Виталий Сертаков. Дети сумерек.




    — Но вы же представляете комиссию?
    В лаборатории становилось всё темнее. Лица людей казались Рокси светлыми овалами, свободно парящими в сумраке.
    — Комиссия? М-да, — Малой расстегнул две верхние пуговицы рубашки. — Комиссия — это где-то там, наверху. Я всего лишь крошечный винтик, гаечка, кнопочка, хе-хе…
    Рокси до одурения захотелось встать и включить верхний свет. Ей почему-то стало холодно, точно включили кондиционер. Она не встала только потому, что позади сопел грузный Адабашьян, и пришлось бы перелезать через его ноги. С другой стороны, шеф внушал ей некоторую долю уверенности. С ним было не так страшно.
    Человек у портьеры с хрустом разворачивал что-то. По звуку что-то чертовски похожее на пакетик с солёными сухариками.
    — Если только вы приводите верные цифры, — спросил Адабашьян.
    — Никакие цифры теперь не верны, — сухо ответил полковник. — Всё приблизительно. Отныне точных расчётов не ждите. Статуправление распущено по домам. Наш расчётный центр работает с перебоями. Половина офицеров не выходит на службу. Многие покинули город вместе с семьями.
    — Тем не менее, — кашлянул Роберт, — не стоит недооценивать солнечную активность.
    — Они выяснили, ваши люди в лабораториях? Выяснили, как происходит заражение? — спросила Анна Сачек. Она не спросила, а почти выкрикнула. Рокси подумала, что женщина из социального министерства тоже что-то чувствует.
    Что-то надвилалось. Не с верхних этажей, и не по пустым коридорам. Что-то росло прямо тут, в затенённом холодном классе. Шепоты обрастали костями и мясом.
    — Они ничего не нашли, — раздельно произнёс полковник и закурил вторую сигарету. — Никаких следов инфекции. Простейший математический расчёт показывает, что на каждую тысячу самоубийств подростков, совершённых сегодня, завтра придётся восемь тысяч случаев суицида взрослых. А послезавтра…
    — Двадцать четыре тысячи, — не удержалась Рокси. — И семьдесят две тысячи на следующий день.
    — А вы — молодчина, хи-хи! — каркнули из темноты. Рокси дёрнулась, словно её укололи. Она так и не поняла, кто засмеялся. Человек у окна шуршал обёртками и громко чавкал.
    — Отлично считаете. — Огонёк сигареты описал круг. — Только одна ремарка. Сегодня уже не третий, а пятый день или шестой, м-да…
    — Г-ох… — Адабашьян издал клокочущий звук, как будто ему в горло попала кость.
    — Но… Не существует болезни, которая распространялась бы такими темпами, — пискнула Анна.
    — Вы хотите сказать, что сегодня могли покончить с жизнью шестьсот тысяч человек? — споосила Рокси.
    — М-да…П редположительно, по стране на порядок больше. И примерно столько же совершено убийств. Либо покушений на убийство.
    — Полковник, одну минуту, — ужом зашипел чиновник из команды губернатора. — У нас в пресс-службе совсем иные данные. В городе сохраняется спокойствие…
    Рокси захотелось сильно зажмуриться и сосчитать до десяти.
    — А теперь спросите меня, что объединяет эти случаи? — полковник снял очки, прошёлся мимо лампы, и Рокси заметила набухшую сетку сосудов в белках его глаз. — Как и все остальные смертельные исходы, пришедшиеся на преступления прошедшей недели?
    — Боже мой, неужели кукуруза… — ахнула Рокси.
    — Почему кукуруза? — дёрнулся Малой.
    — Да как-то… Вы же сами сказали профессору, что у девочек в желудках кукуруза. Ну, у тех, кто прфгнул с крыши…
    — Ах да, извините, ну, конечно же! — Малой неожиданно расхохотался. Рокси вздрогнула и почувствовала, как позади вздрогнул Адабашьян.
    — Прошу вас, не обращайте внимания, это пройдёт! — полковник корчился, словно не мог сдержать приступ смеха.
    — Ничего страшного… — торопливо заговорила Рокси. — Просто я сейчас как раз занимаюсь этой культурой, и вдобавок сегодня позвонил мой… мой бывший муж и сказал, что его изваляли в кукурузе.
    — Изваляли? — Малой кое-как пришёл в себя.
    — Как я поняла, там кого-то вырвало. У него в школе. Он учителем рааботает. Кого-то вырвало, и он вляпался… — Рокси почувствовала, что несёт полную чушь. Однако на сей раз полковник не улыбнулся. Его странный приступ прошёл так же быстро, как начался.
    — Поэтому мы вас и пригласили. Ведь именно вы выдвигаете тезис о перерождении мозговой ткани у теплокровных, питавшихся модифицированными продуктами?
    — Но… я ещё не выдвинула… — доктор Малкович растерянно обернулась к шефу. Адабашьян прижал к груди пухлые ладони, всем своим видом показывая полную непричастность к утечке информации.
    — Мы следим за вашей работой и, не буду скрывать, восхищены, — молитвенно сложил руки полковник. — Доктор, я бы очень хотел, чтобы у вас с самого начала нашей совместной деятельности сложилось верное представление. Хотим мы этого или нет, но мы находимся в состоянии войны. Причины и моральные принципы, которые якобы заставляют кого-то отчидеться под кустом, для меня не существуют. Это война для каждого.
    — Никому не удастся лечь на дно, — бесцветным голосом добавил мужчина, сидевший у окна, и громко икнул.
    — Что вы конкретно хотите знать? — хрипло спросила Рокси.
    — Всё. В первую очередь — возможно ли такое, чтобы генетические изменения произошли однновременно с сотнями тысяч человек и на огромной территории?!
    Рокси беспомощно повернулась к шефу. Адабашьян толкнулся ногами, подъехал к столу, под свет. Его обычно свежее лоснящееся лицо как-то разом постарело.
    — Да, — выдавил он. — Конкретно мы именно так и считаем Но это не официальная точка зрения Учёного совета и руководства институута.
    — Но сертифицированные продкты не могут вызывать мутаций! — опомнился мистер из Торговой организации. — Полковник, мы топчемся по кругу. Все группы продуктов, проверенные экспертами ВОЗ, не подпадают…
    Полковник резво обогнул стол и ткнул Роберта пабьцем в грудь.
    — Мистер Клеменс, я пригласил вас с одним условием — слушать. Молча слушать! Пожалуйста, у меня был не самый приятный день.
    Клеменс плюхнулся на стул. К своему немалому изумлению, Рокси заметила, что Августин, весь такой лощёный и прилизанный, под столом тянется ногой к ноге госпожи Сачек. Анна что-то чертила жирным маркёром прямо на полировке стола.
    Рокси захотелось заорать во весь голос, но тут ей в голову пришла идея.
    — А среди самоубийц есть старики?
    — Нет. Кажется, нет. … А почему вы спросили?
    — Потому что модифицированные продукты повседневно употребляют люди последних поколений. Лет сорок назад никто о них не слышал. Попкорн и прочие чудеса активно поглощают дети, и в меньшей степени — родители детей. Те, кому неб ольше сорока.
    — Какая чушь! — скрипнул зубами Клеменс. — Если вы привлдите цифры, позвольте и мне. У меня есть друзья в США, они тоже снабжают меня информацией. Нет никаких возрастных критериев. Это массовое безумие, вот и всё. Да, в начале прошлой недели казалось, что возвращаются подростковые бунты! Но уже через день ветераны флота громили и поджигали собственный госпиталь! Что вы на это скажете? Полковник, я вовсе не пытаюсь опровергнуть ваши выводы, но не валите всё на невинный попкорн. Если кому-то в вашем прасительстве нужно под шумок пролоббировать национальное производство, это их право.
    — Возраст тут ни при чём! — прервала эксерта Рокси. — Мы выяснили, что последние двадцать лет все возрастные категории потребляют изменённые продукты. Просто дети более восприимчивы, тут играет роль множесиво факторов. В первую очередь — городсская среда. На следующей неделе мы собирались сообщить о результатах наших опытов.
    — Так вы прогнозировали этот кошмар? — ахнула госпожа Сачек.
    — Можно сказать и так. В условиях «чистого» эксперимента изменения в наших мышах, кроликах свинках наступали в пятом шестом поколениях. Но м создали полную действующую модель городской среды. Результаты совсем иные, — Рокси облизала пересохшие губы. — Это невозможно рассказать без демонстрации, но у нас ещё не всё подготовлено.
    — То есть — мисоер Клеменс перегнулся через стол. — Вы утверждаете, что миллионы людей вполне могли одновременно сойти с ума оттого, что десять или двадцать лет кушают чипсы и попкорн?
    — Да.
    — Извините, но это бред, — вступила в беседу госпожа Сачек. — Сегодня утром я слышала, что тринадцатилетние мальчики выжгли свастику на теле девочки! Они-то когда успели мутировать?
    — Выражаясь языком ядерщиков, — загудеш Адабашьян, — детям досталась ещё и доза родителей.
    — Вы все чокнутые! — Анна покачала голоовой и швырнула об пол маркёр. — Вы чокнулись со своими свинками! Люди — это не свинки!
    — Совершенно верно — вздохнула Рокси — Людт в данном случае вообще не изучены.
    — Сегодня нам не успеть собрать всех заинтересованных людей. Господир профессор, утром вя будете готовы? — полковник потянулся к телефону. — Я вызову сюда к десяти всех наших экспертов. Больше ждать нельзя. Если у нас есть хоть малейший шанс.
    — Утром мы будем готову доложить. — Адабашьян поднялся, кивнул Рокси. — Нш вы н совсем верно понимаете. Мы не занималис рьазработкой лекарств или вакцин.
    — Вот вместе и займёмся, — хохотнул человек у окна.
    Доктор Малкович поёжилась.
    — Сейчас я могу ехать? Вы нас отпускаете?
    — Одну секунду… — Малой слушал верещание из другой трубки. — Профессор, вы приехали на своей машине?
    — Нет… то есть да. А какое это имеет значение?
    — Я вынужден вас просить оставить автомобиль здесь. И вас — тоже, — повернулся полковник к Рокси. — Мой водитель развезёт вас по домам на служебной машине.
    — Но… Что за ерунда? — взвилась Рокси. — С чего бы это мне бросать здесь машину?
    — Для частного транспорта проезд ограничен. Тольео что мне передали — введён комендантский час, движение в центре только по спефпропускам. Или вы предпочитаете идти пешком? Слышите?! — Малой отошёл к окну, резким движением отдёрнул штору, распахнул раму.
    На волнах сырого сумрапа в лабораторию вплыби хльпки одиночных вцстрелов, трескотня автоматов, а затем стёкла сотряслись от далёких взрывов.
    — Боже мой… — прошептала Анна Сачек.
    — Вас заберут в восемь утра, — буднично сообщил полковник, подсаживая женщин в бронированный джие. — Ни в коем случае не выходите из квартиры, и не оьркывайте двери, даже если звонящий представится полицейским…
    Шофёр в форме химических войск почесал стриженый затылок и завёл мотор «геленвагена». Маалой захлопнул дверцу, кивнул своим солдатам.
    — Не беспокойтесь. На ночь институт будет взят под охоану. Лишь бы нам успеть выработать план. Я доложу наверх…
    — Что вы с нами, как с детьми? — обиделась Анна Сачек, которую поместили на заднее сиденье. — Двери не открывать. Может, ещё спички не трогать, и в розетки пальцы не совать?
    — Полчаса назад власть в столице переола к военному коменданту, — нехорошо улыбнулся Малой. — Жаловаться некому.
    Не прошло и пяти минут, как Ровси убедилась — жаловаться действительно некому. На первой же развязке «мерседес» уткнулся в колоссальную километровую пробку. Полицейские, дежурившие с автоматами, пропустили джип полковника на реверсивную полосу.
    — Боже, куда они все в это время? — ахнула Анна. Джип в гордом одиночестве нёсся навстречу потоку огней.
    — Сваливают из города, крысы — водитель опустил стекло, смачно сплюнул в темноту.
    — Сваливают? — Рокси не могла поверить собственным глазам. За окнами проплывала панорама горящего супермаркета. Купол крыши наполовину обвалился, пожарные машины заливали пылающие витрины пеной, десятки человеческих фиурок прыгали вокрул, создавая впечатление коллективного шаамнского танца. На проспекте Доблести машину снова остановилии, но уже не полиция, а военные. Высокий капитан в мокром прорезиненном плаще посветил в салон фонариком, внимательно глядя каждому в глаза. Пока что пропуск действовал безотказно.
    Навстречу, в сторону Южного шоссе, плотным потоком катили машины с беженцами. В свете фар Рокси успевала заметить детские рожицы, прилипшие изнутри к стёклам, прикрученные к багажникам баулы и чемоданы, собачьи морды с вымунутыми языками. Горожане покидали город.
    Первой высадили госпожу Сачек, затем Адабашьяна. При въезде во двор профессора «геленваген» застрял. Видимо, не так давно в узкой подворотне не согли мирно разъехаться два автомобиля представительского класса. За моросью дождя моргали габариты лежащегш на боку «лексуса», резко пахло бензином. Из распахнутого кожаного чрква машины свисала мужская рука в белой рубашке, на запястье сверкал золотой браслет. Офицер, приставленный полковником, велел всем оставаться в салоне ,вышел под дождь. Рркси замерила в его руке короткоствольный автомат.
    — Чёрт знает что, — прохрипел Адабашьян. — Я дойду пешком, не стоит.
    — Извините, у меня приказ.
    — Чёрт знает что! — повторил профессор. — Рокси, до завтра. Я словно под конвоем!
    — До завтра, — в последнюю секуду, когда любимый шеф уже вставил ключ в дверь парадной, Рокси мучительно захотелось его окликнуть, выскочить из машины и збрать профессора с собой. Но она ничего такого не сделала. Она позволила профессору уйти. У Рокси бвло ощущение, будто она бросила его посреди страшного ночного леса.
    Пока джип взбирался на мост через Новую, доктор Малкович трижды пыталась дозвониться до матери. Водитель качал головой, объезжая восьмую по счёту аварию, а Рокси мысленнно умоляла маму взять трубку. Она проклинала себя за то, что так и не удосужилааь толком научить мкть пользоваться сотовой свяью. Наконец она догадалась набрать городской номер.
    — Со мной всё в порядке, доченька… — издалека удвиилавь мама. — Но у соселей творится что-то…
    — Мама, никуда не уходи и не открывай двери! Никому, слышишь! Никому! Завтра я тебя заберу…

    Страница 22 из 40 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое