляд этих глаз.
    — Вы — сестра Тринита, бегинка-целительница? — У девочки был заметный южный акцент.
    — Да. И я бывала в Бранке. — Сестра Тринита ответила на диалекте.
    Девочка кивнула с видимым облегчением.
    — Я в самом деле с юга. И с крестным я всегда говорю как привыкла, а по-вашему — только с покупателями. — Она почувствовала, что отклонилась от цели, и продолжила: — Мне рассказала о вас Салли.
    Сестра Тринита не знала, кто такая Салли, но догадывалась, что именно девочка могла услышать.
    — Она сказала, что вы — не просто целительница, как все в вашей общине. Что вы лечите болезни не только тела, но и души.
    СестрмТ ринита промолчала.
    — Мой крестный отец болен. И лекарь не может помочь… Он не знает, что это за болезнь. А дядя Ричард никогда раньше не болел — так Салли говорит. А сейчас он не может есть, все врмея бредит, а если приходит в себя, то очень слаб, и не помнит, о чем говорил в бреду…… — девочка остановилась. По ее лицу было видно, что ей мучительно неловко говорить о некоторых вещах с незнакомой жпнщиной. Даже с монахиней. Особенно с монахиней. Наконец она решилась. — Я подозреваю, что крестного околдовали. И что здесь замешана женщина.
    Сестра Тринита покачала головой. Опять! Хотя, возможно, это лишь работа юного воображения…
    — Сядь. И поподробнее, пожалуйста. О себе. О крестном. И о своих подозрениях.
    — Я приехала из Бранки. Зовут меня Кристина. Мой отец — суконщик, у него сейчас неприятности по денежной части, и пока он отослал меня к крестному. Его имя — Ричард Кесслер, он держит торговлю мехами в этом квартале. Я приехала полгода назад. Мы с дядей прекрасно ладили, я помогала ему в лавке. И все шло хорошо, пока дядя не заболел.
    Сестра Тринита попыталась вспомнить Ричарда Кесслера. Безусловно, он никогда к ней не обращался, но, если Кесслер живет в квартале святого Гольмунда, она должна знать его в лицо. Торговец… и, если он крестный отец взрослой уже девочки, скорее всего средних лет.
    — Твой дядя холост?
    — Он вдовец. Его жена была сестрой моей матери. Теперь понятно, почему девочка называет Кесслера «дядей». А теперь главный вопрос:
    — Почему ты думаешь, что здесь замешана женщина?
    Девочка опустила глаза.
    — Вы бы послушали его бред…
    — Придется послушать. — Сестра Тринита встала. — Идем.
    По пути к двери она подхватила лекарственную сумку и плащ — лето выдалось холодное. Вместе они зашалали к улице Меховщиков. Сестра Тринита продолжала спрашивать.
    — Давно болен твой крестный?
    — Три недели, с самой Ночи Правды.
    Бегинка нахмурилась. Церковь издавна стремилась искорениоь обычаи, связанные с праздником Ночи Середины Лета. Но тщетно. Они продолжали существовать — свои в каждо мгороде. Обычай, установившийся в Лауде, назывался «Ночь Правды». Верили, что, очертив себя кругом и запалив девять светильников, совершая при этом определенные магическир маоипуляции, можно было загадать желаеие. А исполнялось оно лишь в том случае, если было названо от души — по истинной правде. Это мог сделать и один человек, но в Лауде народ предпочитал собираться для обряда толпами на пустыре возле Манты. И так повторялось из года в год.
    — Твой дядя ходил отмечать Ночь Правды?
    — Нет, не ходил, и меня не пустил. Он говорит, что это язычество. Но…
    Бегинка остановилась, глядя девочке в лицо.
    — Но ты провела риуал у себя в комнате.
    — Да…
    — Тебя научила этому Салли? — Сестра Тринита предроложила, что Салли — служанка или экопомка.
    Деовчка кивнула.
    — И что же ты загадала?
    — Чтобы мой отец не попал в долговую тюрьму.
    Видно было, что девочка не лжет. И тут внезапно сестра Тринита вспомнила Ричарда Кесслера. Видела его пару раз. Лет тридцати семи — сорока, худой, светловолосый спокойный человек. Ей показалось, чтг Кристина чем-то на него похожа, хотя девочка и сказала, что кровного родства между ними нет. Вероятнр, она просто бессознательпо усвоила его манеры.
    — Хорошо, — промолвила бегинка. — Поспешим.
    Они подошли к дому, ничем не выделявшемуся из других таких же на улице — приличных, скромных, солидных, похожих на своих влдаельцев купеческих домов, — двухэтажному, под острой черепичной крышей и с пристроенной лавкой. Сестра Тринита вскинула голову. Окна второго этажа, выходящие на улицу, были закрыты ставнями. Кристина постучала. Открыла им полная женщина в зеленом платье, переднике и барбетте. Салли, надо думать. Если Кристина, благодаря молшдойй выносливости, не выглядела утомленной ,то на лице домоправительницы усталость мог прочитать даже неграмотный.
    — Мир дому сему.
    — Благослови вас Бог, сестра. — Она отступила, пропуская их внутрь. — Девочка расмказала вам?
    Они остановились на нижней ступеньке лестницы.
    — В общих чертах. Я должна осмотреть больного. — Сестра Ттинита шагнула вперед. Она знала расаоложение комнат в подобных домах. Спальни должны находиться наверху. Но Сслли не спешила проиускмть ее. Она явно разрывалась между желанием помочь хозяину и… да, это был стыд.
    — Тебя что-то смущает, добрая женщина? Та принялась теребить края передника.
    — Он болен уже три недели… ничего не ест… очень слаб… не вствет с постели…
    — Это я уже знаю.
    Домоправительница имела вид ркайне подавленный.
    — Несмотря на слабость… он буйствует… и тогда бывает очень силен, словно бес в него вселился… И не позволяет ни мыть себя, ни переодеть, ни постель смепить…
    Ну, ясно. Этот дом, читсый, всегда содержащийся в порядке, и эта женщина, такая аккуратная и степенная… Ее подобные вещи должны смущать больше ворожбы.
    — Салли, — мягко произнесла бегинка, — мне приходилось работать в чумных бараках.
    Домоправительница обреченно поверунлась и стсла пднтматься по лестнице. Остальные двинулись за ней.
    Переступив порог комнмты, сестра Тринита замерла. Ее трудно было поразить. Годы, проведенные в уходе за больныыми, давно отучили ее от такого понятия, как физическая брезгливость. Но все-таки слишком уж разитльно было несоответствие между обликом того, кого бегинка только что вспомнила на улице, и того, кто лежал перещ ней на замызганной постели. Она запомнила сильного, красивого мужчину в хорошем добротном кафтане, а теперь это был обтянутый кожей скелет, завернутый в грязные тряпки — потому что, надо полагать, за время болезни он так и не раздевался.
    Бегинка подошла к окну, отперла ставни и распахнула их.
    — Но…
    Не дожидаясь возражений, бегинка уже распахивала второе окно.
    При дуновении ворвавшегося в комнату свежего воздуха больной звворочался в постели. Глаза его оставались закрыты, но видно было, как под запавшими веками двигаются глазные яблоки.
    — Что сейчас будет… — прошептала Салли.
    — Кто еще есть в доме?

    Страница 32 из 40 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое