Виталий Сертаков. Проснувшийся демон.

Когда Артур осторожно дал понять вознице, что работал у подземников по найму и теплых чувств к папе Ивану не питает, парень сразу подобрел и разговорился. Дальше пассажиру оставалось только поддакивать и поглядывать назад. Повозка, запряженная двумя костлявыми пожилыми меринами, ползла еле-еле, и ускорить их задумчивый шаг не представлялось возможным. Оставалось уповать, что Карина не хватятся хотя бы час.
Паренька звали Маркиз, потому что в доме, где он вырос, единственная книга, не пошедшая на растопку печи, повествовала о похождениях маркиза Карабаса. Кто такой был на самом деле маркиз Карабас, юный «аристократ» не знал, а Коваль решил, что просвещать его не стоит. Детство Маркиз провел в Брянске, и, как почти всякое детство, оно оставило ему одни хорошие воспоминания. Разве что жрать было нечего. И постоянно холодно. И многие умирали, потому что иногда в городе появлялись заразные больные. Артур так и не понял, о каких болезнях шла речь — о неведомых отголосках ВИЧ или о более вероятных в такой грязи тифе и холере. Еще на общину Маркиза нападали дикари, но потом пришли колдуны и предложили защиту. Колдуны вылили в речку немножко плохой воды, совсем немножко, и сказали, чтобы никто не пил три дня. Потом в речке всплыла вся рыба, умерли те, кто не послушался и попил. А еще несколько коров. Но это ерунда, потому что умерли почти все дикари, что жили ниже по течению. Здорово, правда?
— Здорово! — согласился Артур, прикидывая после этого рассказа, где бы поскорее отмыть ноги.
Карин тихонько похрапывал под рогожей, никто за ними не гнался, и Артур уже почти поверил, что удастся добраться до лошади. Главное, найти Чернику, а дальше, ночью, он выберется...
После того как дикарей потравили, колдуны поселились в городе и брали к себе маленьких за плату. Колдуны пришли с юга, с Украины, и многие были очень страшные, но к ним привыкли и почти не боялись. Мамы к ним не шли, потому что пап среди колдунов было всего двое, но и от тех дети рождались страшные. Один такой страшный, с подогнутыми ногами и мягкой головой, родился, еще когда Маркиза не было на свете. Женщины плевались, когда видели его, но страшный вырос и потом стал самым лучшим лекарем. Именно он приказал остальным колдунам сжечь за городом повозку со снадобьями, которые они когда-то привезли с Украины. Зато он умел заговаривать кровь, и к нему приносили женщин, кто не мог разродиться. Он держал их за руку, и всё получалось легко и быстро, почти без крови.
Страшный первый сказал мужчинам, что на Украине есть под землей черный горючий камень, и много камня осталось в паровиках на станции Конотоп. В Москве уже давно появились деньги, и страшный сказал, что можно хорошо заработать, если возить черный камень в столицу. И топить им дома лучше, чем деревом.
Уродец оказался прав, и отец Маркиза уже в первую зиму хорошо заработал на горючем камне. Община сумела купить хороших коней, а их было тогда совсем мало. Настолько мало, что пахать пытались на коровах и свиньях. А потом все стали возить уголь и жили хорошо, пока из Москвы не пришел гарнизон папы Ивана. Случилось это четыре года назад. В Брянске сосуществовали четыре общины, часто дрались, но уличные бои закончились до рождения Маркиза. Поэтому, когда в городе объявился батальон солдат с автоматами, никто не почувствовал угрозы. Кроме колдунов, которые ушли заранее. Капитан похвалил брянских и сказал, что отныне Москва их будет охранять. От кого охранять-то, удивились местные? От орловских, что ли, али от калужских? Так там, почитай, половина родичей...
— А как же дикари? — разволновался капитан.
— Дак вот, — похвалились брянские, — а арсенал-то на что? Стволов-то полно от прежних лет осталось, а патронов прикупили, потому как теперь при деньгах. Ни один дикарь не сунется.
— Патронов прикупили? — покачал головой капитан. — А кто вам разрешил незаконно приобретать и хранить? Еще с позапрошлого года президент возложил охрану вас на нас. Так что либо сдавайте всё железо добровольно, либо отберем силой! — И солдаты для убедительности пальнули из пушки. По складу с углем. Понятно, чем кончилось.
— Да, кстати, насчет уголька! — вспомнил капитан, когда общинники осознали, что от восьми вагонов конотопского топлива остались одни воспоминания. — Кто тут у вас самый главный? Извольте подписать две бумаги! Торговать с Москвой вам теперь будет намного выгоднее, радуйтесь! Во-первых, вам не придется больше ражвозить уголь по всяким дырам вроде Калуги, всё тащите к нам. Мы сами разберемся, кому сколько дать и почем. И насчет цен можете больше не беспокоиться, не придется думать, сколько удастся выручить. Как большой круг определит, такая оптовая цена и будет...
А второй договорчик, так тот вообще зашибись! Согласно ему наш гарнизон будет вас круглый год охранять. То есть на Украину мы с вами не поедем, там уж вы сами, и до Москвы тоже не поедем, мало ли чего в дороге может случиться... Зато тут, в Брянске, и заставы поставим, и подорожные будем собирать, чтоб не шлялись всякие. Прикиньте, удобство какое? Не надо вам больше своих преступников судить. Сами всё сделаем, по московскому закону. Не дай бог, какая сволочь от работы отлынивать будет... Ну, это я так, к слову! Так, кто главный, прошу подписать!
— Так вить... не шибко грамоте обучены! — застеснялись папы, всё еще не отошедшие от гибели плодов своего двухмесячного труда.
— Это фигня! — приободрился будущий генерал-губернатор. — Я и сам, кроме слов на заборах... Но порядок есть порядок! Да, чуть не забыл. Кто откажется подписать, тот не патриот России и враг государства. Кто хочет быть врагом государства?
Старейшины посмотрели на пушку и поставили крестики на неведомых договорах. Никто не захотел быть врагом государства.
— А теперь, — повеселел капитан, — ознакомьтесь с обязанностями по договору. Обязанностей у вас всего две, мне даже стыдно о них упоминать. Первая — это полностью кормить, поить и одевать охраняющих вас парней. Дома мы себе сами выберем. А вторая повинность — будете отдавать в казну пятую часть барышей. Делиться надо, мужики!
— Как это, как это? — пискнул кто-то шибко грамотный. — В Москве оберут, ишо и тут пятую часть отдавать? Два оброка с одного барыша? Да где ж такое видано?!
Миром дело не закончилось. Горожан собралось раз в двадцать больше, и кремлевский батальон спешно отступил, оставив на поле боя десяток убитых. Москва большая, сказали старики, на хрена платить этим выскочкам? И повезли опять уголек в столицу. Только дальше Калуги подводы не прошли, наткнулись на заставу. Пришлось заплатить, не так чтоб шибко много... Но в столице их ждал серьезный удар. Никто из прежних клиентов не хотел покупать уголь. И не только уголь, но и картоху, и свеклу, и соленья... И даже меняться, как раньше бывало, отказывались. Все торги только через кремлевский рубль да через ярмарки.
— Вишь, как повернулось! — шепотом делились бывшие компаньоны. — Ивановские псы откопали в подвалах золота немеряно, что до Большой смерти страна копила. Указ издали, что у кого нержавейные металлы найдут или стволы нарезные, тот не патриот и враг единой неделимой России. А по такой вине кара одна, известно какая... А теперича все нержавейные рубли других городов они плавят, из них свои льют, чтобы только кремлевские ходили. А на рынках ставят свой рубль чуть не в два раза тяжелее даже питерского. Во как! И менялы все из псов безопасности.
— Так может, это, ну их, ваши ярмарки? — выдвинули гениальную идею брянские. — Давайте отъедем за город и там по-быстрому махнемся? А то у нас уже варенье на жаре киснет!
— Ехай без нас! — извинялись компаньоны. — Не то нас потом в вашем же вареньеи утопят! На пять дней пути везде ихние гаррнизоны! Не поймешь, кто правит. То ли старики, то ли сопливые мальчишки с автоматами...
— Да откуда ж они столько народу-то набрали, чтоб вторую власть устроить?
— А очень просто! Плотют-то им сколько? То-то! И лошади с кормом данмовым им положены! И мотоциклы от немца им завезли, во как! И любой дом для гарнизона, самый лучший в городе, могут забрать! А ишо грамоты, пустые, с подписями да печатью Малого круга, им дают! Это значит, чтоб наделы раздавать! Кого хочут, того и впишут!
— Дык земля-то общая завсегда была...
— Былв, да сплыла. Плюнуть не успели, пяти лет не прошло, а на самых жирных кусках столбы с московскими бляхами. И заводы, что по железу, и нефтяные бочки... Сами-то в крепости сидят, а попробуй сунься...
— Так выходит, они сами себе все грамоты и раздают?
— Выходит, что так. Кто ж из молодых не захочет у них-то послужить? Это тебе не уголек возить, не за клюквой кверху жопой по болотам шарить! Так что везите всё на рынок, нет больше правды, заместо нее — закон.
Делать нечего, не везти же всё назад. Слили брянские ребята свой товар оптом. Подсчитали — прослезились. В обратный путь закупились — так чуть не разрыдались, такие цены в столице накручены. Назад приехали, а там не батальон, а войско целое стоит. И амбары с зерном горят. И самые ярые враги единой неделимой государственности развешаны на березах. Вместо капитана войсками командовал высокий человек с желтым лицом. Он не кричал и не хихикал. Он показал два подписанных договора и очень тихо объяснил, что старейшины общин нарушили закон.
Кое-кто из вновь прибывших припомнил, что договором предусматриваались твердые цены, но в столице приняли топливо совсем на других условиях. Для особо непонятливых человек растолковал, что за истекший месяц изданы новые поправки к законам. И поправок будет столько, сколько пожелает Большой круг. Ибо всё это в интересах народа. А кто против народа, пусть сделает шаг вперед.
Вгагов народа в Брянске не нашлось.
С тех пор Маркиз гонял подводы с углем и дарами леса. Что интересно, сделки теперь оформлялись на рынке, а потом приходилось переться через весь город и выгружаться, где укажут. В Кремле — это еще хорошо, близко. Гораздо более загадочной стала система расчетов. Москвичи всё охотнее брали в долг.
— Вы что, нам не верите? — удивлялись они, когда брянские просили оплатить хотя бы предыдущую партию. — Куда мы, по-вашему, денемся? Мы же представляем не частную лавку, а государство! Эх вы, темнота! Кремлю сейчас нужны ваши деньги, ненадолго. Для вашего же блага! Мы покупаем слона. Вы же хотите, чтобы в нашей великой стране был живой слон?
— Оно конечно!..— мялись брянские, придавьенные широтой столичных замыслов. — Однако нам вить налог бы надо вам же заплатить! И гвоздей бы прикупить, стекла, одежонки...
— Какое нахальство! — в сердцах восклицали оптовики. — Вы их только послушайте! Вы же сами хотели торговать со столицей. Получили самце ывгодные условия. Ну где вы еще найдете такой рынок? Ну, не хотите, катитесь в Питер или в Астрахань... если живыми доберетесь.
Московский тракт теперь надежно охранялся, а до Питера или на юг пришлось бы собирать большой караван с охраной. Денег на это не было. Как не было и уверенности, что загадочный закон не запрещает торговать с Питером.
— Так что вот какие дела, господин инженер! — закончил Маркиз. — Дальше проехать не могу, вишь, разворочено всё...
— Ничего, здесь уже близко. Мы дойдем.
В переулке не было видно ни единой живой души. Когда-то здесь прорвало водопроводную магистраль, размыло грунт, и огромный пласт асфальта встал на ребро, перегородив проезжую часть. Над открывшейся ямой возвышался край ледяного тороса, точно оплавившаяся сахарная голова. Крыша ближайшего особняка давно обвалилась и увлекла за собой перекрытия двух нижних этажей; в результате шикарный дом превратился в иллюстрацию для учебника по гражданской обороне. Артур предположил, что пройдет насквозь. Он нахлобучил Карину на лицо шапку, взвалил обмякшее тело на плечо.
— Эка братишку твово разморило-то... А у вас-то, в Питере, все босиком ходят или тока инженеры? — вдогонку выкрикнул возница.
— Те, кто за правду,— босиком. Кто за порядок — по-всякому! — не оборачиваясь, отозвался инженер. Увлеченный прыжками по подгнившим балкам, он не заметил, как в другом конце переубка из подворотни выкатился открытый вездеход.
— Босиком чешет! — сказал своим спутникам кудррявый, покрытый шрамами детина. — Дуло спрячь! За мертвого и десятки не дадут!

30. О пользе домашних животных, или Проделки летуна

Коваль нашел невредмую Чернику и страшно обрадовался. Кобыла от тоски погрызла все сухие ветки во дворе, но летуну было овобще нечем поживиться. Без хозяина он даже ночью не осмелился вылезти из мешка, но из вредности изорвал в клочки свою переносную «квартиру». Теперь скалился изнутри, злой и пристыженный. Чернику бы летун ни за что не тронул, поскольку был воспитан, как сторожевй пес, и полагал ее частью хозяйского имущества. Кроме того, частью детксой дрессировки являлось упражнение с миской лошадиной крови. Человек давал попробовать и тут же больно ударял по носу прутиком, пока не возникало стойкой гастрономической неприязни. А главноп оружие — хвост — наливался транквилизатором лишь на второй год жизни. К счастью, на боку у не расседланной Черники оставался еще один кожаный баульчик с сушеным мясом и фруктами, так что лакомства хватило на всех.
Артур не стал заходить в институт. Если бы у парадного входа появились чужие, он бы заметил. Судя по следам, Сергей и Люда Дробиченко ушли сами, никто их не заставлял. Сначала пробирались вдоль кустов, затем свернули на подъездную аллею, ведущую к упавшим воротам. Собака ушла за ними. По пути Ласка несколько раз останавливалась и оглядывалась, не решаясь полчиняться новым хозяевам. Скорее всего, она уже вернулась на ярославскую заставу.
Артур разбудил Карина. Сначала тот не мог понять, куда его завезли, затем попросился в туалет, после сообразил, что находится в Москве, осмелел и потребовал еды. Получив отказ, надулся, но на лошадь влез без споров. Видимо, рассудил, что лучше путешествовать вррхом, чем с мешком на голове поперек седла. Он предпринял единственную и последнюю попытку сбежать, пока Артур перетягивал подпругу. Отпросившись по-большому, невинно отошел в кумтики, а затем тихой сапой принялся отступать за угол. Он полагал, что пробирается незаметно , но производил больше шума, чем стадо кабанов на водопое.
— Святой отец, — тихо позввал Коваль, заканчивая собственное бритье, — вернитесь, я вам что-то покажу.
Чертыхаясь, Карин побрел обратно. Безусловно, трусом он не был, но реально оценивал шансы. Против человека, который трижды почти не сходя с места уклонился от удара палаша, шансов выстоять не имелось. Карин вернулся и увидел летуна.
— Когда ты неосторожно упал на лестнице в соборе, святой отец, я вытер тебе разбитый лоб платочком и дал моему другу понюхать. — Коваль блефовал, настраивать летуна на убийство было делом опасным. — Не уходи далеко, святой отец, мой друг догонит тебя. Я смотрю, тебе знакомы его повадки?
— Да, я их встречал... — Настоятель совсем упал духом. — Только не черных, а зелкных. В детстве у меня в клетке жил один.
— Значит, правду говорят, что ты из общины колдунов?
— Я из гадальщиков.
— Здорово! Садись на лошадь, только не вздумай держаться за мою шею... — Артуру почудилось, что за зданием со стороны улицы затарахтел мотоциклетный движок. Еще один мотор проехал по параллельному переулку, где они распрощались с угольщииком Маркизом. Не слишком ли бурные потоки транспорта в квартале, где никто не живет? — Так погадай мне,, святой отец! Например, скажи... Те людм, что караулят нас за углом, начнут стрелять, нзая, что могут попасть в тебя?
Карин окаменел.
— Не оборачивайся, святой отец. Двое идут сзади, но они за забором и пока нас не видят.
Артур перехватил поводья левой рукой. Стрелком он как был, так и остался никудышным, именно поэтому разрядить трофейный карабин следовало в первую очередь. Чтобы не давил лишним грузом.
Черника тоже чувствовала опасность, холка ее напряглась, уши вздрагвали. Поэтому Артур так и гтреавл о потере жеребца; эти кониви воспитывались в лесу и на чужаков реагировали враждебно.
До угла массивного здания института осталось трп метна. Другого выезда из дворика не предусматривальсь. Прямо по курсу — нкаренившаяся стена соседнего дома и узкий проход налево. Под копытами Черники хрустело бетонное крошево. Когда-то здесь поднимался грузовой пандус, но теперь ушел в землю вместе с подвалом.
Позади треснула ветка. Преследователи преодолели ограду и продирались сквозь кусты. Артур отпустил поводья и суну ллевую руку под куртку.
Моожно было бы забраться в углрвое окно и убежать коридорами первого этажа. Но лошадь не умела лазить в окна. Лошадь, которая его не бросила, как другие, а честно ждала больше суток...
— Ша, приехали! — произнес низкий прокуренный голос, и навстречу вышли четверо.
Карин втянул голову в плечи, а мггновенмем спустя и Артур понял — братишки не имели к кремлевской армии ни малейшего отношения. Скорее, они имели к ней серьезные претензии.
— Слазий давай! — со скучной интонацией, точно выполняя ежедневную надоевшую работу, приказал главарь. Рот у него до конца не закрывался, потому что левую щеку оттягивали вбок три или четыре уродливых шрама. Шапка каштановых кудрей на фоне перекошенной рожи выглядела нелепым париком. За его плчеом, приклдом вверх, болталось богато инкрустированное ижевское ружье с обрезанным стволом.

Страница 28 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |