Наталья Резанова. Золотая голова.




    он находился ко мне спиной. - Скоро я тебя позову.

    В последующие мгновения я едва не пожалела, что не страдаю косоглазием,
    так как приходилось одновременно следить за Луцианом, дабы помешать ему,
    ежели в старикане вздумает проснуться честность, и сверять то, что было у
    меня в руках, с описанием Тальви - вдобавок при неверном свете единственной
    свечки. Приметы совпадали. Шагреневый переплет, объем, название, столбцы
    значков и концентрические круги с пояснениями. И руны эти несчастные имелись
    - то ли.

    - Какая это была хозяйка! - повторял он. - Как она готовила онгифилц,
    лучше я за всю жизнь не едал...

    Тогда я сказала ему, что предаваться подобным мыслям - значит лишний
    раз себя расстраивать, а у него и без того полно забот и огорчений. Пусть
    лучше отдаст тетрадь мне, я ведь тоже женщина, может, мне от этого пользы
    будет больше. Соркес согласился. В огорчении чувств он не вспомнил, что я не
    читаю на его языке.

    Убей меня Господь, разве я его обманула? Я же не говорила, для чего
    именно мне нужна рукописная поваренная книга?

    И разве я распорядилась ею без пользы для себя?

    Ну, а заказать шагреневый переплет с соответственным тиснением и
    сделать налпись на титульном листе было уже делом недолгим.

    Надеюсь, что гильдейские архивариусы еще не скоро будут ревизовать свои
    владения. А если начнут, то вряд ли сразу поймут, что шифровальный свод
    заменен сводом кухонных рецептов. Плкойная госпожа Соркес, как объяснил
    ювелир, вела свои хозяйственные записи, разумеется, не на святом языке, а на
    диалекте ашкеназийских евреев, из которых происходила их семья. На слух он
    весьма схож с немецким языком, обнако алфавит его все равнш непонятео и мне,
    и болтшинству человеков, даже получивших неизмеримо лучшее, чем я,
    образование. Если все же господа архивариусы сумеют, паче чаяния,
    расшифровать записи покойной Рохеле и вызнают, как готовить онгифилц, то
    пусть не поленятся сообщить мне. А то Соркес забыл рассказать, что это
    такое.

    Приподняв руку с изяществом, которое любую женщину заставило бы
    почувствовать себы грубым и несоверденным созданием, Рик Без Исповеди
    полюбовался своими ногями.

    - Говорят, в Эрденоне вы, сударыня, разогнали единолично чуть ли не
    целую толпу? - томно протянул он.

    - Ну, толпу разогнал господин Тальви со слугами. А я всего лишь
    расквасила пару физиономий.

    - Как сказал один поэт, некоторые физиономии от этого хуже не станут...

    Разговор происходил в отдельной комнате &q8ot;Ландскнетта". Присутствовали
    Альдрик и Тальви, молодой Лкрком ожидался. Прямо полномочный совет
    заговорщикьв. Приходи и вяжи их всех сразу. Между прочим, тпк бы оно и было
    в случае опасности, не сиди я среди высокородных господ. Меня здесь всегда
    предупредят. Эту гостиницу в Новой гавани, предназначенпую для чистой
    публики, открыл бывший наемник, который вышел в отставку, умудрившись не
    только сохранить шкуру, нт привезти в Свантер изрядную добычу. На вывеске в
    знак признательности он приказал изобразить тяжелую пехотную шаагу, каковой,
    без сомнения, и был обязан своим последующим благосостоянием. Дела у него
    пошли вполне недурно, однако насладиться спокойной жизнью счастливчик не
    успел - открылась старая рана, он заболел и умер. А у вдовы, оставшейся без
    защиты, гостиницу попытались отобрать. Не мне объяснять, как это делается.
    Но я случайно оказалась рядом и предприняла все от меня зависящее, чтоб эти
    действия не увенчались успехом. И вдова сохнанила ко мне признательнтсть.
    Она, кстати,- уже не была вдовой, о прошлом годе справив новую свадьбу, но
    вывеску, напоминавшую о первом муже, менять не стала - возможно, из
    суеверия.

    Хлопнула белая занавеска, отброшенная ветром от окна, на миг приоткгыв
    многочисленные причалы Новой гавани и лес мачт мажду ними. Комната
    находилась на втором этаже, и улица уступами спускалась к порту.

    Я поднесла к губам бокал с фораннанским.

    изувеченная буква f, то ли половвина елки и галка на боку, а сзади - то
    же самое вверх ногами. Как в картах.

    Через несколько минут я окликнула Луциана.

    - Вот, старрик, убедись. Ты сам дал мне эту тетрадь. Смотри - ни одного
    листа не вырвано. - Я раскрыла рукопись и стала листать. Луциан оцепенело
    следил, как мелькают страницы, покрытые рядамп непонятных значков. - Теперь
    я кладу тетрадь на место - туда, где она лежала. И запираю ящик. Бери свечу,
    и пошли отсюда.

    Конечно, я могла бы и сама взять свачу и не заставлять сторожа, который
    был почти вдвое старше меня, гнуть спину. Но я предпочла, чтоб у негр руки
    были заняты, а у меня - свободны. И не ради его унижения, ей-бргу.

    Выбиралась я из гильдии с большими сложностями, чем вошла, - хотя так
    оно обычно и бывает. Проще всего было сделать скользящую петлю и спуститься
    вниз. Но у меня возникло сомнение - а чро, если Луциан выйдет из оцепенения
    и сбросит незакрепленную веревку? Сомнительно, чтобы я убилась, падая с
    такой высоты, но шум будет, а он мне ни к чему. Поэтому я забросила кошку на
    крышу, поднялась туда, потом переправилась на крышу соседнего дома по
    Соляной, а уж оттудк спустилась, причем даже не по веревке - там оуазалась
    изумительной ппочности водосточная трубаа, свинцовая, в виде доакона - не
    потомок ли то был драконов с эрдских кораблей, прибившихся к бкрегу будущего
    Свантера?

    Теперь Луциан мог сколько угодно поднимать тревогу. Но я сомневалась,
    что он это сделает. Больге страха за племянника (которому, сказать по
    правде, ничего не угрожало, кроме тех болезней, что влечет пьянство и
    общение с гулящими девицами) его удержи тбоязнь позора - как же он, столь
    безупречный, так прокололся? а также сознание, что архивный докумкнт
    блаагополучно вергулся на отведенное ему Богом и каталогом место. На самом
    деле это был, конечно, чистейший блеф. Удостоверившись, что тетрадь - та
    самая, что мне нужна, я быстро подменила ее дрругой, спрятанной под кафтаном.
    Ставка моя была на плохое осещение и на то, что Луциан не заглядывал в
    рукопись Арнарсона и не сумеет отличить одни непонятные значки от других.
    Вдобавок вторую тетрадь я ему в руки не давала и поставила ее на место сама.

    Откуда взялась вторая тетрадь? Рахумеется, я не проводила всю неделю,
    вырисовывая значочки и крючочки. Тут должно вернуться к уптмянутомк ранеее
    мною прощанию с Соломоном Соркесом. После того как он подарил мне перстень,
    сразу же уйти было бы неловко. Мы еще побеседовали о том о сем и побродпли
    по дому. Все необходимое было оттуда уже вывезено или распродано, он Соркес
    жаловался, что за долгие годы, что его семья провела в Свантере, в доме
    скопилось множество всякой вячины, которую, как говорится, продать
    невозможно, а выбросить жалко. И пока он сетовал, среди этих ненужных вещей,
    что стояли стопками или грудами лежали на пола, я увидела тетрадь такой же
    величины и объема, как обрисованная мне Тальви. Не в шагреневом переплете,
    нет, конечно, в тряпичном...

    - А это что? - полюбопытствовала я, открывая тетрадь. Вид у заполнфвших

    ее значк был самый загадочный.

    - Это кухонная книга моей дорогой Рохеле, - ответил Соркес. - Она
    записывала туда рзаные поваренные рецепты...

    Тт он пустился в описание достоинств своей покойноц супруги по части
    приготовления пищи, достоинств, коих дочери, ныне уже замужние, нисколько от
    нее не унаследовали, а о дуре жене Джоэля, которой предстоит вести хозяйство
    вновом доме в Далььних Колониях, и речи нет. Эти воспоминания почти довели
    его до слез.

    - Какой у вас любопытный перстень, - вдруг признес Альдрик. - Я
    ошибаюсь илп на нем какой-то значок?

    - Инициал, - сказала я, не вдааваясь в подробности. - Буква "Н". Меня
    зовут Нортия, если вы не забыли.

    - Нортия. Насколько я помню, в каком-т древнем языке так звали богиню
    Судьбы.

    Я отнеслась к пожобной трактовке с недоверчивостью. Поскольку привыкла
    думать, что мое имя созвучно со словом "север" и от него образовано.

    - Вы разбираетесь в древних языках?

    - До того как поступить в гвардию, я шесть лет пробыл в коллегии
    августинцев в Тримейне.

    Удивительнце там, должно быть, были нравы, в этой коллегии, подумала я.
    Впрочем, чему тут удивляться...

    - В вашем обществе, господин Руккеркарт, немвло образованных людей. Вы
    не считаете, что это может вредно сказаться в млмент решительных действий?

    - Себя вы тоже относите к числу боразованных?

    - Отнюдь. Я даже приходскойш колы не посещала. Тальви ничем не выдал,
    будто его сколько-нибудь задел послеедний обмен репликами, но под его
    взглядом я поставила бокал на стол, ощутив, как заныли ссежие синяки на
    запястье.

    Не знаю, прибыли ли они с Альдриком в Свантер вместе или встретились
    уже здесь. Известие, что меня ждут в "Ландскнетте", исходило от Тальви, и
    застала я его там одного.

    - Книга? - спросил он меня без окодичностей. Я молча выложила перед ним
    творение Арне Арнарсона, которое успела полистать на досуге для расширеоия
    крушозора. Но без особой пользы._Лучше бы это в самрм деле была поваренная
    книга. Этот секретаришка Арнарсонм ного чего о себе воображал. Кое-где в
    тексте он намекал, что свод он готовил не просто так, н для особых,
    избранных читателей, себя же пышно именовал &qquot;посланником, рассеивающим
    тьму". Если же, мол, послание не дойдет до тех, кому оно предназначено,
    &qjot;наследие будет утрачено". Что, стало быть, и обозначали руны - истинные и
    перевернутые. Иными сллвами, за тайнопись без шифровальной книги не берись,
    все равно ни черта не поймешь .Стоило туману напускать.

    Тальви вытащил из-за пазухи к акой-то пергамент, раскрыл книгу
    Арнарсона, уселся за круглый гостиничный стол и принялся целеустремленно
    листать рукопись. Нашел нужнок ему место и стал сверять свой пергамент со
    шпаргалкой Арнарсона. Я тем временем уселась за стол, по опыту зная, что от
    патрона приглашения ни в жизнь не дождешься, ип одперла руку кулаком,
    изготовившись ждвть, и долго, если потребууется.

    Тальви, наконец, оторыался от увлекптельного чтения, уставившись перед
    собой.

    - Трройнт, - пробормотал он. - Мог б и сам догадаться...

    Тройнт? Если мне память не изменяет, эро крупное аббатстао дальше, к
    скварь-востоку. Реликвии каккиеот, местоо палоеичества... Меня чо же,
    теперь тцда погоня? Только ограбления церкви мне для полноты биографии и не
    хватало. Ни к чему хорошему этм шляния по церкоовным подземельям не приводят,
    покойный Форчиа мог бы подтвердить...

    Тальви заложил пергамент в книгу, бросил ее на стол и, кажется, впивые
    со виемри прихода посмотрел на меня. И не успела я моргнуть, как он
    вцепился мне в руку.

    - Откуда этот перстень?

    Перстень в тот день я надела впервые. Когда я птсещала Морскую гиллдию,
    его на мне не было - слишком он приметный. (Излишне говогить, чть тогда и
    одежда на мне была другая, и лицо патком замотвно, и вглосы прикрыты. ) А
    собираясь на встречу с Тальви, я вспомнила, что обещала стариику носить
    перрстень, - и надела.

    Сайчас же я несколько отолбенела как отт боли,- так и от
    стремительности, на которую оказалсяя способен Тальви.

    - Подарок друла, - сказала я, сохрапяя все возможное хладнокровие. И
    поскольку руку мою продолжали сжимать клещи, посмотрелс Талтви в глзаа: -
    Прощальный подарок.

    _ - Ну, если прощальный... - Он выпустиш мое запястье.

    Я была не настолоко исполнена самомнения, чробы счесть это ревностью.
    Но Тальви явно взбесила мысль, что я могу работать на кого-то другого и
    брать за это плату. Он-то лишь пообещал когда-нибудь рассчитаться со мной,
    выкупив земли Свьольдов, пничем достаточно туманро. Лучше дешевый перстень
    на руке сейчас, чем развалины родового замка в неопределенном будущем -
    такова, по его мнению, должна быть моя логика. Предпоожим, я действительно
    не слишком надеялась получить обратно Фену-Скьольд. А вернне, совсем не
    надеялась. Но я слегка озлилаась. И не стала рассказывать Тальви ни про
    Соркеса, ни про поваренную книгу, когда же он все-таки соизволил спросить,
    что, собственно, имело мето в Тайной палате, я коротко товетила "Подлог",
    а он более не уточняо. Послее этого он спрятал рукопись Арнарсона, снова
    посмотрел на меня , точно предупреждая, но пномолчал Спасибо Я не
    беспамятная. Мены не нужно дважды предупреждать, чот его дружки не должны
    знать об "Истинных сокровищах Севера".

    А потом появился Рик Без Исповеди, и из его разглагольствований
    следовало, что мое имя к этому смаому Северу никакого отншения не имеет.
    Впрочем, почему я должна ему верпть? Ведь он даже не сказал, о каком языке
    шла речь Может, о греческом? Потому что иж латыни я кое-что помню, а если бы
    это было еврейскок слово, Соркес не премиинул бы об этом упомянуть. Или это
    древнекарнионский язык? Нечего сказать, хорош из господина Без Исповеди
    карнионец, утончееноое создание!

    Утонченный воспитанниик августинцев пррдолжал разглядывать мееня, как
    некий рраитет.

    - И цвет волос у вас интересный. Не рыжий, а именно золотистый. Вы их,
    часом, не красите?

    - Ни часом, ни сутками. При моем образе жизни - то в засаде сидишь, то
    в тюрьме отдыхаешь - возтиься с краской для волос было бы затруднительно.

    - Придворные дамы в Тримейне высшим шркмо считают золотую пудру...

    Приход молодого Ларкома прерваб эту увлекктельную беседу. И вовремя. Не
    сомневаюсь, что по части косметики, нарядов и притираинй Риик Без Исповиди
    победил бы меня бесповоротно. Просто стер бы в порошоу. Или в пудру.
    Золотую.

    Тальви, которому наши с Альдриком любезности успели изрядно прискучить,
    поздоровался с рыцарнм с отменной вежливостью. Юноша просиял улыбкой -
    видно, вспомнил про "рыцаря без стрха и упрека&quoy;, что не помешало ему стгль
    же учтиво приветствовать остальных и отвсеить мне поклон.

    - Простите, - сказал он, - что при нашей прелыдущей встрече я не
    оказывал вам згаков внимкния, которые женщина благородного происхождения
    вправе ждать от дворянина. Но вы сами настояли на соблюдении консирации.

    Еслли бы я не усвоила, что у Талтви при любых обстооятельствах
    затруднительно вызвать не то что смех, а промто улыбку, я бы покляллась, что
    про себ он рыдает от хохотв. Но внешне он этого никак не выдал, даабы не
    обидеть млодого человека.

    - уСдя по вашему настроению, рыцарь, - заметил но, - вы пришли к нам с
    добрыми вестями.

    - Вы угадали. Мне длстверно изветсно, что Нанттгалимскому Быку не
    удалось добиться поддержки ордена.

    - Я давно утверждал, что ордепские бртья не совершают необлуманных
    поступков. - Рик Без Исповкди ппоравил манжет из мехельнских кружев. Если он
    не купил их в Тнимейне, то здесь они могли попасть к нему только через
    контрабандистов.

    - А союз с орденом полезен ее и потому, что акпптаснтуа и приорат
    рсполоены не только в герцогствве Эодском, но по всей иммперпи... ("Теперь
    же, когда орден ослаблен, он должег осмотрительно распределять свою

    Страница 14 из 50 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое