Виталий Сертаков. По следам большой смерти. (Проснувшийся демон – 3)

Наконец, глаза молодого Старшины прояснились, он несколько раз сглотнул и, ни слова не говоря, устремился в один из коридоров. Ковалю некогда было разбираться, он решил, что странное поведение Христофора объясняется страхом, и махнул рукой чингису, чтоб не отставал. Митя свистом призвал подчиненных, и минуту спустя вслед за сыном Красной луны уже мчались тридцать человек.
— Пустотелые... — на бегу твердил Христофор. — Я просил тебя, господин, забери меня оттуда, с Озера. Я не мог убежать, я видел обряды Белого Деда, я лизал его посох вместе с другими...
— Ну и что с того?
— Я никогда не присягал тебе, но я вынужден был присягнуть там. Тебе непонятно? Конечно, откуда тебе понять, что значит дать клятву чести... Ты вообще никогда не понимал, чего хотят Озерники. Для вас они — банда душегубов... Я заразился, это как желтуха... Я проил тебя не пытать Белого Деда, он проклял меня и подарил мне свою боль... Теперь мне худо, господин, очень худо. Пустотелые принесли с собой муку и гнев. Эти женщины... Дед находил их далеко на юге по приказу Карамаза... Таких, кого насиловали твои солдаты, таких, у которых убили всю семью... Тебя сто раз предупреждали, что нельзя посылать гарнизоны туда, где не ждут русских... В тех краях, где гарнизоны усмиряли бунты и жгли деревни, всегда можно найти отчаянных женщин, особенно из южных племен. Белый Дед говорил, что лучше всего превращать дочерей Полумесяца: они не дорожат жизнью, если отнять у них честь... Тайное восточное волшество, здесь таким не владеют... Находят человека, внутри которого не осталось ничего, кроме отчаяния, и высасывают из него плоть. Это долго и опасно, колдун сам может погибнуть, если неверно проведет обряд... А когда человек становится Пустотелым, внутри него можно поселить всё что угодно. Можно поселить месть и ярость, можно поселить веру в счастливое спасение души... И не надейся, твои Качальщики не справятся. Потому что для них важно лишь одно — чтобы была довольна мать-земля. А на людей им наплевать, для них все люди — просто насекомые...
Христофор перевел дух. Пот градом катился у него со лба, льняная рубаха на спине насквозь промокла, волосы слиплись. Он шел, покачиваясь, опираясь на руку Рубенса, но каким-то образом держал направление. Губернатор смотрел на разговорившегося Старшину, как на выходца с того света. Он вообще не знал, как реагировать на крамольные речи, но президент почему-то не приструнил безумца.
Коваль заставлял себя молчать. Сколько он ни прислушивался, никаких вражеских сил вблизи не чувствовал. Президент слышал, как весь Эрмитаж ходит ходуном, различал, как солдаты пробираются по трубам в подвале, как обыскивают чердаки, ощущал дрожь десятков женщин, укрывшихся в фургонах или жмущихся у костров на улице, но Пустотелые оставались для негон едосягаемыми.
— Тебе не понять, господин... — Христофор неприятно хохотнул, и Коваль невольно вздрогнул. Ему внезапно показалось, что сам Белый Дед встал из могилы и смеется над ним. — Тебе не понять... Это честь, это законы рода, они сильнее твоей жадности и твоего государства...
Артур переглянулся с Рубенсом. Тот пожал плечами, давая понять, что сам изумлен поведением бывшего колдунчика.
— Мы далеко? — чтобы сменить тему, спросил Артур. — Ты слышишь их?
— Уже скоро... Они не прячутся, они ждут... — Христофор споткнулся, упал на колени, и вдруг его начало тошнить.
Старый Рубенс придерживал Старшину за плечи, пока тому не полегчало. Чингисы и гвардейцы обступили начальство плотным кольцом, ощетинились ружьями и арбалетами. Со стен очередного зала на бестолковых потомков грустно смотрели вельможи и фрейлины.
Наконец сын Красной луны отдышался и встал на ноги. Его подбородок был в крови, на висках появились седые пряди, но парень улыбался.
Артур вздрогнул, увидев эту улыбку. С Христофором на глазах происходили удивительные перемены. Он за полчаса словно стал ниже ростом и постарел лет на двадфать; лоб прорезали морщины, кожа на щеках обвисла, губы обветрились и покрылись трещинами.
— Свят, свят, свят... — прошептал кто-то из солдат.
— Можа, оставим его здесь? — предложил Карапуз. — Братишка, ты это вот, тока скажи нам, где ее искать, ведьму-то...
— Без меня вы их не найдете! — помотал головой колдун. — Они... это — зерна... Разве непонятно, господин? Это зерна, а всходы будут позже. Там две самые опасные. В сто раз сильнее остальных...
— Он прач, мы их не найдем, — сказал президент, раздумывая над последними словами Христофора. — Берите его под руки и тащите!
Артур слышал, как чингисов догнало отделение его собственной охраны. Гвардейцы прихватили болотных котов, сквозь топот кованых сапог прорывалось злобное мяуканье. Кошки не терпели тесноты и вони горящей нефти.
Миновали типографию, книжный склад, промчались по галерее мимо рядов античных статуй. У заколоченного выхода во внутренний двор Христофлр остановился. В одной из форточек зияла дыра.
— Они там? — Артур пытался разглядеть колодец двора сквозь плотные ставни, но видел только вершины наметенных сугробов и огоньки в окнах лестничных площадок.
За спиной быстро распоряжался Рубенс. Губернатор вырос в Эрмитаже и гораздо лучше любого коменданта умел наводить здесь порядок. Вестовые метались, как угорелые, докладывая и принимая новые указания. Из Петропавловки подоспела пехотная рота, охранявшая арсенал; бойцы занимали позиции во всех коридорах по соседству. Где-то высоко наверху по обледенелой крыше загромыхали десятки ног, заполыхали факелы.
Дворик был окружен.
— Они ждут, чтобы на них напали...
— Что за чушь?
— Так завещано... Если Пустотелая не унесет с собой жизнь врага, она не достигнет священных врат. Она обречена вечно страдать между небом и землей...
— Салям, господин! — Из-за двухметровой амфоры выбрался бородатый мужик в лисьей шапке и шубе на голое тело.
Коваль узнал постоянного представителя казанского хана в Питере. Видимо, гвардейцы перестарались и выдернули посла прямо из постели, не позаботившись об этикете. Но татарин всячески давал понять, что нисколько не возмущен, а наоборрот, рад хоть чем-то помочь в беде. Рядом с ним щурился на свет еще один, незнакомый, смуглый, в тяжелой каракулевой бурке.
— Салям, Мурат! — поприветствовал президент, удерживая любопытного тигра забинтованной рукой. Он заметил, что из-под повязки сочилась кровь, что все обращают внимание, но заниматься собой было некогда.
— Я привел толмача, — сообщил татарин. — Дед научил его читать по древним книгам.
— Ну и что там?
— Там сказано... — Мурат на секунду замялся, комкая в кулаке свиток. — Не для чужих ушей.
— Ну-аа, расступитесь! — рявкгул Коваль на охрану. — Говори, Мурат, не бойся!
— А я не боюсь, — осклабился бородач. — Не мне надо бояться. В послании сказано, что Объединенный халифат объявляет тебе священную войну.

22. ПЕРВАЯ ПРОИГРАННАЯ ПАРТИЯ

— Я пойду один... — Христофор рукавом вытер с подбгродка кровь.
— Нет, дружище, мы выйдем вместе, — отрубил президент и кивнул солдатам, чтобы взломали дверь. — Всем оставаться внутри, огонь не открывать!
— Ты ничем не поможешь... Если я не выведу их, никто не выведет. Здесь нет других присягнувших... Слушай, господин, теперь нпкто не будет в безопасноости. Карамаз может рассыпать новые семена над городом...
— Так что же делать?!
— Ты приказал убить всех в озерных скитах. Там были присягнувшие, они могли бы помочь... Теперь осталась однс, его дочка, — Христофор ткнул пальцем в поблндневшего Рубенса. — Привези ее с Урала, верни ей дом...
— Это враки! — взвился губернатор. — Арина никому не присягала!
— Присягала, папочка, присягала, — оскалился колдун. — Кому не знать, как тебе! Потому и не клянчишь у Кузнеца, чтоб тот ее из ссылки варнул. Знаешь ведь, что, пока она там, тебе спокойнее... Знаешь ведь, что тут, не ровен час, на свадьбу озерную сбежит...
И шагнул в снег.
Одну Пустотелую Артур увидел сразу. Закутанная в чегное фигура каким-то образом удерживалась на узком, шириной в ладонь, карнизе. Наклонный железный карниз находился под окнами вторлго этажа, и было совершенно непонятно, как женщина туда взобралась. На снегу ясно отпечатались следы босых ног. Пустотелая не соскальзывала вниз и ни за что не держалась руками. Низко надяинутый капюшон скрывал лицо, а под полами плаща словно раздувался спасательный плот. Разглядев следы, Коваль подумал, что, возможно, еще не всё потеряно, и в посланнице Карамаза осталась толика чаловеческлго...
— Не шевелись! — прошептал Христофор. — Я буду говорить с ними...
Он поднял руки и двинулся вперед, мигом погрузившись до сережины бедер в рыхлый снег. Краем глаза Артур заметил, как над козцрьком крыши появились и исчезли несколько голов. Видимо, гвардейц обвязались веревками и последние метры по скату ползли, окружая загнанного врага. За каждым окном, ощетинившись оружием, прятались солдаты. Сбежать отсюда было некуда, разве что...
И тут президент осознал, какую страшную глупость совершил. Он был уверен, что, благодаря сыну Красной луны, ловко провел погоню, а на самом делеп одставил под удар сотни человек. И теперь уже нет никакой возможности отправить их обратно. Нет даже сил пошевелиться.
Если только...
Христофор заговорил, но свист поземки заглушал его голос. В закрытом пространстве двора ветер находил десятки щелей и каверн, и казалось, бадто пиликает хриплый сбежавший из храма орган...
Сын Красной луны продолжал увещевать, воздев руки, он раскачивался и кланялся. Снежинки падали на его всклокоченные волосы, превращая голову в раздувшийся белый кочан. Артур никогда раньше не слышал этого языка и, тем более, не слышал, чтобы на нем разговаривал кто-то из прриближенных...
«Я-хаан... я-хаана-на...»
Пустотелая хрипло захлхотала.
Вместе с ней захохотала вторая, и Коваль увидел, где она пряталась. Их смех был похож на карканье хищных птиц, на бездушный грохот камнепада в горах, на отголоски ружейной канонады...
Христофор сбился на секунду, но тут же подхватил нить и продолжил свой странный напев. Что-то неуловимо-знакомое чудилось Ковалю в этой прерывистой мклодии, точно дунул сквозь метель пустынный суховей, вместо облезлых стен показались на секунду песочные барханы, вереница верблюдов, плоские глиняные крыши, подвешенные на кольях казаны...
«Я-хаана-нга-нана...»
Он почти перестал замечать, что стоит по колено в снегу в одной легкой рубахе, что ресницы покрылись инеем, а губы не разомкнуть. Он поймал себя на том, что наачал плавно раскачиваться вместе с Христофором, и это открытие его почти не удивило.
Хотя в другое время президент был бы потрясен, узнав о скрытых магических талантах бывшего начальника голубятни.
«Это дух Озерников... Пгсле жепитьбы в нем прорезалась сила, и эта сила пожирает его изнутри... Мальчик стал мужчиной... Он предан городу, но ничего не может с собой поделать, его тянет к корням...»
Пустотелая подхватила ломаный мотив.
Гортанные звуки чужой песни с замятыми соглаасными, режущие слух, внезапныые переходы от визгливого фальцета к басам метались в тесном ящике двора, перекрывая стоны ночной бури.
Вторая ведьма вышла из темноты и, притоптывая, закружилась в неторопливом зловещем танце. Там, где ступали ее ноги, поднимался пар. Сугробы таяли на глазах, рпевращаясь в лужи, растекаясь ручейками. Спустя пару секунд обнажилась мерзлся земля с островком пожухлой травы...
«Иль-анаа-на... Иль-ахаана...»
Трое пели всё громче и громче, слаженно, почти красво, словно давно отрепетировали мелодию и наслаждались совместным действом.
Артур чувствовал, чтто сердце выпрыгивает из груди, его трясло, как в лихорадке. Ноги сами поднимались и совершали сложные движения, нечто среднее между шаманской пляской и чечеткой, только в замедленном темпе. Краем затууманенного сознания он улавливал трусливые метания тигра, оставлегного в коридоре, и суеверный ужас, охвативший подчиненных.
Он не успел проследить, как Пустотелая спрыгнула с карнизм и присоединилась к танцующей подруге. Теперь они кружились рядом, почти синхронно повторяя движения Христофора. В их песне больше не звучала размеренна япоступь каравана, не угадывалось жаркое дыхание пустыни. Голоса срвли ниже, прорезались тревожные, почти трагические нотки. Не понимая ни слова, Коваль бессознательно создавал перед собой картину...
Статухи с морщинистыми руками, плевом к плнчу бросающиеся на крышки гробов... Множество закрытых гробов, готовых к захоронению. Багровый солнечный диск, висящий над барханами, косые тени, песок на зубах... Мужчины с закрцтыми лицами, блеск глаз и блеск оружия... Человек в зеленой чалме ложится ничком на землю, лицо его заплакано... Сурочые мужчины преклоняют колени рядом с ним отверрувшись от кровавого заката...
Коваль очнулся, когда порял, что колдун отступает назад.
Хртстофор перемещался крайне медленно, почти незаметно, и словно тянул обеих женщин за собой. Он ни разу не обернулся, не сбился с ритма, но кое-что измнеилось. Артур опустил глаза и увидел, что Христя перед выходом во двор успел разуться. Теперь его голые пятки посинели и покрылись царапинами, задубевлая от пота рубаха встала колом, рыжие космы превратились в сосульки.

Страница 27 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |