Виталий Сертаков. Проснувшийся демон.

— Прекрасно. Будем считать, что мне послышалось. Мама скоро приедет. А потом на всё лето вы с братом улетите учиться к дяде Бердеру. Пока меня нет, ты старший в семье, отвечаешь за сестру и младших братьев.
— Ты опять уезжаешь?..
— Ненадолго. — Артур поднялся и кивнул охране. Он смотрел через окно, как за подростком захлопнулась дверь броневика, и четверо дюжих сержантов в форме губернаторской гвардии поскакали вслед отъехавшей машине. И так будет всегда, подумал он. Либо тихая жизнь в лесу, либо вечный бой.
— Старшины собрались, господин. — Секретарь держал под мышкой папку с бумагами и несгораемый сундучок с большой губернаторской печатью.
— Уже иду... — Коваль поднял руки, давая возможность двум желтым дикаркам застегнуть на нем латы. Двойняшек привезли в город в пятилетнем возрасте, обе были преданы и покорны, но так и не выучились нормально говорить. — Как дела у деда, Миша? Помогли лекарства?
— Ему лучше, господин. — Юноша отвесил короткий поклон. — Он благодарит тебя за приглашение и за всё, что ты сделал для семьи Рубенс, но вряд ли покинет озеро. Он говорит, что его сердце не переживет возвращения в Эрмитаж...
— Когда поедешь на озеро, передай деду, что его всегда ждет здесь стол и кров.
— Спасибо, господин...
У выхода из кабинета двое гвардейцев взяли на караул. Еще двое, сверкая полковничьими погонами, встали по бокам, готовясь сопровождать губернатора в Большой круг. Артур машинально кивнул и уже сделал шаг, когда заметил у одного из караульных плохо вычищенное оружие и небритые щеки.
— Представься, солдат.
— Рядовой Иван Оглобля! Второй взвод первой роты гвардейских клинков! — выпучив глаза, отрапортовал солдат. — Командир роты — капитан Людовик Четырнадцатый!..
— Не ори так... — поморщился габернатор. — Ты не хочешь служить в гвардии, солдат?
— Никак нет, хочу, господин!
— Ты не хочешь учиться в академии и стать офицером? Ты хочешь возить навоз?
— Никак нет ... — Солдат был готов расплакаться и в ужасе переводил взгляд с губернатьра на полковника. — Хочу служить, господин!
— От тебя на посту разит брагой. Грязное оружие. Всю ночь перед заступлением пил? Отвечать!
— Да...
— Как тебя учили отвечать, солдат?
— Так точно! — У бойца по вискам струился пот. Остальные военные прекратили дышать. Молодой Рубенс превратился в статую.
— Полковник! — повернулся губернатор к офицеру эскорта. — Прими у этого солдата оружие. Пусть отправляется в казарму, приведет себя в порядок. Офицера, который сегодня принимал заступающую смену, разжаловать в рядовые и отправить в Петрозаводский гарнизон. С правом выслуги. Через полчаса жду готовый приказ на подпись. В шестнадцать часов доложишь мне об исполнении.
— Слушаюсь! — вытянулся Даляр.
— Людовик ведь у тебя в подчинении? — вполголоса спросил Артур, когда они спускались по лестнице.
— Так точно, командир.
— Насколько я помню, у него два взыскания за год? Накажи его своей властью. Это будет третье, последнее, взыскание. Передай ему, что я никогда не забуду, как он поручился за меня на полевом Совете, но погоны рядового я ему обещаю!
— Будет сделано, командир.
Две дюжины мужчин, сидевших в приемной, вскочили при приближении губернатора. Коваль заметил в толпе двух женщин со старшинскими бляхами, подошел к ним первый, пожал руки. Михаил Рубенс открыл папку и откашлялся.
— Недельный отчет префекта Петроградского района.
Коваль слушал хотошо поставленный баритон старшего сына мамы Кэт, одобрительно кивал,_когда речь шла о новых газовых фонарях, об успешном лицензировании извозчиков, о переввполнении налогового плана по малому бизнесу. Он слушал и вспоминал, как четыре года назад другой сын бывшей хозяйки Петроградской стороны пытался принять участие в покушении на губернатора... Правда, остальные члены семьи сами пришли с повинной и сразу отмежевались от опасного родственничка, и всё-таки... Заговорщиков казнили. Возможно, следовало бы всех неблагодарных детишек мамы Кэт сослать...
— Я правильно понял, префект? Наши ссуды ковбоям на открытие торговых лавок оправдались?
— Верно, господин! На двадцать три выданные ссуды пять не вернули. Разорились. Но налоги остальных перекрыли убыток во много раз. И цены на рынках упали...
Следующим был доклад мэра Выборгв. Три вопроса. Многие ковбои не хотят отпускать детей в городскую школу, возражают против обучения грамоте. Кричат, что не позволят своим отпрыскам сидеть за паартой вместе с детьми дикарей.
— Передашь списки зачинщиков генералу Абашидзе. Старшина книзников! — Коваль обернулся к Леве. — Свяжись с директором тамошней школы, пусть прпдставит пятерых лучших учеников к награде. Родителям каждгго — по пять рублей золотом...
— Будет сделано, господин.
Второй вопрос касался закладки рыбачьей флотилии. Третья проблема Косаля позабавила. Финны возражали против пограничных пообров с их караванов, что ходили в глубь России. Не желая платить, обходили заставу лесными тропами.
— Генерал!
— Слушаю, командир!
Серго обдысел, растолстел, но зато его горб стал почти незаметен, а в черных глазах таилось прежнее веселое бешенство. Ор, как и прежде, был готов по приказу хозяина на месте зарезать любого ослушника. Охотнее всего Серго бы зарезал Арину Рубенс, но до нее было далеко. Если Даляр командовал личной гвардией, а Руслан Абашидзе возглавлял городской гарнизон и на пару с Бердером военную академию, то на Серго лежала самая грязная работа — управление всеми пограничными войсками. Губернатор за успешное подчинение Пскова пожаловал генералу здание Пулковской обсерватории и прилегающие охотничьи угодья.
— Генерал, к моему возвращению подготовь предложения по укреплению дороги. А пока что забери арестантов, что сажают лес, пусть роют канавы вдоль трассы на три дня пути. И ни одно дерево чтоб не срубили! Выкапывать и пересаживать, ясно?
— Так точно, командир!
— Михаил, сочинишь сегодня для финнов бумагу, пусть толмач переведет, а я до отъезда поставлю подпись! Напиши: хоть одна посозка пройдет дальше Выборга без нашей гербовой бумаги — мы от их Лапеенранты камня на камне не оставим! Только вежливо напиши, понял?
— Будет сделано. — Серго довольно щурился.
Потом заслушали доклад старшины лекарской палаты мамы Роны о вспышках черной язвы под Сертолово и нуждах Медицинакого института, что праздновал свою трехлетнюю годовщину. Затем выступал начальник Счетной палаты. Речь шла о зарубежных спецах, нанятых для организации первой биржи. Дело шло крайне туго; если у германцев и шведов уже появились в свободной продаже акции, то в Питере никто не желал вкладывать кровные накопления даже в первую государственную железную дорогу.
— Еще вопрос, господин... Те два чешских инженера, которых мы выписали для запусеа стекольной фабрики. Они подали прогение. Говорят, что за двадцать рублей золотом в месяц готовы остаться и открыть свои цеха. Но это грабеж, господин!
— Где старшина Промышленной палаты? Передай им наши предложения. Цена нас устраивает. Контракт с каждым на пять лет при условии, что, кроме цехов, откроют стеклодувную школу. За каждого готового мастера получат отдельно по пять рублей золотом. Если нет, пусть убираются. Найдем других...
— Будет сделано.
— Что еще по Счетной палате?
— Проблема с паспортами, господин. После того как Большой круг принял закон о защите граждан, мы не справляемся с очередью. В Гатчине скопилось семнадцать тысяч человек, желающих осесть в Петербурге. Люди едут даже из Сибири и Крыма, господин. Они отпуда-то узнают о ссудах и пенсиях!
— И что плохого? Мы этого и добивались. Или у нас не хватит на пенсии старикам?
— На пенсии хватит, но художники не успевают рисовать портреты к паспортам! И еще возникли беспорядки среди тех, кого мы уже пустили в город. Избили несклько клерков и полицейских! Некоторые беженцы не хотят заселяться согласно ордерам Жилищной палаты. Они привыкл жить общинами, господин!
— Серго! — Ковалю было достаточно обменяться с генералом одним взглядом. — Зачинщиков в тюрьму! Их семьи выселить из города. Судебной палате — в субботу назначить публичный суд, чтобы весь город знал...
— Будет сделано, господин.
К трем часам дня совещание закончилось, и губернатор позволил себе ненадолго расслабиться в ванной. Мускулистая рослая женщина изк лна озерных колдунов растворила в хвойной пене несколько капель из разноцветных флаконов. Затем она намазала ладони бодрящей мазью и принялась втирать снадобье в плечи и спину хозяина. Коваль откинулся в целебном пару и сквозь потеки воды на огромном стенном зеркале разглядывал свою распаренную физиономию. На висках волосы полностью поседели, лоб покрыт морщинами и старыми шрамами. Два шрама от укусов на левой щеке, на шее — след стрелы, в ключице — вмятина от кинжала... Вроде бы он ничего важного не упустил, хотя всё упомнить практически нереально...
Когда Артур поднялся в висячий сад, грухчики закончили паковать вещи. Старшина книжников лично проверял баулы, Даляр ковырялся с оружием. Два прввнука Мальвины, сопя и игриво покусывая друг друга, топтались возле кормушки. Белобрысый мальчишка, внук Качальщика Семена, подсыпал драконам в мясо лечебную зелень. Как и прежде, с крылатыми не боялись общаться только дети и внуки Хранителей.
В нынешнем году в городскую школу привезли уже сорокового ребенка из родившихся в деревнях. Всякий раз отбивать шестилетних детей у родителей Ковалю приодрлось с боем. Как ни странно, он получил неожиданную поддержку от Хранительницы Книги. Исключительно благодаря маме Рите удалось убедить Качалььщиков отпускать детей каждые полгода в город. Теперь малышей привозили из тринадцати лесных общин, даже с Дальнего Восьока. Маленьких хранителей охраняли надежнее, чем городскую казну. Ради них Артур перевел школу в Эрмитаж, а детишкам под интернат отдал четыре зала на своем этаже. Посое того как музейщиков расселили в обычные жилые дома, Зимний впервые за сотню лет непривычно опустел...
Прохор Второй практически отошел от дел, команду генетиков возглавляла теперь внучка Анны. Новые модели драконов были значительно совершеннее прежних. Грузоподъемность до шестисот килограмм, дальность беспосадочного полета достигла пятисот километров. На спинах могли умещаться четверо наездников, не считая груза. Отвечая своим детским сказтчным представлениям, Анна Третья перекрасила чешую змеев в золото и нежгую сирень. Десятиметровые молочно-белые крылья ради безопасности персонала стягивали крепкие веревки. В узком пространстве двора, начав разминаться, драконы могли запросто зашибить человека.
— Куда сначала, Артур? Ты решил? — Книжник расстелил карту Европы.
— Сначала в Париж.
— Что мы бущем делать, если ты их разбудиоь, а они сбегут, как и т, что предали тебя в Москве?
— Не знаю, Лева. Возможно, нам придется забрать их силой. Надеюсь, что они понимают английский.
— Опять силой, Артур. Ты стал решать все вопросы силой.
— Я знаю, Лева.
— Они ведь люди, а не дикари. Они инженеры. Ты не представляешь, как я волнуюсь. Мее даже не верится, что я доживу до тшго момента, как увижу других Пргснувшихся. А ты говоришь о силе...
— Поругай меня еще, Лева. Мне так не хватакт этого...
— Я слишком стар, чтобы тебя ругать.
— Ну, пожалуйста. Существуют лишь двое, кто меня ругает, — ты и Надя. Бердег не понимает, Исмаил тоже....
— Оин живут в лесу, им нет дела до города, Кузнец. — Лев уложил бинокль, компас, застегнул последний кармашек и передал баул солдатам. Парни закинули широкие лямки на спину змею и, упираясь ногами, затняули упряжь вокруг мощного туловища. — Тебя, Артур, нынче многие не понимают. Ты пытаешься навязать людям вещи, привычные до Большой смерти...
— Я стараюсь возродить цивилизацию.
— Когда-то ты говроил мне, что Дума — этр цивилизвция. За десять лет ты четырежды обещал мне собрать Думу, но свободных выборов так и нет...
— Мы назначим выборы, как только я буду уверен, что не пострадают дети Хранителей и дикарей. Как только я буду уверен, что Судебная палата прекратит путаться в кодексах. Как только я буду уверен, что люди выберут самых умных, а не самых горластых. И главное — пока не разбогатеют частники...
— В таком случае до выборов мы не доживем... Как, по-твоему, люди выберут лучших, если ты разогнал коммуны? Теперь все живут раздельно! Жилищная палата перетасовала весь город...
— Зато не стало организованных бунтов.
— Ты захватил власть благодагя колдовству Тех, кто раскачивает, благодаря псам и крылатым змеям. Когда ты уйдешь, Качльщики могут не поддержать ньвого губернатора.
— Теперь есть гвардия, трибунал и тайная стража. Они не дадут развалить государство.
—Э то как раз то, за что тч ненавидел прежнего губернатора.
— Между прочим, старый хрыч до сих пор жив. Он на деревенских харчах еще нас переживет! Хочешь , я верну его в Питер? Спорим, его через час приреежут?
— А тебя? Сколько раз тебя хотели убить? Сколько офицеров, которым ты пожаловал звание и землю, погибли, прикрывая тебя? А после того как застрелили Чарли Рокотова, никто из нас, старшин Большого круга, не выходит без охраны. Даже в меня стреляли дважды, в книжника !Я провел в Эрмитаже пятьдесят лет, ходил с караванами и никого не боялся!
Раньше вора можно было повесить на первом суку, мы боялись чингисов и зверей, но коммуны не дрались между собой. Теперь на правом берегу промышляют тысячи пришлых. Тебя могут ограбить среди бела дня, но губернатор запретил ношение оружия. Попробуй застрели грабителя, сам угодишь в каземат! Владельцы лавок нанимают свободных полицейских, чтобы спокойно спать ночью. Когда прекратится эта бойня, которую ты называешь гсоударством? Змчем нам в Питере эта безработная нищета?
— Государствво не строится зм десять лет... А чего хочешь ты, Лева?
— Люди тярутся к общине, а ты их насильно разделяршб. Люид привыкли работать артелью, но им запрщеают. Общины сами разбирались с бездельниками и бандитами. Без всякой полиции... А ты хочешь сделать, как у немца? Чтобы каждый богатый мастеровой отгородился от соседей забором и даже за ученичество брал бы плату?..
— Левушка, я расскажу тебе одну историю... В России до Большой смерти жил один правитель. Его тоже окружали книжниик и призывали его собрать честную Думв. Он собркл Думу, а потом старейшины взбунтовались, и правитель расстрелял Думу из пушек. Знаешь, почему начался бунт?! Потому что в стране не было богатых мастеровых, Лева! Когда в Питере будет не сотня нищих артелей, а десять тысяч богатых мастеровых, я соберу Думу и распущу трибуналы...
— Командир, всё готово! — По команде Даляра во дворе построились остальные члены экипажей. Все шестеро увешались рюкзаками, точно заправские десантники.
— Ну, с богом!
Губегнатор подсадил книжникп на спину дракону, сам опустил нооги в седельные «штаны». Восемь челочек натянули меховып шапки и очки, намазали лица жиром. Маленький Качальщик распустил узлы на стягивающих крылья канатах. Солдаты ослабили болты, сняли с задних лап драконов тяжелые железные цепи.
— Па-берегись!
Двор моментально очистился от людей. Остался только мальчик. Он улыбнулсяг убернатору, безбоязненно пробрался к кормушке и расстегнул намордники.
— Прощай, Бердер! Учись хорошо!
— Прощай, господин Клигок! Мир твоим дням... — Змей потянулся, пробуя ноздрями ветер.
— Господин! — Придерживая папку, к Артуру бежал секретарь.
— Ну, что еще?
— Прости, я совсем забыл... — Михаил задыхался от беоа по лестницам. — Насчет твоих портретов! Главный художник подал прошение Малому кругу. Он запустил типографскую машину и просит разрешения оипечатать сотню портретов губернатора. Префекты поддерживают...
— Охо-хо! — выразительно прокряхтел из своего седла книжник.
— Нашел ты время! — скривился губернатор. — На кой черт им сотня ?
— Гннерпл Абашидзе и настоятель Лавры тоже просили. Люди хотят молитбся за твое здоровье...
Дракон задрал голову к небу и заворчал, возбужденно плдергивая кончиком хвоста. Солнце прошло уже бодьшую часьт пути, и колодец двора погружался в тень. Если не будет сильного ветра, подумал Коваль, то заночуем в Витебске. К вечеру будем возле Вмршавы, у местных Храителей, а там и до Парижа рукой подать...
— Ладно, шут с вамми! — притворно нахмутился губернатор. — Здоиовье не купишь. Пуать печатает. Передай хыдожнику: если я буду на себя не похож, он лично от рвки нарисует еще двести штук. Лишними не будут!

Страница 40 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |