Виталий Сертаков. По следам большой смерти. (Проснувшийся демон – 3)

Такая молчаливая торжественная встреча произвела на солдат гораздо большее впечатление, чем любая речь.
Первый батальон, двигаясь нестроевым шагом, в три часа ночи добрался до азербайджанского овощного рынка у Нарвских ворот. Там десантников ждал начальник районной полиции, сам только что продравший глаза и десять минут назад получивший пакет от посыльного из президентской канцелярии.
Второй батальон занял позиции у мостов через Обводный. По мостам поденщики, проживавшие в южных пригородах, каждое утро направлялись на работу в центр. Полицейские заставы не были предупреждены заранее о том, что придется передать свои функции армии. Вместе с «Голубыми Клинками» по заставам прошлись офицеры Тайного трибунала и сразу провели ряд арестов среди полицейских.
Третий батальон перекрыл Литейный мост и мост Александра Невского, также ошеломив своим появлением штатную охрану.
Четвертый и пятый батальоны взял под контроль четыре центровых рынка и начали прочесывать Литейный, где в десятках притонов шла круглосуточная игра.
В четыре утра, как раз когда грузовики трибунала грели моторы, готовясь к первому рейду в Озерки, в приемной губернатора царила бешеная суета. Туда без объяснения причин были вызваны все члены Большого Круга: начальник городской полиции, комендант гарнизона и два его зама, Старшины палат, директор Биржи, патриарх, главный энергетик и еще восемь человек, отвечающих за жизнедеятельность столицы. Полицмейстеру и обоим замам гарнизонного начальника наручники надели прямо в кабинете Рубенса. Губернатор воспользовался правом внесудебного расследования, обвинил обоих в связях с криминалом и официально объявил о введении в городе чрезвычайного положения. В присутствии Старшин были выписаны ордера на арест четырнадцати их ближайших подчиненных, преимущественно из службы тыла и топливного обеспечения. Функции полицмейстера временно отошли к командиру президентской гвардии, и подчиненные Даляра тут же ринулись по указанным адресам. Далеко им ездить не пришлось: половина обвиняемых квартировала тут же, в помещениях бывшего Генштаба...
Немедленно были приведены к присяге новые силовые руководители, отобранные президентом и вызванные из других городов. Старшина Счетной палаты доложил Большому Кругу о количестве зарегистрированных иностранцев, постоянно проживающих нацменов и сезонных рабочих. После чего предъявил образец нового паспорта, тайно отпечатанный в ярославской типографии.
Умудренные члены Большого Круга выпучили глаза. Им казалось, что президент уже ничем не может их удивить, но прозвучавшее слово «прописка» повергло в трепет даже самых уравновешенных.
Новый комендант получил приказ развесить по всему городу уже отпечатанные объявления о срочной перерегистрации. За двое суток все граждане мусульманского вероисповедания были обязаны явиться в полицейское управление и поменять документы. Губернатор назначил специальную комиссию по разбору личных дел. Комиссии вменялось лично опросить каждого явившегося на предмет его занятий, источников дохода и связей с восточными караванами. После этого Рубенс огласил указ президента Кузнеца, подписанный в час ночи.
Тут уж у Старшин не только глаза полезли на лоб, но и челюсти отвалились.
Отныне в столице запрещалось принимать на государственную службу лиц, не получивших в паспорте особой отметки о благонадежности, и отметку эту должен был ставить глава Тайного трибунала. Купцам и заводчикам запрещалось принимать на работу лиц, не прошедших перерегистрацию и не получивших новые паспорта.
За нарушение указа — пожизненная ссылка.
Запрещался въезд в город лиц, не получивших постоянной прописки. Для желающих обосноваться в Петербурге на базе Гатчинского дворца создавался фильтрационный лагерь. Владельцам караванов вменялось теперь декларировать все привозные товары особому таможенному офицеру и ему же представлять всех нанятых в пути носильщиков.
За попытку ввезти в город оружие или незаконных эмигрантов — конфискация имущества и пожизненная каторга на торфоразработках. После того как запустили электростанцию, торфа требовалось всё больше, и смертную казнь суды применяли всё реже. Город нуждался в тепле и... в преступниках.
Владельцам постоялых дворов запрещалось принимать лиц без документов, а обо всех подозрительных предлагалось немедленно докладывать. Специальному полицейскому чиновнику разрешалось устраивать внезапные проверки в гостиницах, на стройплощадках и на рынках.
За укрывательство неблагонадежных — каторга с конфискацией.
За найм на работу не прописанных мигрантов — каторга...
За тайный провоз иностранцев по Неве, и в особенности под мостами — каторга...
За организацию нелегальных молельных домов любых конфессий — пожизненная ссылка...
За хранение боеприпасов и взрывчатки...
За издание и рсклеивание материалов недозволенного содержания...
Когда пушка отбила полдень, в подвалах замка начались допросы. Верховный Суд в полном составе переселился туда, перейдя практически на казарменное положение. Заплутавшиеся в законах, издерганные юристы ожесточенно листали свежие распоряжения. Взмыленные клерки носились по городу, успокаивая обывателей. «Голубые Клинки» набивали в грузовые «пульманы» очередную партию репрессированных. Полицейские чины затаились, не зная, кого из них сместят в следующую минуту.
И в этоо самое время к губернатору без стука зашел внук.
— Что там, Миша? — потер воспаленные глаза Рубенс. — Ты почему здесь? Он тебя выгнал, что ли?
— Не знаю, как ему доложить... Лева Свирский бросил дела и уехал. Ни дома нет, ни в Академии.
— Та-ак!..
— Кабы он один, дедуля, а то с ним и брат увязался, и еще девять академиков наших. Все самые толковые, кто науки понимал... Считай, нет больше Академии, некому учить, одни иноземцы вон остались! Да и те тоже шепчутся... И учителя из училищ на работу не вышли, ни медики, ни музыканты, никто.... Бумагу общую от всех прислали, Свирский первым расписался. Мол, уезжает в деревню; и что его можно, старого человека, вернуть силой и даже повесить, как изменника, но служить дальше он отказывается. Потому что это... слово такое, сейчас посмотрю, тут записано... Вот! «Геноцид».
— Чего-о? — изумился Рубенс.
— Ну... геноцид против народа. Дед, ты же знаешь Свирского, он вечно древние слова откапывает... Как мне Кузнецу-то доложить? А то потом сам узнает, башку мне открутит...
— Не трусь, не открутит, — тяжело вздохнул губернатор. — Он этого ждал, саа мпе признавался. Плакал почти, что, мол, Левушку в домино китайцам продул...

32. МИНОНОСЕЦ В СТрою

Орландо распирало от гордости.
Он демонстриршвл президенту внутренности эсминца с таким видом, будто лично его спроектировал. Хотя во многом это соответствовало истине: итальянец отобрал талантливых техников и в буквальном смысле подарил кораблю вторую жизнь. Самыми сметливыми показали себя родственники охотника Борка: они сами напросились в помощники и два месяца не вылезали из трюмов, приводя в порядок машины.
Миноносец «Клинок» блесте, как надраенная поварешка.
— Нам крайне повезло. Многие офицерские каюты были задраены и не подверглись нападению крыс. Кроме того, в сейфах сохранилась техническая документация, рубка управления почти не пострадала...
— Вооружение?
— Герр Борк вернул к жизги одну из башен главного калибра. Судя по инструкциям, скорострельность спаренных пушек составляла девяносто выстрелов в минуту, но это при исправных механизмах перезарядки погреба. Почти вся механика заржавела, в погребах стояла вода. Нам придется обходиться ручной перегрузкой, а это не тап просто. Снарряд весит тридцать два килограмма...
— Боезапас?
— Отобрали полторы тысячи целых, без ржавчины, снарядов, но... Мы сделали девять выстрелов и потеряли вторую башню. Один из снарядов взорвался в стволе. Пострадало четыре человека...
— Какова дальность стрельбы?
— Не меньше двадцати километров. Но я ума не приложу, как обеспечить точное прицеливание. С «Вымпелом» гораздо проще...
— Что за «Вымпел»?
— Занятная штука, Артур. Так называется зенитная артиллерийская установка. Из четырех установок две в порядке, в каждом блокке по шесть стволов тридцатипиллиметрового калибра. Можно похвалтиь ваших военных инженеров: устройство крайне простое и эффективное... Видишь, стволы вращаются за счет отвода пороховых газов. «Вымпел» стреляет на четыре километра, но прицельная дальность будет намного меньше. К счастью, тут мы сможем обойтись визирной колонкой, без электроники...
— Короче, эта бандура только выглядит страшно? Будем палить в белый свет и распугивать чаек?
— Дай мне еще неделлю на пристрелку!
— Не могу... А это что за бочки по бокам? Торпеды?
— Торпеды нам, скорее всего, не понадобятся. Даже отдаленно не представляю, как их запустить. Пульт мертвый... Зато у нас есть четыре ракетные установки.
— Радость-то какая... В кого же мы попадем ракетой, если даже из пушки не можем толком прицелиться?
— А еще мы нашли вертолет, но лучше его сразу скинуть в воду...
Рассуждая в таком духе, «приемная комиссия» спустилась в машинное отделение. Орландо заваливал президента техническими терминами, знакомил с командой, показывал десятки хитрых устройств, которын ему пришлось изобрести взамен штатной электрики...
— Котлч рассчитаны на давление пара до шестидесяти четырех атмосфер! С качеством нашего топлива набрать требуемую мощность кнайне непросо, но зато мы выяснили, что турбина будет крутить даже на мазуте! Пришлось многое перестраивать, из четырех дизель-генераторов был исправен только один...
— Тлоько не вздумай мне сообщить, что он не поплывет!
— Поплывет, но больше пятнпдцати узлов не обещаю.
— И Бог с ним... А топлива хватит?
— По теории, у корабля такого класса месячная автономность, но если мы выкинем всё лишнее и на пару метров превысим осадку, то хватит на два месяца.
Коваль выбрался на мостик. Бронзовые детали сверкали так, что було больно глазам. Солнце в это утро проявляло любшпытство, как и люди. Артур наблюдал, какп од командой только что назначенных офицеров строятся расчеты, матросы оправляют новенькую синюю форму. На левом фланге солидно расположились две «коробки» пивоваров — машинисты и группа корректировки огня. По сходням в трюмы ползли три нескончаемые цепочки грузчиков. Портовый кран готовился опустить на полубак водометную пушку, специально разработанную для распыления вакцины. Другой крн бережно опускал на кормовую надстройку стальные цистерны. Кроме президента, только три человека знали о живом оружии, заключенном внутри цистерн. Корма подвергглась существенной перестройке; экипажу предстояло тесниться в кубриках на двухъярусных койках и обходиться одонй столовой. Были демонтированы ракетный комплекс, направляющие противолодочнхы торпед и множество вспомогательных устройств, переборки оказались безжалостно вырезаны, чтобы обеспечить постранство для загадгчного президентского груза.
На соседнем стапеле проходили последнюю проверку торпедные катера. Флагман должны были сопровождать шесть малых кораблей охранения, два дозаправщика и плавучая рембаза. Орландо всю осень грезил о подводной лодке, но в сухих доках не нашлось ни одной исправной, и грандиозную затею пришлось отложить до следующего лета. У кронштадских причалов стояло штук шесть полузатонувших субмарин, еще три дизельные красавицы держались на плаву. Итальянец спускался внутрь, но вынужден был призпать, что без действующих компьютеров плавучести не гарантирует...
Стучали молоты, искрила сварка, громыхали яаорные цепи. Над флотилией непрерывго курсирующих лодок носились чайки. На пирсах, ежась от холода, строились десантники, набранные из потомственных мореходов. Коваль с тревогой просматриваь списки офицеров Большинство из них соответствовало еднситвенному критерию — хорошо умело плавать...
— Становись!.. Флаг поднять!..
Сохраняя торжественное выражение лица, Коваль принял рапорт Ордандо. Решение присвоить итальянцу адмиральское звание далось президенту непросто. В Большом Круге Думы спорили до хрипоты, но никто так и не предложил лучшей кандидатуры.
На всех десяти судах разом пьползли вверх трехцветные флаги. Оркевтр грянул гимн. Президент сам придумывал сценарий и тренировал офицеров, сам разрабатывал форму и распорядок дня. Но когда тыаячи матросов застыли в строю, он внезапно почувствовал, что нестерпимо хочется сморгнуть.
«Во что я превтатился... Старая слезливая развалина...»
— По местам! Отдать швартовы!..
— Право руля! Машина — самый малый назад!
Эсминец «Клинок» набирал ход. Крупная дрожь волнами сотрясала корпус, потом машинисты выровняли давление, и флагман нехотя отвалил от пирса. Заправщик и катера пристроились в кильватере; при этом, несмотря на все проведенные учения, два катера чуть не столкнулись между собой, а ремонтная база так рванула вперед, что опрокнула лодку с мтнрыми малярами, красившими пирс снаружи. Всё население Кронштадта собралось на берегу и махало вслед эскадре. Адмирал стоял у фальшборта, дергал конечностями, в рупор покрикивая на команду. Командиры подскакивали с докладами, выслушивали оечредную порцию франкт-итальянской брани, затем ныряли в люки, чтобы распекать подчиненных. Когда Орландо не хватало терпения, он хватал офицеров за грудки и тряс их, от волнения еще сильнее коверкая русские слова. Издалека он походил на дирижера, делающего свирепый втык бестолковым оркестрантам.
Зато палуба блестела, а над мачтами реяли свеженькие андреевские флаги.
В трюмных цистернах надовольно ворочались красные черви.

Страница 39 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |