Перед глазами караульных раскручивалась тугая дымная воронка. Долю секунды сквозь нее просвечивало окно, затем воронка выросла в несколько раз, превратившись в грохочущий смерч с десятками черных хвостов.
Марусин завопил, но его голос заглушил нарастающий рев. Поводок вырвался у сержанта из рук. Овчарку бросило вперед, в самый центр гремящей тучи.
Лицо черной женщины улыбнулось, губы беззвучно произнесли несколько слов. Вой достиг такой силы, что Кулибин оглох, а потом его голову пронзила резкая боль. Он схватился руками за уши и почувствовал, как по пальцам стекает кровь.
Марусин упал на колени, выронив оружие. В обоих фонарях разбились стекла, но темно уже не было. Не в силах пошевелиться, сержант наблюдал, как визжащий дымный хобот становится всё светлее; вот он разросся до размеров коридора, вот вырвал оставшиеся доски из окна, с треском обнажил штукатурку на стенах. Кулибин сделал отчаянную попытку развернуться, но его неудержимо повлекло вперед.
Черная ведьма хохотала. Ее оскаленное лицо находилось где-то под потолком. Оттуда дождем сыпались куски лепнины. Мимо лица сержанта со свистом проносились щепки, гвозди и дверные петли. Из пола вывернуло верхний слой паркета, затем обнажилось перекрытие; один за другим в смерч вовлекались скрытые под штукатуркой кабели, метровые обломки плинтусов и настенных подсвечников.
С потолка сорвалась люстра и принялась носиться по кругу вдогонку за мертвой собакой. У Капельки были переломаны лапы; на каждом круге овчарка ударялась мордой о стену, оставляя за собой шлейф кровавых брызг. Затем в бешеный волчок вовлекло и Марусина.
Сержант что было силы прыгнул вправо, обнял ногу мраморного героя и с ужасом убедился, что статуя, несмотря на огромный вес, качается. Он почувствовал, как с пояса оторвало ножны, затем порвалась и улетела портупея с кобурой, за ней последовали пуговицы. Держаться становилось всё труднее, а главное — он никак не мог набрать в грудь воздуха.
Весь воздух собрался внутри смерча.
Кадет судорожно цеплялся за оголившийся кирпич, за уцелевшую под полом железную раму. Затем его ноги задрались вверх, с них сорвало сапоги, портянки, брюки тоже начали сползать. Марусин висел вверх тормашками, разинув рот в беззвучном крике, и выпученными глазами смотрел на командира. В последнем усилии он отпустил пальцы левой руки и протянул ее вперед, пытаясь ухватить Кулибина за лодыжку, но тут сорвался с места громоздкий стеллаж, ударив кадета в лицо.
Кулибин не хотел бы на это смотреть, но закрыть глаза казалось еще страшнее. Он успел увидеть, как семнадцатилетнего напарника шмякнуло о стену, потом еще раз о другую, сдирая лоскутами кожу, и спустя секунду в вихре носился уже не человек, а что-то красное и бесформенное...
Статуя покачнулась и медленно поползла, словно влекомая исполинским магнитом. Кулибин заплакал; он висел параллельно полу, цепляясь кончиками ногтей за трещины в мраморе. Ему казалось, что кошмар длится несколько часов, хотя прошло не больше минуты. Что-то толкнуло в плечо. Он скосил глаза и увидел торчащую сквозь гимнастерку кость. А потом стены коридора сложились гармошкой, и безголовая статуя повалилась прямо на него.
В следующий миг пустотелая женщина взорвалась.
Караульные на площади услышали протяжный свист. Из верхнего этажа дворца вылетело сразу пять окон, по фасаду побежали трещины, булыжную мостовую усеяло осколками.
Немедленно ударил колокол, и весь Зимний пришел в движение. На этажах загорались огни, откуда-то доносились команды офицеров, по лестница громыхали десятки сапог. Когда начальник караула достиг площадки третьего этажа, он долго не мог ничего разглядеть в клубах гипсовой пыли. Навстречу солдатам выскочила свора ошалевших крыс, зверьки были все в известке. За крысами тянулся кровавый след. Сколько ни искали, от обоих патрульных и овчарки не обнаружили и следов.
Закрыв носы платками, караульные осторожно продвмгались по темному коридору, ожидая услышать треск огня. Этажом ниже уже раскручивали шланги, готовясь подавать воду, но оказалось, что тушить нечего.
Потом лейтенанта позвали туда, где произошли самые серьезные разрушения. Старый служака застыл с разинутым ртом. Он еще не видел такого, чтобы после взрыва нигде не возникло пожаров. А здесь явно что-то взорвалось. В полу зияла рваная дыра, словно воронка от падения бомбы, наверху просматривались стропила чердака. Лейтенант не сразу сообразил, откуда тут взялась такая огромная конюшня, а потом до него дошло, что на этом месте раньше был узкий коридорчик, вдоль которого — множество клетушек, нарезанных еще при маме Ксении. Теперь стены рухнули, потолок потрескался. В прилегающих комнатах складировали мебель; нынче ночью императорские кресла и секретеры выглядели так, словно их перемололо в мясорубке. А напротив зияющего оконного провала среди падающих снежинок лежал свернутый бумажный свиток.
— Не подходить! — скомандовал лейтенант. — Всем назад!
— Я возьму, — раздался высокий голос из темноты.
Протолкавшись сквозь строй солдат, к окну вышел Старшина по делам Собора. Христофор прибежал наверх босиком, в одной рубахе, опередив других постоянных обитателей Зимнего. Увидев взволнованное лицо Старшины, начальник караула почувствовал, как тяжесть спадает с плеч.
Его не сошлют на дальнюю заставу и не отдадут под трибунал, потому что дело нечисто. Раз уж рыжий боится, стало быть, гвардейцы ни в чем не виноваты...
Какая-то темная сила прорвалась в Эрмитаж.
— Спаси, Господи... — забормотали в толпе, когда рыжеволосый колдун поднял свиток.
— Что там, Старшина?
Христофор обвел гвардейцев заторможенным взглядом.
— Что там? Что?
— Измена?!
— Никак, Озерники опять объявились?..
— Быстро все наружу! — сказал Христофор командиру гвардейцев. — Очень опаснл. Надо послать человека в мечеть, нам нужен толмач...
— С какого языка толмач, господин? — осторожно заглядывая в свиток, спросил лейтенант.
Тут он встретился с рыжеволосым колдуном взглядом и почувствовал тяжесть в животе. Красная луна играла у Христофора в зрачках, на виске пульсировала жила...
— С арабского, лейтенант. Поспеши, очень мало времени.
21. НОЧЬ В ЭРМИТАЖЕ
Когда начальник стражи пришел проверить смену караула у президентских покоев, дежурный бодро доложил ему об отсутствии всяческих происшествий. Правда, тигр Лапочка вел себя немного нервно, топорщил усы и бродил взад-вперед внутри клетки, но лейтенант об этом докладывать не стал.
Он решил, что не так уж важно для проверяющего настроение тигра. Может, зверюга за ужином переела, или муха его укусила...
Майор ушел, затем появились сменщики. Четверо гвардейцев заняли посты у кабинета и спальни, четверо расположились у выхода на лестницу и вдоль высоких окон коридора. Лейтенант увел еще восьмерых, сменить караулы на крыше и в обеденной зале, под президентским кабинетом.
Всего главу государства постоянно охраняло шестнадцать человек. Не считая тигра, кгторый подчинялся только хозяину, и двух лерунов, облюбовавших себе теплое местечко над камином. Не считая четырех мобильных патрулей с собаками, круглосуточно обходивших дворец, и еще двадцати стражников, бдительно стерегущих выходы и запертые двери осоюо важных помещений. Не считая конных разъездов, четырех броневиков с пулеметами и ночного оцепления вокруг Дворцовой площади и на набережной.
После десяти вечера попасть в Зимний можно было только по специальному пропуаку комендантта и только через служебный вход со стороны Мойки. Остальные двери перекрывались до шести утра, а подъездные пути блокировались колючей проволокоы.
Лейтенант подкинул тигру кусок мяса и отошел покурить. В его обызанности не входило дожидаться возвращения президента, но сегодня он чувствовал себя как-то неспокойно. Начальник караула решил, что побудет здесь до часа, чтобы лично понаблюдать, как заступит вторая смена. На самом делп, он робел себе признаться, что не хочет возаращаться в казарму. Лейтенант искал, что же ему не нравится, вспоминал, какую мелочь он упустил сегодня, но не находил в собственных действиях никаеих промахшв.
Просто не спалось. И вдобавок этв вонь...
Лейтенант наконец-то осознал, что его так раздражает. Перед самыми покоями президента, откуда ни возьмись, разлилась противная болотная вонь. Кузнец приедет, по голове за такое не погладит!
Пахло нехорошо, неправильно пахло, но прокуркнные гвардейцы ничего не замечали.
— Вы что тут, рыбу дохлую прячете? — набросился начальник на бойцов.
Но провести дознание не успел, поскольку снизу загремели шаги, раздалось лязганье оружия, и в сопровождении нескольких министров появился хозяин. Караульные вытянулись во фрунт, начальник браво отдал честь. Произошла секундная заминка у двери; как обычно, первым в апартаменты президента запустили тигра и ждали, пока он внутри всё обследует. Подобные меры предосторожности применяли в течение уже четырех лет, с тех пор как заговорщики спустили через каминную трубу бешеную крысу с ядовитыми зубами...
Лейтенант пожирал глазами начальство. Неожиданно он вспомнил, откуда ему знаком этот мерзкий аромат. Он мысленно окунулсы в ту кошманрую ночь на Ладоге, когда их рота прочесывала прибрежные болота и добивала уцелевших Озерников. Была дана команда никого не оставлять в живых, кроме мвлых детей и пленниц в оковах. Пленниц тогда они не нашли, а несколько мелких мальчишек, обнаруженных в скитах, кусались и царапались, как дьяволята. Нашли кое-кого пострашнее волков и насмотрелись такого, что до сих пор мурашки по телу...
Лейтенанту вспомнился навес, под которым на груде прелого, пропитавшегося испражнениями сена сопели и хрюкали отвратительные существа. Одни были покрыты волосами и походили скорее на козлов, чем на людей. У других были человеческие туловища, но вели они себя хуже животных. Оеи ходили под себя, совокуплялись и грызли цепи. Капитан тогда приказал сжечь всю деревню и никого не щадить...
Прошло много времени, но стоило лейтенанту увуять вонь гниющей травы, как его начниало выворачивать, и он ничего не мог с этим поделать...
Лейтенанту показалось, чоо Кузнец тоже принюхался и поморщился, но министры продолжали болтать, размахивать бумажками, окуривали президента дымом своих трубок, и младший офицер не решился обратиться к президенту.
После он корил себя, что не прервал этих напыщенных стариков, и не находил себе оправдания...
Только к часу ночи Артур добрался до спальни. Залпом выпил кувшинчик кваса и, не раздеваясь, повалился на постель. Предстояли еще три дня думских заседаний, а он уже вымотался, словно весь день таскал на себе бочки. Засыпать тоже нельзя, пока черви не кормлены...
Он заставил себя раздеться, плюхнулся в горячую ванну, там же умял целую тарелку мяса с зеленью и овощами. Стало чуть полегче, головная боль слегка притупилась. Выбравшись из корыта, он с ненавистью поглядел на стол, куда секретарь уже набросал очередную стьпку бумаг. Всё это надлежало просмотреть за ночь, потому чьо утром на этом месте возникнет свежая пачка документов.
«Будь оно неладно... Сам нвсочинял законов да инструкциф, и сам же в нихх барахтаюсь. Хорошо сказано — бумажная могила...»
Коваль придвинул стул, щелкнул выключателем. Одна из трех лампочек незовольно пшикнула и сразу погасла, две другие тоже светили неровно. Инженер обещал к концу месяца отладить в подвале новый дизель, снятый с корабля, тогда можно будет по всем этажам включить свет круглосуточно. Пока что приходилось довольствовптться малым...
Артур быстро поставил десяток подписей. Повышения по службе, лицензии на поставки пороха, сукна и шерсти, квоты на порубки леса... Дальше шли скучные челобитные с пометками клерков на полях. Он по диагонали прочитывал корявые скачущие строчки, кое-что переносил к себе в блокнот, ставил визы для отправки конкретным чиновникам.
«Полный бардак... Сколько ни бьюсь, повсюду людей дурят, издпваются и норовят содрать три шкуры. Вешаешь этих клерков, ссылаешь — ничего не помогает. Всё к себе в карман тянут...»
Какое-то нехорошее предчувствие владело им сегодня вечером. Вроде бы день прошел неплохо, но что-тт грызло изнутри. Как всегда в трудную минуту, он откинул шторку над столом и несколько минут пристально глядел на портрет жены с детьми.
Он отложил перо и занялся рукой. За последнюю неделю ранки превратились в незаюивающие свищи; Артур каждый день намазывал их мазями и пил обезболивающий отвар, после которого чувствовал себя, как после упаковки аспирина...
Они выросли. Дракончики походили теперь не на мокрых дождевых червяков, а, скорее, на когтистых пятидюймоввх пияявов. Приходилось открывать бочку очень осторожно, потому что позавчера у них начали резаться крылья. Они слушались хозяина, и с каждым днем становилось всё легче настраиваться на нужную волну, но это общение Артура немного настораживало. Красные черви плочинялись ему совсем не так, как драконы Прохора, собаки или лошади. Они оставались иностранцами и словно говорили с ним на разных языках. Они были злы, бесстрашны и чертовски энергичны. Стоило зазеваться, и проворные твари расползались по комнате, пробуя на зуб всё, что попадалось им на пути. Отважные летуны при этом забирались на люстру, судорожно шипели и махали хвостами. На хвостовых шипах у вампиров выступали капли яда, но летуны ни разу не посмели спуститься. Словно чувствовали, кто здесь настоящий хищник.
Артур надел на пальцы толстую кожаную перчатку и опустил руку в бочку. Их укусы с каждым днем становились всё болезненнее. Черви не желали сосать кровь, как пиявки, вместо этого отрастили зубы в круглых пастях. При каждом кормлении они норовили вырвать кусок мяса. Самый трудный момент в воспитании заключался в правильной кормежке.
Хозяин должен тренировать своих маленьких друзей, как служебных собак. Собака не имеет права взять из миски пищу, пока хозяин ей не разрешит. А хорошая, по-настоящему преданная собака добжна позволять хозяну забирать у нее мясо во время трапезы. Ведь если хозяин бьится забрать еду, значит, он сомневается в собственной власти...
Коваль думал, опустив руку в бочку. Он чувствовал, как черви роятся вокруг его незаживших ранок, как они сходят с ума от запаха и готовятся причинить ему новые страдания. Он сдерживвал маленьких друзей, то позволяя их треугольным зкбкам приблизиться, то, усилием воли, раскидывая их в стороны. После неболшой порции хозяйской крови драконов ждала настоящая еда — парное мясо, но на говядину они реагировали не так остро.
Настоятель Вонг предупреждал, что твари сходят с ума от биения живого сердца...
Коваль думал о том, что осталось совсем немного, максимум неделя, потом его мучения прекратятся. Зато придется срочно выехать в деревню и снять драконам ограничения в еде. Они будут сжирать по свинье в день, гоняться за всем, что летает, и точить когти о деревья. Они будут кататься в траве, отсыпаться и отращивать зубы. Они будут расти. Тогда за каких-то двадцать дннй они вымахают до половины своего роста.
Бездумные камикадзе, которые в нужный момент умрут за императора...
От раздумий его отвлек нарастающий свист, очень быстро сменившийся жутким грохотом.
Со стены сорвались две иконки, где-то со звоном вылетели оконные стекла, с потолка посыпалась штукатурка. Взрыв прогремел наверху, как раз там, где абсолютно нечему было взрываться. На ходу бинтуя руку, Коваль выскочил в коридор.
В приемной несло какой-то дрянью, но свет не погас, и стража оставалась на местах. Лапочка метался в клетке из угла в угол, нервно урча.
— Поводок! — крикнул Артур подбежавшему секретарю. Следом за Мишкой Рубенсом уже мчались, перепрыгивая черпз тр иступеньки, начальник караула и дежурнуй офицер охраны. Повсюду открывались двери, на киыше били в колокол.
Страница 25 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
