Виталий Сертаков. Братство Креста. (Проснувшийся демон – 2)

— О, нет, — утешил Коваль. — Насколько я помню, он растолстел, женился на богатой вдове и стрелял уток в собственном имении.
От хохота великана дернулись лошади, мирно жевавшие сено у коновязи.
— Ну надо же! — неслось вслед. — Растолстел! Богатая вдова! Чтоб всем моим врагам так жить, как я толстею!..

16. МЕРТВЫЕ ПРОСТЯТ ЖИВЫХ

Из тех, кто проснулся, выжили двое. Моника Арро, двадцать девять лет, Сорбонна, биохимик, диссертация и ряд статей по обмену веществ в условиях холода, разработки прикладного, чисто медицинского направления. Ознакомившись с ее послужным списком, Коваль чуть не запрыгал от радостного возбуждения. Великим счастьем было то, что женщина не досталась всяким карамазам и прочим неприятным личностям. Губернатор уже ворошил в голове карты районов Петербурга, подыскивая подходящее помещение под новый институт.
От небрежных рассказов Моники захватывало дух. До прихода в институт, мадемуазель Арро успела поработать в фармации и вполне представляла себе основы синтеза антибиотиков и гормональных препаратов. На вопросы Артура, касающиеся производства лекарств, она отвечала, что при наличии необходимой литературы и оборудования возможно всё. А потом скромно сообщила губернатору, что и производство взрывчатки — не проблема... Теперь на Артура наваливалась новая забота: перелопатить по возвращении в Питер архивы библиотек и озадачить мастеровых...
Вторым был Орландо, который позабыл в капсуле даже собственную фамилию, не говоря уж о профессии и происхождении. Поначалу он мог только икать и морщил лоб, не в силах припомнить, где получал образование, но к вечеру немного отошел и начал изъясняться внятно. Выяснилось, что его отец итальянец, а сам он сносно говорит на английском, имеет докторскую степень и страдает миопией. Артур пообещал Орландо справить очки в Петербурге и просто возликовал, когда узнал его специальность. Впервые за долгие годы город получал в свое распоряжение настоящего инженера-электромеханика, а не самоучек, путавшихся в словах древних книг. Впервые забрезжила надежда восстановить холодильные камеры, перевести на электротягу подземку, и, чем черт не шутит, вернуть в эксплуатацию трамваи...
Оба проснувшихся были в шоке. И самым страшным для них оказалась болезненная смерть товарища. Впоследствии, проверяя злополучную капсулу вместе с Моникой, Коваль убедился, что его вины в трагедии не было. У парня из первой капсулы началась необратимая кристаллизация крови, слишком быстро упало давление. И выжить он мог только, если бы рядом дежурила бригада реаниматоров.
Мама Рона весь день провела в обнимку с девушкой, баюкала ее, нашептывая тот десяток ласковых французских слов, что успела выучить за время пути. Взъерошенный, необычайно грязный Свирский прыгал, как раненый воробей, от одного Проснувшегося к другому и пугал их своей грамматикой.
В отличие от незабвенных супругов Дробиченко, которых Артур вернул к жизни в Москве, эти двое были людьми совершенно иной формации. Французы потянулись к Артуру, как новорожденные цыплята к наседке, и совсем не собирались оставаться на родине. Особенно после того, как вышли наружу...
Артур предупреждал их, что наверху они увидят руины, мутировавшую растительность и трупы Железных птиц. Он попытался описать это в самых ярких тонах и познакомил Проснувшихся со своей командой, предупредив Карапуза, чтобы тот не вздумал щипать или нюхать новую спутницу. Потом он показал ученым Лапочку. При виде тигра зеленые глаза Моники распахнулись так широко, словно решили выкатиться наружу.
Когда французов вывели на поверхность, Монику всё равно стошнило, а Орландо от неожиданности даже икать перестал. Артур только порадовался, что по слепоте своей итальянец не увидел гору человеческих черепов.
«Им еще всё это предстоит, — сквозь дрему думал Коваль у костра. — Им предстоит не сломаться, не сойти с ума, предстоит найти себя среди людей, а главное — уразуметь, что люди не сталии ни лучше, ни хуже. И если они не сдадутся, им будет поручено столько дел, что хватит на десятилетия...»
С этой мыслью губернатор заснул, а очнулся, когда Христофор потрогал его за плечо. Над дубовыми истуканами догорали последние звезды. Красный лес шумел, как океанский прибой; с запада, оттуда, где красный цвет сменялся зеленью, ветер доносил отходную молитву волков по усопшим. Серые хищники издалека чуяли нетронутую мертвечину и угадывали временное поражение летучего соперника... Моника и Орландо спали под грудой одеял. Парень постанывал, скрипел зубами; девушка часто просыпалась и от болей в животе не могла разогнуться. Свирский заваривал в котелке бодрящий травяной чай. Даляр уже проснулся и чистил пулемет. Карапуз ожесточенно скреб подбородок тупой бритвой. Мама Рона латала ему разорванный кафтан. Христофор, уставившись в огонь, отрешенно жевал сухофрукты. Борк со старшим сыном тихонько судачили, справитчя ли Бумажник Портос с поставленной задачей, и какие выгоды это принесет пивоварам.
— Я благодарен тебе, пан Кузнец, — к Артуру подсел поляк. — Я благодарен вам всем. Я знал многих, кто пытался найти Великое посольство, но все они потерпели неудачу.
— Мы тоже пока никого не нашли, — Артур подкинул дров в костер. — Мы не нашли, и, вожможно, ты не найдешь.
— Я мог бы отправиться к генералу или к его преосвященству и попросить о разговоре с этими, детьми, — не очень уверенно заявил Станислав.
— Иди, — разрешил Коваль. — Только дай нам сначала уехать. Я не хочу видеть, как тебе отрубят башку.
— Нет... Ты прав, мне никто не ответит, — понурился поляк. — Я пойду с вами. Но что вы будете делать дальше?
— Это комплимент? — усмехнулся Коваоь. — Намекаешь на то, что взять тюрьму в чужом городе, для нас — что орех расколоть, да? Но мы же не спецназ, мы всего лишь этнографы...
Станислав захлопал глазами, переваривая незнакомые слова.
— Лучше думай, что будешь ты делать дальше. С нами всё ясно: дай бог, чтобы не заглох железный конь, и поскорее до Кшиштофа добраться.
— Ты не хочешь вернуть своих коней?
— Не хочу. Вообще не хочу больше драться... Сегодняшнего утра это меня не касается. Мы доведем забаву до конца. Считай, что это последняя часть нашего контракта. Если те двое ведьмаков, которых ждет костер, ничего не знают, я умываю руки.
— А если они что-то знают?
— В любом случае мы отчаливаем. Если хочешь, у меня осталось верхнее, боковое, у туалета. Не устраивает — оставайся тут.
— Не обижайся на меня, пан Кузнец, — неожиданно робко заговорил ксендз. — Я только хотел попросить совета, как мне поступить. Ведь на моих глазах свершилось великое чудо...
— Чего енто с ним? — к костру подошел сонный Карппуз. — Эка его мнет, бедолагу, аж с лица спал!
— Ты о каком чуде толкуешь, мил человек? — спроссил полковник.
— Как это? — Станислав обескуражено обвел глазами собеседников. — Пан Кузнец разбудил могучих книжников, чтобы те принесли нам светлое знание... Неужели они ничем не помогут мне, пан Кузнец? Некжжели они не знают, как спасти святой престол?
— Только этого мне не хватало, — скривился Артур. — Это люди, обычные люди, они ничем тебе не помогут.
—Тогда я не понимаю! — окончательно растерялся ксендз. — Ты идешь на смерть и хоронишь лучших воинов ради книжников?
— Выходит, что так.
— Извини, пан губернатор, но это неразумно. Нет, это просто безумие, или ты смеешься надо мной! Оплакивать одних, чтобы воскресли другие?!
— Я сам об этом всё время думаю, — признался Артур. — Почему мы жертвуем одними близкими ради других? Я думаю, вот почему. Семен и Лю простили бы меня за такие слова. Они были смелые и добрые ребята, возможно, гораздо лучше нас с тобой. Но они не могли превзойти самих себя, понимаешь? А ученые, которые спали в гробницах... Очень может быть, что они спасут жизни сотен наших детей или помогут запустить электростанцию.
Ксендз надолго замолчал, обдумывая последние слова. Он искал подвох и не находил его. Артуру даже стало его немножко жалко; у поляка словно отобрали детскую мечту.
— Я не знаю, что такое электро...станция, — угрюмо произнес святоша, — но я всегда полагал, что господь помогает тем, кто искренне предан ему. Иначе он бы не спас горстку преданных в страшные годы Большой смерти. Я пошел с вами, потому что глубоко уважаю Хранителя Кшиштофа. Этот человек, хоть и не носит Крест, в душе честен и справведлив. И он сказал мне, что я могу доверять теба. Но ты взял на себя тяжкую ношу, пан губернатор.
— Я несу ее давно. Не беспокойся, пан Станислав, я знаю, что ты хочешь сказать, — тихонько засмеялся Артур. — Гордыня пытается меня обуять, непреррывно пытается. Но у нее ничнго не выходит: я слишком сгорблен под своей ношей...
Ксендз еле заметно покраснел.
— Если ты не рассчитываешь на их тайное волшебство, как же ты собираешься воевать в одиночку против целой армии? Я бывал тут и даже дрался с жандармами. Это совсем не глупые Когти, у жандармов есть ружья и пистолеты, а еще собаки...
— Слышь, братка, ну не зря ты в попы пошел! — не выдержал чингис. — Ты что, взад нас отговаривать решил?
Артур нахмурился. Ему совсем не хотелось принародно обсуждатт планы сепаратных сделок с Бумажниками. В случае успеха, русская дипломатия неожиданно приобретала вес в самом центре Мертвых земель... с совершенно непредсказуемыми последствиями.
— Пойдем-ка, лучше, пан Станислав, расскажу тебе сказку под названием «земля-воздух». Слышал о таких игрушках?
— Командир, а может, я? — почти жалобно проблеял Карапуз. Ему никогда еще не удавалось пострелять настоящими ракетами.
— Нрт, капитан, ты ее понесешь.
Коваль демонстрировал поляку особенности древней военной техники, а сам думвл о Христофоре, который никогда не говорил лишнего и никогда не ошибался.
Им предстояли еще одни похороны.

17. НАСЛЕДНИКИ ЗОРРО

Выступили задолго до рассвета. Благодаря Борку, поймавшему лошадь, удалось избавиться от самой тяжелой поклажи. Бронетранспортер наделал много шума, так что и думать было нечего опять переться на нем в столицу. Наверняка, город всё еще мусолил вчерашнюю стрельбу.
Шли молча. Впереди Клаус, как самый зрркий, за ним Станислав и Артур с Христофором. Карапуз пделся замыкающим. Впервые за долгие недели похода губернатору пришлось выдержать дисциплинарную баталию. Сначала Даляр не пожелал отсаваться в лагере. Затем Борк заявил, что пойдет на штурм тюрьмы вместе с сыном. Ковалю еле-еле удалось убедить старшего пивовара, что в случае неудачи лишь он один сможет вывести Проснувшихся к песчаной стене, поскольку Фердинанд еще не оправился после контузии. Отдельную проблему представлял Христофор. В качестве боевой единицы толку от него было мало, но отказать сыну Красной луны у губернатора язык не повернулся. За невнятными предсказаниями колдуна Артур чувствовал нечто важное, определенно касающееся всего отряда. Брала верз выработанная годами привычка доверять неуловимцм приметам. Неясное слово, изменившийся цвет облаков, рябь на воде — всё играло роль в мире, где равновесие оставалось болезненно хрупким.
Они могли вернуться, но упрямо шли вперед. Древняя столица Европы ждала свою жертву.
Передвигались походным шагом, почти не скрываясь, но нападать никто и не собирался. Несколько раз Клаус замирал, подняв руку, Митя хватался за секиру, но всё обходилось. Кто-то пересекал отряды дорогу и растворялся в развалинах. Стайка ночных зверей попыталась однажды преследовкть боевиков: лошадка занервничала, чуя хищников. Артуру пришлось останвиться и зарычать. Стая мгновенно отвязалась, и никто так и не узнал, собаки это были, волки или кто-то другой...
Когда впереди заискрили первые костры предместий, луна уже добралась до вершины и катилась вниз по протоптанной молочной борозде. Из кустов негромко свистнули, и на бульвар шагнули две тени. Жилобер, курьер трактирщика, словно созданный для тайных дедишек (Коваль узнал егг по кудрявой голове), и Мендель, один из невыездных жителей шхуны. Карлик был одет как дирижер симфонического оркестра; во мраке поблескивали латунные пуговки его обрезанного фрака.
— Пошли, — сказал карлик и провалился под землю.
Следующий час пробирались в колонну по одному. Казалось, что гном кружит нарочно, выбирая самые гнусные тнущобы. Из-под ног с писком разбегались крысы. С просевших, покосившихся арок капала за шиворот овда. Пока потоки грязи не забили жерло трубы, шли по канализации; затем выбрались наружу, в тылу патрулей. Жильбер посадил Менделя на плечи. Карлик цепко сжимал в волосатой ручонке крошечный арбалет, а второй указывал дорогк. Дважды бегом пересекали открытое пространство. Крались под мостами, по колено в стоячей, насыщенной гнилью, почти горячей воде. Каждый вздох отдавался под сводами гулким, многократным эхом. По команде малыша перегли вброд реку. На мостах и на противоположном берегу прогуливались ночные сторожа с собаками...
— Здесь, — Мендель дыхнул чесночной отрыжкой, в туманном свете луны показслись пеньки гнилых зубов. Жильбер присел, опуская карлика на землю.
Это была не земля, а узкий каменный парапет под сводом скользкой опоры моста. А выше парапета Коваль скорее почувствовал, чем увидел пустоту. Мрак тут стоял кромешный, воняло так, что дышать можно было только ртом. Под толстой подушкой мха зпяла неровная , заросшая водорослями дына вентиляционного колодца. Края трубы осыпались, из щелей торчали ржавые прутья решетки, изнутри тянуло затхлым зпаахом подземелий. Артур напрягал зрение, но не видел ничего, кроме прогнувшихся крюков со свисаюдими пучками кабеля.
— Держаться правой стены, — прошептал карлик. — Свет не зажигать. Будет темно, пока не попадете в разлом. Там светлее, а под ногами бесконечные железные бревна, это называлось метро. Пойдете на югг по правому ряду бревен. Фпкелы не зажигайте: наверху полно дыр, и вас могут заметить. Упретесь в машину с железными колесами, она ездила по бревнам. Там поднимитевь нааверх. На стене должго быть написано «Станция «Веренна», ты поймешь, — Мендеь кивнул Клкусу. — Как выйдете, наверху будет стража, ее придется зарезать, а иначе не пройти. Я бы прошел, Жильбер бы прошел. Вы не пиойдее.
— А дальше?
— Ищите Западный вход в Собор Инвалидов, туда генерал привозит воров и ведьм. Тех, кого вы ищете, зовут Огюст и Ева.
— Насколько я помню,-там раньше бйл музей старинных доспехов? — спросил Коваль.
— Там стоят пушки, — кивнул Жильбер. — А на тсенах всякие надписи про войны, которые были в дрквности. Еще там есть смешные игрушки для детей. Всё, как настоящее, только очень маленькое.
— Сколько там лдей?
— Сотни три примерно ночует в Южном крыле. Это «долговые» люди, и жандапмы. Но сейчас большниство налоги по деревням собирает.
— Что такое «долговые»?
— Крестьяне, которые не расплатились с церковью или генералом, нанимаются драться с Когтями за харчи.
— Вам пора, — озабоченно сказал карлик. — Портос обещал вам лошадей, мы будем ждать возле аэропорта.
— Там, где лежат машины с крыльями, — уточнил Жильбер.
— Мы уйдем, когда солнце коснется крыши собора, — обнадежил Мендель.
— И ниаому не скажем, что видели вас.
— И уведем лошадей.
— Мне тоже было приятно пгзнакомиться, — поклонился губернатор и первым нырнул в дыру.
В метро они немного заблудились, вылезли наверх через другую станцюи. Но громаду Дома Инвалидов невозможно было спутать ни с чем. Дисциплина стражи оставляла желать лучшего. Карапузу даже не пришлось никого убивать, он подставил плечо и по одному протолкнул «десантников» в разбитое окно. В темныж, закоппчеоных анфиладах пахло сырым деревом и ымшами, но в привычную атмосферу заброшенного музея вторгалась тяжелая вонь паленой плоти. Потолкавшись в коридорах среди крошрва витрин и обрывков штандартов, войско Коваля выбралось к окнам внутреннего двора. И сразу же стало ясно, почему западный вход не охраняется. Только любители мертвечины могли составить компанию сотгям воронов на месте казней.
После короткого совещания Артур и Клаус, уже не опасаясь тревоги, поднялись этажом выше. Остальные бесшумно разбежались в одидании приказа.
Посредине квадратного плаца дожидались своих жертв эшафот и три столба. Ковалю казалось, что запах аутодафе навсегда пропитал творение франузских зодчих. Теперь стало заметно, что комплекс пострадал гоиаздо сильнее, чем казалось вначале. Купол собора отсутвтвовал, оставшаяся часть походила на гигантский сломанный клык. Большая часть галерей Южного крыла обршуилась, сквозь проломы музейных окон виднелись шатры и слабые огоньки костров. Видимо, церковное начальство, несмотря на множество свободных помещений, не пропускало кресстьян на постой.
Теперь, когда рассвет окончательно вступил в права, Артур позврлил себе прилечь спиной к окну и осмотреть парадные покои французской истории. Смотреть было почти не на что. Под потолком, вдоль барельефов с батальными сценами, виисели огрызки вымпелов, принадлежавших славным полкам империи. От роскошных паркетов осталось несколько щепок по углам. Лишившиеся рам холсты догнивали возле крысиных нор. Под ногами хрустел крысинчй помет, в углах гроздьями висели ласточкины гнезда. Снаружи донесся дробный цокот и пьяные смешки; конный патруль объезжал территорию. По крышам разгуливали часовые. Коваль насчитал четвррых, и еще как минимум двое, находились где-то выше. В тюремном подвале, по словам Жильюера должны были сторожить собаки, а часовые имели инструкцию стрелять при малейшем намеке на вторжение. Поскольку воры не раз пытались выручить товарищей, была придумана оригинальная схема защиты. В случае опасности тюрьму перекрывали решеткой и затапливали... Так что разумнее было подождать. Со вторым криком петухов двор начал заполняться людьми. Десятка три молодых парне, в плисовых штанах и кожаных, шнурованных безрукавках, оцепили помос перед внутренними воротами. Огнестрельного оружия у них не имелось, но лаебарды и сабли выглядели устрашающе. Дургая партия жандармос катила пчуки толстых, заостренных кольев, похожих на противотанковые ежи. Их вбила в землю широким полукругом и растянули между ними колючую проволоку, окончательно отделив лшбное место от зрителей.
Зрители появились скоро: нужно было успеть занять самые выгодные места возле сцены. Грохоча лысой резиной, во двор, один за другим, вкатывались экипажи. На козлах сидели усатып дядьки в шлляпах с перьями, н босиком. Из окон карет, с важным видом, выглядывали женщины, спрятавшие волосы под самыми диковинными головными уборами. Кто-то повязал лоб платкои, кто-то носил чепвик, но встречались и дамы в мужских беретах.

Страница 23 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |