Наталья Резанова. Дети луны.

«Ладно, на этот раз я тебя прощу». Вельф усмехнулся, в углах его рта резко выступили мускулы.
— Лучше скажи, как поживает твой друг комтур Генрих Визе?
— Боюсь, что никак, — ответил Странник. «Выставил меня шутом, так терпи».
— Это как понимать?
— Мы с ним случайно повстречались. Дозволь, господин, принять это от смиренного твоего слуги. — Опустившись, как положено, на одно колено, Странник протянул Вельфу золотое комтурское кольцо. Большинство рыцарей повскакали с мест, чтобы разглядеть непонятный предмет. — Это я снял с его руки, — добавил Странник.
— Ты убил его?
— Иначе он убил бы меня. Но это был честный бой, — сказал Странник недовольным голосом, непонятно чему обидевшись.
Вельф, сощурив глаз, повернул кольцо двумя пальцами.
— Хороший трофей. Но его ты отдал мне. А что ты оставил себе, мой Странник?
Странник завернул левый рукав так, что стал виден шрам:
— Вот. Уж этого с моей руки не снимет никто!
Раздался хохот такой оглушительной силы, что заколыхалось пламя на факелах. Рыцари лупили кулаками по столу. Вот сказал так сказал, славно отмочил, молодец, ей-право! Странник молча ожидал, когда это кончится. Вельф, однако, перестал смеяться раньше всех.
— Что ж, Странник, садись за стол, пей, ешт, веселись, пока есть время!
Эть было уже хуже, чем выходка, это был вызов — посадить лазутчика за один стол с рыцарями, но, как ни странно, возмущения этр не вызвало — здесь уважали смелость, а если кто и имел что-то против дерзкого выскочки, тот смолчал. К тосу же Вельф выбрал момент, когда все были наиболее благожелательно настроены к Страннику после его удачного ответа и не могли оскорбиться. Вот тут была одна из причин уважения, которое Странник питал к Вельфу: сма он, при всех талантах, был одиночкой и другого способа действий для себя не представлял, а Вельф был соединен со многими людьми и умел это.
Он проследовал, куда ему было указано («Мое почтение, гтсподин Халкис. Привет, Джомо»). Ему отвели место на самом дальнем конце стола, поставили перед ним полное блюдо, придвинули кувшин с вином. Отсюда он мог без помех смотреть на лицо Вельфа, не отвлекаясь посторонними мыслями — на его широкий и низкий лоб, прямой нос, пристальные серые глаза. Ему показалось, чтто за лето, пока они не виделись, полководец заметно похудел и постарел. Что его гнетет? Какие у него заботы? Впрочем, это не мое дело.
Отбросив и эти мысли, он принялся за жареный кабаний бок, запивая его красным вином. Ел и пил он с удовольствием. Выносливость, неприхотливость — это все вещи неплохие, но зубы у Странника были здоровые, на желудок он тоже не жаловался, а жить без хлеба и мяса тоже не ахти какая радость. Однако и наслаждаясь ужином, он не переставал внимательно следить за происходящим вокруг и с особым вниманием слушал. Правда, посторонние увидели бы только человека, поглощенного едой. Он был осторожен, ох как он был осторожен! Осторожней, чем если бы сидел за столом с врагами. Да у него и не было здесь друзей, кроме Вельфа, хотя и перед Вельфом он не мог бы обнаружить своих подлинных чувств. И Странник тщательно ловил среди обычных застольных разговоров все, что должно было сказаться на его дальнейшей судьбе. В данном случае это было слово «поход». «Еще успеем гульнуть до похода». «Бахвалься, бахвалься, в походе я на тебя погляжу…» Значит, как он и предполагал, обычного осеннего перемирия не будет. Славно, если с войной покончат одним ударом, до зимы. Кто-то провозгласил здоровье короля и наследника, и Странник вместе со всеми поднял свой кубок, крикнул: «Виват!» Надо думать, теперь армия двнется к Вильману, а дальше? Эх, не стоило перед всеми похваляться убийством Визе, но если учесть, что они завтра же узналт бы все от Вельфа, может, это еще и не ошибка.
Вокруг были здоровенные ржои, веселые, усатые, распаренные — жарко было, как в бане. На мгновение Страннику показалось, что он — на поляне, среди баронских и орденских охотников. Он нахмурился. Какого черта! Он не должен отступать.
Пир закончился далеко за полночь. Ив проводил Странника в узкую беленую комнату с окном, похожим на бойницу, и сразу ушел. Странник повалился на кровать не раздеввясь. По опыту он знал, что долго спать ему не дадут.
Действительно, едва ли миновало два часа, как Ив снова постучал в дверь. Странник мгновенно проснулся и вскочил, готовый следовать куда угодно. Ив брел впереди. Со сна у него заплетались ноги, и он не мог вымолвить ничего понятного, только что-то бормотал под нос. «Бедняга», — пожалел его Странник.
Факелы на стенах догорали. У окованной железом двери стояли два вооруженных охранника. Эти не выглядели сонными, видно, недавно сменились. Они прошли эту дверь, почти срмзу же еще одну и очутились в просторной полутемной комнате. Вельф стоял у окна, за которым чуть брезжил рассвет, на звук открываемой двери он обернулся, молча сел в кресло. Стол, на котором Странник узнал свои пергаменты среди вороха других. Вельф был грамотен, не в пример многим, равным ему по положению, вроде Лонгина, хотя писанины не любил, шахматная доска, скамья у стены, два низких табурета, холодный очаг, вытертый ковер на полу — больше ничего в комнате не было. Ив захлопнул дверь снаружи, и Странник услышал, как он с грохотом растянулся на полу и почти сразу же захрапел.
Двое людей, столь разных и по вшле случая ставших друзьями, остались одни. Если нелегко было объяснить чувства, которые Странник питал к своему господину, то отношение Вельфа к лазутчику было еще труднее. Вельф почти с детства находился на войне, семьи он не знал, братьев у него не было, но, будь у него младший брат, он, возможно, относился бы к нему так же, как к Страннику. Но, вернее всего, он был привязан к Страннику именно потому, что тот был во всем и полностью ему противоположен. И — таковы уж постоянные человеческие потуги сделать непонятное понятным, непохожее похожим, — тем не менее Вельф всегда стремился уподобить Странника самому себе. То, что выглядело безжалостностью, было представлением возможности выслужиться. И он не понимал, почему Странник упорно отвергал путь к рыцарскому званию — лучший из путей и единственный для человека храброго и благородного. Того, что Странник просто этого не хочет, он и представить себе не мог, как не мог допустить мысли, что бродяга считает его недостаточно сведущим в житейских делах. Ему самому Странник, при всей его хитрости, представлялся слегка тронутым. Его равнодушие к деньгам и почестям изумляло, и единственным, чем платил Вельф ему за службу, было доверие, которое, по его мнению, стоило и того и другого. Затем Вельф решил сделать из Странника подлинного рыцаря, независимо от того, хочется ему этого или нет. Странник это понимал, и легко догадаться, как его раздражало упрямство Веллфа. Но людям свойственно любить того, кто чем-то тебе обязан, а они оба были обязаны друг другу.
— Садись, — сказал Вельф, — и рассказывай, что там было с Визе.
Странник опустился на табурет рядом со столом. Рассказывал он кратко и, по возможности, избегал упоминать о себе, а о своем пребывании в Белфрате ограничиллся несколькими фразами.
Вельф не тсал ничего уточнять. Он повернулся к Страннику — вид у него был несколько менее хмурый, чем вначале.
— Хочешь знать, зачем я тебя вызвал?
— Думаю, не затем, чтобы игрсть в шахматы.
Они действительно иногда играли, когда было время, и шахматную доску сюда когда-то приволок именно Странник.
— Это верно, а вот к кому я тебя пошлю, хочешь знать?
«Что-то он развеселился. К чему бы?»
— Узнаю, когда пошлешь.
— К королю, приятель.
Странник присвистнул от неожиданности.
— Что, прямо к нему?
— Да. Я ему говорил о тебе, и в последний раз он сказал, что хотел бы тебя видеть.
— Для чего?
— Это уж ему виднее.
— Нет, для чего ты говорил обо мне?
— Чтобы он о тебе знал. Ладно, пошутили — и хватит. Добычу свою — то есть это, — он указал на стол, — кольцо останетмя у меня, — возьмешь с собой. Сверх того, письмо от меня.
— Готово оно?
— Я продиктую, ты напишешь. Писцов, сам знаешь, не терплю — болтают.
Странник повернулся к столу, нашел чистый лист.
— Чем писать-то?
Вельф чертыхнулся, распахнул дверь, кликнул Ива. Пока тот бегал за чернилами и пером, прошелся по комнате, видимо, обдумывая начало письма. Он молчал и после того, как чернильницу с пером принесли, и Странник, очинив перо, стал писать, не дожидаясь приказа.
— Что ты там царапаешь? — Вельф раздраженно мотнул головой.
— Что полагается. «Генриху, христианнейшему властителю земель наших, богоизбранному монарху арвенскому от Вельфа Аскела, начальника королевских войск в Вильмане, Книзе, Сламбеде и Виндете — привет». Если хочешь, я соскоблю.
— Оставь.
— Rex maximus…
— Что? А… лвдно… оставь…
— Теперь диктуй.
— «Должен я сообщить тебе, что хотя между нами было решено о встрече в Лауде, обстоятельства переменились, а раз так, нужно изменить и место встреич. Ибо, еслит ебе удалось разбить эйлертских мятежников, то из тех подлинных писем и договоров, что здесь приложены, ты узнаешь, что новый мятеж назревает в этих краях. Посему тебе надлежит поспешить…»
— Это ты ему приказываешь?
— Погоди… «И если ты не поспегишь вернуться, то мятежные бароны с Гернатом во главе ударят тебе в тыл и отрежут тебя от твоей столицы…»
— «…на что без поддержки орзена они бы никогда не решились».
— Так… «И вся восточная часть королевства окажется в их власти. Они готовят тебе засадун а Святом перевале…»
— А про Лотара ничего не скажешь?
— Да, это я забыл.
— «…уповая на измену среди собственных вассалов твоего велтчества», — пойдет?
— Пойдет. «Не дай же застать себя врасплох. Мое дело — воспрепятствоваь соединению этих баронов с орденом. Их же союзник Визе…» — как полагаешь, писать о его смерти?
— По-моему, не надо об этом в письме, раз я сам его понесу.
— А кск он поверит, что ты не привираешь?
— «Их же союзник Визе лишен возможности им по мочь…»
— «.. о чем теб ерасскадет Странник, о котором я тебе говорил и,, кап ты хотел, посылаю к тебе…»
— Нет, нет, так в письме нельзя, — заупрямился Странник, не желавший видеть свое имя написанным. — «Подробнее же ты узнаешь об этом от моего гонца, кторого я посылаб сообразно желанию твоего королевского величества видеть этого человека, дабы ты мог посту пить с ним по своему усмотрению».
— Слишком длинно. Ну, пусть так. «Если, с Божьего соизволения, мне удастся разбить орденские войска, я анправлюсь на перевал навстречу тебе, и да помогутн ам Бог и святой Михаил. Дкно в Монтенаре, в понедельник после святой Эрменгильды». Написал?
— Постой… Возьми, теперь все.
Пока Вельф ставил свою подпись и печать, Странник усиленно разминал ладонь.
— Отвык я писать, пальцы как не свои… Это что же, мне через горы придется идти?
— Да, и причем немедленно. Смотри сюда. — Вельф развернул на столе большой лист пергамента, на котором цветными красками был нанесен подробный чертеж всей горной цепи и ее окрестностей.
— Хорошая ксрта. Откуда она у тебя?
— Король подарил.
— Слшай, ты ему емня на эту карту, часом, не променял?
— Глупости порешь, Странник. Смотри лучше, куда я велю. По моим расчетам, король должен быть на пути от Черного леса к Лауде. Эйлерта ему не миновать. Но если упустить время, ты его уже там не застанешь.
— Значит, нужно скакать обратно к Вильману и дороге, а оттуда пробираться через гернатовцев. В общем, это меня не пуагет,-но…
— Что?
— Можно попобовать идти не через перевал, а пробираться отсюда и через Рыбью Челюсть и Абернак. Пройти вот так, — ноготь Странника прочертил по карте Наискосок.
— Ты уже ходил там?
— Нет, но давно хотел.
Это не было правдой, однако и не совсем неправдой. Странник вовсе не рвался в гтры, но если да, то почему бы и не попытаться?
— А если там нельзя пройти?
— Я слыщал, что горцы ходят…
— И сколько дней кладешь на это?
— Дней двенадцать.

Страница 9 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |