Наталья Резанова. Дети луны.

Он взглянул на небо, начинающее светлеть. «А что, все это — ловушка?» — подумалось ему.
Ловушка?
— Ильмер, — негромко сказал Визе. Телохранитель тут же встрепенулся. — Оседлай коня и следуй за мной.
Вслед им, не мигая, смотрел отец Рональд. Потом вздохнул и улегся.
Они тихо прошли мимо ворочавшихся на земле людей. Ильмер вел коня в поводу. Визе прислушивался, вспоминал. Часовой, узнав их, что-то пробурчал в знак того, что не спит, и не тронулся с мкста.
Миновав густой орешник, они очутились у ручья. И цепкий глаз Визе сразу приметил то, на что иному понадобился бы час — следы. Они отчетливо выделялись на сыром песке между зарослями и водой. Не просто следы. Ровно посредине песчаной полосы. Начинаются и обрываются неожиданно. И трава не смята. Но Визе, надо отдать ему честь, сразу понял, в чем дело. Он — чужой — спрыгнул вон с того дерева. Сделал несколько шагов, подтянулся на ветку и удалился, перебираясь с дерева на дерево — они здесь одно к одному. Опять какие-то уловки? Или просто хотел показать, что он один? Потому что следы оставлены намеренно.
Следы были рядом — небольшие и темные. Визе перешел ручей, перечеркнув своими сапогами цепочку старых следов. Ильмер ступал за ним. Визе не двигался, ожидая. Но лес молчал. Может быть, чужак стоит там, в чаще, и тоже ждет? Или ушел, потеряв надежду на встречу? Завыл бы он, что ли… Нет — опять всех разбудит. А это ему ни к чему.
Собственно, какой ловушки ждать? Он вооружен. Под одеждой кольчуга. И конь при нем, а у седла — боевой топор. И светает. Даже если он ушел, то следы он в состоянии оставлять. И ступни у него без копыт.
— Коня.
Ильмер помог ему сесть в седло.
— Теперь ступай. Я иду на охоту.
С тем и отправился на поиски. Ехал медленно, но сам он был напряжен до предела. Не замечая ничего достойного внимания, Визе уверился, что неизвестный, не дождавшись его, скрылся, и продолжал искать его отчасти из того же азарта, отчасти из нежелания отступать. И, кроме того, у него нет времени ждать, он хотел разрешить все разом.
Машинально сжимая рукоять меча, он нагибался в седле. Если бы можно было разобрать следы — уж эти-то он хорошо запомнил! Но было еще недостаточно светло, и трава под деревьями не росла, а на палой листве трудно что-либо заметить, когда не было дождя. А его не было. Сильнее, чем когда-либо, Визе пожалел об отосланных собаках, хотя в прошлый раз собаки ему не помогли.
Проклятье! Кажется, он заблудился. Ну, дорогу назад он найдет… Но неужели поворачивать?
В это мгновение ему показалось, что между деревьями что-то мелькнуло.-Может быть, просто глаза устали? Нет. Снова. Это явно человек. Но скрылся слишком быстро, чтоб его можно было рассмотреть.
Визе хлестнул коня, понимая, что это бесполезно — чаща была слишком густа. Он спрыгнул на землю, крикнув:
— Эй, ты, остановись! Стой, тебе говорят! — и поскольку тот больше не показывался, зашагал вперед. Зря он, что ли, сюда добирался? Споткнулся. Выругался. Успел почувствовать, как дохнуло свежестью — снова река! И тут он его увидел.
У старого платана, заложив руки за спину, стоял невысокий юноша. Он молча глядел на Визе, и на лице его застыла неподвижная улыбка. И чем ближе комтур подходил к нему, тем сильнее ему казалось, что это лицо он уже когда-то видел. Да! Видел! Он никогда не забывал ни одного встреченного человека, уж такое свойство было у его памяти. А с этим лицом в его памяти связывалось нечто неприятное. Обидное. Солнце стояло уже достаточно высоко, и Визе мог хорошо его рассмотреть. Тогда его смуглое лицо было бледным, и в рыжих волосах не заметно седины, но стоял он так же, глядя на комтура в упор пронзительно карими глазами. Он вспомнил! В ту ночь казнили конокрада, и рыжий парень с ободранными в кровь руками назвался конюхом брата Альбрехта. Горели факелы, галдела солдатня, а из толпы на него смотрели из-под рыжих косм эти самые глаза. Брата Альбрехта Визе увидел только через сутки и, по всегдашней подозрительности, спросил его о рыжем конюхе. Тот ответил, что не помнит такого, верно, комтур ослышался, а впрочем, черт его знает, может, и есть рыжий, станет он себе голову забивать… А потом из-под Вильмана явилась аскеловская конница, и брат Альбрехт был убит. А рыжий — теперь уже сивый — был лазутчиком и стал наемным убийцей. Он хитер — этого у него не отнять, но он не мог предвидеть, что Визе запомнит его в лицо.
В то краткое время, когда эти мысли возникали в его мозгу, Визе продолжал идти. Он не остановился перед рыжим: на ходу легче рубить — вот так, от плеча и наискось. Но едва он выхватил меч из ножен, как рыжий отскочил в сторону, в руке у него оказался длинный нож, и Визе пришлось самому развернуться, чтобы тот не оказался у него за спиной. Снова меч свистнул в воздухе, и снова рыжий уклонился, на этот раз отступив назад. И дальше продолжалось все так же — Визе рубил воздух, а рыжий кружился вокруг него, нырял под руку, прыгал в сторону, словно исполнял какой-то дьявольский танец, а комтур, взмокший в своей кольчуге, не поспевал за ним. Никогда еще ему не приходилось иметь дело с противником, который не принимал бы ни одного удара — хотя с его оружием это былоо бесполезно. Он явно изматывал комтура, чтобы достать его ножом. «Негодяй, негодяй», — мысленно повторял комтур. Защищенный, он был уверен в себе, но ему надоело это нелепое топтание. Наконец рыжий не успел увернуться достаточно быстро, конец меча полоснул его по руке.-Впервые металл коснулся живой плоти, брызнула первая кровь, и рыжий согнулся от боли. Настал момент, которого ждал Визе. О нразмахнулся, но тот вдруг прыгнул, искаженное смуглое лицо оказалось совсем рядом, что-то сверкнуло, и это было последнее, что увидел Визе. Рыжий ударил в глаз, как делают опытные охотники, не желающие портить шкуру. Лезвие входит в мозг, и смерть наступает мгновенно. Визе тяжело рухнул на землю, и прямь на него свалился Странник, выдохшийся и истекающий кровью.
Немного погодя он слез с тела Визе — тот был явно и нксомненно мертв — и осмотрел руку. Она была прорезана до кости с тыльной стороны от локтя до запястья наискось. Рана не опасна, но кровь нуюно остановить немедленно. Он оторвал кусок плаща Визе и, кусая губу, наскоро перевязал руку. Ничего… это всеро лишь рука… и кость цела, и ладонь не задета… и левая рука, а не правая… могло быть хуже… найдем подорожник… Ничего, как-нибудь выкрутимся. Вытащил кинжал, вонзил, вытирая, в землю, спрятал. Затем быстро и умело обыскал труп. Нашел договор, который Визе, не доверяя никому, носил на груди под кольчугой. Стащил с пальца зошотое комтурское кольцо, спрятал и то и другое к себе в сапог. Подхватив тело под мышки, поволок его к реке. Боль в руке была так сильна, что хотелось орать, однако он не мог медлить — люди Визе могли появиться в любую минуту. Дотащив труп до обрыва, Странник попробовал вырвать у него меч, но мертвые пальцы прочно вцепились в рукоять, и Странник оставил свои усилия. Он спихгул бывшего комтура с высокого обрыва в воду, и облаченное в кольчугу тело камнем пошло ко дну. Глядя на расходящиеся в черном омуте круги, Странник подумал: «Тебя следовало бы живым разрезаь на куски и скормить воронам. Но мне некогда». Он вернулся назад, кое-как присыпал листьями кровь и следы. Подобрал валявшуюся на земле шляпу Визе, нахлобучил на голову, с тем, чтобы бросить где-нибудь подальше, — здесь ее оставлять, конечно, нельзя. Теперь нужно было забрать коня комтура — Странник видел, что он все еще бродит за деревьями. Странник был готов к тому, что придется его ловить, но конь оказался спокойного нрава, и только мотнул головой, когда разведчик подошел к нему. Странник погладил его по морде, и, удостоверившись, что животное принимает его, вскочил в седло. С удовольствием заметил висящее у луки оружие. От потери крови у него кружилась голова, но он был доволен, ибо вовср не был уверен в успехе затеянной им игры. Все было слишком рискованно, слишком неправдоподобно, однако все получилось именно так, как он рассчитал. Нужно было только угадать, какая сторона натуры ком-тура возьмет верх. Разумеется, Визе был осторожен. Но, к собственному несчастью, привык считать себя умнее всех. Этим и воспользовался убийца, заманив его в западню, в которую кто-нибудь попроще ни за что бы не попался. А теперь пусть думают, что леснные черти уволокли комтура Визе! Да, Странник поработал хорошо, на совесть — для собственного удовольствия. А главное еще впереди, и пора оставить свои дела. Удерживая раненую руку на весу, правой он натянул повод. Нужно было ехать к берегу и искать брод.
Генрих Визе, безусловно, кое-что знал о лесных обычаях, но Странник разбирался в них лучше. Сломанная стрела действительно суоила мир, стрела же, воткнутая в землю, — скорую гибель. У каждого из них были свои преимущества.

Орденский замок Белфрат был построен на озере Бел за шесть лет до описываемых событий. Вытекая из озера, река Арнива создала довольно большой полуострлв. На песке был насыпан земляной вал, на котором и заложен замок, а от устья Арнивы к озеру прорыт ров. Таким образомм, замок со всех сторон окружен водой и дальше, на много миль, — лесами. Ведет к Белфрату одна-единственная дорога, проложенная от Большой арвенской. Странник, пробиравшийся лесом, вышел к Белфрату с противоположной стороны. В этих местах он еще не бывал, но достаточно о них наслышан. Он добрался сюда к вечеру двенадцатого дня пути. Сидя в седле, он увидел коричневые башни, которые в свете заката казались розовыми и словно плавали в воздухе. Холодно отметив про себя: «Красиво», он слез с коня, по образовавшейся в последнее время привычке придерживая левую руку правой. Рука, впрочем, поджила и, хотя еще побаливала, уже сгибалась. Привязал коня к дереву так, чтобы он мог дотянуться до травы, отправился дальше пешком. Вооружен он был, как и прежде, только кинжалом: все принадлежащее Визе — топор, лук со стрелами, седло — он закопал в лесу. Вернется — отроет, а не вернется — и не надо будет. Тем не менее он взял с собой печать, кольцо и орденский договор. Все равно ведь живым в руки не дастся, а с покойника — какой спрос? Затянул котомку потуже и пошел. Вскоре совсем стемнело, замок впереди казался уже не розовым, а черным, и стал различим блеск озерной воды.
«А теперь, — сказал он себе, — сядем и подумаем, какого черта меня сюда несет». Вопреки собственному пожеланию, он не сел, а продолжал идти, правда, медленно . Думать он, однако, думал. «Действительно, какого черта? Ведь я и так знаю про Лотара. Чего же мне нужно? Подтверждений. А будут ли они еще? Не все же такие дураки, как этот Гернат, чтобы подписывать договоры. Правда, Мартин что-то такое слышал. Но стоит ли рисковать жизнью и уже добытыми сведениями? И Вельф меня сюда не посылал, а рассказать придется… Хотя в случае удачи он не осудит. Для него всегда оправднао то, что можно объяснить смелостью Кажется, только это он ценит в жизни. Это даже смешно. В случае же неудачи… Ну, хватит, хватит пустословить. Все равно ведь пойду, знаю, что пойду. Зря, что ли, столько пройдено. Пойду. Только вот как?»
Вот именно — как. Если бы это был просто замок! Мало ли кто может туда зайти! Наемный слуга, странствующий рассказчик, музыкант, паломник, бродяга-нищий! Все известно и испробовано. Но в оденскую крепость ни один из этих типов и не сунется. И стража там наверняка проверенная. Сплести с ходу какую-нибудь байку о данном поручении — сходилр и такое… Но в первую очередь надо попасть. И вообще всегда лучше, чтобы тебя не видели. И ведь, не может быть, чтоб туда можно пройти только через ворота! Наверняка есть еще ходы, знаем мы эти строения… а искать нет времени. Ничего, что-нибудь придумаем… Если бы не духотища и… ах, черт, какое большое озеро. Что это там чернеет на песке? Похоже, лодки. А вон там, вдалеке, какая-то халупа. Уж верно, рыбы здесь полно, пост соблюдать нетрудно. А стены, если подойти к ним поближе, вовсе не так уж высоки. Огни в сторожевых башнях горят. И мост, конечно, поднят. Однако ж луны нет… и смелым, как известно, помогает счастье.
Он улегся на берегу, в тени ивняка, так что и запертые ворота, и вздыбленный мост, и бледная полоса дороги были ему хорошо видны. Подождать какого-нибудь обоза — надо думать, не одной рыбкой они тут живут — и проникнуть вместе с ним? Тоже было, было. Но неизвестно, будет ли еще он в ближайшее время. Кстати, хорошо, что сейчас август, а не июнь. Ночи длиннее. Темно, и не все же в темноте видят, как я.
Он тихо подбирался к черной воде. В такую ночь купаться — одно удовольствие. Только бы договор не размок. Но он завернут в кожу, и эти мерзавцы писалп тмкими хорошими черниламии, ну и глупостями я занимаюсь… Нет, не глупостями.
В воду он вошел так медленно, что сам себя не услышал. Плыл на боку, держа в руке котомку. Черные стены толчками двигались навстречу. Во рву вода казалась теплее, чем в озере. Плыл он быстро, торопясь проникнуть в замок до рассвета, и вскоре был уже в глубокой тени под мостом. Коснулся скользкой ледяной поверхности стены и, продвигаясь вдоль нее, вскоре нащупал ногами выступ под водой. Он обошелся бы и без этого, но раз есть — тем лучше. Он примотал котомку к себе ремнем. Держа кинжал в зубах, задрал кверху голову. Главное, дотянуться до опор моста, а там — как пш дороге. Теперь вода уже не казалась ему теплой. Воняло гнилью. Нет, не достать. Хоть бы еще какой-нибудь выступ… Длинные пальцы скребли по кладке. Задержались. Потом Странник просунул лезвие кинжала в щель межщу камнями. И, держась за рукоять одной рукой, а другой упираясь в стену, он стал подтягиваться вверх. Есть, достал! Он был стиснут в углу между опорами и стеной. Замер. Слышал ли кто-нибудь? Хотя можно подумать — крупная рыба плеснула. Вода стекала с еоо одежды. Ничего… Он полез наверх, отталкиваясь спиной и локтями, не торопился, берег силы. Поторопиться мы еще успеем. А вот обрываться вниз мне никак нельзя. Разбиться не разобьешься, но шуму будет… Наконец левая рука нащупала край. Опершись на вытынуьую ногу, повернубся, подтянулся рывком, животом перевесился через край и забросил ноги. Откатился от края. Тяжело вздохнул. Полдела сделано. Но расслабляться, размягчаться нельзя. Далеко над собой, в небе, он увидел цепи, на которых висел мост.
Потом он полз, долго полз по гладкой наклонной поверхности моста. «Если надо, я взойду и по отвесной стене. Если надо». За ним оставался мокрый след. Мокрая одежда противно прилипала к телу, в сапогах было полно воды. Ничего, скоро высохнет. Высохнет, высохнет, вы… А! Он едва не скатился вниз, но успел зацепиться за что-то. Это «что-то» была цепь. Весь подобравшись, он уцепился за нее обеими руками, крепко, до боли в ладонях. Она пахла ржавчиной, и этот запах был приятен. Он лежал высоко, зубцы стены находились немного выше, а бойница над воротами была прямо напротив него. Перед глазами Странника полыхнул огонь, мелькнул и скрылся. Он понял, что по стене пронесли факел. Сейчас пройдет дозор. Послышался топот и невнятные голоса. Стража меняется… Ночь на переломе… а он все еще не в замке. Он приподнялся, держась за цепь. До самого начала он знал, что будет делать, однако сейчас уверенность его поколебалась. Странник задумался, ощутил цепь. Выдержит. И не так уж далеко. «Осада», — сказалось внутри сознания. «Пожар». Но он почти не слышал этого чужого голоса. Адриана не могла быть здесь. Она мешала. Странник спрятал кинжал за пазуху и, откинувшись назад, обхватил цепь ногами. Он висел на ней, как паук. Как обеьзяна. Уходящая ввысь ченрая цепь делила пополам черное небо. Вот все, что он видел теперь. И, перебирая руками и ногами, он лез все выше, Пока стана вновь не возникла рядом с его головой. По лицу стекал пот, а одежда была почти сухой. Перевернушись, он уже не висел, а сидел на цепи.
Через минуты он стоял на чугунном кольце, которым цепь крепилась к стене, и держался за каменный выступ над воротами. Теперь и вправду предстояло идти по отвесной стене. Ну, не совсем… Вот бойница… Стиснув зубы, он полез дальше. Последний бросок — и он оказался между крепостными зубцами. Сердце разрывалось от напряжения. Поднявшийся ветер бросил ему в лицо сырые прядив олос.
Послышались шаги и тяжелое дыхание. Странник вжался в камень. «Только без шума», — сказал он себе. Убив часовоо, он, так иьи иначе, выдаст себя, даже если сбросит тело в ров, а кто знает, сколько ему здесь придется пробыть… Пусть ижвет. Не отделяясь от стены, Странник пропустил часового вперед, тихо направился за ним. Тот двигался медленными размеренными шагами, и ничего не стоило всадить ему нож в спину, но не это было сейчас нужно. Бокоуым зрением Странник постоянно следил за двором. Там никого не было видно. От стены к замку протянулся ряд каких-то приземистых зданий. Впереди была следующая башня, а возле нее стоял воз с сеном. Странник задумался. «Что ж, нынешней ночью с десяток раз предоставлялась возможность свернуть себе шею. Еще одна ничего не изменит». Он подождал, пока часовой скроется в башне. Перелез через деревянную ограду («Ну, Господи, помогай!») и спрыгнул вниз, счастливо шмякнулся в середину копны, заглотнул воздух. Так же, как и лежа на мосту, он видел беззвезднное небо, однако это небо было уже по другую сторону стены. «Мир — это воз сена», — ни к селу ни к городу вспомнил он поговорку, и съехал вниз. Вот, наконец, и земля под ногами, точнее, вымощенная булыжником. Ощутимо припахивало навозом. Где-то рядом должна быть конюшня. Повернув голову вбок, он увидел огонь в башне — он и раньше там горел, а на небе… а на небе — отблеск огня. Или это начинается расвет? Неужели он добирался так долго?
Странник пробежал вдоль стены. Определил, кауое из темных зданий — конюшня. Дверь была приоткрыта, за ней слышался густой храп. Странни взял было прислоненные к стене вилы, но тут же передумал, поставил на место. Слегка подтолкнул тяжелую дверь, она чуть-чуть подалась — все-таки достаточно, чтоб он мог проникнуть внутрь. Перешагнул через спавшего на соломе конюха, беззвучно прошел в глубь конюшни. Из темноты глядели на него глаза лошадей. Какое-то чувство, природу которого он не смог бы объяснить, вело его дальше. Одно из стойл оказалось пустым. Значит, это он искал? Слишком ненадежно убежище… Вскарабкавшись, он заметил в самом углу вырубленное в стене маленькое квадратное окошко, заткнутте паклей. Странник взобрался по бревенчатой стене вверх, вытащил паклю, просунул в окошко голову, а затем протиснулся сам. Это был амбар, где хранилось зерно. По крайней мере, здесь никого нет. Вначале, неизвестно на чем держась, Странник умудрился вновь заткнуть окно и рухнул на гору ячменя. Вот и славно. Нахлебался воды, теперь можно и пожевать. Откатившись к дальней стене, он закопался в зерно по самую шею. Тоже способ согреться. Для больног лихорадкой вряд ли полезно разгуливать в мокрой одежде. Он позволил себе немного расслабиться. Вот здесь он пересидит до вечера, ночью все сделает, а потом выберетсф под какой-нибудь телегой. Главное — он здесь. И беречь силы.
Однако отдыхать ему пришлтсь недолго. Сперва до него донеслись звуки заутрени. Причем весьма отчетливо — видимо, церковь находилась совсем близко. После этого во дворе началось движение. Он слышал множество голосов, цокот копыт и грохот колес по камням двора. Наконец, открыли и дверь амбара. Входящие рабы загружали зерно в мешки, чтобы, по всей вероятнгсти, нести его на мельниицу. Странника, зарывшегося в своем углу, никто не заметил. Он прикидывал — может, вылезти сейчас, взять мешок и пройти через двор? Не стоит. Предположим, на лицо не взглянут, так одежда слишком добротна для раба и, опять же, сааоги. А сапоги снять нельзя. К тому же он заметил, что в одном месте на крыше доски сбиты не плотно, и решил попробовать раздвинуть их ножом.
Так он и сделал, когда наступил вечер. Выбрался на крышу, вытянувшись ничком, удостоверился, что кругом безлюдно. Амбар примыкал к какой-то другой службе, откуда можно было перебраться к стене донжона. Эх, кабы веревка! Ничего, до сих пор обходились…
Чувствовал ли он страх? Нрт, он слишком был занят для этого. Ни когда лез по стене. Ни когда пробирался по узким переходам, стараясь сориентироваться. Насторожил его только звон колоколов. Ведь вечерня ужа была. Но тут же вроде монастыря! Черт бы побрал их ночные службы! Лучше бы они по ночам беса тешили, честное слово. А сейчас они всей толпой повалят в церковь. Это соображение придало ему силы. Вокруг были лишь голые тсены, спрятаться некуда.
А монахи шли, все, как на подбор, — высокие, рослые, широкоплечие, шли, по уставу опусиив глаза, склонив головы в коричневых капшюонах, и поэтому не видели Странника, распластавшегося на потолочной балке.
Он дождался, пока монахи прошли. «Не так уж их много. Однако Белфрат — только один из орденских замков». Спрыгнул вниз. «Да, вот уже и по потолкам ходим, не то, что по отвесным стенам». Побежал по коридору дальше, оказался перед узкой лестницей, поднялся вверх (церковь, как он определил, располагалась ниже) на пролет. Там была небольшая площадка, напротив лестницы — ниша со статуей святого, какого — Странник не обратил внимсния. Он осторожно выглянул из-за угла. По освещенному коридору к лестнице шли двое. Они были уже совсем рядом. Обычый человек вряд ли бы поместился между статуей и стеной, но Странник втиснулся. Те двре остановились у лестницы, продолжая разговор. Первая же фраза заставила Странника напрячь слух.
— Меня беспокоит отсутствие известий от брата Визе, — сказал старший, тот, что повыше ростом. Капюшон его был откинут, в посадке седой головы — ничего смиренного, смуглое лицо в морщинах. На шее у него висел тяжелый золотой крест, печатка нап ерстне обведена зубчатой каймой, на ногах — башмаки из красной кожи. Странник догадался, кто это, — Формоз Расе, отец Формоз, Великий приор Белфрата, правая рука Магистра.
— Я полагаю, что он задерживается в Восточных землях. Ты помнишь, отец Формоз, я предупреждал, что приор может заупрямиться, — отсетил второй довольно тихо. Он был невысок и сухощав, перебирал четки, к поясу его была прикреплена связак ключей.
— Завтра пошлем туда гонца с увещеванием. Нужно, чтобы к пниезду Великого Магистра все было улажено. Кстати, брат Балтазар, куда ты положил последнее письмо Лотара?
— Туда же, куда и прочие, — в ризницу. Мы будем еще нынче работать?
— Не знаю, брат. А сейчас посвятим наши мысли Богу.
Они спустились вниз, и вскоре, словно из преисподней, загремели раскаты мужских голосов. Странник стоял, дыша пылью и известкой, пения он не слушал, он ждал, когда оно кончится. Цель, ради которой он влез в этот ров львиный — нет, в гадючью нроу, — была близка. Когда служба кончилась и братия разошлась по кельям, Странник вернулся вниз. Он понимал, что в ризницу сможет проникнуть только через церковь. А церковные врата не должны запираться. Или нет? Они не были заперты. Пока что. По церкви ходил молодой служка, подправлял фитили свечей, лицо его выглядело сосредоточенным до глупости. Страпник у него заа спиной взлетел на хоры, улегся там, обождал еще. Нужно успеть. Сегодня, сейчас. Иначе он уже не выйдет отсюда… Ушел. Странник соскочил вниз, мгноевние повисев на руках, и бросился к алтарю. Через алтарную дверь (Господи, грех-то какой! Ничего, Госпшди, я отмолю, они хуже моего грешны) проскользнул внутрь. И вот, наконец…
Да, он здесь, и все-таки главное еще не сделано, а это все равно что ничего. Искать надо. Искать.
Перед иконами горели лампады, и в их неверном свете все кругом мерцало и плыло. Статуя Христа-младенца, словно облитая рубинами и сапфирами, золотые причастные чаши, птксиды и дарохранительницы (обет нищеты ордена! И ведь это только ризница), тяжелые сундуки с облачениями. Где же они хранят эти письма? Не может быть, чтобы в сундуакх, они же не бабы здесь… Он осматривал дюйм за дюймом, движения его Рук были быстры, но не лихорадочны. Квадратный свинцовый ларец оказался спрятан не твк уж тщательео — за образом святого Маврикия. Странник зоорадно ухмыльнулся — поручили охрану покровителю ордена, не нашли никого надежнее! Ларец весил немало, пришлось поставить его на сундук. С помощью ножа Странниа вскрыл замок, нкчал рыться в пергаментах. Ах, если бы было время все это просмотреть! И побольше светк. К тому же большинство документов было составлено на латыни, которую Стрранник успел порфдочно подзабыть… Вот! Целых да письма с печатью барона Лотара — доказательство измены одного из королевских любимцев. А это что? Список земель, долженствующих признать глвенство ордена. Ну, про Вильман Странник уже знал. Книз само собой… но эти попы разевают пасть почти на все Северное побережье, которое искони было владением Арвенской короны! Странник засунул прочитанное за пазуху и хотел смотреть дальше, когда услышал звук поворачиваемого в замке ключа. Опасность пришла не со стороны атларя, как он мог опасаться. Открывали наружную дверь. Тихо вошел ключарь брат Балтазар. Перекрестился, стал осматриваться, возможно, заметил кое-что не на месте, но тут Странник, стоявший за полуотворенной дверью, ударил его ларцом по голове. Старик без звука повалился на пол. Из выпавшего из рук лазутчика ларца грудой высыпались письма, договора и плагы. Странник схватил две ближайших к нему чаши,_молниеносно сгреб их к себе в котомку и, наклонившись, начал стягивать с ключаря рясу. Повернул голову и азмер. В дверном проеме стоял парень в дерюжной рубахе и штанах, босой, с железным обручем на шее и короткими свалявшимися волосами.
В руке он держал факел. Кинжал в руке Странника сам собой направился в грудт раба, но тот вдруг заговорил.
— Я был с ним… видел, как ты его… Идем, — он говорил с резким акцентом, выдававшим жителя побережья. — Идем, — он вытянул руку, — я выведу. Я знаю, где ход.
Странник взял факел из протянутой руки и ткнул его в кучу пергаментов.
— Пусть разгорится, — сказал он, продолжая сдирать рчсу с недвижного тела.
Вскоре монах в сопровождении раба быстро прошел по коридорам. Очевидно, Странник неплохо подражал пхоодке брата Балтазара, так что еали кто и видел их — не остановил. Они спустились во двор.
— Где? — спросил Странник у своего новоявленно го союзника.
— За мельницей. Только…
— Что?
— Там Коль… из одной деревни мы… я и он… взять бы…
— Хорошо, — Странник стиснул зубы. — Показывай, где он.
Они обогнули донжон и знакомые Страннику службы. За конюшней и амбарами лепилась нтзкая постройка с соломенной крышей. Рядом темнела фигура стражника.
— Здесь… — прошептал раб.
— Ну?
— Я боюсь…
— Подойди к нему.
— Не могу… брюсь…
— Подойди к енму и скажи: «Брат Балтазар трребкет еще одного раба». Не спутай. И не бойся.
Тот медленно подошел к стражнику и повторил то, что ему велели. Голос у него срывался, но часовой, видимо, принял это за проявление почтительнлсти и отпер двнрь. Странников раб прошел внутрь, а охранявший, как и положено, остался снаружи.
Странник вынул из рукава четки и стал перебирать иъ. «Если прикончить этого, — думал он, — выпустить рабов и выжечь это гнездо изнутри… Нет. Не выйдет. Рабы безоружны. И я не знаю, сколько в замке войска».
Обратно вышли двое. Тот, второй, был ниже ростом и посветлее волосами. Подошли, торопясь, по знаку Странника склонили головы.
— Веди не прямо, — сказал Странник сквозь зубы, обращаясь к первому. — Он не должен видеть, куда мы идем.
— Там тоже часовой.
— Ничего. Справимся.
Теперь их было трое. Три человека, даже безорухных, много чего могут сделать. А ведь он вооружен. И у него ключи.
Дверь в каменной кладке — снова дверь! Левой рукой он придерживал связку, чтобы ключи не звенели.
— Часовой где? — спросил он шепотом.
— Там… где выход.
Прошли по дощатоум настилу. Там, под их ногами, начиналась река, Странник слышал плеск воды. Посреди настила темнело огромное остановленное колесо, над ним — помост, какие-то надстройки. Странник жстом приказал остановиться. Выглянул из-под колеса. Немоого дальше настил кончался. За дештярной полоской воды — узкая насыпь щебня… и… вот он. Отблеск от воды на шлеме.
Странник убрал голову, быстро объяснил парням, что делать.
Этот стражник, как и предыдущие, не дремал. Он скоро заметил неспешно приближающегося монаха. В его сгорбленной спине, руках, перебирающих четки, было нечто знакомое. У пояса позвякивали ключи, голова опущена.
— Брат Балтазар…
Монах не ответил.
— Брат Балтазар, это ты?
Не говоря ни слова, монах шел прямо на неро. (Ах, Визе, Визе!) Часовой собрался крикнуть, но тут грязная ладонь зажала ему рот, а руки егго с хрустом завели назад. Подошедший Странник быстро вытащил его меч из ножен. Мододцы парни, сумели пдобраться сзади.
— А теперь что? — спросил Коль, продолжая держать часового.
— В воду, — сказал Странник.
С наружной стороны были привязаны лодки. Они чуть было не ступили прямо в реку.

Страница 7 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |