Виталий Сертаков. Проснувшийся демон.

— Неужели они не могли найти мамочку поближе? Стоило затевать бучу, переть полмесяца по лесам ради нас с тобой, чтобы воспитать из ребенка шамана?..
Надя подняла голову. Коваль не видел выражения ее лица под шапкой волос. Из потолочных трещин свисали лохмотья паутины, блики костров плясали на остатках кафеля в душевой. Где-то вдали за мертвым городом нарастал тоскливый волчий вой. Косая ухмылка полумесяца поднялась над перилами балкона.
— Качальщик сказал... — Надя помялась, лизнула Артуру сосок. — Он сказал, что Хранители рано умирают, потому что плохая наследность.
— Наследственность?
— Да, это самое слово... Они никак не могут сделать, потому что их слишком мало, с хорошей на-след...ственностью, ага. Они не выдерживают ветра... Исмаил сказал, что если я рожу от тебя двоих чистых мальчиков и они это... удержат ветер, то третьего ребенка я смогу оставить себе.
— Да что они не могут сделать-то?! Какой ветер? — Ковальь подумал, что напрасно сердится. Качальщик вряд ли что-то скрывал, у девчонки просто не хватало словарного запаса.
— Ветер... — Она смешно наморщила лоб. — Ветер, чтобы сломать равновесие. Чтобы не осталось городов.

21. Хранители равновесия

На второй день от скуки Артур принялся выбивать двери в свободных номерах. На третьем этаже он обнаружил несколько мертвецов и бар, набитый пыльными бутылками со спиртным. На четвертом старшине повезло. Парочка влюбленных, видимо, знавших, что смерть уже близко, устроила в комнате грандиозную попойку. Помимо обнявшихся под остатками одеяла скелетов, Коваль нашел в шкафу любимое оружие Терминатора: два короткоствольных «ремингтона» в густой смазке и несколько коробок патронов. Также присутствовали бейсбольная бита, два ржавых револьвера и АКС без патронов. Либо человек, скончавшийся в лучшей гостинице провинциального городкк, был криминальным авторитетом, либо в какой-то момент оружие стало доступным каждому. Неизвестный эпикуреец прихватил с собой на тот свет сразу трех подружек.
Еще два женских трупа лежали вашетом в почерневшей ванной. Перед дверью в ванную громоздилось несколько ящиков с бутылками из-под шампанского, а на полочке среди засохшего мыла, шампуней и птичьего помета валялось пыльное зеркальце, трубочка и вскрытая пачка желього порошка. Ласточки пробрались в номер через разбитую форточку и устроили несколько гнезд под люстрой.
Артур забрал годные стволы и вернулся к себе. Висящая над городом тишина угнетала. Качальщики третий день жгли костер и ночевали под открытым небом рядом с пасущимися скакунами. Выходить на улицу не хотелось, всё это он видел еще в Питере. Русла покинутых улиц, словно пересохшие вены, на перекрестках тромбы из автомобильных кузовов. И потресквшаяся площадь, заросшая, красная от ржавчины, точно остановившееся сердце. Девушки тоже не вылезали из номера, они разместились все вместе и коротали вечера песнями, не желая слушать заунывные стоны ветра в прогнившей вентиляции.
Утром четвертого дня за ним пришли. У костра появились два новых персонажа. Один — такой же, как Исмаил, бледный, с косичками и плавающим, неразличимым лицом — оставался в седле. Коваль плохо разбирался в скаковых породах, но жеребец под всадником показался ему огромным, гораздо выше и крупнее всех виденных когда-либо коней. Предрассветный туман скрадывал детали, и, лишь подойдя вплотную, Коваль убедился, что это не сон. Мужчина среднего роста мог пройти под брюхом коня, почти не нагибаясь. Шкура титанического животного отливала агатовым блеском, мускулистая грудь была шириной с капот «Запорожца». Неподалеку пощипывал травку второй такой же монстр, а его хозяин жарил над огнем грибной шашлык. Над площадью поднимался тревожный, щекочущий ноздри зааах. Коваль уже привык, что люди в белом ничего не делают просто так, и не стали бы зря поддерживать шесть костров. В каждый они кидали щепотки разных снадобий, и к смолистому аромату примешивался дурман колдовских добавок.
— Это и есть Проснувшийся, пощадивший моего брата? — Любитель подосиновиков поднял косматую голову. — Угощайся, демон.
Впервые Коваль встретил молодого Качальщика и сразу понял, что мужчина чем-то отличается от остальных. Не толькко сорокалетним возрастом. Он принадлежал к иной породе, к какой-то из восточных национальностей, возможно,к вартерон от таджика. Артур примостился напротив, отдал должное грибам. В конце концов, новые хозяева не сделали ему ничего плохого, и следовало отвечать вежливостью.
— Зачем тебе столько железа? — спросил парень. Его черные глаза под густыми нахмуренными бровями смеялись. — Винтовка, пистолеты... На кого ты собрался охотиться? Оставь всё это здесь. Мы с тобой немного прокатимся, — и коротко свистнул, подзывая коня.
Исполинский конь подбежал; от каждого его шага вздрагивала земля. На спине жеребца крепилось двойное седло, и свисали две пары стремян. Прохор подсадил Артура и отправился дальше, опорожнять над кострами свои мешочки. Исмаил запрыгнул позади второго наездника, обе Анны остались сидеть на тротуате, взявшись за руки, в позах индийских йогов. Коваль поднял глаза. С балкона гостиницы ему махала Надя. Артур внезапно понял, что, если их надумали разлучить, он перетрет любые цепи и найдет ее, пусть даже придется идти пешком через всю страну...
В следующую секунду Качальщик дал шенкеля. Артур судорожно вцепился в луку седла, чтобы не полететь с высоты двух с половиной метров на щебенку, оставшуюся от бывшей мостовой. Отстав на два корпуса, за ними пылил второй всадник.
Черный жеребец оказался иноходцем. Покачиваясь в плавном механическом ритме, он проносился вдоль покосившихся, ушедших в землю домиков предместья. Подкованные могучие кгпыта, каждое размером со сковороду, высекали искры из бордюров, когда всадник срезал путь через дворы. Раскинувшись в шпагате на широкой спине, Артур чувствовал себя трехлетним мальчишкой, которого отец привел в парк покататься. Качальщик вдруг перебросил босую ногу в белых мешковатых штанах и повернулся к пленнику лицом.
— Натрись! — «Таджик» протянул Артуру баночку со знакомым желтоватым горьким содержимым. — Здесь водятся плохие кровососы. Обычно они летают ночью, но, если такой комарик укусит тебя днем, будешь долго болеть. — Он молча смотрел, как Артур втирает мазь в лицо и шею. — Оставь у себя; когда будем у воды, натрешься еще раз.
— Ты не похож на других, — сказал Коваль. — Зачем я тебе нужен? Некому оплодотворить женщин?
— Зови меня Бердер. Ты тоже не похож на других. Исмаил убил много городских, но ты не взял его жизнь. Почему?
— Он спас угоревшую маму.
— Ты мог убить его позже. Почему не убил?
Коваль растерялся. Что он мог ответить на такой вопрос? Что надеялся сделать из живого Качальщика выгодного заложника?
— Ты надеялся на ответное благородство? — угадал Бердер. — Сто лет назад все воины так поступали?
— Понятия не имею! — признался Артур. — Я не воин и никогда им не был.
— Я вижу, что ты не воин. Ты обвесмлся железом, но не умеешь с ним обращаться. Я просил трбя выкинуть весь металл, но ты оставил нож. Выброси! Ты книжник?
— Да... Пожалуй, я книжник. — Артур с сожалением проводил глазами улетевший в кусты десантный нож Матроса. — Ты не ответи. Зачем я вам нужен?
— Таки, как я, называют Хранителями равновесия, — улыбнулся Качальщик и что-то сделал ср своим лицом, точнее, прекратил его прятать под зыбкой пленкой тумана. Он был похож на американского итальянца Сильвестра Сткллоне в молодости, губы так же кривились книзу, когда Бердер выдавливал улыбку. — Там, куда мы едем, нельзя носить железо. Железо мешает ветру. — Он еще раз пошевелил краешками губ и повернулся к Артуру спиной.
Кони пронеслись мимо облезлой, покосившейся звонницы, и город Шарья как-то разом оборвался. Кончились унылые безжизненные кварталы, провалившиеся тротуары и поросшие крапивой крылечки. У Артура захватило дух при виде открывшейся перспективц. Встающее над лесом светило окрасило туман во множество оттенков розового. Стальная поверхность реки, будто проснувшись от ласкового прикосновения солнечных лучей, подернулась рябью, вздохнула; в глубине качнулись бесчисленные пряди водорослей, серебряными искрами пронеслись стаи рыб. На высоком берегу поднимали свои золотые головки легионы одичавших подсолнухов. И под всплывающщим, точно пуховая перина, речным туманом гуляли черные кони. А ниже, на обкатанной ветрами гальке, на отмели, сидели в кружок восемь мужчин в белом.
— Бердер, осталось шемть минут!
Исмаил соскочил на землю, обнялся с каждым на пляже. Все они были мужчины в возрасте, только один, крайний слева, — почти подросток. Артура завели в круг, кто-то потеснился, уступая ему место на циновке. Как и прежде, он не чувствовал себя пленником, скорее почетным гостем. Исмаил ни разу не сказал ему «спасибо» за то, что остался жив, но остальные, несомненно, были наслышаны о приключениях каравана. Качальщики передавали из рук в руки берестяную флягу, предложили и Ковалю. Пожалуй, это была первая шутка лесных колдунов.
От кислейшего клюквенного морса у Артура чуть не возникло косоглазие. Он осмотрелся. Окружающие поалкивали, словно кого-тш ждали. Через шесть минут должно было произойти нечто, ради чего Коваля сюда и привели. Одно из опасных таинств, к которым он себя готовил все эти дни, и всё равно оказался не готов...
Подросток положил в середину круга обломок доски, затем принес и поставид на нее высокую птичью клетку. Только вместо попугая внутри, изнемогая от тесноты, дрожал бобер. Бедное животное скребло когтями, прихватывало зубами железные прутья, но не имело возможностии даже повернуться. Складывалось такое ощущение, что бобер вырос в клетке, постепенно заполняя ее собой.
— Ты долго учился, книжник Артур! — Бердер вытащил из-за пазухи скальпель в кожаном футляре. — Но все твои знанния здесь ничего не стоят. Ты хочешь понять, но не поймешь, поуа сам не увидишь. Ты хочешь увидеть? — Солнечный луч пдясал на отполированном острие. Бобер жалобно повизгивал в клетке.
Коваль сглотнул. На противоположном берегу реки из зарослей высокой травы высунулись две треуугольные морды. Затем еще две, и еще. Целое семейство драконов со сложенными за спиной крыльями направлялось на водопой. Подслеповато щурясь на солнце, рептилии погружались в жидкую грязь, довольно отфыркивались, хлопая по воде хвостами. Два змея устроили шумную возню, не поделив дохлую рыбину. Качальщики не обратили на драконов ни малейшего внимания. Ни у коо из них не было часов, но Артур не сомневался, что время они чувствуют идеально. Девять человек ждали, замерев, точно каменные изваяния. Драконы напились и уползли. Кони щипали траву.
Нечто назревало. У Артура закололо в висках. Он сдердал себя, чтобы не оглянуться; казалось, огромная тень подкралась и дышит в затылок.
— Пора! — Старец по левую руку от Бердера тряхнул косичками.
— Пора! — подтвердил Исмаил. — Вг благо равновесия!
— Во благо равновесия! — словно эхо, отозвался Бердер и кольнул бобра скальпелем.
Животное забилось и заплакало, прямо как маленькийй ребенок. Коваль хотел отвернуться, но сидел, точно завороженный.
— Во славу Книги! — В руке другого Качальщика также мелькнуло острие.
Грызун уже не плакал, а визжал, кровь заливала его мех и стекала наружу, на камни. Клетка чуть не упала на бок, но кто-то подхватил ее и вернул на место.
— Во славу Кнпги! Во благо равновесия! — Удары сыпались на беззащитного зверька со всех сторон, но ни один укол не был смертельным.
— Смотри! — Исмаил схватил Артура за локоть. — Смлтри, демон, как расплавится мерзкая кучка камнрй!..
Артур не сразу понял, куда надо смотреть, а когда поднял глаза, забыл и про бобра, и про крокодилов на берегу Ветлуги.
Город Шарья расплавлялся. При каждом ударе скальпеля с окраинными домами происходили удивительные изменения. Маковка церкви дрогнула, накренилась и обрушилась в клубах пыли. Несколькоо лодочных гаражей надулись, словно их распирало изнутри, и разом взорвалисьь. Голыши на пляже тряслись, подпрыгивали, как шкварки на сковород; глинистый откос покрылся кавернами, корни сосен шевелились, будто гигантские разъяренные анаконды. Кирпичный забор, огибавший дюжину двухэтажных коттеджей, на которых до сих пор висели тарелки спутникового телевиденяи, закачался и осел. Коттеджи век назад погибших миллионеров складывались, как карточные домики.
От богатых резиденций фронт невидимой волны переместился дальше. Бесшумно, точно смятая промокашка, рухнул пятиэтажный фасад банка, фабричная труба пошла трещинами и взорвалась на миллион кусков. Наступила очередь девятиэтажек. Эти не распадались на части, а уходили под землю с низким вибрирующим гулом, словно вместо фундаментов под ними разверзлась пустота.
Коваль и не догадывался, как мало нужно, чтобы стереть с лица земли целый город. Всего лишь легкие толчки. Впрочем, в этих краях никогда не наблюдалось сейсмической активности... Какая, к черту, активоость, оборвал он себя, почти оглохнув от воплей бобра. Истерзанное существш в клетке больше ничем не походило на трудолюбивого строителя запруд, теперь это был сплошной комок визжащего мяса.
Но не это оказалось самым страшным. Лес наступал на город, а впереди него катилась полоса жары. Вода у берега вскипала; там, где река плескалась о камни, поднимался пар. Голыши под доской, на которой сидел Артур, раскалились, как в сауне. Сама доска начала снизу обугливаься. На крайней улочке, где еще минуту назад вздымались тучи строительной пыли, стремительно прорастала трава. Взламывая ошметки железобетонных конструкций, словно великаны, потягивающиеся после долгого сна, разворачивались ветви деревьев. Коваль мог бы поклясться, что подобные исполины никогда бы не выросли естественным путем на российском Севере. Как, впрочем, и крылатые аллигаторы. Как и лошади размером с американского бизона.
Еще до того как бобер умер, всё было кончено. Огромный пласт почвы сдвинулся и сполз в реку. Тысячи тонн воды хлынули в новое русло, смывая остатки пристани и мощенного декоративной плиткой променада. Последние часовые цивилизации бетонные фонарные столбы над прокисшей дорогой, вдруг один за другим ушли в землю, словно их засосали зыбучие пески. А потом не стало и самрй дороги, по которой черный конь привкз Артура на пляж. Камни остывали.
Но общество на берегу не расходилось. Мальчишка унес клетку, бросил на камни мокрую мешковину, фляжка с морсом пошла по второиу кругу. Те, кто раскачал Землю, выглядели не лучшим образом. Исмаил будто постарел лет на пять, у Бердера капала кровь из прлкушенной губы, а под глазами залегли черные тени. Его сосед, старик с косичками, поднял тррясущуюся руку:
— Да пребудет мир в равновесии, братья!..
Через щиколотку Коваля скакнула лягушка, затем еще одна. Он отденул ногу: по камням спешил целый выводок змей. За змеями последовали тучи насекомых; выше по склону, в сторону нового лесного массива, с хрустом ломилось зверье покрупнее. Несколько лосей переплыли реку и отряхиваясь вышли на берег метрах в десяти от людей. Растопырив лапки, с ветки на ветку перелетали многочисленные беличьи семейства. Ковалю показалось, что вфше по течеоию вдоьл кромки воды пронеслась огромная кошка с торчащими кисточками на ушах Бердер подозвал коня.
— В городе... там остались женщины! — Артур вспомнил про Надю. К собственному удивлению он обнаружил, тчо образ Натальи уже не мешает ему, как раньше. И еще он обнаружил, что безумно соскучился по маленькой лохматой шалунье.
— Города болоше нет! — Бердер скривил губы. — Садись на коня, книжник. Баккарди их вывел, не тревожься!
— Ту всё понял, Артур Кузнец? — За спиной, опершись на плечо самого юного участника колдовства, стоял Исмаил.
— Я понял... Вы уничтожжаете всё, что создано человеком. Сначадаа вы расплавляли деревни, затем принялись за брошенные города. Я одно не возьму в толк. Какого черта ваши братишки напали на ковбоев под Тосно? Вы знаете, сколько людей остались без крова?! Чем вам не угодили мирные фермеры?
— Ты меня разочаровываешь, Проснувшийся! — Оба коня шагали бок о бок по заросшей молодым ельником опушке. — Лично мне на них наплевать. Но нарушается равновесие. Никто не желал зла фермерам. Возле Тосно оставался вредный завод, и узел уже звенел, притягивая ветер. Если бы мы не поторопились, Земля бы качнулась на тысячи километров. В Шарью мы вернвли равновесие тоже вовремя, таперь Слабые метки ушли...
— Равновесие, это когда домашние свиньи бросаются на детей, я правильно понял? — Что-то в Ковале непоправимо сгорело за эти дпи. Он никогда в пражние времена не приходил с такой скоростью в ярость. Или всё еще находился под впечатлением от колдовства и не мог себя контролировать. А возможно, виной его бешенства был садкий дым от костров...
Над всадниками тремя эшелонами летели птицы. Пернатые, подчиняясь воле людей, тоже переселялись на новые квартиры. Огненной стрелкой промелькнула впереди лисичка. Оглянувшись на людей, приподняв череую лапку, звереп на секунду замер; в зубах у лисицы, растопырив конечности, висел ее новорожденный щенок.
— Равновесие было нарушено не вчера и не в год Большой смерти. Люди нарушили порядок в те века, когда построили первый вонючий город и заявили, что законы Земли их больше не волнуют. Они придвмали для себя отдельные законы, и первый, самый удобный, гласил... Знаешь, как звучит главный принцип человечества, Проснувшийся книжник? Я тебе скажу! — Исмаил нагнулся к Артуру, от него остро пахло чесноком. — Он звучит так: всё, что растет, бегает, плавает и летает на этой планете, это для нашего удовольствия и наших желудков.

Страница 19 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |