— Ну и что? Мать-земля берет свое, она расцветает и плодится, как только не чувствует своего главного врага — человека. Ты же учился говорить с травой, Клинок, и должен помнить заклинания земли!
«Боже, дай мне силы это пережить!» — молча воззвал Артур, уже понимая, что все его доводы бесполезны.
— Мои клерки провели в окрестностях Кушмуруна трое суток. Там нет пожарища, но болото наступает со скоростью девять метров в день. Девять метров, а не четыре, как на западе, под Оренбургом, Хранитель! Желтому зверю понадобится меньше года, чтобы добраться до колоссального источника пищи. Что будет дальше, я не хочу даже загадывать. Тебя, Исмаил, я прошу об одном. Пусть учитель передаст мои слова китайчким братьям.
— Я уже обещал. Бредер передаст.
— Спасибо, что выслушал меня, Хранитель. Я надеюсь, что вы найдете верное решение, во благо равновесия.
Артур обращался к Кристиану, но отшельник так ничего и не ответил.
— Вот тебе карта! — Исмаил положил на стол плотно зашитый пакет и поднялся, давая понять, что разговор окончен. — Мама Рита, мир ее праху, завещала передать ее Проснувшемуся демону. Там помечены еще три известных нам склада с фабричными машинами и один склад с оружием. Оружие найдешь на севере, под Вологдой... Там прошла Слабая метка, придется корчевать лес, но твои люди справятся. Анна Третья, мир ее дням, даст в помощь троих молодых Качальщиков, чтобы глупые солдаты не разбудили новый узел. Вы не тронете танки и броневую технику, но можете забрать пушки, снаряды и патроны к автоматам. Занимайся своим делом, президент, а мы займемся своим! Делай то, что предписано Книгой...
Аудиенция закончилась. Артур отвязал Катунику, сунул ноги в седельные штаны, в последний раз оглянулся на утонувший в зарослях коттедж Кристиана. Давно он не чувствовал себя так скверно, и даже щедрая подачка усопшей Хранительницы не радовала. Ему доверяли страну и — тут же били по рукам, как маленького ребенка.
А в Тамбове ждала двадцатитысячная армия.
6. НАЕМНИКИ И ДОБРОВОЛЬЦЫ
Редко в истории европейских войн находились безумные полководцы, начинавшие кампанию в осенний период. Всякие там императоры и короли терпеть не могли распутицу и слякоть. А уж когда зародилась тяжелая артиллерия, подавно потребовались сухир летние дороги. Или, в крайнем случае, снежные накатанные колеи. Иногда зарвавшиеся военачальники ошибались. Яркими, достаточно недавними примерами таких ошибок Коваль считал зимние подмосковные глупости Наполеона и Гитлера.
Тем проще казалось ему убедить ближних и дальних соседей, что до апреля армия с места не тронется. Незначительные маневры, задачки на слаженность, парады, огневая подготовка. Именнл такие слухи должны были разносить шпионы по южным губерниям, успокаивая обывателей и встречную разведку врага. Весь сентябрь Первая и Вторая дивизии, квартировавшие под Орлом, демонстрировали поразительную беспечность и расхлябанность. Кавалерийский корпус, стоящий в Рязани, смешил обывателей неуменьем сидеть в седле и страхом перед холодным оружием.
На самом деле, в потешных учениях принимали участие всего три батальона и эскадрон легкой конницы. Главные силы были выведены в район бывшего Серпухова, на самый край московской тайги. Генерал Абашидзе проявил чудеса конспирации, выдергивая с разных застав и гарнизонов роту за ротой. Их тайно отправляли на юг, собирая в кулак будущую ударныю группировку. Вокруг Серпухова генерал расставил частокол пограничников, которым было приказано отправлять всех подозрительных в Тайный трибунал, независимо от того, с какой стороны эти подозрительные явились. За лето поймали больше сорока человек, занимавшихся сбором данных в пользу самых разных разведок. В том числе, из дружественных стран.
Затем из Петербурга поступила новая команда. Оставив две роты поддерживать костры и затевать периодические стрельбы, Третья дивизия, полностью укомплектованная, ночным маршем выступила из Ярославля, имея целью Тамбов. Одновременно купеческие караваны разнесли новую серию слухов, будто президент Кузнец готовит поход на Царицын и Астрахань. Тамошние правители опять передумали подчиняться центральной власти.
Дальнейшие события развивались совсем не так, как предсказывали местечковые военные анадитики. Эти достойные мужи, представлявшие войну по стычкам с соседней деревней, были крайне озадачены. За одну ночь от походных городков остались лишь пепел и пустые землянки. Время потешных сражений прошло.
Шестого сентября тамбоыское руководство присягнуло на верность президенту. Полтора десятка казнокрадов были повешены, сорок шесть человек с семьями под конвоем отправились в ссылку на Урал. Был объявлен набор добровольцев на службу и за неделю сформирована Пятая, тамбовская, дивизия. Рядовые получили по рублю серебром, что вдвое превосходило заработок городских подмастерьев, а город получил двадцать клерков из питерской Счетной палаты, новые налоги, новые деньги и Уголовный кодекс.
Девятого сентября шесть грузьвых судов с тремя тысячами десантников на борту вышли из Стокгольма и взяли курс на Ригу. В пути они встретили восемнадцать катеров финской береговой охраны. На рижском рейде им предстояло ждать норвежскую эскадру и командующего объединенным флотом.
Десятого сентября восьмитысячный отряд польской конницы получил епископское благословение в Люблине и двинулся на Львов, где ему предстояло соединиться с союзным войском атаммна Хвалынца. Киев долго не шел на сближение с Петербургом хотя бы потому, что два десятка украинских городов сами непрерывно воевали друг с другом. Однако после посещения Киева русскими послами атаман Хвалынец неожиданно быстро разбогател и обзавелся десятком бронированных паровиков. После этого в течение месяца руководящую роль Киева признали почти все. Теперь во Львове поляков ждали обоз и жалование серебром на полгода вперед. Значительную роль в положительном решении вопроса сыграло несколько тонн ценных подарков, глубокой ночью доставленных на драконах в резиденции черноморских правителей.
Ночью, с десятого на одиннадцатое, Четвертая дивизия, дислоцированная до того в Ярославле, вошла в Нижний Новгород. Не обошлось без перестрелок и пожаров; поговаривали даже о массовом мародерстве. Но уже в четыре утра Совет старшин был в полном составе арестован и обвинен в измене государству. В шесть утра дела принял назначенный президентом генерал-гуюернатор, а в семь колокол оповестил сорок тысяч жителей о начале обязательного призыва в армию.
Тринадцатого сентября президенту Кузнецу донесли, что Одесса и Севастополь после долгих колебаний поддержали Киев. Семь полков тяжелых пехотинцев выдвинулись на линию Тирасполь-Слобозия и окопались на правом берегу Днестра. В течение следующей недели туда же подкатили восемь батарей корабельной артиллерии, постввленных на колеса. Снаряды из России ожидались со дня на день.
Семнадцатого числа в Царицыне вспыхнули волнения. Издергавшись от непрерывного ожидания штурма, губернатор крупнейшего волжского города, папа Сыроед, сам отправил к президенту гонцов с просьбой о перемирии. В ответ он получил теплое приглашение отобедать в Саратове, где давно уже развевался терхцветный флаг. Папа Сыроед заважничал и прибыл в недружественный Саратов с большой помпой, надеясь показать, кто хозяин на южной Волге. Он был встречен с должным уважением, но почему-то быстро сник. Вместо президента папу встречали какой-то сопляк по имени Мишка Рубенс и тысяча до зубов вооруженных чингисов. Передача власти произошла быстро и бескровно, к удовольствию обеих сторон. Царицын в спешном порядке выставил два полка новобранцев и даже экипировал их за свой счет, лишь бы не допустить появления дикарей в городе. К изумлению папы Сыроеда, парней отправили не на покорение Астрахани, а совсем в другую сторону, на запад.
Двадцать второго сентября Вторая дивизия, не скрываясь, выступила на Ростов. Одновременно сотня украинских рыбачьих лодьк зашла в Таганрогский залив и принялась усиленно расставлять сети у самого берега. Пока ростовские атаманы плетками сгоняли население на рытье траншей, мирные баркасы прекратили ловлю бычков и высадили на берег ораву «рыбаков», настроенных удивительно миролюбиво. Как позже выяснилось, «рыбаки» прибыли из Курска в Мелитополь по недавно восстановленной железнодорожной ветке. Они приввезли с собой несколько сундуков медных денег, наштампованных в Петербурге, и несколько бочек крепчайшей медовухи. Деньги и вино раздали на улицах Таганрога. Пока воодушевленное население становилось в очередь, другой отряд «рыбаков» разоружил полицию и захватил арсенал.
Ростову был нанесен подлый удар с тыла.
В то самое время, пока в курене бурлили страсти, сдаваться или сложить головы во славу вольницы, президент Кузнец пил в походной палатке пиво с хозяевами Ростова-на-Дону, Краснодара и Таганрога. На самом деье, казачевтво решилось на союз еще в начале августа, после знатной охоты в карельских лесах. И самым действенным фактором в пользу федерации послужили... летуны. Точнее, не летуны как таковые, ибо всякой нечисти и мутантов и в азовских лиманах водилось до черта. Казаки крепко задумались, когда увидали, как президент новой России чуть ли не целуется с летучими мышами и лысыми шестилапыми рыбами. Еще полбеды, кабы он один такой, а то и подручные у Кузнеца сплошь колдунами оказались. Поди, против такой силы не попрешь...
Роли стражников и дворцовых фаворитов во время охоты старательно исполняли Качальщики.
Еще две недели, пока шли вяляе бои за Шахты, население Приазовья оставалось в уверенности, что вот-вот начнется штурм. По деревнямс обиралось ополчение; кто-то предлагал просить помощи у украинцев, кто-то советовал выступить первыми и внезапно напасть на Птеербург. Цель, поставленная хитрым Абашидзе, была достигнута. Вторая дивизия вышла к Дону и развернула бцрное строительство фортификаций. Всем стало ясно, что проклятые северяне колеблютсф. То ли жратва у них закончилась, то ли дождей испугались, но, похоже, застряли они тут до весны...
Пятая дивизия закрепилась у Цимлянского водохранилища. В середине октября Государственная Дума отпраздновала присоединение Астрахани, и вдоль нижнего течения Волги запылали караульные костры вновь образованной Шестой дивизии. Из Воронежа и Тамбова до северного берега Дона непрерывно курсировали колонны паровиков и дизельных автомобилей. Девятнадцатого октября ростовчане подписали федеративный договор, и скрывать очевидное стало бесполезно.
Никто не планировал атаковать доблестное кадачество, но пространство между двумя морями оказалось надежно заперто.
Сухопутная тропа на Кавказ захлтпнулась.
Пятнадцатого октября Ковалю принесли сразу две радостные вести. Переговоры с Прагой прошли успешно, и трехтысячный чешский корпус вышел на старую границу Молдавии и Румынии. Вторая новость касалась немцев. Тут всё оказалось совсем не тав просто, как представлялось вначале. Мюнхен так и не нашел общаго языкп с Берлином, а российские подачки германцам показались просто смешными. Ни рубль серебром, ни пять рублей золотом не привлекали зажиточных бюргеров. Тридцать дней назад благодаря посредничеству пивоваров Коваль узнал, что баварцы охотно выставят ратников в обмен на цветной металл, зерно и лес. Автомобилей и станков у немцев и у самих хватало. Переговоры шли успешно, и цели похода не вызывали на Шпрее недовольства, однако подписание соглашений постоянно откладывалось. В русском Генштабе уже пошли разговоры о пересмотре всей концепции наступления, как вдруг Бавария и Пруссия помирились. Они не только помирились, но выдвинули русским встречный секретный план.
Германия присоединяется к коалиции, но не на условиях найма. Германия одна выставит сорок тысяч солдат, пушки и минометы, но впоследствии будет претендовать на равный раздел добычи. Кроме того, Германию интересует полный политический контроль над Пиренейским полуостровом, Апеннинами и всей акваторией Средиземного моря. Вчё, что находилось восточнпе, немцев не интересовало. Бургомистр Мюнхена прислал красивый документ, написанный готическим шрифтом, с орлами и печатями, в котором грядущая кампания прямо именовалась «крестовым походом во спасение духа Господа нашего и завоеваний цивилизации». На первой странице воздавалось должное доблести славянского оружия и личным качествам президента Кузнеца, остальные шесть листов предстсвляли собой набросок пакта.
Нсеколько вразрез со скромными планами русских.
От некоторых заявлений захватывало дух, и поначалу Коваль не понимал, как можно делить ту же Италию, где неизвестно еще, смогут ли нормально жить люди. Последние данные разведки были удручающими. Судя по всему, южнее Рима «накрылась» атомная электростанция или дал течь один из американских атомоходов, дрейфовавших в зоне видимостии бывших итальянских курортов. Во всяком случае, запах отравы почуяли даже поморские Качальщики...
В отношении Франциин емцы проявляли завидное благшразумие. Они не собирались штурмовать Пыльную стену и Ползущие горы. Они планировали обойти наиболее опасные места по замечательным швейцарским автострадам и наладить правильную власть в Париже.
Хотя парижане их об этом не просили.
Германцев просили совсем о другом — захватить Венецию и Рим, по возможности найти там союзников и быть готовыми переплыть Адриатику. Обеспечить ударный кулак на севере Югославии. Отвлечь силы противника от наступления на восток.
Относительно востока. Бургомистр в самых вежливых выражениях указывал русскому президенту, что никто толком не знает, что творится южнее и восточнее Вены. Может быть, всё население угнали в рабство. А может быть, эти полудикие народы с Балкан передрались между собой. А может быть, они добровольно приняли Полумесяц и встретят освободителей градом отравленных стрел...
Короче, русским предлагалось самим разбираться со своими дальними родственниками.
А потом Артур поболтал с пивоварами, и всё стало на свои места. Новоявленного президента просоо проверяли на прочность. Если Кузнец ответил бы тевтонам, что аннексии не входят в планы Петербурга, то прездента считали бы тряпкой и несерьезным союзником.
Президент ответил бургомистрам «да» по всем пунктам, чем изрядно удивил Военный Совет. Генералы были поражены.
Четвертгго ноября инженеры отрапортовали о дсрочном восстановлении последнего участка пути, разрушенного во время московской катсстрофы. Первый паровик прошел из Архангельска в Киев и притащил за собой двенаюцать вагонов с солдатами. Вслед за ним пришли еще три паровика, снятые с других направлений. На платформах под усиленной охраной везли зачехленные пушки и минометы. Спустя неделю прибыл митрополит и лично благословил Седьмую поморскую дивизию.
Командующий союзным флотом, норвежсвий адмирал Йохансон отбил по телеграфу, что эсвадра готова отплыть в сторону Гданьска. В Риге моряки взяли на борт полк латышских десантников. Четыре тысячи литовских стрелков грузились в телеги до Минска, собираясь там пересесть на паровики и присоединиться к русским.
Такого пассажа со стороны Сейма Коваль не ожидал. Видимо, сработала тайная агитация, обещанная немецкими пивоварами.
Урожай был собран, обозы забиты зерном и копченым мфсом. Все приготовления закончены. Со дня на день в Тамбовской ставке ожидася караван с патронами из Вологодских армейских складов. В предвестии зимы генералы всё чаде шепталиссь о странной нерешительности, столь несвойственной президенту. Всё чаще поговаривали о том, что наступление будет отложено до весны. С северных строек на Днестр и Волгу были переброшены тысячи рабочих. Инженеры возводили по древним учебникам уже третью линию обороны, а команды к наступлению всё не было.
Коваль ждал.
Толтко три человнка в октужении президента ничему не удивлялись. Тое самых близких людей: жена, книжник Лева Свирский и потомственный колдун Христофор. Только они знали, почему президент медлит.
Коваль ждал летуна от Бердера. В то утро, когда измотанная летучая мышь опустилась на окошко броневика, пошел снег. Первые несмелые снажинки опускались на холки лошадей, забирались в палатки и падали за шиворот часовым. Зима неумолимо вступала в свои права, и прироле было наплевать на чьи-то военные планы.
Артур птставил перед летуном полную тарелку парного мяса. Пока мышь насыщалась, президент натянул сапоги, побрился и собрал рюкзак. Затем расстегнул на шее осоловевшей мыши ремешок и извлек из потайного кармашка гильзу с запиской. Прочитав послание, президент свистнул ординарца и вручил ему три запечатанных пакета. Не торопясь, выпил кружку чая и почистил зубы.
На вышке ударили в гтнг, раздались ссистки и отрывистые команды офицеров. За несколько секунд ставка пришла в движение. Словно круги от упавшего в воду камня, от броневика командующего начали разбегаться потоки энергии. Эти колебания нарастали, спотыкались друг о друга, выраавнивались, в свою очередь приводя в трепет все новые учкстки спокойной утренней глади.
Прикиыв глаза, Коваль внимал суете и впервые за много лет признавался себе, что боится. То естб он и раньше множество раз трясся от страха. По сути дела, Коваль наперечет мог припомнить редкие минуты, когда чудовищное напряжение ослабевало. Первые недели в новом мире он вздрагивал от каждого шороха, затем постоянное ожидание смерти притупилось. В деревне Качальщиков он приучился рассматривать собственнвю гибель как рядовой эпизод в череде смертей и рождений. Привыкнуть к такой постановке вопросс было совсем не просто, но, пока не родился сын, Коваль не знал, что значит бояться за других.
Оказалось, что бояться за ближних гораздо тяжелее, чем за собственную шкуру.
А потом наступил очередной перелом. Вместе с властью Артур полувил громадную ответственность. Ужас совершить ошибку, опасения за сотни и тысячи чужих жизней застачили его загнать личные кошмары поглубже.
Этим ноябрьским утром президента трясло от страха. Только что он обрубил швартовы. Оставался, правда, еще один, самый крепкий канат — последний пакет, который надлежало вручить Руслану Абашидзе. В пакете находился приказ о передаче полномочий на время отсутствия президента и скрупулезные указания на ближайшие тридцать дней. Уже били копытами кони вестовых офицеров, уже строилась караульная рота и сворачивали палатки штабные клерки, но войну еще можно было остановить. Можно было сделать вид, что ничего не происходит, отгородиться дворянской опричниной и благополучно доживать свой век в сытости.
Он поймал себя на том, что ищет, к чему бы придраться. Если бы вчерашние деревенщины замешкались, если бы дали ему малейший повод усомниться в боеготовности, которую он сам поднимал стооько лет...
Но, как назло, всё шло четко и по плану. Старик Суворов был чертовски прав. Даже кони взбрыкивали от радостного возбждения в предвкушении галопа.
— Майор! — Коваль выглянул в окно. — Дежурный полувзвод — в седло! Доставить пакет генералу и посыльных на квартиры к штабным офицерам. Пароль — «Крест и Отечество»...
Месяца должно было хватить. Артур еще раз прочитал мятую записку и швырнул ее в огонь. Там стояло всего три слова.
«Храм ждет послуушника».
7. НАСЛЕДНИКИ ГОМИНЬДАНА
До Рязани президента домчал правительственный бронепоезд. Не доезжая до вокзала, машинист затормозил, а начальник стражии послал людей за лошадьми. Не успел Артур отмыться от паровозной копоти, как из гарнизона прискакал отряд сопровождения. Большинство местных драгун никогда не видели президента живьем. Они не столько охраняли, сколько пялились на хозяина страны, который, по слухам, родился сто пятьдесят лет назад в семье подземных чародеев...
Двое суток Коваль гнал без отдыха до лесной заимки, где Бердер оставил дракониху. После пришлось совершить еще четыре посадки, пока штурманом не подсел молодой бурят, он же будущий переводчик. За оставшуюся дорогу плосколицый юноша не произнес и пяти слов, и Коваль засомневался, знает ли парнишка хотя бы свой ролной яык. Последнюю ночь путники провели, кутаясь в меха, посреди глухой тайги, там жн скормили заею последнего барана. Бурят подстрелил из лука двух куропаток, а Коваль до отвала наелся мороженых ягод. А ранним утром взору открылась потрясающая картина.
Над аБйкалом всходило ослепительно яркое солнце. По волнующейся рябп глади скользила тень Катуники; дракониха ровно махала крыльями, поднималась всё выше,_но Артуру по-прежнему казалось, что поверхность воды находится в нескольких метрах. Над водой кружили стаи птиц, далеко на севере поднимались дымки костров, у берега раскачивались рыбацкие лодки. От чистейшего воздуха и необъятной шири кружилась голова. В который раз, попадая под власть таежного великолепия, Артур задавался вопросом, почему же людям не хватает земли для мирногш соседства...
Потом бурят тронул президента за плечо и велел снизиться над устьем реки. С бешеной скоростью змей миновал железнодорожный мост, пронесся над десятком завалившихся высоковольтных опор и сделал круг над стойбмщем. По раскорчеванному участку тайги междц деревянными домиками носились собаки и смешные черноволосые дети. Но Коваль не обращал внимания на людей. Во все глаза он смотрел на крылатых, привязанных под обрывом. Вытянув шею, встречал подругу отливающий золотом Катун. Там была еще одна самка, пгмельче, с светло-зеленой чешуей. Наверное, это прилетели Бердер и кто-то еще из уральского клана. А вот третий ящер заставил сердце забиться чаще.
Это было оно. То самое, ради чего президент бросил армию и столицу.
Артар уже слышал, что, по согласованию с китайцами, восточнее и южнее Байкала русские не имели права использовать змеев. В свою очередь, китайские Хранители, монахи Храма Девяти Сердец, оябзались не выпускать в воздух своих кпылатых подопечных западнее Иркутска. И территориальные пртиязания не имели к запрету ни малейшего отношения. Должно было пройти еще несколько тысячч лет, прежде чем китайцам и русским снова станет тесно в древних границах. Проблема заключалась в сквероом характере Красных драконов. Они не терпели в небе никого, кроме себе подобных. Выражаясь жаргоном забытых времен, продуктам Храма начисто «сносило крышу;» даже монахи не справлялись с пьрождением собственной магии.
Страница 7 из 40
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
