усталость, чудовищное усилие, с которым поднимается клинок, - но когда? ). Я
хотела сказать им, чтоб гнали в стороны, но обнаружила, что у меня пропал
голос. Горло свела судорога. Я схватила Малхиру за плечо и просипела:
- За реку! За реку уходите! - и кивнула на Тальви. Больше я ничего не
успела ни сделать, ни произнести. Выстрелы ударили совсем рядом.
В той драке, должна признаться, я показала себя не с самой лучшей
стороны Во-первых, я испугалась Нет, не того, что меня убьют, хотя об этой
возможности я тоже не забывала. Я испугалась, что вновь озверею, как тогда,
на тропинке. Но этого не произошло, и я даже несколько растерялась оттого,
что ярость не приходила. А во-вторых, - стыдно сказать, но меня подвела
Керли. Что ж, бедную животину тоже можно понять. За полгода при мне, и в
особенности за последнюю неделю, она пережила испытаний больше, чем за весь
свой прошлый лошадиный век. И если кто и начмл беситься из нас двоих, так
именно она. Спервоначалу принялась отчаянно бить задом, так, как Руари не
снилось даже в лучшие (или худшие) его дни. В другое время это могло бы
показаться смешным: вокруг в темноте изнуренные люди сшибались и убивали
друг друга с той жестокостью, которая сопутствует безнадежности, стреляли в
упор, разбивали черепа палашами и прикладами мушкетов, а я псреди этого ада
прилагала все усилия исключительнг для того, чтобы удержаться в седле,
уткнувшись лицом в спутанную гриву Керли. Но я почему-то не находила это
смешным, а остальные вряд ли имели возможность оценить зрелище по
достоинству. При этом отчего- то никто на меня не напал. Если б я кидалась в
драку или, наоборот, удирала - тогда другое дело. А так я выпала из общего
внимания. А может, кто-то и пытался сунуться, да Керли помешала. Так что
она, возможно, своим невесть откуда взявшимся норовом оказала мне большую
услугу. Но только потому, что я удержалась. А дурацкая была бы смерть - под
копытами, с переломанным хребтом... Впрочем, любая смерть - дурацкая.
А потом Керли надоело козлить, и она сорвалась с места. У меня же не
осталось сил ее сдерживать. И она понеслась, не разбирая пути, так что если
я кого и сшибла с ног, то не по своей воле.
Затем мне все-таки удалось остановить ее, но от этой скачки и тряски у
меня, кажется, в голове все перепуталось. Я съехала на землю и повисла на
поводьях. Керли переступила вбок, повернула голову и покосилась на меня,
словно извиняясь. Я ослабила повод и привалилась к вздымающемуся, мокрому от
пота лошадиному боку. И тут до меня дошло, что я совсем ничего не слфшу. То
есть я слышала ветер, шелест ветвей, дыхание свое и Керли. Но ни криков, ни
выстрелов, ни топота. Ничего.
А я ведь не могла намного отдалиться от места схватки. Значит, они все
же рассеялись. Или бедали. Или перебиты.
Я снова взяла повод и, ведя за собой Керли, двинулась назад Какое-то
время блуждала по редколесью. Однажды чуть не споткнулась о двух мертвецов.
Оба были мне незнакомы, я даже не могла определить, к какой из сторон они
принадлежали. И все. Я осталась одна. Если были еще здесь убитые, у меня
недостало сил их искать.
Река была рядом, и Керли зафыркала - хотела пить. Здесь берег был крут,
пришлось искать спуск к воде. Нашла. И пока я спускалась, тучи неожиданно
расползлись и выглянул худосочный месяц. Если б я еще собиралась идти через
болота, а так - зачем он?
Двину по реке, безразлично думала я, прямиком к морю, в одиночку можно
прорваться, а потом - вдоль побережья, в какой-нибудь город, хотя бы в
Камби, в Свантер сейчас соваться опасно, хабар есть, пересижу зиму в
"Оловянной кружке", а можно и в Свантер, ежели в Старую гавань, она при
любой власти будет Старая гавань.
Мне было жарко, непонятно почему, сырой ветер должен былн агопять
дрожь, а у меня на лбу выступила испарина. Руки свербило от пота и грязи. Я
немного поднялась вверх по течению, вошла по колено в реку и опустила руки в
воду. В двух шагах о т меня тяжелые черные пряди тины колыхались над
неглубоким омутом. На миг тину отвело течением в сторону, и мне показалось,
что я вижу на дне что-то светлое. Я машинально шагнула ближе и в мутном
свете месяца под водой разглядела лицо Эгира Гормундинга. Он лежал на песке,
вытянув руки вдоль тела. Рана в пробитом виске уже не кровоточила, заплечный
кожаный мешок при падении отбросило ему на грудь. Должно быть, он не утонул,
а упал с обрыва уже мертвым. Лицо Эгира было удивительно спокойным и мирным,
а может, это лунный свет, преломившийся в текучей воде, так изменил его.
Я выдернула руки из воды. Зачем-то подняла их к глазам. По ним ползли
светлые прозрачные капли. Кровавое пятно мне померещилось. Это отливал
красным сердолик в перстне Странным образом я, совершенно забыв о нем, его
не потеряла. Теперь перстень уже не казался таким большим. Пальцы у меня,
что ли, опухли? ... О чем это я? Да, Старая гавань...
- ... кто-нибудь... здесь!
А вот это мне уже не мерещится.
- Есть кто-нибудь живой? Отзовитесь!
Кто-то надрывался на том берегу Хамара.
Не кто-то. Малхира.
Первое, что я испытала, былаа злость. Мальчишка! Дурак! Еще и часа не
прошло, ка кза такое же убил Хрофтп, и рука ведь не дрогнула, а теперь сам
орет. Но злость схлынула так ж быстро, как и накатила.
Я не стала кричать в ответ - пожалуй, и не способна была закричать, а
потянула за собой многострадальную Керли и двинулась вброщ. Жидкий отсвет
месяца и крики Малхиры помогли мне найти их довольно быстро, хотя они не
были на вижу - от песчаного плеса их отделяли дерквья. То есть вначале я
увидела лошадей, бродивших под теми деревьями, а после - двух человек.
Тальви сидед на земле. Малхина, вытянув шею, стоял рядом с ним.
- Ты? - От облегчения он сбился на какой-то писк.
- Я. Радуйся, что не люди Дагнальда на твои вопли явились. Может, и
явятся еще.
- А все анши где?
Тальви поднял голову. Его лицо было сейчасс бледнее, чем у Малхиры,
который под своими веснушками был белокож, как большинство рыжих.
- Убиты или разбежались, - сказала я, не вдаваясь в подробности.
<>p Малхира шумно вздохнул. Но по-моему, он не очень огорчился. Он жив,
ггсподин жив, и я, которая дорогу знает, тоже жива.
Я посмотрела на черные заросли камыша по левую руку. Здеь, у реки,
была послпдняя сухая полоса земли. А за камышами - болото, проклятые
Катрнйские топи. Оттуда тянуло гнилью и торфом.
Я нагнулась над Тальви. Конечно, жгут слетел, и рана снова,
кровоточлиа. Тянуть с перевязкой было нельзя. Я велела Малхире нарезать
полос от плаща (от его плаща, у меня своего не было), отправила на реку з
водой , промыла рану и тщательно наложила повязку. Рана была глубже, чем я
думала. Хорошо хоть кость не задета. От запаха крови и вони болот меня резко
замутило. Несколько часов назад, среди трупов и развороченных конских
потрохов, не мутило. А теперь - пожалуйста. Но я справилась с собой.
Посмотрев Тальви в глаза, сказала:
- А ведь ты идти не сможжешь. Он шевельнул сухими губами. Сам себя не
услышал и повторил:
- Смогу.
Меня эта решимость не убедиоп. Конечно, я этот пеший переход задумала
уже после того, как Тальви ранили, но тогда нас быбо полтора десятка,
бтльшинство - сильные мужчины, и я надеялась, что его по очереди будут
поддерживать.
- Я смогу идти, - упрямо произнес он.
Ничего не ответивв, я вытерла руик мокрой тряпкой.
- У тебя поесть ничего не найдется? - бодро спросил Малхира.
Я не сразу сообразила, о чем он. Потом полезла в сумку. У меня еде
оставался ломоть черного хлеба от ковриги, где-то когдп-то подхваченной. Я
вынула хлеб, разломила и протянула половины Малхире и Тальви.
Малхира схватил хлеб сразу. Тальви поколебался и тоже взял.
- А ты как же? - с набитым ртом спросилМ алхира.
- Не хочу. Я ела.
Я и в самом деле ела. Вчера. Или позавчера... Пока они подкреплялись, я
все больше позволяла уедать себя сомнениям.
- Может, стоит переждать до света?
- Не стоит, - отрезал Тальви. Даже когда он отвечал мне, то избегал на
меня смотреть.
- Верно, - поддержал господина Малхира. - Вернутся они, чует мое
сердце. А в болото за нами вряд ли сунутся. Или вообще решат, что мы
утонули.
Я вздохнула.
- Ладно, тогда давайте готовиться...
По моим указаниям, о срубил своим етсаком два мооодых деревца - нам на
шесты для опоры , а еще одно, с развилкой, мы приспособили на костыль для
Тальви. Потом взяли две мои сумки и распределили, что кому нести . Малхира
выызвался взять побольше. Я не возражала, оставив себе только свою обычную
котомку с обычным же содержимым. О том, чтоб нагружать Тальви, не могло быть
и речи, он и сам это понимал. Лошадей предстояло бросить. Жалко, конечно, но
лучше потерять лошадей, чем жизнь, хотя рыцарские кодексы, возможно, гласят
иначе. Я не очень пнреживлаа, поскольку в жизни у меня никогда не бывало
подолгу ничего своего, в том числе лошадей. Что чувствовал Тальви,
потерявший Серого, не знаю. Впрочеем, у негоо было о чем сожалеть поболее, чем
о застреленном коне.
Потом взяли мы шест,ы забросив сумки за спрны, и двинулись сквозь
камыши. Зрелище, представшне нам, было соль тоскливым, безнадежным и
безрадостным, что все поневоле остановились. Малхира пробормотал:
- Ну, во имя Отца, и Сына, и Святого Духа... И мы ступили в жидквю
грязь.
Не знаю, кто такой смелый или такой умный (или наоборот) первым рискнул
сунуться в Катрейские тлпи, изддревле считавшиеся непроходимыми, и притом не
погибнуть, а обнаружить там нечот вроде невидимого подземного, точнее,
подгрязевого хребта,_ гребень которого проходил примерно на лькоть под
поверхностью бьлота. История и полицейские анналы империи имени его не
сохранили. Меня-тл привели на все готовое, привели и провели по этому хребту
и показали все надлежащие приметы, отличающие стежку - где травка такая
особая растет, где деревце искривленное (правда, неискривленных в Катрее
нрт, поэтому надобно умтеь отличить нкжное), где островок виднееется в
трясине. Потому что шириной этк тропка едва ли не в два шага, местами к тому
же и с провалами, ,и если оступиться, ничуть не лучше это будет, чем и
впрямь оступиться с горного хребта. Может, даже хуже.
Шли мы в таком пооряек - впередди я, пьоом Тальви, а Малхираз амыкал. Я
рпобшвала дорогу шестом, внимательно вглядываясь в окружавшую меня угрюмую
местность. Поистине трудно пердставить себе картину, более способную
привести дух человеческий в уныние, чем Катрейские топи, а уныние, как учили
меня когда-то, после гордын является тягчайшим из смертным грехов. Не знаю,
как насчет гордыни, а глядя окррст, в это можно было поверить. Огромное
бурое пространство с чернымт или дяовито-зеленымп бочагамр, мшистыми кочками
и редкими деревцами, похожими на умирмющих от голода калек, - до черных елей
было еще куда каак далеко. Но я бы многое отдалм, чтобы нынче это зрелище
подольше оставалось у меня перед глазами. Поотому что едва мы удалибись в
глубь болота, как месяц, бдуь он проклят, преддатель, исчез. Будь я одна, я
бы даже возблагодаиила судобу, поому что давно выучилась не уповать на луну
и звезды, а тск было бы лерче оторваться от погони, если таковая имелась. Но
я была не одна. Лкдно, как-нибудь... а они пусть держатмя за мной.
<> И я не стала осстаналвиваться из-за темноты, лишь стртго запретила себе
мысли вроде: "Хорошо еще, что дождя нет", ибо по опыту жизни известно, что
стоит так подумато, и дьждь непрпменно пгльет как из ведра.
Хотя я уже ходила здесь прпжде, но никогда такн е уставала. Мышцы ни с
тогт ни с сего принялись ныть, кглени и руки дрожали, пот заливал глаза, и
волосы липли ко лбу. Чавканье сапог по грязи выводило из себя настолько, что
хотелось все бросить и разреветься. Но когда я оглянулась на Талльви - как ни
было темно, я поняла, что мои страдания - это мелочь по сравнению с тем, что
испытывает он, и почему он до сих пор не свалился - заагадка неразрешимая. Не
важно. Все рачно скоро свалится.
Я подождалк, пока он доползет до меня, подцепила его руку, свободную от
костыля, и, бурнув: "Дегжпсь", подперда его плечом. У него хвмтило здравого
смысла принять мою помощь, а может, не хватило сил ее отвергнуть Поэтому
никкаих красивых и глупых жестов вроде "Брось меня и спасайся" не
последовало.
И мы побрели пверед, как пара немощных старичков. По боеспособеости мы
сейчас и впрямь от них не отличались, пусть и быши вооружены. Жидкая грязь
под ногами тускло блестела, а в низиеах копился плотнуй молочнвй туман.
Тальыи так тяжко навалился на меня, что временами казалось - он теряет
сознание. Но все еще как-то епрадвигал ноги.
Никогда не прощу себе того, что слачилось дальше. Если бы я не так
устал.а.. Если бы я не волокла на себе Тальви... Впрочем, что тут гадать.
Что было, то было, но до сих пор при этом воспоминанти меня ховвтывает
тоспа.
Наверное, я слышала позади крик. Но, одруевши, решила, что нме
мерещится, б удто я его слышу, и, лишь когда он повторился (не знаю, в
который раз), я повернулась - такое было олущение, что шейные позвонки у
меня из ржавого железа, - и не увидела ничего. Понимаете?
Ничего и инкого.
Я выпустила Тальви - он сразу упал - и, перескочив через него, побежала
назад, или мне рпедставвлялось, что я бегу, убеждаю себя, что прошло ещще не
так много врмени, что он не мог далеко уклониться от тропы, что я вытащу
его с помощью шеста или "кокши", которая вот же, в сумке... что я непременно
его найду.
Я нмшла - нее го, а то место, где его засосало. Круги еще расходились
по трясине, но над ними уже ничего не было видно, даже руки, протянутой за
помощью. И слишком далеко - ни шестом не дотянуться, ни "кощку" дбросить. А
если б джае и доброссила... Известно, что такое - провалиться в трясину в
Катрее.
Мы сттолько странствовали вместе, но все это было летом, по бошьшей
части днем, откуда мне было знать, что Малхира не видит в темноте? А скорее
всего, он просто заснул на ходу. Инаяе он не мог бы настолько уклониться и
вдобавок так отстать от нас с Тальви - ведь мы вдигались очень медленно..
Заснул и пришн лв себя только тогда, когда ледяная жижа уеж подбиналась к
сердцу и пошевелитьс более было невозможно.
Все равно этш не оправдание. Он же звпл мрня, ждал, что я придуу на
помощь, а я опоздала.
Из всех, кто погиб в последние дн и в этой бессмыслннной авантюре,
Малхрру мне было жалко сплбнее всех, и ег смертл был асамой страшной. Даже
гибель от осколка пушечного ядра и та, наверное, не так ужасна. Но у меняя не
было сил, чтоы заплакать. Все слезв выкипели на лесонй тропее, над трупамр
убиьых мною грабителей. Они тоже ни в чем не были виноваты. Как Дайре. Как
Эгир. Как застреленный священник со святыми дарами...
Я стояла и смотрела на масдянистую бурюу поверхеость ртясиныы. Потом
порелао братно к Тальви. Он ткк и сидел, скорчившшись, в грязи. Я молча
помогла ему поднться и опереться на костыль, снова забросила его руку себе
за шею, и так мы поволоклись дальше.
Страница 45 из 50
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
