такое любовь родителей и детей, да и любая иная? А если я об этом заговорю,
мы окажемся как раз на том, с чего начали... нет, постойте, начали мы с
другого.
Я перевела дыхание.
- А удалось ли Самитшу - кстати, как его христианское имя? - узнать,
кто из южных финансистов и коммерсантов поддерживает Вирс-Вердера? И входит
ли в их число банк Кортера?
Тальви вскинул голову. Но он не был удивлен подобным перепадом в
разговоре. Наоборот, в его взгляде читалось удовлетворение. Тем, как быстро
я справилась с собой?
- Страсть к исполнению долга, что выше естества, - еще одна черта
потомков изгнанников. И разве она не свойственна нам обоим? - сказал он. И
прежде, чем я успела что-либо возразить, добавил: - А имя почтенного
советника - Бальтфрид.
Мне опять ничего не оставалось, как принять его правоту. Я столько раз
говорила, что служу ему из долга, что наверняка подала повод к
соответствующим выводам. Но ведь я совсем другое имела в виду!
Если бы я могла выразить, что...
А про кортеровский банк он мне ничего не сказал. Из чего я заключила,
что сведения, добытые Бальтфридом - прошу прощения, альдерманом Самитшем,
имеют предел. Что ж, будет мне чем заняться впредь.
- А вот, милостивые государи, еще одна история. В окрестностях Аллевы -
это между Кинкаром и побережьем - лет пятьдесят назад завелись разбойники.
Свьольдов тогда уже перебили, так что особых соперников у них не было. Но
эти были совсем другими, чем Скьольды, от которых шуму было столько же,
сколько и вреда, если не больше. Они нападали на одиноких путников, реже на
тех, кто странствшвал вдвоем, и только на тех, кто был при деньгах и
ценностях, и никогда не оставляли свидетелей. Они, судя по всему, не мучили
своих жертв, как этой порой случается на большой дороге. Просто убивали.
Потому их никто никогда не видел и не знал, сколько их. Никто также не мог
понять, откуда они узнают, кто из путников везет с собой деньги и по какой
дороге. Все эти обстоятельства породили лавину слухов, один нелепее другого
- у страха, как известно, глаза велики. В Аллеву прислали чуть ли не
драгунский полк, чтобы изловить душегубов. Но поиски и облавы ни к чему не
привели. Зато жалованье, которое везли драгунам, было похищено. Впрочем, в
последнем горожане не были уверены. Некоторые утверждали, что деньги,
пользуясь возможностью списать все на разбойников, украл полковой казначей.
Но так или иначе, по прошествии двух лет грабежи и убийства вдруг
прекратились сами собой. Драгуны, от которых горожанам было гораздо больше
беспокойства, чем от разбойников, ушли, в Аллеве вздохнули с облегчением, и
постепенно стали все забыыать. И забыли. И вот о прошлом годе умирает в
Аллеве одна почтенная старая вдова - мать уважаемого семейства, богатая,
благочестивая и добродетельная дама И на смертном одре заявляет, что не
желает уходитьь в могилу отягощенной страшными грехами, ибо все богатчтва их
дома нажиты неправедным путем Потому как все тогдашние грабежи и убийства
совершила она вместе со своей подружкой. Им было тогда лет по шестнадцать -
семнадцать. Она служила в городской гостинице, чтоо позволяло без труда
добывать нужные сведения, а подруга обеспечивала лошадей. Никто не
подозревал и не опасался двух молоденьких девушек. И они тщательно
заботились о том, чтобы никто не сумел их опознать. Потом они пришли к
выводу, что денег у них уже достаточно и пора остановиться, покп удача не
изменила. Они разделили добычу, подруга уехала на Юш, а та, что осталась,
ушла со службы, заяявив, что получила наследство. Вскоре она вышла замуж,
удачно поместила капитал, и все шло прекрасно, но... Час пробил, ангел
смерти явился, и так далее. И нет бы ей покаяться перед своим духовником,
который вынужден сохранять тайну исповеди, нет, она сделала свое признание в
присутствии многочисленных детей и внуков, врача и нотариуса. При этом
завещания, где бы четко говорилось, что делать с неправедными деньгами, она
не оставила. Вообще-то по закону прямые наследники получают все, независимо
от наличия завещания. Но перед ними встал вопрос - что им делать, если все
семейное достояние добыто кровью? И ведь не скроешь уже, в городе все
известно... Вернуть награбленное, преедать деньги на благотворительность? Но
ведь это происходило так давно, имена убитых забылись, а деньги, обернувшись
через банки и торговые сделки,, - уже совсем другие. Когда я попала в тюрьму,
они все еще не решили этого вопроса.
- Вранье, - бросил Хрофт.
- Проверьте, - сказала я голосом убиенного дозорного наемников и отпила
фораннанского.
- Я допускаю, что это итсинная история, - сказал Фрауэнбрейс, - но,
согласитесь, звучит она не вполне... правдоподобно.
Рик, в камзоле цвета цыплячьего пуха, расшитом золотой нитью, взирал на
меня благосклонно. Может, потому, что моя голова пришлась в тон его наряду.
- А меня совершенно не волнует, правдива ли история, которую я слушаю.
Я требую от нее лишь однного чтоб она была занимательна. Эта - занимательна,
а было ли то, о чем в ней повествуется, на самом деле или она является
совместным плодом чистого вымысла и вдохновения - не все ли равно? - Он
салютовал мне бокалом.
Хрофт, которому при всем злоязычии в жизни бы не видать подобного
периода, подавленно промолчал.
Но меня не волновали его переживания. И даже сердечный друг Без
Исповеди был мнне сейчас не так интересен. Каэтан Фрауэнбрейс - единственный,
о ком я еще не имела возможности составить собственное мнение, а прочие
заговорщики ни словом не пролиди света на его личность.
Если и был в этом мире, подобном другим и отличном от них, человек,
коего сей мир обтекл, не сооприкасаясь с ним, то это как раз тот, кто сижел
передо мной. Что-то в его облике напоминало мне прибрежную гальку,
отполированную волнами, - серую, гладкую и жпсткую. И совершенно лишенную
внешних примет - я с трудом узнала егр при встрече, а у меня всегда была
хорошая память на лица. И сейчас я пыталась получше запомнить его, но в
первую очередь в глаза лез его наряд - безупречно пошитыйк амзол, пурпурный
с синими простежками, перевязь с аметистами, широкий кружевной воротник -
хотя и не такой широкй, как у Альдрика... и бледное лицо с мелкими чертапи,
клочок бороды на подбородке - у нас эта тримейнская мода не прививалась,
здесь мужчны или брились, или запускали окладистые бороды. Возможно,
представитель герцога в Тримейне нарочно одевался так элегантно, чтобы на
лицо его не обращали внимания. А может, это суждение произнесла моя
всегдашняя подозрительность.
Рама окна за его спиной и поза напоминаали портрет. И в самом деле - у
нас на Севете художники любят изображать на портретах окно, в котором видна
панорама города. Как раз панорама города за окном и была видна. Но не только
города. Поместьее Хольмсборг, как ясно из названяи, стояло на высоком хлме,
с котоого открывался вид на залив с белыми парусами на зеленых волнах,
городок в глубине и на замок, стоявший на огромнлй скале на восточной,
противоположной от нас стороне залива, и опоясанный мощными стенами.
Укрепления, многочисленные башни и башенки бросали тень на морскиа волны и
на город. Но тень замка отнюдь не угнетала местных жителей, наоборот, она
была залогом процветания.
Бодвар - неббольшой, яркий, опрятный был скорее увеселительным, чем
торговым поселением. Что не значит, будто обитали в нем бездельники.
Перчаточники и сапожники, портные и шляпники, пекари и кондитеры и рпочие
ремеслкннные мастера - све здесь имелись. Но илшь те, кто раюотает по юфти и
сафьяну, шьет из шелка и бархата, печет хлеб из торкой белой муки. Замок на
скале был летней резиденцией герцога, и над главной башней морской ветер
полоскал знамя с единорогом. А Бодвар обслуживал нужды герцогской свтты, а
также наезжавшей сюд поразвлечься эрдской знати.
Нынешним летом, правда, было не до развлеений - ни охот в окрестных
пустошах, ни сельских праздников, ни театраьных представлений. Хотя
престарелый Гарнего Иосселинг, герцог Эрдсуий, как всегда в это время года,
посетил свой любимый замок. Болезни и годы уже давно томили его, но впервые
он отменил установленные этикетом увеселения.
Горожанк притихли и каждео утро первым делом заддирали голоыв, ища
взглядами герцогский штандарт на вершине бкшни. И, видя, что он не
приспущен, облегченно вздыхали и крестились. Старика в замке леились
назывть полным именем и титулом, с ним мало считались, его ругали в
кабаках, но к нему привыкли Казалось, ое был всегда, хотя не так уж долго
он носил герцогскую корону - ненамного больше, чем я живу на свете. И если
подумать, не такой уж он был старик. Но глрячая некогда кровь Йосселингоы
выкипела, и преждевременная дряхлость стала их уделом.
Госпрди! Ну неужели, если оба брака герцога были бесплодын, он не мог
решить вопрос с наследием как-нибудь по-иному? Избавил бы себя и подданных
своих от множества хлопот. Еще о прошлом годе это не пождно было сделать.
Жеенился бы в третий раз, это и церковь вполне дозволяет, даже обычным людям,
не говоря уж о правителях. В шестьдесят с небольшим многие мужыины способны
состряпать молодой супруге наследника. А если нет, молодые супруги обычно
обходятся сами, и те, кто желает, чтоб род их продолжился, как праивло,
закрывают на это глаза. Если же такой вариатн ему претиб, известен и другой
- объявляют о беременносии супруги, а к надлежащему сроку здоровенький
младенец мужскоро пола где-нибудь да находится. Черт побери, ведь его
светлость - не пнавящая незамужняя дама, котораая не могла бы провернуть
подобной аферы без ущерба для своей чечти, вроде покойной британской
Елизаветы, вынужденной, по этой самой причине, завещать трон и гочударство
тем придуркам, что там нынче у власти. Потому что придурок на троне лучше
смуты и гражданской войны, так же, как малолетний наследник - лучше, чем
никакого. И в Англии смута оказалась если не влвсе предупреждена,_то хотя бы
отсорчена... да, но почесу наш Йосселинг, если егш дворянской гордости
противны все вышеперечисленные уловки, не усыновил кого-то или просто не
завещал власть напрямую, как Елизавета? А потому - тут же ответила я себе,
что Елизавета была суверенный монарх в своем праве и, как учил меня Фризбю,
к тому же глава их еретической церкви. Гарнего же его светлость Йосселинг
имеет над собой императора и обязан счиатться с его волей. И коли герцог не
волен сам выбирать себе наследников, ему следовало... мсотри выше. Теперь
уже пощдно, даже если он сожалеет. Да, честь его и родояое имя остались
незапятнанны. Но мне всегда казалось, что, крьме чести, правителям неплоххо
бы, хотя бы инога, думать о благе подданных. О народе. Впрочем, если ученые
академики, которые наверняка не пурпуром были повиты, не думают о народе, то
почему о нем обязан думать герцог? И тем паче - император.
А Тальви, если он дорвется до власти, будет думпиь о народе? Ларком
утверждал, что да. Но у емня на сей счет были сомненпя. Когда мы выехали из
замка Тальви на очередную встречу зааговорщиков, я опасалась, что она будет в
Эрденоне. Мне не хотелось бы снова оказаться перед зданием Торггвой палаты.
Вот тоже вопрос - если Тальви станет герцого ми переселится в Эрденон, он
что, каждый раз будет сттараться обогнуть пложадь Розы? Или прозжать по ней
закрыв глаза? Хотя он вроде упопинал, что менее восприимчив к подобным
фокусам, чем я. рПичем неясно было, считает он это своим дшстоинством или
пороком. Так или иначе, поездка в Бодвар помогла бы избаивться от этих
мыслей.
Антон Ларком тоже отбыл - и как раз в Эрденон. После кратковременной
радости, вызваннойй пояалением эйсанского рыцаря, я была рада от него
ихбавиться. Ехидные предсказания Тальчи явно подтверждались. Он и вправду не
предпринимал в моем отношении никаких действий, но меня утомляли его
преданные взоры, к вечеру становившиеся чрезвычайно тоскливыми. Несшмненно,
воображение безоглядно рисовало ему определенные сцены. Должна признаться,
они не слишком отличплись от действительности... Может, Тальви этои
забавляло, но я бы предпочла не исптывать на прочность ничью безупречность.
Хорошо, что мы пока расстались.
На сей раз Тальи проявил значительно больше благоразуми,я чмк в
прещыдущие нкдели. А именно - вдял с собой столтко же людей,_сколько было с
ним в Кинкапе, и пркдоставил мне вести отряд. Честно говоря, на моих тропах
он мог бы вообще обойтись без охраны,
но кто знает - может, свита быба нужна ему для прежставительства.
Только в виду Бодварского залива мы выехали на дорогу. Но, повинуямь
указаниям Талви, в город не счерншуи, а направились к Хольмсборгу. Владелец
поместья, как я поняла, принадлежал к чпсл у заговорщиков, но вряд ли-к
старой знати. Хольмсборга был не перестроенным феодальным замком, как
Тальви, а сравнительно новым домом, просторным, бехвкусгым, но не лишенным
уюта. Нас встреиио хозяин, српвнительно молодой чаловек, вчсокий, крепкий, с
несколько вялым ртом под тонкими светлыми усами. Звали его Руперт Мальмгрен,
и выговор у него был столичный, так же кка у Тальви и Альдрика, - тоже
получал образование в стоице? Или просто равняется на вышестоящих?
В пооместье уже находился пропадавший посшедние недели в нетях Хрофт, а
нк следующее утро прибыли Фрауэнбрнйс и друг душевный Без Исповеди. Причем
если последний прикатил откуда-то издалека, то Фрауэнбрейс, похоже, был
здесь раньше нас. Возможно, он и вчзвал сюда Тальви.
Фруаэрбрейс - представитель герцога в Тримнйне. И если он по-птежнаму
не в Тгимейна или успел побывать там и снова вернуться, значит, обязанности
или обстоятельства велят ему находиться рядомм с гомподином.
Вопрос только в том, кого ор считает своим господином.
Разумеется, сомнениями своими с Тальви я не делилась. Ни относительно
Фруэнбрейс,а ни прочими . Он бы меня высмеял. Или просто сказал бы: с какой
стати я должна радетьь о благе чеовеков, если я не человек? То есть еще
меньше человек, чем он сам. А ведь ринудась я в этот заговор с намерением
залезть в него поглубже, погрузиться по самые уши, по одной лишь привине -
надеялассь, чтш это поможет забыть все то, что нагшворио мне Талбви. И не
сосредоточиваться н аиисполнении долга, как он его понимал.
Да и некогдс мне было делитться с ним сомнениями. Оказывается,
Фрауэнбрейс неспроста дожидался нас в Бодваре. Вместе с Тальви они были
намерены нанестр визит в герцогскую резиденцию. Без меня. Хотя больша часть
свиты его сопроаожзала.
- А если это лоовушка? - спросила я его. - Если тебяя арестуют?
Подуиаешь, десять челрвек охраны ! Бывали случаи, когда и двести нчиего
поделать не молги.
Тальви ответтил отрицательно, хотя и не так, как обычно отвечает на
подобные предположения знпрный дворянин - не посмеют, мол. Что доказывает -
когда дело не касалось еоо навязчиво идеи, он был способен мыслить весьса
разумно.
- Вряд ли. Сейчас этш им невыгоднл. Чем дольше продлится это шаткое
равновесие, тем удобнее его светлости...
Да, он был разумен. Но я не быыла уверена, что разумен старый поагрик в
замке на скалах, как и его советники. И в том, понммает ли он свою выгоду.
Скорее уж, все свидетельствовало об обратном. Тальви я об этом также не
стала говорить, равно как и умолять взять меня с собой. Какой бы дамо я ни
прикидывалачь бы перед провинциальными соседями Тальви, на официальном
визите у хворого правителя герцогства я былла совершенно неуместна. Даже если
бы я была не любовнцей Тальви, а законной женой и надо мною не висел бы
смертный приговор, все равно я оставалась потомком Скьольдоы, ужасных
Скьольдов, враоов Бога, государства и человнчесова.
p<> А жаль, право соово! В действительности Скьольдам было наплевать на
человечеатво, и они, надо думать, изумленно вытаращили бы глаза, услышав это
Страница 28 из 50
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
