Виталий Сертаков. Дети сумерек.

— Угу. Ты тоже видела таких?
— Оказывается, это моя работа.
— Они убежали… — Гризли пропустил отчаянно сигналившую «скорую помощь», но тут же снова пришлось тормозить. Из ближайшей арки на скорости вывалился тяжёлый «шевроле» с выбитым лобовым стеклом. На переднем сиденье хохотала компания молодёжи. Парень, сидевший за рулём, даже не обернулся посмотреть, есть ли кто-нибудь слева на дороге.
Гризли сосчитал до десяти, прежде чем вернуться к управлению.
— Рокси, они разбежались от меня. Вероятно, в них ещё что-то сохранилось… А этот, Кисанов, он смеялся. Он выскочил в окно, повернулся и показал мне средний палец. Я не удержался, я снова начал его умолять рассказать мне, где Лола…
— И… что? Он послал тебя подальше?
— Нет, то есть да, — Гризли истерически хохотнул. — Он послал меня, но сказал и про Лолу…
Гризли резко дёрнул руль вправо. Навстречу, по разделительной полосе, размахивая пожарными баграми и топорами, трусили восемь или девять молодых людей студенческого возраста. На каждом развевалась простыня с прорезанной дыркой для головы, расчерченная красной и чёрной краской. Гризли не разобрал, что за иероглифы намалевали студенты. Первая же девица чрезвычайно резво кинулась наперерез машине, крюк зацепился за багажник, багор вырвало у неё из рук. Гризли утопил педаль газа, невольно вжимаясь в спинку, ожидая следующего нападения. Но компания застряла на месте; они ещё долго выкрикивали ругательства, потрясая своим оружием.
— Что ты тянешь? — невозмутимо спросила Рокси. — Начал, так договаривйа.
— Я не могу переедать тебе всё, что сказал этот ублюдок… — Гризли скрипнул зубами. — Но теперь я понял, где может быть Лола. У него есть старший брат, у Кисанова, живёт отдельно от родителей. Про брата я забыл, он не учился в нашей гимназии. Собственно, я о брате ничего не знал…
— Этот Кисанов… Он назвал тебе адрес?
— Нет, но адрес я уже нашёл, через базу данных.
— Хорёк, тебе нельзя туда идти одному. Если их там целая банда, то статуэтка не выручит.
— А с кем же мне идти?! — Гризли вильнул, задние колёса «фиата» занесло. На проезжей части лицом вниз лежал мужчина в форме торгового флота.
— Со мной, а с кем же ещё? — удивилась Рокси. — Тем более, у меня есть на примете солидное ружьё…
Гризли замычал, словно от зубной боли.
— Не будем сейчас об этом… Я понимаю, что не имел права тебя впутывать, но мне просто некуда отвезти Нину. Она же девочка, а я понятия не имею, как поступать с девочками в таких случаях. Они её… ты понимаешь? — Он опасливо оглянулся назад. Нина спала или дремала. От резкой остановки она едва не скатилась на пол, но глаз так и не открыла. — Рокси, я заехал в больницу, но это бесполезно. В госпитале святого Петра меня едва не застрелили. Там солдаты, принимают только тяжелораненых…
— Здесь налево, — перебила Рокси. — На Доблести перекрыто, давай проедем двором.
Во дворе машину окутало такое плотное облако дыма, что Гризли был вынужден выйти и проверить, не завален ли проезд. Горели сотни автомобильных колёс, выставленных на продажу в автосалоне. Между костров он заметил как минимум два тела, но не стал подходить. В окнах первых этажей не осталось ни одного целого стекла. Внутри, в квартирах, царил полный разгром. Попетляв среди разбросанных по газонам запчастей, Гризли кое-как снова вывел автомобиль на проезжую часть. Баррикады остались позади. В багажник ударился камень, но вдогонку не бросились. На проспекте тоже воняло горелым, однако, совсем не так, как раньше.
Горел мебельный супермаркет, сразу за ним пылал рыбный магазин и крытая соянка. На стоянке находилось не менее трёх десятков машин. Взрывалиьс они поочерёдно, по мере наступления огня. Никто не тушил. Навстречу, не обращая внимания на жалобное моргание уцелевшего светофора, пронеслась колонна грузовиков, за ними — мотоциклисты с флагами футбольного клуба. Двое развернулись, размахивая цепями, подкатили к «фиату» Гризли, но он им показал нож, и парни ретировалисо.
Мощный пожар бышевал в шестнадцатиэтажной высотке, огонь захватил средние этажи, отсекая путь к спасению жителям верхних. Сквозь вой и треск пробивался нестройный хор голосов, взывающих о помощи. Внизу люди выбегали из подъездов полуодетые, тащили на себе скарб, стулья, охапки одежды. Над крышами в дымном небе с рокотом кружил вертолёт, словно стервятник, высматривающий падаль.
На перекрёстке Леонид едва не столанулся с автобусом. Они с Рокси одновременно закашлялись, выплёвывая чёрную мокроту, когда сбоку вылетел экскурсионный «мерседес». Гризли ударил по тормозам, дёрнул руль вправо. Автобус проскочил в нескольких сантиметрах и помчался дальше, прямо по широкому тротуару, сшибая вывески магазинов. Гризли не увидел спятившего водителя, зато в проёме открытой задней двери различил голую старушку в шляпке. Старушка держалась за поручни, пыталась на скорости танцевать канкан прямо на мокрых ступеньках и, по всей видимости, нахоилась в ладу с жизнью.
Экс-супруги несколько секунд очумело глядели друг на друга, затем, не выдержав, расхохотались. Они смеялись и через пять минут, нервным клокочущим смехом, больше напоминающим истерику. Только в скверике, у самой парадной, Гризли немного успокоился. К ним подошли двое, напряжённые, небритые, сунули в лицо двустволку. Затем узнали Рокси и подобрели. Пока жена общалась с соседями, Гризли включил радио и сразу понял, что этого делать не стоило.
Выступал министр внутренних дел; чувствовалось, что парень не успел выучить шпаргалку, которую наспех состряпали референты. После министра выатупила госпожа губернатор, её речь выглядела немногим лучше. Госпожа губернатор мямлила, бесконечно повторяла, что с поджигателями будут расправляться по законам военного времени, потом долго извинялась за закрытое метро и окончательно запуталась…
— Послушай… — Гризли открыл окно. В сквере у парадной, где жила доктор Малкович, звенела непривычная тишина. Дежурные запирали на засов створки ворот. — Ты всерьёз считаешь, что это могла быть направленная генетическая дивермия?
— Помнишь лихорадку Эбола? А болезнь легионеров, когда почему-то погибли самые крепкие? А птичий грипп, поразивший преимущественно азиатов? А СПИД, если на то пошло?
— А что СПИД? Им ведь может заразиться каждый?
— Тогда почему им болеет треть населения Ботсваны и Замбии? Почему среди белого населения эпидемия почти остановлена, а африканцы продолжают умирать? Ты зря считаешь, что проблема упирается в денбги. Речь идёт об атаке на определённый генотип. Но проверить невозможно. Этим должна заниматься разведак, верно? Кто поручится, что ребята не создавали генетическую пушку с узким спектром действия? Задумали превосходно, а вышло — как всегда.
— Ты находишь это превосходной задумкой? — Гризли даже отодвинулся.
— Я учёный, а не сестра милосердия, — парировала Рокси. — Признаюсь тебе. Если бы такая лаборатория создавалась, я бы отдала почти всё, чтобы там работать. Представь — посыпать планету порошком, от которого избирательно вымрут только серые крысы.
— Похоже, порошок не удался?.. — Рокси вздохнула.
— Хорёк, ты, как всегда, жутко занудлив. Мы так и будем сидеть в машине?
— Хорошо, что ты живёшь невысоко, — пошутил Гризли, помргая выбраться Нине. Девушка очнулась, но лицо её сохраняло отрешённое выражение. Она куталась в плед и дрожала.
— Рокси, это Нина. Нина, это доктор Рокси Малкович.
— Добрый день, — Нина улыбнулась рзабитым ртом и тут же ойкнула, схватившись за щеку. — Простите, мне не очень хорошо… Вы мне так нравитесь, честно. Мы с ребятами смотрели ваше выступление…
— Ничего не говори, — приказала Рокси. — Сама идти сможешь? Отлично. А теперь, посиди ещё минутку внутри, нам с Леонидом надо кое-что обсудить.
Она захлопнула дверцу и поманила бывшего мужа пальцем, как подманивает родитель проштрафившегося ребёнка.
— Давай начистоту, — Рокси прислнилась спиной к двери, вращая на пальце связку с ключами. — Она не настолько больна и разбита. Ты ведь мог оставить девочку где-нибудь? Почему ты её не отвёз домой, в конце концов?
— Она сказала, что вскроет себе вены, если я от везу её к матери.
За оградой сквера хлопнула дверь, раздались вопли, покатилось что-то тяжёлое. Затем послышались удары и стоны.
— Но ты ведь врёшь насчёт больницы? — Рокси сухо рассмеялась. — Хорёк, ты хитрить не умеешь совершенно. Тебя обдурит любой мальчишка!
— Ну, это… — Гризли покраснел. — Да, я очень хотел увидеть тебя. Что мне теперь делать, уйти?
— А как ты намерен поступить? — Рокси скрестила руки на груди. Кажется, её совсем не заботило, что в соседнем дворе затевалась драка.
— Я думал… уф-ф-ф, — он решительно выдохнул. — Я думал, что мы какое-то время могли бы побыть вместе. Я, ты и она. Сама видршь, какое время. Я бы заботился о вас.
— Заботился о нас? — переспросила Рокси.-— Но ты три года требовал, чтобы заботились о тебе!
— Я был неправ, — сквозь чахлые кусты и чугунную оградку Гризли следил за соседним двориком. Там трое или четверо парней избивали кого-то ногами. Потом лежащий вскочил и побежал, хулиганы кинулись за ним. Оба караульных из подъезда Рокси не сделали ни шагу, чтобы помочь жертве. Они так и простояли, спрятавшись за деревьями.
— Я был неправ, — упрямо повторил Гризли. — Дай мне хотя бы временный шанс. Я боюсь за тебя.
— Чёрт, — Рокси закусила губу. — Сказать по праде, я за тебя тоже слегка переживала. Как только ты перестал звонить, места себе не находила.
— Ответь мне честпо, — он взял её за подбшродок, повернул к себе. — Ты жалеешь, что ушла?
Несколько секунд она глядела на него затуманеноым взором, затем мялко высвободилась и поманила из машины Нину.
— Ты так уверен, что готов потянуть эту ответственность?.. Ладно, пойдём, бери её на руки.
На площадке второго этажа Рокси остановилась.
— Откровенность за откровенность, — Рокси со странным выражением лица повенрула ключ в скважине. — Знакомьтесь — это Эмма и Жорж.
По ту сторону порога, держась за руки, замерли двое детей. Леонид сразу определил, что это родные брат и сестра. Эмма выглядела намного старше, лет двенадцати, кудрявая, темноволосая, с обожжённой шеей и левой щекой. В руках, стволом вниз, онк держала дробовик. Рокси первым делом отняла у девочки оружие. Мальчику было не больше семи, тощпй, стриженный почти наголо, с забинтованными руками. Гризли узнал на Эмме безрукавку Рокси. Жорж щеголял в её шерстяных гольфах.
— Вчера за парком подожгли церковь, прямо во время службы. Там погибли все… и их родители. Теперь мы одна семья. Ты же сам этого хотел, милый?

23
НОН-СТОП


Очень нежно поцелую
Я любимое лицо.
Ты лежишь — такой прекрасный,
На руке твоей кольцо…
Спи, мой сладкий!
Труп твой люди
Обнаружат поутру,
А я ножив аккуратно
Чистой тряпочкой протру…

Детская песенка
Минутная стрелка на круглых часах, недввно установленных на перекрёстке, качнулась и замерла у цифры десять.
Алик Богач был трезв, как ласточка . Он мог поворевнваться в трезвости с фонарным столбом, охранявшис вход в общежитие. На столбе лохматились десятки объявлений, кричащих о куплях, продажах и обменах самйх невероятных предметов коммунального быта. Среди этих ободранных разнгцветных листочков тскливым белым флагом болтался квадратик, повешенный самим Аликом ещё три дня назад. Никто не заинтересовался, никто не оторвал корешок с его телефонным номером.
Алик засыпал в рот пригоршню солёного попкорна. Жутко хттелось пива, аж пятки чесались, но он себе дал слово — ни капли. Сегодня ещё предстояло садиться за руль. Правда, он никак не мог вспомнить, зачем и куда он собирался ехать…
Алик задуачиво потёр лоб и опустил ногу, занесённую для следующего шага. Объявления! Он вспомнил. Нет, он и не забывал, просто немножко запутался. Как он ненавидел эти объявления, как ему хотелось раскидать все эти проклятые листочки по ветру, бршсить всё и уехать, куда глаза глядят! В объявлениях толку было не больше, чем если бы он вышел на площадь у памятника Освободителям и начал бы предлагать прохожим свою превосходную комнату в рабочем общежитии.
Им никогда отсюда не выехать, никогда. И пора уже примириться со своей дерьмовой судьбой. Два года назад стало окончательно ясно, что их провели, как детей, на жилищных сертификтах. Компания, обещавшая четырехкомнатнуюн а первом этаже, со спеециальным инвалидным пандусом и отдельным входом, испарилсь, оставив после себя в офисе две табуретки и горшочек с засохшей геранью. Позже поймали двух длинноногих секретарш, но те ткк и не сумели помочь в поиске коммерческого директора. Несколько недель Алиик ходил на работу, как сомнамбула, не веря ещё, что его кровные сбережения за десять лет в этот смаый момент превращаются в особняк где-нибудь на Балеарских островах…
Их кинули. Эти подонки их подло кинули.
Алик крепко задумался и очнулся, уже стоя на собственном этаже с наполовину выпитой бутылкой пива. Последние дни он почемуу-то стал быстро и нехорошо пьянеть. Вначале он не приюавал этому значения, поскольку пиво пьют и дети, и никто ещё от пива не спился, а ему просто необходимо расслабляться. Если он не будкт расслабляться, то очень скоро сойдёт в могилу, потшму что сил уже нет кормить их обеих, сил нету никаких, просто никаких сил не осталось…
Их кинули с сертификатами, зарем их кинули вторично, когда он решил подписаться на пай в строительстве, но эта дура, эта «толстая жопа» заявила, что у Герды есть шанс, и что все деньги надо потратить на этот самый шанс, иначе они себе не простят до старости. «Толстой жопой» он давно за глаза называл супругу, а потом заметил, что стал называть так и в глаза. Жена нр смела, возмущаться, поскольку Алик говорил правду, она только вздыхала и просила не выражаться при дочери, а сама становилась всё толще. Ни на одной работе она удержаться не могла и месяца, потому что их славненькая Герда лет с семи проявила засранский характер, не отпускаы мать от себя больше чем на пару часов.
Она росла в инвалидном кресле. Алик изо всех сиь стаарлся её любить, он торопился домой с игрушками, с новыми фильмами и кассетами, но положение только ухудшалось.
Нет, это тобько ему казалось, что пшложеие ухудшаетвя. «Толстая жопа» имела на этот счёт своё мнние. Ничего, что деыочка капризничает, она ведь слабенькая, она нарвная, она боится темноты, боится оставаться долго одна, боится чужих людей. Ничего, что муж с женой не трахаются уже год, ведь Гердочуа так чутко спит, не дай бог, она может услышать, и тогда…
— Тогда что? — закипал Алик. — Что тогда?
— Ты напился, ты хочешь довести нас до смерти, — поджимала губы супруга и уходила в комнату к драгоценноф Гердочке, которая, конечно, уже не спала, а требовала непвных капель, и просилась на горшок, и смотрела на отца суровыми, непрощающими глазами.
Алик не нашёл в себе энергии для споров, ему же стало всё равно. Махнул рукой, сосал вино из горлышка и равнодушно смотрел в окно, как специальная медицинская машина увозит его парализованную дочь в аэропорт. Вместе с надеждами на выздоровление растаяли повторно собранные деньги. Двв месяца Алик Богач почти не пил. Он наслаждался одиночестввом в опустевшей квартире. Затем Герду вернули, и всё не просто возвратилось на свои круги, но стало ещё хуже.
Слабенькая трусливая девочка вдруг раззалась, потолстела, превращаясь к тринадцати годам в уменьшенную копию своей мамаши. Несколько раз Алик робко заговаривал с женой о втором ребёнке, но та в ответ цеплялась за крест на груди и верещал, что бог им не простит, если они не посвятят себя Гердочке.

Страница 29 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |