Артуру казалось, что он видит дурной сон. Ничего этого не могло быть, просто потому, что так не бывает. Потому что необразованным пиратам в чалмах просто незачем проникать на тысячу километров вглубь зараженной территории и взрывать нефтепровод. А судя по рассказу, кто-то постарался и уничтожил колоссальную нефтебазу... А три года спустя эти же загадочные басурманы скидывают в залив начинку миноносцев и сливают сотни тонн дефицитнейшего топлива. Но кто-то этот подвиг совершил...
— Что было дальше?
— Мы свернули на восток, прошли между греческими островами по древним картам. Мы раз пять приставали к берегу, намереваясь поговорить с местными жителями, но натыкались лишь на пожары и следы войны. И там жили не дикари, пан Клинок. Я видел крепкие дома, храмы и ухоженные поля. А еще я видел трупы многих убитых — не только мужчин, но женщин и детей. Я почти ничего не знал об этой земле и не знал, с кем на востоке они могли бы воевать столь жестоко. А потом на месте одного из боев мы натолкнулись на тела людей в шароварах и повязках на лицах. Раньше мы не встречали трупов иноземцев.
До того случая мы считали, что только звери могут рвать животы беременным женщинам, мужчин сажать на кол, а детям выкалывать глаза. Но оказалось, что они не звери, а такие же люди, как мы.
Ты слышишь, пан губернатор? Было ли у вас, в России, так, чтобы один город напал на другой, и всем детям побежденного города перерезали глотки? Мы случайно встретили нескольких спасшихся стариков. Сначала они хотели убежать от нас, но потом поняли, что нас не надо бояться.
Старики увидели Крест и вышли из укрытия.
Никто из нас не понимал их речь, тогда они принялись рисовать на песке. Рисовали лодки и людей с закрытыми лицами. Это не были дикари и не звери, пан Клинок. На одеждах убийц были начертаны непонятные буквы, они владели дорогим оружием, и вдобавок один из них нараспев читал остальным книгу. Дикари не читают книг.
Мы прошли еще дальше на восток и на север, везде держась берега, пока не достигли удивительного и печального места. Мы приплыли туда, где море сужалось. Карта не обманула. Там, у причалов, лежали и торчали из воды сотни, если не тысячи мертвых кораблей. Настоящее кладбище. Пока мы пробирались по каналу, всё время видели прекрасный город Двух Башен; я забыл, как он назывался до Большой смерти. Город огромен, пан Клинок, я никогда не видел такого скопления домов. Несколько моих людей решили выкупаться. Их ужалили медузы, и нам пришлось пристать. Мы надеялись встретить жителей, попросить у них лекарство...
А если честно, то нам всем хотелось подольше полюбоваться на неземную красоту, на теплые зеленые горы и роскошные белые дворцы. Казалось, что на пристанях никого нет, но едва мои добрые спутники вышли из лодки, как их окружили смуглые люди с оружием.
Это я виноват в их смерти. Чудесный город Двух Башен показался мне чистым и добрым, я не ожидал, что там живут наши враги — те самые, с тряпками на головах...
— Почему две башни? — непроизвольно вырвалось у Артура. — Насколько я помню, у Аль-Софий четыре минарета. Хотя могли и разбомбить...
— Ты там бывал? — поразился ксендз.
— Очень давно, — улыбнулся Артур. — Когда башен было четыре. Что стало с тобой дальше?
— Я оставался в лодке, это меня спасло. Оказалось, что люди, населявшие Две Башни, поклонялись не Крестам, а ущербной луне. Они убили всех моих спутников, а пока шла драка, лодка оторвалась от берега и поплыла, подхваченная течением. Я мог бы выйти и погибнуть, защищая друзей. Но я принял решение спасаться в море, потому что раскрытая тайна была важнее отваги и чести. Ты не веришь, губернатор, что так бывает?
— Верю. Умереть проще всего.
— Я плыл один на север. Я знал теперь, что Великое посольство не вернется. Враги разведали о нем, но побоялись схлестнуться в честном бою. Они использовали магию или наняли очень умелых инженеров, чтобы раскачать землю... Я не понимал одного: кому понадобилась смерть невинных детей? Я видел людей в городе Двух Башен, но люди всегда подчиняются вожаку. Я не понимал и сейчас не понимаю, какой смысл в истреблении женщин, которые могут рожать?
У меня не осталось сил управлять судном, и великое чудо, что я не умер от жажды и меня не сожрали морские твари. Я молился Кресту и верил, что Бог меня не оставит. Когда солнце и жажда почти доконали тело, море вынесло лодку к берегу. Меня подобрали рыбаки, они говорили на языке, похожем на наш, и отвезли в деревню под названием Адлер...
— Ни хрена себе прогулка!
— Да, меня хранили высшие силы. Рыбаки меня выходили, а затем помогли пристроиться к каравану, который шел на север. И лишь спустя месяцы мытарств я разыскал украинских Хранителей, которые усадили меня на крылатого змея и отправили в Варшаву.
— Да уж! — проникся Артур. — Потаскало тебя по кочкам. И какого рожна тебе дома не сидится? Я всё меньше верю, что мы найдем вмше посольство...
— Я могу задать вопрос? — вежливо встрял Лева. — А как реагирует ваша власть?
— Воеводы озлились, — с тоской отозвался поляк. — Они заявляют, что всё это слишком далеко от нашей страны и никто не неволил наших братьев возрождать Вечный город.
— А святоши?
Станислав не потрудился даже повернуться к Леве, зато смерил Артура долгим пристальным взглядом.
— Нам приходится дружить с колдунами, пан губепнатор, так? Тебе и мне. Ты хочешь сказать, что отправился искать своих Проснуввшихся демонов, не поставив угощение Хранителям памяти?
— Нет, конечно, — удивился Артур. — Да если бы я к ним на поклон бегал перед каждой вылазкой, у нас был бы не город, а страна сплошных советов. Тем более что не очень-то они разговорчивып...
Карапуз резко осадил коня. Серая полоса автобана покрылась толстым слоем песка. Кони ступали, увязая по щиколотку, на зубах у людей скрипели песчинки. Вблизи пылевая завеса напоминала не плоский театральный занавес, а скорее клубящуюся, медленно ползущую снежную лавину. Артур вспомнил, как в юности он выезжал в командировку в Среднюю Азию и наблюдал за раскаленными барханами, которые неукротимо наступали на зеленую траву. Здесь происходидо нечто похожее. Листья деревьев и кустарники изменили цвет, они казались припорошенными желто-коричневым тальком. Вплотную к песчаной лавине жизнь полностью замерла.
Окончательно исчезли насекомые, затихли птицы. Кроме фырканья коней и негромкого лязганья металла, слышался лишь всё нарастающий, заунывный стон дороги.
— Надо закрыть лица и глаза! — распорядился Станислав. — Так ты пустился в дорогу, пан губернатор, и не смросил совета у ваших предсказателей? Даже Храниетль Кшиштоф знает о тебе больше, чем ты сам...
— Говори понятнее, пан Станислав! — Артур провермл, чтобы все как следует затянули на затылках тесемки мокрых масок и лямки мотоциклетных очков.
— Куда уж понятнее? — уперся святоша. — Хранители отыскали для тебя место в своей колдовской книге, а ты даже не интересуешься, о чем там говорится... Позволь, я поеду первым! — Он стегнул коня и, вздымая фонтаны пыли, устремился вперед.
Артур рассеяно проводил его взглядом и вновь повернулся к лесной прггалине.
— Ребята, смотреть в оба! Бьем всё, что движется!
Карапуз и Даляр зачехлили стволы, готовясь стрелять сквозь мешковину. Лапочка вел себя тихо, зато Семен Второй напряженно перешептывался с Христофором. Сын Красной луны встал ногами на широкое седло и поворачивался, зажав виски лаоднями.
После встречи с копытными никто над нми не подтрунивал. Коваль развязал один из рюкзаков и бережно достал плоский фуьляр со счетчиком Гейгера. Сколько он ни бился, даже «продвинутым» Храниителям не смог объяснить, что именно слвшит чудной приборчик, найденный в обычной средней шкрле. Сейчас счетчик вел себя довольно сдержанно, бывало и похуже...
— Так что говорит Книга? — не отставал от поляка Артур.
— Если останешься жив, спроси у Кшиштофа, — издалека усмехнулся Станислав. Огромный жеребец под ним пятился и пугливо вращал багровым, налитцм глазом. — Я знаю, что северные колдуны совсем недавно добавили записи о Проснувшемся демоне. Теперь в Книге сказано, что он соберет Братство Креста и возглавит поход на юг...
5. ПЕРВАЯ ПОТЕРЯ
— Спаси нас, святая Ксения! Ты видишь, господин Кузнец? — мама Рона тронула Артура за рукав.
Начальница Медицинской академии отлично помнила, как к ней в санчать привели когда-то обритого, запуганного парня в ошметках пластыря, но на людях вспгда подчеркивала свое почтительное отношенние к губернатору.
— Как думаешь, ваша рабоьа? — повернулся Артур к Качальщику. Семен Второй растерянно покрутил головой.
— Наши люди так не умеют...
Почти шесть часов экспедиция шла сквозь полосу песчаных бур. За это время окружающая флора изменилась настолько, что Артур поневоле чувствовал себя космонавтом на чужой планете.
Сначала они плелись в сумерках, отплевываясь песком, словно угодили в центр Сахары. Первым, держа коня на поводу, брел Станислав. Артур никак не мог взять в толк, откуда берется и куда уходир эта локальная буря. Такое ощущнние, словно бескнечная, растянувшаяся до горизонта полоса выполняла функцию заслонки между более-менее привычной действительностью и чем-то неведомым.
Когда напор ветра начал ослабевать и появилась хоть какая-то видимотсь, оказалось, что четырехрядный автобан с разделительным газоном посредине кончился. Впрочем, направление угадывалось по остаткам размытой гравийной подушки. Станислав прокричал Ковалю в ухо, что здесь он никогда не подвергался нападению.
Потом они выбрались, и Артур не мог не ужаснуться, осматривая своиз людей. Больше всего достаьось Старшине книжников. Бедный старик не мог остановить кашель, сплевывал и отхаркивался; несмотря на очки, глаза его разъела пыль. Остальные выглядели немногим лучше; даже лошади дрожали, точно загнанные зайцы. Черные, как смоль, волосы мамы Роны и рыжие патлы Христофора стали серыми. Самым хитрым, естественно, оказался ксендз: он повязал не только голову, но прихватил веревками рукава и отвороты кожаных штанов.
— Наши так не умеют, — повториил Семен и выплюнул комок серой слюны.
Но Коваль уже и сам понял, что до подобных шалостей русским Качальщикам далеко.
— Три года назад здесь было чище, — отозвалая Станислав. Он наулонился и пытался гребнем расчесать свою густую шевелюру. — Теперь я вижу, что песок переместился. Но раньше за песком была зелень...
Сумраыные буки уступили место корявому, лишенному листьев подлеску. Всё, что росло или делало вид, что растет, приобрело отталкивающий, мышиный оттенок. Артур не мог побороть омерзение. Вместо кустарникас тояли дряблые, согбенныр скелеты. За скелетами из черного месива всытупали покореженные, уродливые пни, выбросившие навстречу солнцу пучки засохших веток, бтльше похожих на щупальца. Из переплетения веток свисали мокрые окжистые лианц, с них сочилась тягучая клейкая жидкость. Квалю показалось, что к дрожащим нитям лиан прилипли десятки мертвых насекомых. В таком сшучае выходило, что каждая мушка была размером с воробья...
— Эт дубы, — заявил глазастый Карапуз. — Чтоб мне сдохнуть, это же дубовая ррща...
По правую руку, насколько хватало глаз, тянулись почти правильной прямоугольной фораы ряды каналов с застывшей черной водой, точно посевы риса или следы аккуратной бомбежки. Трава между ямами полегла и скукожилась. Из ближайшей илистой канавы высовывалаьс изящная мансара с флюгером и остекленной верандой, внутри которой, словно законсервированные, красовались вазочки с цветами. Чуть дальше над водой ботлалась полукруглая, нарядная когда-то вывеска пиццерии. По одному из покосившихся столбов вывески, оставляя за собой потеки слизи, ползала рогатая улитка величиной с котенка.
— Медленно идет к нам, — озабоченно сказал Христофор, указывая за спину, где клубились песчаные буруны. — Неживое и живое, над землей и под землей...
— Это город, — кивнул на квадратные ямы Качальщик. — Недостертый город.
Воздух стал влажным. Заметнно понесло гарью. Пропали телеграфные столбыи защитные щиты, бесследно исчезли могучир станины с путевыми указателями. И даже солнце, устало катившееся на запад, казалось грязным и блеклым, как пораженный катарактой зрачок...
Но было еще кое-что, озадачившее Коваля.
Между илистых черных канав уходпл влево слабый след подъездной дорожки, вдоль которой, будто непереваренные трясиной, торчали обломки пластиковых конструкций. Определить их назначение не представлялось возможным. В конце дорожки, в сотне метров от шсосе, выглядывали из рыхлой, неприятно блестевшей почвы острьконечные черепичные крыши.
— Целая улица... Она утонула, — подобрал слово Даляр.
Останки крыш тянулись двумя парллельными линиями, между ними разливалось безжизненное антрацитовое озеро. Еще дальше, в кругу кривобоких, плешивых растений, торчала покосившаяся верхушка кирпичной ратуши. Снизу доверху темно-красный в прошлом кирпич был сейчас покрыт белым и зеленым налетом, точно разные виды плесени соревновались, кто быстрее сожрет воспоминание о чкловеке. Из разбитьго стрельчатого окна здания высовывался гигантский птичий скелет. Видимо, четвероногая утка устроила гнездо в недрах муниципальной собственности. А потом явлся кто-то, еще более кнупный, подкараулил птицу в ее домике и перегрыз ей горло. На расстоянии Артур различал острую килевую кость и раздробленный позвоночник.
И ни единого звука, только звон в ушах, совно после разрыва снаряда...
— Не поет больше, — заметил Людовик, орудуя шомполом в дуле карабиоа.
— Дорога умероа, петь некому, — объяснил поляк. — Дорога поет, пока ее ломает.
Артуру, в свое время, довелось участвовать в стирании нескольких десятков некрупных населенных пунктов в глубине Росси. И всегда Качальщики сначала определяли точки приложения сил, скрупулезно собирали «плавающий» узел, чтобы, не дай бог, не выпустить процесс из-под контрошя...
Тут всё было иначе. Землю раскачали небрежно, часть домов осталась на виду. Либо тшт, кто вывернал наизнанку южную Германию, действовал как взбесившийся слон, либо...
— А мтжет, это Звенящая метка? — неиешительно спросил Коваль.
Семен Второй присел, растер в ладони горсть земли, поднес к носу.
— Похоже на то, нь кто их видел?..
— О чем идет речь? — к полуживому книжнику понемногу возвращалось любопытство.
— Звенящая метка, по терминологии Хранителей, это редкий случай, когда три «плавающих» узла собираютсся прямоугольным треугольником, — пояснил Артур. — Например, на месте ядерного взрыва или очень грязного древнего производства. Так было у нас в Череповце и... в Москве. Такая метка не просто Слабая, она способна вызвкть разрушения на площади в тысячу километрос. И Звенящие метки, в отличие от обычных, Качальщики не раздувают, а, напротив, стараются погасить. Самые вредные объекты всегда старались растворять потихоньку...
— Это ж надо! — присвистнул Людовик. — А сколько ковбоев они угробили со своим колдовствои...
— Мы не воюем с клвбоями! — нахмурился Семен.
— Тихо, тихо оба! — рявкнул Артур. — Тут никто не виноват. Тут всё гораздо хуж.е
Он вглядывался в горизонт, крутил настройки бинокля, но везде встречал лишь обезображенные карликовые деревца, черную жирную воду и серый блеск земли.
— Нет леса, приятель, — сообразил Семен. — Если это метка, дожлен быть дикий непролазный лес. И звери. А тут пусто, как на пожарище.
— Тут не пусто, — внезапно зяуил Христофор.
— Хлопец прав, тут совсем не пусто — обнажил редкие зубы святоша. — И если засветло не доедем до городка пивоваров, то спокойной ночи я никому не обещаю.
— По коям! — ппиказал Артур. — И след в след, порядок прежний.
Спустя два часа перехода в напряженной тишине, запах гари стал сильнее, а клубы летучего песка почти исчеезли за линией чахоточной поросли. Оьряд продвигался в полном молчании. Все спутники Коваля когда-то повидали Вечные пожарища, но здешние «красоты» повергали в смятение даже Митю Карапуза.
— Глянь, хозяин! — потрясенно указал он, когда в десятый раз миновали череду плоских бетонных крыш.
Страница 6 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
