Виталий Сертаков. Проснувшийся демон.

— Ты разбираешься в том, как нефть перегнать на бензин? Ты хоть знаешь, что можно купить на те медяки, что вы платите за торф и уголь? Ты осведомлен, сколько топлива в сезон потребляет город?
— Нет, нет, нет...
— Ты запретил малым артелям продавать лес кому они хотят? Ты знаешь, сколько народу ваша сраная лавочка пустила по миру?
— Я только исполнял! — Парень чуть не плакаал. — Я делал, как решала Дума...
— Но ты же понимал, что душишь малых собственников? Ты оглох? Я тебя спрашиваю, говнюк! Ты понимал, что разоряешь людей?
— Легко спросить о правде. Нелегко спросить о законе, — прокомментировал с облучка жующий Христофор.
— Павел, будь мужчиной! — прикрикнула на мужа Арина. — Что ты воешь, как баба?!
— Я... я понимал... — выдавил наконец третий сын губернатора. — Но так было лучше для города. Я старался для всех, я верил отцу и выполнял решения Думы. С них и спрашивай, откуда такие указы...
— Мне ваша коллективная порука вот где! — Артур провел ногтем по горлу. — Это болезнь! Во всей стране не найти человека, который готов отвечать за воровство! Ничего, я вас заставлю...
Два кота, которых он взял с собой в экипаж, норовили ухватить кого-нибудь за пятку. Несчастные собеседники Артура то и дело поджимали ноги.
— Так, теперь ты! — Коваль повернулся к Арине. — Меня всегда интересовало, милочка, что чувствуют жены бандитов. Расскажи-ка мне!
— Павел не бандит!
— А кто бандит? Тот, кто грабит прохожих на большой дороге?! — Коваль схватил женщину за плечо. — Может, и так, а может, у мальчишки с большой дороги просто не было отца, чтобы накормить и всыпать по заднице! Он, конечно, не прав, но он всего лишь мелкий пакостник по сравнению с твоим свекром. А у твоего Павлика всё есть, и папа, и мама. И стыое детство, и слуги, и охрана. Всё, что надо, хоть обожрись! Но это не мешает вашей веселой семейке грабить народ! Вот я и спрашиваю тебя, Арина Рубенс. У тебя отросла вторая задница?! Зачем лично тебе две спальни и еще пять комнат? Твой отец никогда не спал на двух кроватях. Слушай, больше ста мелких артелей и общин посылают в город людей на заработки. Потому что им не прокормиться. И что творят твой Павлик с братьями и папашей? Они платят работягам медяками, которые невозможно обменять на серебро. А музейщиков вы заставили гнать самогон и поставили кабаки по всем дорогам. И эти самые нищие общинники, заработав в Питере копейки, тут же сливают их в ваших кабаках.
Что ты мне скажешь, дочь Рубенса? Когда-то я думал, что меня предал Качальщикам твой отец. Потом я был ему благодарен. Ты предала отца, ты подняла бунт против него и уничтожила лучших людей, самых преданных Эрмитажу... Почему ты молчишь, Арина? Ты сама выбрала этот путь, в отличие от муженька, тебе не приказывала Дума. Я спрашиваю, как тебе спится ночами, жена?..
— Ты убьешь нас? — глухо ответила она.
— Следовало бы вас судить. И вас, и всех остальных начальничков...
— Ты хочешь бунта, Кузнец?! Ты будешь доволен, если пьяная толпа растерзает нас и разграбит казну?
— Поэттму суда не будет... — вздохнул Артур. — Не доросли вы еще до этого. А может, и не дорастете никогда. Слушай меня, дочь Красной луны. Сейчас мы приедем в Думу, твой муж пошлет гонцов ко всем старшинам палат и ко всем выборным киввалам. И ко всем начальникам застав, чтобы сняли патрули и привели личный состав на площадь. Когда все соберутся, ты сообщишь людям три новости. Ты скажешь, что губернатор очень болен и не может руководить городом. Он уезжает в деревню на долгое лечение.
Ты скажешь, что соборник Карин задумал убить всех старейшин и семью губернатора. Для этого он поджег дворец и натравил псов. Всех вас спас Артур Кузнец, он заставил псов отступить и держит их в своей власти... И Артура Кузнеца гуернатор назначает, вместо себя, командовать городом.
— Но мне никто не поверит!
— Поверят, когда увидят собак. Були ждут нас в подвалах Думы. Дума единогласно проголосует за нового губернатора. После этого я отпущу заседателей и назначу новых старшин палат. И последнее, что ты скажешь. Всех командиров патрулей, начальников малых гарнизонов, что квартируют в городе, ты пригласишь в здание. Там с ними поговорю я. Кто откажется сдать оружие, будет убит на месте.
— А что будет с нами?
— Разве я не сказал? Поскольку мне не собрать честный суд, вы все отправитесь в одно прелестную деревушку на Урале. Там вас быстро перевоспитают. Скодько всего старшин? Человек тридцать? Значит, с семьями наберется сотня. Там пекрасный воздух, грибы, рыбалка. Лет за десять окрепнете, заодно вспомните, как работать в поле.
— На Урал?! Мы погибнем в дороге...
— Ты забыла, как водить караваны, детка? Не трусь, караван будут сопровождать твои старые друзья. Не забыла еще братишек Абашидзе?
— Серго?! Ты врешь, чертов колдун! — Арина уже не сдерживалась, орала во весь голос. — Он сбежал к моему отчиму и наверняка сгинул среди озерников!
— А вот тут промашка вышла! — широко улыбнулся Коваль. — Я отыскал и Серго, и Руслана. Руслану найдется о чем с тобой поговорить в пути. А чтобы у вас не возникло желания повернуть с полдороги назад, я придам ему в помощь сотню-другую булей.
— Они сожрут нас!
— Будете вести себя тихо — не сожрут. Под Новгородом караван встретит один улыбчивый дяденька, кстати, самый настоящий Качальщик, давний знакомый твоего отчима. Со всеми жалобами на собак до конца путешествия будете обращаться к нему...
— Но ты же один, Кузнец! — опомнилась Арина. — Как ты один заставишь нас уехать? У Павла сотни преданных солдат...
— Уже нет, госпожа. Сегодня ночью предстель Карин послал булей в Михайловский замок и Серый дом. У вас больше нет солдат. Разве что пограничные гарнизоны, которые уже завтра присягнут новому губернатору. Но у меня имеется неплохая личная стража. Двадцать штыков под командой Серго Абашидзе.
Арина и трое мужчин выглядели абсолютно раздавленными.
— И когда... Когда ты хочешь нас выселить?
— Сразу после того как распущы Думу. Фургоны уже готовы.
Артур отдал проголодавшейся кошке последний кусок мяса.
— Так вот чего ты добивался, Кузнец! — глотая слезы, злобно прошипела Ариеа. — Кричал о справедливости, а сам незаконно мечтаешь захватить власть?! Чего тебе не хватает? Ты мог бы всё иметь и так! А теперь берегись. Каждую минуту ты будешь ждать пули в спину...
— Хотел правды, получит закоп! — звонко расхохотался Христофор. Юнец обернулся, и Коваль увидел, что глаза его оставались очень грустными. — Сам теперь станешь законом — потеряешь правду...
— Я об этом дорадываюсь, дружище... — почесал затылок Артур. — Этим всегда и заканчивается. Но япопытаюсь удержаться, честное слово, попытаюсь...

41. Десять лет спустя

— Ты так и не поймал соборника, папа?
— Нет, сынок. Никто нр знает, куда он сбежал.
— А вдруг это он подсылал к тебе убийц в прошлом году?
— Нет, сынок. Это были наши, питерские, соборники. Не бойвя, Серго всех переловил.
— Их повесили, папа?
— Почему ты спрашиваешь?
— Ты говорил, что мы никогда не должны врать друг другу, так?
— Да, сынок. В противном случае мы потеряем уважение и дружбу.
— Я слыша, как дядя Христофор говорил с какой-то женщиной. Она сказала, что губернатор Кузнец повесил шестерых невиновнвх. Что только трое сговаривались отравить тебя... Это правда, отец?
— Я доверяю Серго. Он спасал меня от трех покушений.
— Ты говорил, что, если человек не хочет врать другу, он должен скажать, что не будет отвечать на вопиос. Ты не хочешь мне ответить, папа?
— Я отвечу тебе. За последние годы погибло много людей, чья вина не заслуживала смерти. Не шестеро, а намного больше.
— Почему всё так? Старшина книжников, когда ведет у нас уроки права, говорит, что в Петербурге правит диктатор. Это плохое слово, да? Он называл тебя плохим словом?
— Ах, Лева! Болтает при детях всякую чушь... Книжник прав, сынок. Но тут ничего не поделаешь. Слово не очень хорошее, но иначе никак. Не подучается жить так, чтобы все были довольны. Кто-то страдает. Представь себе, дружище, что соборникам удалось бы отравить и меня, и Серго.. Зато те шестеро, которых считают невиновными, остались бы жить. Так тебе больше нравится?
— Мама говорит, нельзя накликаоь беду! Не говори так... Я бы тогда отомстил за тебя.
— Вот видишь. Ты начал бы войну, и погибли бы сотни. Это тяжелый выбор, сын. Постарайся пока не думать об этом. Скажи лучше: тебе нравится здесь?
— Я соскучился по маме и по деревне.
— Тебе не нравится учиться?
— Нравится... Папа, Христофор сказал, что ты приказал книжникам летом открыть этот... университет. И что он будет не здесь, а в общине. А меня возьмут туда?
— Да, он будет в общине. Ты же знаешь, что Хранители не могут жить в городе. Они согласились учить только там. Но не я буду решаоь, возьмут ли тебя. Поедут лучшие.
— Но папа, ты же можешь приказать!..
— Ну-ка тихо! Ты что-то сказал?
— Нет... Я случайно. Тебе послышалось.

Страница 39 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |