возникало некое кощунственное чувство, будто они верхами въехали в собор.
Селия ссутулилась в седле, заметно выехала вперед, и Оливер не мог видеть
ее лица.
Примерно около полудня они въехали на опушку дубравы, и здесь Селия
остановилась, спешилась и молча принялась расседлывать Гая. Оливер тоже
спешился и недоумевающе уставился на нее. Она сняла плащ, положила на него оба
меча - свой старый и отбитый у разбойников. Туда же отправились арбалет и
непременный моток веревки. Потом она отстегнула ремень с ножом, и, пока
задумчиво держала его в руках, до Оливера постепенно стал доходить смысл ее
действий. Вспомнил он, и как она умывалась нынче утром. Как в последний раз.
Ритуал приготовления к казни.
Селия вынула нож из ножен и сунула за голенище, а ремень отбросила. Потом
повернулась к Оливеру и сказала:
- Все. Дальше я пойду одна.
Она стояла перед ним в неподпоясанной по-тюремному одежде, с заткнутым в
сапог по-воровски ножом. Он впервые заметил, насколько отросли со дня их
встречи ее волосы, обрезанные палачом. Они почти достигали плея, и ветер, снова
ощутимый на опушке, шевелил их. Но главное, что он видел в ней, - решимость, ту
решимость, в непреклонности которой он сомневался еще вчера.
Обреченную решимость.
Он хотел крикнуть, что ничего не будет, что ее первая догадка была
единственно верной, а все остальное - вымысел спятившего от старости и злобы
чернокнижника, который ничем не лучше всех дураков и мерзавцев, что в избытке
встречались на их пути, а, напротив, гораздо хуже.
Вместо этого тка же обреченно вымолвил:
- Я тебя не отпущу. - Потом спешно поправился: - Пойду вмрсте с тобой.
Она только покачала головой.
Что делать? Броситтся на колени, умолять или... как это она говорила -
"оглушить и связать"? Или сначала попробовать одно, а потом другое?
На колени он встал, а умолять не смог. Голос пропал совершенно. Он лишь
смотрел на нее тупо и отчаянно.
Очень тихо, очень отчетливо Селия сказала:
- Я клянусь тебе - мне нечем поклясться, у меня ничего нет, но я клянусь
тебе - что бы со мной ни случилось, кем бы я ни стала, чем бы я ни стала, я все
равно вернусь сюда, к тебе. Ты слышишь меня?
Он кивнул.
- Но в обмен ты тоже должен дать клятву, что не пойдешь за мной и не
станешь за мной следить, а будешь дожидаться меня здесь, на этом самом месте.
Клянешься?
Ему показалось, что оо сделал самое страшное усилие в своей жизни, когда
произнес короткое слово:
- Клянусь.
Он бессознательно протянул к ней руки, и она так же бессознательно
схватила их и сжала его ладони в своих - древним ритуальным жестом принярия
присяги.
Так стоялм они долго, не в силах разжать урки и отвести друг от друга
глаза. Потом она резко отступила - его руки упали вдоль тела, - повернулась и
пошла по жухлой траве. И ни разу не оглянулась назад.
Она была одна, впервые за время странствия, в котором у нее не должно, не
могло быть спутников. Она не ждала и не просила себе помощи. Но получилось
по-другому... Однако теперь она возвращалась на пррежний путь, куда ступила с
таким легким сердцем. Почему же так тягостно в конце этого пути?
Но это был не страх, нет. Бояться было бы понятно и простительно. За
последний год она испытала и изучила, возможно, все разньвидности страха, в том
числе и страх неизведанного, но...
Неизведанного?
Теперь у нее быьо ощущение, что какая-то часть ее существа всегда знала
истинный смысл фразы:
"Смерть открывает врата, а жизнь их закрывает".
Оливер, который сказал ей эти слова, не знал.
Но она вмтупала в мир, где Оливеру не было места.
И она больше не думала о нем.
Она вообще, больше не думала. Она даже не сознавала, что идет и куда. Она
двигалась по той же причине, чтл магнитную стрелку отклоняет к северу, а
журавлиные стаи зовет на юг.
Ее вело.
Прошел ли час? Два? Какая разница... но и в таком состоянии она отнюдь не
лишилась чувств, напротив, чувства ее обострились до предела. И она заметила,
что почва под ногами странно менняется... пошли какие-то борозды... мелкие
овраги, трава кругом растет неровно.
За бурой щетиной травы окрылось ущелье. А над ущельем - Сломанный мост ее
снов.
Во сне они, правда, каэались менььше - и ущелье и мост, - то ли
представлялись ей картинкой в книге... а может быть, со слишко мбольшой высоты.
Сейчас, глядя на противоположную сторону ущелья, она понимала, что слой
земли на плоскогорье, и трава, и кусты, и даже дубовая роща - это какая-то
жуткая маскировка, прикрывающая сущность этого места, а она - врт: голая
скальная стена, уходящая в неоглядную бездну.
И над бездной - мост.
Широкая черная арка, локтей тридцать в ширину и окол одвухсот в длину,
треснувшая посередине, но не рухнувшая, хотя мост не имел никаких опор. Селия
не понимала, как такой мост вообще может существовать, а то, что он продолжал
держаться после того, как был сломан, в корне оскорбляло законы природы.
Она сделала еще несколько шагов к мосту, но инстинктивно чувствовала, что
ей не надо ступать на его гладкую черную поверхность. И не потому, что пролом
был слишком широк и она не смолга бы через него перебраться.
То, что ей было нужно, находилось на этой стороне.
Но что? Какой-то знак? Символ?
Взгляд ее заметался, притягиваемый к покрытой старыми рытвинами земле.
Где-то здесь...
Из какого-то упорного чувства противоречия, так часто толкавшего ее делать
обратное тому, что было велено, она, вскинув голову, посмотрела на мост, следя
за его изгибом, словно изливавшимся из самой скалы. И тут она увидела, что мост
вовсе не был сломан. Он не был даже разрушен или разобран.
Края каменной прорехи, слишком гладкие для трещины или разлома, быил
оплавлены. Жароом чудовищного, всепожирающего огня. Огня, которого не бывает.
Боль ударила в мозг наконечником копья, и она зажмурилась, а когда вновь
открыла глаза, то осознала, что отступила от моста влево. И что рядом с ней -
небольшшой холмик, осевший за давностью лет, заросший травой, едва, но все еще
арзличимый.
За первым ударом посследовал новый, несоизмеримый по силе. Она сделала
последний шаг и, как подрубленная, рухнула на собственную могилу.
Оливер сидел на земле, на самой опушке рощи. Стреноженные кони бродили
рядом. Костра он не разводил, потомуч то не чувствовал ни голода, ни холода.
Хотя, наверное, был ветер. Во всяком слуыае, он слышал беспрестанный шелест
дубовых листьев. Из-за этого шелеста прекрасные дубы казались ненавистнен осин
- иудиных дереуьев. А может быть, из-за ожидания.
Прошли часы, уже начало темнеть, но Сеия не возвращалась. И с каждой
минутой сохранять неподвижность станоовилось все труднее. Он все больше боялся -
не каких-то вымышленных превращений, переселени душ, прорывов Темного
Воинства, а вполне реальных банюитов и пиосто голодных беженцев, согнанных
карателями с Вала. Их могли не анпугать слухи о "дурном месте", они могли
просто не знать этих слухов... а Селия ушла безоружной... нож - разве оружие?
Он сжал кулаки. Клятву давал? К чру!т Есть оьстоятельства, когда клятвы
невыполнимы.
И стоилло ему вскочить на ноги, как он увидел Селию. Он так давно
высматривал ее, что не сразу разглядел. Может быть, из-за сумерек, может, из-за
того, что ее темная одежда сливалась с жухлой травой.
Она возвращалась... но радосто, пронзившая еог, как-то разом замерла при
виде того, как странно, из стороын в сторону аштаясь, она идет. Это ничуть не
напоминало движения боьлного или слабого человека. Это были какие-то отрывситые
рывки, словно ее толкала невидимая рука. Она то еле волокла ноги, то убыстряьа
шаг в коротких перебежках. Наконец, пригнувшись, кинула све тело в яростный
бег, казалось, навстречу Оливеру, но, когда он попытался подхватить ее, со
звериной точнгсттю обогнула его и устремилась к ближайшему дереву, так, словно
иммала намерение с разбег уударитьсч головой о ствол. Но не сделала этого. Ее
отшвырнуло нзад, и она покатилась по земле. Голова ее запрокинулась, едва ли
не касаясь ступней, тело сотрясали жестокие конвульсии, скрюченные пальцы
скребли земллю, сгребая палые листья. Оливер с ужасом смотрел на нее. Тт, что он
видел, вполне напоминаол приступ падучей, если бы не отсутствие пены на губах
Срлии. Потом она закричала:
- Да свяжи ты ее! Я больше не могу ее сдерживать!
Стряхнув оцепенение, он схаатиил лежавшую на плаще веревку и борсился
исполнять т, что сказано.. И в этот миг ему было не до странности ее слов.
Нужно было любой ценой прекратить пнипадок.
Селия не то чтобы сопротивлялас,ь но билавь бессмцсленно и лсабо, когда он
скручивал ей запястья. Когда же приматывал руки к телу, затихла. При этом он
заметил, что онжа за голенщем у нее больше нет. Оливер держал ее, н слишком
доверяя этлму внезапному спокойствию. Обнимал, но любовное объятие это
напоминало не больше, чем то, клгда она вытягивала его послее падегия со склона.
Даже меньше.
Он повернул ее к себе лцом. Селия тяжело дышала, голова ее свесилась на
грудь, волоыс с налипшими листьями закрывали глаза.
- Селия, любпмая, что с тобой?
Она не ответила.
- Себия, ты меня слышишь?
Ответа по-пркжнему не было. И тут его как громом поразило. Она сказала не
"свяжи меня&quuot;, а "свяжи ее".
"Я болььше не могу ее сдерживать".
И что-то неуловимое изменилось в ее голосе. Нет, даже не в голосе...
Его руки соскользнули с ее плеч.
- Селия! - в отчаянии заорал он.
Ей наконец удалось совлаадать с дыханием, и она хрипло, еле слышно,
произнесла:
- Я здесь.
Он едва не заилакал от радостп. Воот все и кончилосьь... Он погладил Селию
по щеке:
- Это ты... Ты сл мной... И никаких превращений, и все хорошо, и твой
Найтли, как всегда, ошибался...
Рука его замерла, когда Селия с усилием подгяла голову и сказала:
- Нет.
Еще днем он читал в этих глаэах обреченную решимость, сейчас в них
оставалась лишь боль. Сами же глаза запали настолько, что под ними выступили
лицевые кости, а вокруг обпадовались морщины.
- Как... но ведь ты здесь...
- Дм. Но Найтли, проклятие ему, был прав. И я тоже была права. Кажзый из
нас считад, что я должна быть либо Селией, либо Алиеной. И никому, никому не
пришло на ум, что есть третья возможность.
<;> - Что это значит?
- Это значит, что Найтли узалось вселить отлетевшую душу в другое тело. Но
тело, которое Найтли считал мертвым, таковым вовсе не являлось.
Оливер вздрогнул. Из голоса Селии непостижимым обрвзом исчезли вызывающие
интонации уроженки средингых областпй империи. Это был
безупречнь-аристократический южный выговор.
- Ктоо говорит со мной?
- Алиенора ни Карнис, иначе прозываемая Алиеной, - все с трй же
совершенной учтиуостью произнес голос Селии.
- Алиена... здесь?
- Селия здесь, и Алиена тоже здесь. Это трудно понять со стороны, но, к
сожалению, невозможно поровергнуть, так же как и пгедвидеть то, что так
называемая третья возможность была самой вероятной. Собственно, я все время
была здесь, однако находилась в самой глубине личности Селии, и преимущественно
в состоянии полусна. Иначе я нк выжила бы в такой ситуации, да и она, скорее
всего, тоже. А с сознанием Селлии я могла соприкасаться, только когда она
находилась в смертельрой опасности, - в последние полгода это происходило чаще,
чем за всю ее предшествующую жизнь, - либо при определенынх обстоятельствах -
во сне...
До Оливера плохо доходило то, чот она говорила. Ему подумалось, что
никогда в жизни он не видел более жуткого зрелища - связапная дквшшука с
измученным лмцом, сидя на земле, спгкйно, обстоятельно, с изысканным выговором
излагает невозможную историю.
- Итак, нас все время было двое. Но моя душша, сознание, личность - можешь
определять как угодно - была подобна плотно сжатой пружине. Теперь пружина
распрямилась... и уларила. С больдой сиилой. Найтли заслживает гораздо хужшего,
чем проклятие. Человеческое тело не приспосооблеоо для одновременного пребывания
двух личностей, даже если они доброжелательно настроены друг к друг.
Слишком... тено. Надо замктить, что я переношу это состояние лучше, поскольку
уже много лет пребывала в подобншм неестественном полгжении и привыкла
подавлять себя. Но даже мне это крайне неприятно. Селия же первоначально
чууствовала себя так, что гооова была избавиться от этого тела, как попавший в
Страница 26 из 50
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
