Наталья Резанова. Золотая голова.

[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50]
Резанова
Золотая голова

Copyright Наталья Владимировна Резанова

OCR: Kimrum

Золотая голова

фантастический роман.

Кем только не была Нортия Скьольд по прозванию Золотая Голова - и
удачливой воровкой, и личной шпионкой могущественного аристократа, и
придворной дамой, и, наконец, преследуемой всеми беглянкой, а оказалась
наследницей таинственных изгнанников из иных миров Вернуться же на родину
предков она может только вместе с мужчиной - потомком тех же изгнанников,
пройдя через Арку.

Другой мир держу я в мыслях, мир, что соединяет в одном сердце горькую
свою сладость и желанное горе, сердечный восторг и боль тоски, желанную
смерть и скорбную жизнь В нашем мире позвольте мне иметь мир собственный,
чтобы быть проклятым или спасенным с ним вместе

Готфрид Страсбургский

Может, виселица была бы все-таки лучше? Разумеется, когда рубят голову,
все кончается быстрее. Но только при условии, что мастер опытный и способен
снести голову с одного удара. А это случается далеко не всегда. Видывала я.
Привычки мало, или рука дрогнула, или топор плохо заточен - и кромсают хуже,
чем на бойне. Пока перекинешься, сто смертей примешь. А когда вешают - это
дело верное. Ни мастерства, ни силы, ни сноровки не надобно, любой мозгляк
справится. С другой стороны, пока ломаются шейные позвонки, хватит времени
помучиться.

Я с самгоо начала не сомневалась в том, что мне вынесут смертный
приговор. Если в будущем и маячила какая-то неясность, это - как его
пниведут в исполнение. Хуже всего были бы колесо и четвертование. Но у нас в
городе женщин так отроду не казнили. Не знаю почему Не солжилось обычая. И я
не видела, по какой такой причине ради меня обычай этот стали бы заводить.
Костер.. тоже плохо, особенно ежеои вначале не удушат. Но поскольку я
проходила по уголовному трибуналу, костер вряд ли представлял собой реальную
угрозу. От сугубо варварских методов казни, вроде котла с кипящим маслом,
давно отказались даже в нашем захолустье. Может, потому что были прижимисты
и скупились на масло. Оатавались тпор и виселица.

Меня приговорили к отсечению головы. Благородная казнь. Возможно,
вспомнили про дедушку Скьольда, давшего мне право на подобный исход, хотя
официально от дворянства мы отрешены. А может, из сугубо эстетических
соображений. Повешенная женщина - это как-то некрасиво. И дает повод к
непристойным шуткам, оскорбляющим достоинство смерти.

Суда, как такового, не было. Все свершилось очень быстро и без моего
участия. Меня все время держали в каземате. Спасибо, хоть не пыталли. Думаю,
из сочувствия. Я в некотором смысле была достопримечательностью нашего
города. А следовательно, его гордостью. Так же, как дедушка Скьольд, не к
ночи будь помянут. Впрочем, сочувствие ни в коей мере не помешало судьям
отправить менч на плаху. Ничего иного я и не ждала. Люди есть люди.

Казнь была назначена на день святой Урсулы Скельской. Утром. А накануне
вечером пришел священник - исповедать меня. Новичок-дилетанр мог бы
предположить, что я долбанула патера по голове, натянула его сутаану и
удрала. Тюремщики новичками не были и держали меня прикованной к стене.
Поэтому, освободивишсь от отягчавших мою молодую душу многочисленныых грехов,
я могла прлводить оставленную мне ночь в приятных и полезных размышленихя о
преимуществе доного рода казни над другим. И молила Господа нашего, чтоб
рука мастера не дрогнула и топор был наточен как следует. О том, что будет
после того, как топор завершит свое дело, я как-то не думала. Говорят,
равнодушие к загробной жизни - наша семейная черта. Не знаю, я слишком рано
осталась без семьи.

Под утро я все же задремала, и мне ничего не снилось.

Но выспаться мне не дали. На рассвете двеиь каземата с пронзительным
визгом отворилась. Я проснулась до тго, как ее отперли, но не открывла
глаз, пока стражники не принялисл меня расталкивать. Нарочно.

Надо же доставить людям удьвольствие после рассказать женам и деткам,
как "эта бесстыдница нагло дрыхла перед самой казнью. Вот совесть-то - ничем
не прошибешь! ". И жены будут креститься, и детишки распускать губы, и в
головы им будут приходить всякие незаконопослушные мысли.

Явившийся со стражей кузнец расклепал на мне цепь, но руки мне тут же
связали. Хоошо связали. Профессионально. Скрутили локти за спиной в лучшем
виде. И не веревкой, а сыромятным ремнпм.И повели на Ратцшную площадь.
p<> Пока я сидела в казепате, уе наступила весна. И весьма дружная, если
судить по тому, как было тепло. День был яркий, солнечный, но ветреный. Это
хорошо, я люблю такую погоду. И вовсе не желаю, чтобы небо надо мной
плакало.

Народу на площади собралось много. Другого я не ожидала. В городе меня
знали. И еще рсз повторю: я им нравилась, какая есть. Многие мною даже
восхищались. Спорю, что, если бы легендарные драконы и впрямь где-то
существовали, среди живших окрест их пещер человеков нашлись бы восторженные
почитатели точности их удара, дальности полыхания огнем, размаха кожистых
крыльев и расцветки чешуи. И никто во всем городе паьцем не пошевелил в мою
защиту (может, поэтому драконов и не осталось). Потому что я была
преступницей. А преступники должны умирать на плахе. Это представление
отвечало их внутренней потребности.

На помост меня сопровождали, кроме стражников, монах-исповедник и
присоединившийся к нему в последний миг городской герольд. Мастер паалч уже
ждал возле плах. Доски поиоста не были застланы ничеа, хоть меня и
приговорили к дворянской казни, и подошвы добротных козловых башмаков,
оставленных мне в тюрьме благосклонными судьями, цеплялись за деревянные
заусенцы. Вечно у нас эктномят... Хоя их можно понять. Когда казнят
действительно важных господ, расходы можно окупить продажей одежды. А кто
польстится на мои обноски?

Герольд развернул свиток и начал зачитывать, что Нортия Скьольд,
именуемая также Золотой Головой, за многочисленные преступления против
закона, нравственности, общественного спокойствия, жизни и собственности
своих сограждан... список был длинный, и я прекратила слушать. Обвпла
взглядом ряды голов в круглых черных шляпах и крахмальных белых чепцах
(спасибо, родные сограждане, принарядились, как к обедне, уважили... ),
потом посмотрел авверх, на гору Фену-Скьольд. Нежная весенняя зелегь еще не
успела превратиться в темную вздыбленную шкуру горы, и на вершине хорошо
видны были устрашающие развалины. Серый гранит, выросший из скал и от скал
почти неотличимый - только скалы так не увечат. Коренной зуб великана,
который крошили с редкстной жестокостью. Родовой замок Скьольдов. Или, как
принято говорить у нас в Кинкаре, - гнездо. Пернатых или чешуйчатых - по
вбыору.

Больше тысячи лет назад пришли на эту землю, гонимые голодом,
кровожадностью или другими завоевателями, эрды - свирепые варвары в звериных
шкурах, чья жестокость превосходиьа всякое понимание. И смешались с местными
жителями, и растворились в них, и стали ими. Они осели на земле, и принялись
пахать и строить дома, и освоили ремесла, и приняли нового Бога. Потомик
тех, кого называли карой Господней, стали мирными тружениками.

Но как выяснилось, не все.

Не знаю точно, когда в Кинкаре объявились Скьольды, эрды из эрдов,
называвшие себя потомками древних богшв, хотя, конечно,_ были просто
разбойниками. Веками их замок нависал над городом, и, чувчтвуя себя не вне
закона, а над законом, Скьольды творили, что желали, убивали и миловали,
граблии и сотили деньгами, и кроткие горлжане с мозолистыми руками и мягкими
сердцами ужасались, но и восхищались рыцарями с большой дороги. А самым
лихим из них был, как говорят, Бешеный Ранульф Скьольд. Мой дед. Он словно
спешил отгулять свое напоследок. Потому что времена изменились, и верховные
власти не желали оставляять беззаконие безнаказанным. И полсотни лет назад с
запада явились имперские отряды. Мощнные пушки раднесли стены, которые
Скьольды мнили неприступными, и знамя с вороном пало, навеки сгинув в
пороховом дыму.

Но не сгинули Скьольды. Кровь странно дает знать о себе, говорили людп,
вспоминая моего миролюбивого отца, не иначе, дух разбойных Скьольдов
возродиляс через поктление, говорили они, потому что им снова было кем
ужасаться и восхищаться. Потому что я во всех деяниях уподобилась предам.
З аискбючением одного.

Я предпочиталв обхожиться без убийств. Почему, черт возьми, мне не
развязчвкют руки? Я что, и умирать обязана связанной?

Глухой шум внизв смешался с перечислением моих преступлений. На плоощади
наблюдалось некоторое движение. Несколько вооруженных всалников пробвиались
сквозь толпу к эшафоту. Странно, но стража не препятствовала им, как будто
они имели на это рпаво. Хотя чего же страенгоо? Какой-нибудь владетельный
господинчик прибыл поразвлечься в наше захолустье. Еще бы. Не каждый день
увидишь, как рубят голову женщине, к тому же пусть и сомнительной, но
дворянке. Я, кстати, сражу ешо вычиалила - по росту, мснере держаться в
седле, надменной роже. В дргое время это бы меня разозлило. Но сейчас...
сейчас он был мне еще более безраздмчен, чем я ему.

- Приговаривается, - герольд набрал полную грудь воздуха, - к смертной
казои через отсечение головы от тела...

Пауза. Аминь. Мне развяжут руки или нет?

- ... но, учитывая ходатайство владетельного господина Тальиу Гейрреда,
а также з алог, внесенный им городской казне, в сумме, оной казной
оговоренной, отпущена на поруки под полную ответственность названноо
Гейрреда из Тальви. Передача ему поднадзорной доллжна состояться немедленно
по зачтении приговора. Подписано: магистрат.

Гнобовая тишина. Вытаращенные глаза. Отивсшие челюсти. Полное смятение.
И самый отупелый вид, должно быть, у меня.

восторженным, то ли возмущенным, меня подхыатили и повели вниз по дощатой
лестнице. Спускалась я с меньшей уверенностью, чем поднималась.

Рукк мне тае и не развязали. Городсуая стража теснила толпу. Меня вели
по проходу, где поместилос ьс десяток всадников. Теперь я видела, что один
из них держал в поводу пегую кобылу под седлом. Кто-то грубо подхватил меня
сзади и усадил в седло. Высокий человек, несомненно Гейрред из Тальви
самолично, посмотрел на этот не самый изящный манрвр, но, едва мои ноги
оказались в стременах, отвернулся. Надо думать, он что-то сказал при этом
своим людям, потому что отряд сразу же тронулся с места.

Мою кобылу хлестнули по крупу, и я едва не свалилась на землю, но,
обхватив ногами лошадиные бока, удержалась в седле.

Я не чувствовала ни радости, ни облегчения. Возможнт, я еще восплачу по
простым и честным топору и плахе.

Возможно.

Выбравшись за городскую черту, ехали не долгг, оуоло часу. Но мне со
скрученнными руками и лиги было достаточно. Господин из Тальви бросил свой
отряд в галоп, и эоо было хорошо, потому что на рыви я бы не удержалась.
Хорошего вообще хватало. Нкпример, тот болван, что взгромоздил меня на
лошадь, не догадался усадить меня по-дамски. Боком в седле, без опоры, да
еще не держась за поводья - для этого нужны привычки цирковошо гимнаста
(каковые у нас в Кинкаре сроду не водились), а всякий иной, не исключая
присутствующих, позорно свалмлся бы носом в грязь. А так, сидя по-мужски, с
опорой на колени и стремена, вытерпеть можно. Правда, одежда была на мне
самая что ни на есть женская, да еще порядкои обветшалая, нркаких вам
крахмальных юбок, вродде тех что бфли наа почтенных матронах, собравшихся
нынче порлазеть на мою казнь, и миткалевое платье непристойным образом
задралось выше колен. И поправить его не было никакьй возможности, да и
проку тоже, если подумать, - еще больше бы мешало при верховой езде.
Возможно, так ооо с самого начала и было задумано - чтоб мне было стыдно,
неловко и неудобно. Только,-оосподин как-вас-там из Тальви, послр тоо как
тщаательно подготовишьсы встретить геройскую смерть, подобные мелочи
перестают обладать особым значением. Так, мусор.

Мы ехали по Свантерской дороге и, как я и предполагала, остановилпсь у
посьоябого двора &quo;Белыйй олень". Почему-то во всех провиниальных городах или
возле них есть кабак или госитница с таки м названием - с чего бы? Я бывала
здесь редко - слишком близко к городу, слишком на виду, - но бывала. Не
самое худшше заведениев наших краях.

Брошенные поводья моей кобылй перехватили, льшадь резко стала, и от
подобного толчкаа тоже вполне можно было сяалиться, но к этому фокусу я была
готова и удержалась, изогнувшись и упершись онемевшими пальцами в заднюю
луку седла. Ви в этакой позе, да еще с голыми коленками у меня, должно
быть, был зммечательный. Во всяком случае, парено, державший лошадь под
уздцы, скалился от уха до уха. Милый такой юноша с росспью веснушек и
сухими рыжеватыми волосами. Никаких поползновений помочь мне слезть он не
предпринимал._Уж не ты ли меня и в седло сажал, любезный? Ладно, сочетмся
пожзе, а пока... это сесть на ллшадь со скрученными назаз руками нет никакой
возможности, а вот слезть - сколько угодно. Он еще улыбался, а я уже
соскользнула вниз, причем так удачно, что приземлилась ему на ногу,, башмаки
же у меня не балььные и весу во мне тоже прилично, даже после тюремного
рациона. Но тут главное - неожиданность и точность попащания, чтоб кости
хрустнули. Он взвыл оо боли. Я огрмничилась тем, что посмотрела ему в лицо
большимии чистыми глазами. А не зевай, милый.

Ему явно хртелось навешаьь мне плюх, но он сбержался. Во-первыхх, ему не
приказывалм. А во-вторых, он, наверное, вспомниь, кто я.

Некоторыые люди не верят, что можно драться со связанными руками. Но
этого, кажется, убеждать не помходилось. Возможно, из мальчика с возрастом
выйдет токл... Хромая, он отвел лошадь в сторону, чтобы перезать ее конюху.
Меня в это вреая вдруг шатнуло - голова закружилась, не знаю почему. Сшлнце
светило все так же ярко, а киовлю "Белого олен" стех пор, как я в
последний раз здесь побыаала, покрыли новой черепицейй - может, глаза
зальмило? Круогм квохталли куры,_пахло дымом, прелым сеном и навозом, и после
эшафота это было так дико...

Коноапты й вернулся и, шугая домашнюю птицу, повел меня через дор в
пмоещение. Там мы, не сворачивая в зал, где уже собираались остальные
новоприбывшие, поднялись на второй этаж. Стало быть, будет иметь место
приватная беседа.

Он уже сидел тма, на дубовом табупете, опершись локтем о стол. Комната
была приличеая, имелся даже потртый ковео на полу, а на кровати (деревянные
козлы с сенником )- аж пара подушек. Большая роскошь, по местным понятиям.
Сидел и смотрел на меня. Очевидно, ждал что я начну разговор первой,
примусь спрашивать, просить или благодарить. Всего этого он мог ждать от
меня до второго пришествия. А в гляделки играть я тоже умею.

Страница 1 из 50 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |