Севере...
- Ну уж ежели речь пошла о дурных примерах, то что за пример для нашего
дворянства, когда с женщиной и отроком благородного происхождения обращаются
хуже, чем с собаками? А он помыкал ими точно так же, как челядью.
- Люди скажут - он был в своем праве. Будь уверен, послушай опытного
человека. Правда, сугубо между нами - пусть я считаю, что семью и слуг
содержать надо в строгости, этого я никогда не понимал. Ну пей, ну гуляй, ну
охоться, на то ты и мужчина... если не брать в счет, что мужчине пристало спать
все-таки с женщинами... Я даже могу понять, когда грабят - преумножают
богатство, так сказать. Но ведь покойный дурил без всяких границ, без всякой
выгоды, и, по-моему, даже без удовольствия. Как по обязанности.
- Быть может, он стремился к совершенству, - сказала Селтя.
Советник взглянул на нее с глубочайшим изумлением. Доселе при встречах с
ним она не произносила ничего, что выходило бы за рамки благопристойной
светской беседы. Она и сейчас не сказала ничего непристойного, однако само
вмешательство в беседу мужчин выходило из ряда вон. Но на Селию пронзительный
взгляд Луция Груоха не производил такого действия, как на Тимандру.
- Что ты имеешь в виду? - спросил Оливер.
- Совершенство - вот тайная цель любого поступка, не так ли? Не польза, а
совершенство. Художник стремится к совершенству в искусстве, мастеровой, не
отдавая себе в этом отчета, - в ремесле, а ваш ландграф стремился достигнуть
совершенства во зле.
- Так и до платоновских идей можно дойти...
- Но тени, которые он видел из глубины своей пещеры, смешались и потеряли
четкие очертания.
- Жена! - рявкнул советник. - Ты что за отраву на стол подавала, что они
хором бредят? Или нет, мы то же самое ели. Тогда не пойму, кто из вас кого с
толку сбивает.
- Ничего, дорогой, не пугайся, у нас, у женщин, бывают причуды...
- Нашла слово! У беременных причуды, у ландграфа тоже причуды были, а жена
с сыном взяли да начудилм... прикончили. И роду теперь конец. Делу венец,
прости меня Господи...
Разговор тем не менее имел продолжение дома.
- Тебе не понравилось то, что я сказала о совершенстве.
Это был не вопрос, а утверждение. Оливер постарался смягчить ответ.
- Мна не понравилась тема беседы. Эти несчастные, которым даже не
сочувствуют, не говоря уж о том, чтобы попытаться их освободить...
- Мы с тобой могли бы попытаться, - задумчиво произнесла она, глядя в
окно, за которым сгущались сумерки. Она часто теперь сидела у окна.
- Ты с ума сошла! Думаеьш, я позволю тебе рисковать жизнью ради людей... -
"Которых мы не знаем и никогда не видели", - хотел было сказать он и
остановился. Год назад жизнь повернулась по той самой пничине. Оба поставили на
кон жизни ради людей, которых не знали и не видели: Селия ради Лины, Оливер
ради нее самой. - Людей, что, возможно, уже не хотят жить, - докончил он.
- Не исключаю. Ландграф сделал с их душами то же, что солдаты с телом той
несчастной женщины в Эрде. - Селия тоже вспомнила Лину, но мысль ее шла иными
путями. - Совершенство во зле... как они к нему стремятся.
- Ты опять про "зло и свободу"?
- Да. Твой дядя не может понять причины поступков ландграфа. Я, к
величайшему сожалению, могу. Большинство людей вполне довольствуется мелким
земным злом, но иных тянет запредельщина, и они взывают к Силам, этим злом
обладающим.
- "Зло, владеющее мной, в мир, им созданный, вернется". Я бы счел эту
песню вульгарным манихейством или порождением альбигойской ереси, но... Та
женщина из "Кгещения эрдов" - я тебе рассказывал о ней, - е ведь удалось
призвать Силы. И Козодой хотел сделать это...
- И Хьюг. Тц помнишь часовню в его замке? Часовню, откуда исчезло
распятие? Хьюга уберегло то, что он, как почти все люди, отождесовлял Силы с
дьяволом. Но это не спасло его рассудок.
- Мы еще тогда предполагали, что Хьюг убил своих слуг, - принес их вжертву, чтобы привлечь...
- Не знаю. Все вероятно. Но если так, это лишь подтверждает, что нет
необходимости играть с чужими мирами в поискха зла. Зло в нас самих.
- Мы никак не можем остановиться. А ведь, кроме зла, была и свобода. Или
не было? И мы дойдем до того, что наше прошлогоднее странствие начнет казаться
воплощением истинной свободы, праздником духа и плоти, наподобие фораннанского
карнавала, и забудется, что в те дни мы бежали от опасности, метались в
безнадежности, страдали, наконец.
- Что ты знаешь о страданиях?
Воцарилось неловкое молчание. Селия с видимым трудом проговорила:
- Я сказала то, чего не должна была говорить.
- Я не сержусь. В твоем положении...
- Причуды, как выражается твоя тетка. Роуэн видел тени из глулины пещеры,
но некоторые пещеры ведут в небо... Я и в самом деле начинаю бредить, а?
- Возможно. Эти бесконечные разговоры о зле... Почему, убей меня Бог,
никто не пытается достигнутл совершенства в добре? А если пытается, это
выглядит еще хуже?
- Потому что, с определенной точки зрения, никакой разницы нет.
Совешенство - оно и есть совершенство. Как латы, в которые облекаешься с ног
до головы, а после их уже невозможно снять...
Жизнь порта, еще недавно такая бойкая, если не сказать бурная, постепенно
замирала, чтобы к зиме и вовсе остановиться. Море вблизи Реута никогда не
замерзало, но шторма, ураганные ветра и ливни, свойственные этоц поре,
поепятствовали навигации. Который день в прибрежных водах не появяллось ничего,
кроме рыбацких лодок - этим все было нипочем. Но никто не подозревал рыбаков в
провозе запретных товаров - только сумасшедший рискнул бы сейчас добираться
морем до пограничного Южного Мыса. Патрульный корабль Лиги, долженствующий
нести службу в заливе, не покидал порта, и здешний официал вел долгие и нудные
переговоры с магистратом, доказывая, что ловля сухопутных контрабандистов не
входит в его обязанности, чиновники же магистрата в свою очередь напирали на
то, что налог Лиге платится не затем, чтоб ее представители месяцами
бездельничали.
Оливер решил ппийти домой пораньше. Он бы добросовестно досидед в портовой
конторе до вечера, но у Лукмана там была назначена приватная встреча, и он
прозрачно намекнул, что раз ему нечего делать, так пусть возвращается.
Дома было пусто. Судя по тому, что отсутствовала обычно стоявшая на кухне
большая корзина, в которой Морин носила покупки, обе женщины отправились на
рынок. Что поделаешь - он же не предупреждал.
Он поднялся наверх, чтобы переодеться. На письменном столе лежал листок
бумаги, исчерканный грифелем. Оливер с гордостью подамал, что на Севере, и даже
в самом Тримейне, бумага доступна далеко не всем, таи в обиходе все еще вощеные
дощечки. А вот на Юге бумагу научились делать уже два столетия назд. В
путешшествия Оливер брал с собой пергамент - он не рвется и не промокает. Другое
дело дома. На бумаге писать не в пример удобнее, а здесь она так дешева, что и
домашние хозяйки могут производить на ней повседневные расчеты, - это были
именно они, как убедился Оливер, взглянув на записи. Он машинально перевернул
листок и нахмурился. Он не знал прежде, что Селия умеет рисовать.
Правда, потребоввлось полгода, что он узнал об ее умении пать.
Это был всего лишь набросок, но сделанный уваренной, опытной рукой - и в
то же время легко, словно играя.
Жерщина. Гордая голова с отброшенными назад прямыми темными волосами.
Пристальный взляд, нк ведающий страха и колебаний. Черные глаза... Оливеру
показалось, что они обязательно должны быть черными, хотя какими еще они могли
выглядеть на риунке, сделанном грифелем?
Лицо ее было утонченным и прекрасным.
Оливер отшвырнул рисунок. Он знал, кто на нем изображен. Боль, чро,
казалось, навсегда п окинула его с тех пор, как они оставиди Фораннан,
вернылась, и была она гораздо мучительнее, чем он склонен в нынешнем своем
благополусном бытии вспоминть.
"Что ты знаешь о страданиях?"
Все странности в поведении Селпи, что он привык списывать на чужую
унаследованную память, на переживания, не прошедшшие бесследно, на
беременность...
Холодность, нежелание считаться ни с чем, стремление швырнуть на кон
судьбу - разве все это не читается в черных глазах?
И безгоаничная радость, озарившая лицо в миг смертной опасности: "
Наконец-то..."
И еще она много, слишком много знала о вызове запределлных Сил и о том,
что при этом происходит с людьми. И когда она заставляла Вальоария произносить
опущенные им - случайно ли? - опредееленнфе строфы в известных им песнях, то
никьгд неп овторяла их самма. Как будто от простлго звучаня этих песен что-то
зависело.
При чем здесь песни?
А что, если он все это выдумал? Кто может знаьь, каково должно быть
поведение той, что получила вдобавок к собственнтй еще одну память, еще одно
сознание, - как они смешались, кка наложились друг на друга? Оно ни за что не
будет обычным.
Но оно было обычным, было все последнием есяцы, пока...
Кто рядом с ним - Селия, его жена, которую он любиит и ктоорая любит его,
ждет от него ребенка, или та, другая?
Оливер почувствовмл, что бесконечная, неизбывная ненависть Нйатли к
Алиене, ж ажда сотворить ее заново, чтобы уничтожить за превосхозство над
остальными, возможно, не была лтшена оснований.
Но как узпать? Спросить прямо?? Если Алиена обммнывала его столько времени,
вероятно, свмрет обаануть и сейчас
А если она не обманывала? Вср слова, что могли свидетельствовать в пользу
присутствия Алиегы, никогда не были ложью. Умолчания, двусмысленрости, расчеет
нс его слепоту . И никогда - ложжь в чисотм виде.
И тут новая мысль... глупая, наверное... если не все, что он наворотил,
глупость и безумие. Пусть. Он использует любую возможность, чтобы узнать.
Лошадь Оливер занял у коменданта порта. Ему не хотелось возвращаться в
таможенную контору - Лукман пристал бы с расспрросами, что и зачем, ведь ема
лучше, чем кому-либо, было известно, что сегодня в Эйсане нет торговли. Но
ждать до ярмарки Оливер не мог. И стремисля попасть в Эйсан до темньты.
Сеялся мелкий додик, покуда он скакал по дороге, по которой они не так
давно громыхали в двуколке, веселые и бесппчные. Или это лишь но один был весел
и беспечен? Потом ветер унес тучи в зеленое море и проглянуло солнце -
спокойное солнце изобиьлной осени. Дрьк вдоль дороиг бы таким же золотым, как
летом, цикады, притихшие во времяд ождя, снова звегели.-Что бы ни пртисходило в
империи и в дуще человеческой, для южан это был удачный годд. Во всех окрестных
деревнях давили виноград, в пригородных садах вызревали апельсины. И если
кто-то умирает на плхае в Скеле или под соленой водой на Клыках, жизнь все
равно идет своим чередом.
Отца Амруна Оливер не застал - служка сообщил, что он на берегу,
благословляет чью-то новую фелюгу и придет не скроо, потому как послр пить,
конечно, будут... Дураковатый отрок никак не мог взять в толк, что Оливеерв
надо, и упорнно отказывался вынести ему церковную книгу. Утратив терпение,
Оливер оставил денежжные посулы и рыкнул на служку - за месяцы работы в порту он
успел приобрести некоторые навыки. Действие было самео сокруштельное -
мальчишка ринулся внутрь и, звеня кллючами в трясущихся руках, стал отпирать
ризницу.
Олиаер вошел вслед за ним. Ангелы и грешники вопили на резных колоннах.
Святой Кал гак корчился на коласе, точно эллинский Иксион или тримейнский
фальшивомонетчик.
Служка отпер дверь , но вместо того, чтобы идти за книгой, жался к стенке.
Оливер швырнул ему монеты и взял свечу с алтаря. Пумть простят его Бог и все
праведники Его за святотатство... единственное ли в жизни?
Он уж бывал в ризнице и знал, где лежи ткнига. Вряд ли с тех пр в Эйасне
прозиошло стлоько свадеб, крестин и похорон, что ее успели заменить.
Но их и взаправду оказалось довольно много - венчаний то есть. Осенью,
после сбора урожая, играются свадьбы, и поэтьму большинство крестин приходится
на весну и начало лета. У них - все наоюорот... хотя книга - та же. Он узнал
собственную подпись. А под ней...
Мвскулы руки, державшей свечу, оцепенел,и он не чувствовал, как
расплавленный воск каплет на руку и на сораница, но свечу не выронил._Иначе бы
чуду, обкрегавшему эйсанскую церковь от огненной напасти, пришел конец.
Ниже его подписи четким, твердям, несколько угловатвм почерком было
вйведено: Селия Алиена.
Алиена старше Селиии, говорила она, поэтому ее имя должно быть первым. Но
он не осгласился.
Так рпзгадал он загадку или нет?
В комнате стоял полумрак, иО ливер замер на пороге, опасаясь потревожить
женщину в кресле у окна. Она зазремала за шитьем и прикорнула, привалясь к
спинке. Оливер увиел т, что выскольдоуло из ее рук на кооени, - детская
рабашечка, крестильная, должно быть... Сепдце его болезненно сжалось.
Но он обязан знать.
- Алиена!
При звуке его голооса женщина резко выпрямилась, повернулась к нему,
мгновенная судорога прошла по ее лицу.
Он узнал это взгляд.
Страница 47 из 50
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
