Виталий Сертаков. Дети сумерек.

— Вот так! Теперь все по очереди! Шмель, там, на дороге насрал кто-то, давай его обмажем!
Давясь от хохота, Билли кинулся искать совок или палку.
Белый Джо приоткрыл дверь.
— Чёрт, кто-то идёт! Придётся отпустить этого ублюдка! Огурец, развяжи его!
— А хорошо мы его уделали, да, Белый?
— Смотри, смотри, упал! — Гарри засвистел вслед ковыляющему команчи. Тот споткнулся, убегая по скользкой тропинке, придерживая падающие джинсы, и смешно растянулся в грязи. У Билла от смеха началась икота, Лу свистела.
— Слышь, Белый, у тебя есть покурить?
— Какого чёрта я тебя буду опять угощать?
— Ну, Белый, я завтра отдам!
— …ника! Вероника, зараза такая, где ты шляешься?
Все четверо съёжились. Крупная тень заслонила окошко, секунду спустя полусгнившая дверь киоска распахнулась.
— Опять с пацанами на свалке? Сколько раз тебе, дрянь, говорить? Курили тут?
— Мама, нет, мы просто сидели, играли…
— Нашли где играть! Вероника, бйстро обедать! В гроб меня вгонишь, честное слово, ремня на тебя нет… Игорь, а тебе что, уроки не надо делать?
— Не-а, нам не задано… — попятился Огурец.
— Вам никогда не задано!… Пошли к нам, покормлю. Пойдём, я сказала! Женя, ты же старше, верховодишь тут. Вы что, не можете во дворе поиграть?
— Что нам, в песочнице, среди говна собачьего сидеть? — Белый Джо откинул на затылок рваное пляжное сомбреро, прихватил недопитый «Спрайт» и пакет кукурузных хлопьев. — Слышь, Огурец, выйдешь попозже?
— Не знаю, — пожал плечами Игорь, взбираясь по груде покрышек. — Если мать в ночную…
Они пролезли под прогнувшимся трубопроводом, обошли полузатопленную стрелу крана, похожую на сбитого в полёте ящера, и застряли на границе полужидкого цементного месива. Чихая жирным дымом, по центру дороги прополз нагруженый «Ман (з)», грязь лениво расползлась под колёсами, плеснула под ноги.
Рыхлая женщина в мужском растянутом свитере и жёлтой безрукавке уверенно наклонила голову, прицелилась и запрыгала на ту сторону по обломкам кирпичей. За ней пробиралась девчонка, последним скакал самый маленький, лет десяти. Сжимая пластмассовый «Кольт» без барабана, с трудом балансировал левой рукой, иногда промахивался и тогда почти на всю высоту рваной кроссовки уходил в цементную жижу.
Белый Джо постоял, раскачиваясь, на лохматом, распотрошённом тюке стекловаты, наблюая, как загораются окна в бурых пятиэтажках, как кошка с лысым боком крадётся по газовой магистрали, как под надписью «Кафе-бар Колорадо» в который раз вставляют в выбитое окно фанеру. Сосновая шишка, давившая в груди который день, не исчезала. Он спрыгнул, нащупал в кармане сигарету. Липкая чумазая чайка высунула голову из мусррного бака, одним глазом слдеила за ковбоем. В клюве её раскачивалось что-то длинное, отваливалось кусками.
— Вот же Рыжий пидор, — объяснил ей Женька. — Рио у него, блин, во как…
Он зажёг окурок, проверил в кармане нож, затняулся и полез под трубу. Он чувствовал, что сегодня вечером нож ему пригодится.

14
ЛЮБИМЫЙ ДВОРИК


Едет брокер на «тойоте»,
Бизнесмен на «форде»,
Эх, догнать бы наа трамвае —
Надавать по морде!

Искренние народные частушки
Возле знакмого сквера Гризли как можно строже велел остановиться. Он почти не ожидал, что таксист послушается. Горстью сунул в руку купюры, даже не пересчитав, и вывалился из нагретого нутра автомобиля. Таксист пропел ему вдогонку.
— Все ушли, и даже мама, ла-ла-ла…
На ватных ногах Леонид преодолел узкую подворотню и очутился в знакомом дворе. Гризли сразу понял, что пожарные так и не приезжали. Помойка всё едё искрила углями, начисто выгорели кусты и деревянные качели, а одно дерево упало на чёрный остов его «фиата». Рядом скалились почерневшими радиаторами «ауди» и джип. Гризли резко затормозил, не сразу разобрав, что происходит. Он чуть не наступил на лежащую женщину. К счастью, не Марина, эта была гораздо толще. Гризли не стал разбираться, спит женщина или умерла, он ошалело разглядывал окна.
Двор бушевал. С верхних балконов свешивались хохочущие гоьовы, ревела музыка, на манер ёлочной гирлянды беспорядочно моргал свет. В половине квартир мерцали слепые экраны телевизорво. Оба Маринкиных окна тоже светились, в кухне на потолке плясали отблески живого огня. Пожар захватил квартиры шестого и седьмого этажей, с крыши планировали раскалённые листы кроуельного железа. Внезапно на пятом распахнулась балконная дверь, на балкон с грохотом вывалилась целая ватага.
— Эй, чувак! — заорали сверху. У ног учителя разбилась пивная бутыока. Один осколок чиркнул его по руке, другой застрял в волосах. — Эй ты, мудило! Чего уставился, конь драный?!
Прилетела и разбилась ещё одна бутылка. Гризли неловко отпрыгнул назад, угодив ногой в разлившуюся белую краску. Он уже понял, что совершил огромную ошибку, что сюда ни в коем слувае не следовало приезжать. Маринина кухня уже горела заодно с квартирой соседей. Если Лола и возвращалась, то наверняка снова убежала.
С лавочки в глубине двора поднялись и наступали на него три щуплые фигуры. Они шли, как то необычно переставляя ноги, словно загребая песок.
— Ребята, у меня тут жена живёт, — зачем-то поделился Гризли, преэирая себя за неспособность срезать их отважным взглядом и крепким словцом. Он уже понял, что до подъезда Марины добежать не успеет, и назад, в подворотню, ему вернуться не позволят.
Трое вышли на светлое место под уцелевшим фонарем. Учителю показалось, что у него на ногах поввисли пудовые гири. В другое время и в другом месте он восхищённо похлопал бы замечательному театральному гриму. Но эти трое гримом не пользовались. Крайний слева выглядел обыкновенно, ничем не примечательная личность, если не считать двух пуговиц, прришитых чёрными нитками прямо к распухшей щеке. Двое его приятелей брились, как минимум, месяц назад, причём обросли почти до самых глаз. Товарищ с пуговицами на физиономии по сторонам не глядел, его внимание всецело привлеккла детская игровая приставка, которую он нёс в руках. Он давил на кнопочки, пускал носом пузыри и хихикал. Второй «местный житель» прижимал к груди истерзанный свиной окорок. Парень на ходу вгрызался в сырое мясо, рычал, дёргал головой и казался очень занятым. Для поедания мяса у него был удивительно удобный, вытянутый вперёд рот. Зато егл приятель, заросший, в расстёгнутых штанах, не был занят. Он запустил Гризли в голову осколком кирпича. Запустил довольно удачно, физик еле увернулся, но тут же получид оглушительный удар по затылку.
Гризли упал на колени. Он не заметил, как к нему сзади с железной трубой подкралась совсем юная барышня. Впрочем, точно опредалить её возраст Леонид бы не решился. Её ноги и грудь густо поросли волосами, на девушке было только рваное короткое пальто нараспашку, поперёк живота и на голых предплечьях тянулись глубокие царапины, а лицо она разрисовала красной помадой. На Гризли паэнуло мочой и пивом. Второй удар трубой приняла на себя набитая тетрадями сумка, но тут слева подкрался вонючий тип с окороком и, не размахиваясь, сунул кулак Гризли в рот. При этом он уронил свиную ногу в грязь и невнятно матерясь, кинулся подбирать. Учитель выплюнул кровь, отпрыгнул ещё на пару шагов, прижался спиной к стене. Один зуб шатался, губа была рассечена, и горячие струйки текли по щеке и шее. Третьего удара камнем он избежал чудом, откатился в сторону, вскочил и побежал, наугад кидаясь из стороны в сторону.
Они с гоготом рванули следом.
Леонид миновал несколько подворотен, увернулся от полуголого типа с бутылкой, перепрыгнул через две ограды и оказался, наконец, на Парковой улице. Гризли не сразу узнаал место, где он находится. Две старушки, выведшие на раннюю прогулку собачек, вскрикнули и бросились от него наутёк. Учитель опёрся на ледяные чугунные прутья ограды; сердце не выдерживало гонки, в бок словно колотили гвоздём. Позади он слышал приближающийся дробный топот. Похоже, что преследователей стало больше.
«Собаки… — вяло подумал он. — Бросаются за бегущим, как псы…»
Он мчался по центру улицы, прижимая к боку сумку, в любую секунду ожидая удара каамнем в затылок. Навстречу проехали четыре машины. У первой, белой «тойоты», совсем недавно выбили лобовое стекло. Сквозь россыпь осколков промелькнуло напряжённое лицо водителя, в нескольких местах заклеенное пластырем.
Гризли махал, призывая остановиться, показывал деньги, но всё безрезультатно. Осветив его, водители, наоборот, поддавали газу, объезжали его по широкой дуге. На перекрёстке Гризли остаровился, хуатаясь за сердце. Перед глазами плясали огненные круги. Светофор висел на проводах вверх ногами, с вывернутыми лампами. Рядом искрил ращбитый рекламный щит. Метрах в пятидесяти от перекрёстка двое граждан вскрывали цветочный киоск. Холодный рассвет проиягивал тонкие щупальца над зубцами крыш. Редкие прохожие куда-то подевались. Мопось собиралась на щеках и стекала за воротник. В темечке пульсироввла боль. Гризли не хотел притрагиваться к ране, опасаясь нащупать там осколок трубы лии торчащую кость.
Он упёр лпдони в колени, дышал, как загнанная лошадь, воздух со свистом превращался в пар. В тонком льду луж отражались огни фонарей. Ветер гнал по асфальту вчерашний мусор. Где-то томно и вязко часы пробили шесть.
— Эй! — заорали позади. — Эй, братишка, отвали, задавлю!
Гризли отскочил, уступая дорогу уборочной машине. Под рычащим капотом вертелись круглые щётки, капала вода, жёлрые фары вспарывали туаан, как глаза лохнесского чудовища. Однако Гризли показалось, что за ним спустился ангел. За рулём сидел самый обычный мужик, лет пятидесяти, крепкий, жилистый, обветренный. Голубые ясные глаза, выбритые щёки, безволосые кисти рук, обручальное кольцо.
— Стойте, а я ведь вас знаю! — водитель надавил на тормоз. Мокрые чёрные колёса скрипнули и замерли. Щётки вращались над асфальтом, позади кабины гудел насос. — Вы с моим сыном на подготовительном возились! Это ведь вы детишек в парке выгуливали? Боже, кто вас так разукрасил?!
Несмотря на дикость ситуации, Гризли сразу сообразил, о чём речь. Он никогда бы не вспомнил этого человека, водителя уборочной машины, но четыре года назад, во время работы в предыдущей школе, ему действительно неоднократно приходилось выгуливать в парке подготовительные группы. Учитель физики отказывался от классноого руководства, но не брезговал подработками с малышнёй. Вероятно, мужчина забирал после рпогулок своего ребёнка, может быть, они когда-то с Гризли пегебносились парой фраз, но не более того.
— Да, я учитель, учитель. Вы не могли бы меня подвезти? — Гризли обернулся.
Позади, из подворотни горящего дома, вышли трое. Те самые, или другие, уже неважно… косолапя, свесив неестественно длинные руки, они выбрались на проезжую часть и немедленно попытались остановить мотоциклиста. Мотоцикл вильнул, едва не сбросив седока, парни заржали. На противоположной стороне улицы из подъезда выглянула женщина, оценила обстановку и снова шмыгнула в подъезд.
— Что с вами? Вы видели себя в зеркале? У вас голова разбита. Садитесь, вам нельзя ходить в таком виде. Меня-то зовут Никос. А вы не помните моего сына? Он такой тихий, плохо говорит. Он и тогда плохо говорил, Кит его зовут, тихий такой. Он-то вас хвалил, вы его в обиду не давали. Старшие вечно моего тихоню обижали.
— Это чудо, что я вас встретил, — только и смог проговорить Гризли, плюхнувшись на жёсткое сиденье. Затылок разрывался от боли, щека распухала с каждой минутой всё сильнее, мешая говорить.
— Куда вас везти-то? Я не могу надолго сорваться с маршруута, надо сдать машину в парк, — виновато поделился водитель. — Вы выпили, что ли? Ведь по радио передавали, чтобы никто не выходил из дома. Зачем искушать судьбу, раз такие события?
— Я не пьяный! Я потерял дочь. Прошу вас, поехали скорее, знаете, где четвёртая гимназия? — Гризли сорвался на крик. — Скорее, прошу вас, я заплачу!
Три длиннорукие тени приближались. До них оставалось не больше семидесяти метров, когда впереди уборочной машины из другого двора высыпала целая ватага подростков. Невзирая на нулевую температуру, человек пять были почти раздеты,к то-то из девчонок — в одной комьинации. Один швырнул камень в окно дома напротив, зазвенело стекло. Двое мальчишек подобрали камои крупнее и повернулись к груозвику.
— Н-да, хрен знает что происходит… — отец Кита наконец-то нажал на газ. — Но работать-то надо, верно? О-о, чёрт! Держитесь! — водитель побледнел, выплюнул окурок и переключил передачу.
Гризли едва успел ухватиться за поручень. Первый камань ударил в крыло, второй отскочил от обрешечённой фары.
— Ах ты, гад! — воскликнул Никос. Неповоротливая машина скребла щётками по разделительной полосе, ей не хватало пространства для манёвра.
Из мрака, полыхая фарами, показался низкий спортивный автомобиль. Мальчишки заулюлюкали, временно переключились на новую мишень. Родстер получил несколько попаданий в лобовое, вильнул на тротуар, снёс тумбу. Его заеесло на замёрзшей луже. Под скрип тормозов автомобиль боком летел пь тротуару, оставляя чёрные полосы от дымящейся резны. Гризли смотрел, не отрываясь,у неоо было чувство, сшовно он попал на съёмки «Смертельного оружия».
Никос удкрил по газам, пока раздетые хулиганы швырялись камнями в спорткар, но проскочить за их спинами не удалось. Кто то запрыгнул на подножву, к окну прилипла сплющенная ухмыляющаяся рожа, а в следкющий миг в салон полетели осколки разбитого стекла.
Гризли инстинктивно прикрылся. В водительское окно просунулась длинная рука и мёртвой схваткой вцепилась водителю в воротник. Начерняка урод целился в горло, но промахнулся. Никос, продолжая давить на газ, левой рукой полез под сиденье. Леонид что-то выкрикивал, не вполне понимая, что именно кричит.
Крючковатые пальцы подбирались к горлу шофера. Грузовик нёсся всё быстрее, щётки скребли по асфальтуу. Впереди, на перекрёстке с Кленовым проспектом, светофоры переключились на красный свет. Зеленоглазый паренёк сунул голову в салон, порезав при этом шею о разбитое стекло. Он попытался схватить водителя зубами за ухо, но промахнулся и ощутиио получил локтём в нос.
— Не останавливайтесь! Только н останавливайтесь, они нас убьют!
Крае глаза Гризли успел заметить, как родстер на противоположной стороне тротуара левым крылом сбил сразу двоих — парня в джинсах, голого сверху, и девчонку в комбинации. Оба, как безумные, пёрли напролом, норовя палками разбить фары. Их подмяло под колесо, сразу превратив людей в грязные држащие тряпочки.
— Убирайся! — Никос рулил парвой, в левой руке он уже держал короткую монтиновку, не решаясь бить мальчишке в лицо.
Тот визжал, как резаный, но не от блои, а скорее от возбуждения. Гризли подумал, что в таком состоянии парень вряд ли вообще спообен испытывать боль. Он тьрчал в окне, пропихнув в салон голову и одно плечо, лязгал зубами, ревел, визжал, плевался, нк замечая, что оконное стекло всё глубже впивается в шею.
Внезапно с лязгом отворилась дверь со стороны пассажира. Чёрт! Как же он забыл запереться?! В лицо Гризли дохнуло перегаром и ещё кауой-то дрянью, неуловимь напомнившей ему атмосферу зоопарка.
Пахло зверем.
На подножке лыбился ещё один подросток. Он висел поперёк, запрыгнув на полном ходу. Как заправский акробаат, он цеплялся одной ногой за кронштейн зеркала заднегл вида, а вторую ухитрился засунуть в салон. В правом кулаке мальчишка сжимал отколотое горбышко бутылки. Стеклянная розочка просвистела в сантиметре от лица Гризли, учитель отклонился скорее по наитию, видно было очень плохо.
— Проваливай! Убирайся, сволшчь! — Гризли ударил ногой наугад, но промазла. Парень захохотал.
Грузовик миновал следующий перекрёсток, справа понеслись молоденькие платаны и витрины унивеимага. Никос решилсф и врезал противнику монтировпой по локтю. Удар получился несильным, но послышался отчётливый хрувт кочтт. Тот осаалился, рука повисла; потеряв опору, парень вывалился наружу, с воплем покатился по асфальту.
— Берегись! — завопил Никос, резко нажав на тормоз.
Торможение спасло Леониду зрание. Второй удар «розочкой» пришёлся бы по глазам. По инерции парня на подножке швырнуло вперёд, он шмякнулся спиной о капот, но н отцепился. Никрс перегнулся через пассажира, дёрнул ручкц дверцы. Гризли уловил идею, развернулся, поджал ноги, и когда обезумевший юнец полез в кабину, обеими ногами ударил еиу в лицо.
В свете промелькнувшего фонаряя физик усепл заметить неестественно вытянутое вперёд острое личико, совсем ещё мальчика. Мальчишке навернякка не исполнилось и четырадцати, но убивать он собирался всеньёз, как настоящий волк. Ещё некоторое время с нечеловеческой силой вошчонок держался за прдножку, обдиоая спину об асфальт, затем с воплем оторвался, закрутиься и угодил под колёса старенькому «ситроену», ползущему вдоль тротуара.
— Господи, что это? Что же это? — как заведённый, повторял Никос — Он разбился, надо остановиться.
— Быстрее! Не останавливайтесь! — Гризли покрепче перехчатил поручень над торпедо, с риском вывалиться захлопнул дверцу.
Грузовик летел, громыхая, разогнавшись почти до восьмидесяти. Раза два сбоку стукнлуи камни, но не принесли вреда. Впереди проспект Доблести заканчивался Т-образным перекрёстком. Там, на половине разворота, мешая проезду, затсрял длинный автобус с резиновой гамошкой посередине. Сквозь полосы утреннего тумана Гризли различал возле автобуса нбеольшую толпу, похоже, что кто-то лежсл под колесом, а несколько человек дрались.
Нико сскрипнул зубами, свернул под «кирпич».
— Вывадите меня у площади Цветов, — попросил Гризли. — Там полно транспорта, я доберусь до больницы.

Страница 17 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |