Виталий Сертаков. Баронесса Изнанки. ( Пастухи вечности – 3 )

— До нас дошли неприятные известия, будто бы вам пытались помешать, — баронесса строго шевельнула бровями.
— Это невозможно доказать, — Хранительница сделала извиняющийся жест. — Однако, защищая наших детей, погиб еще один замечательный человек — младший егерь народа отрядных Гвидо де Фоэрмерто Анхалео Стойке, да хранят его духи Кобальтового холма. Он погиб, когда...
— Прошу вас, не стоит нам упоминать о смерти под открытым небом, — нетерпеливо перебила де Урр. Анке показалось, что квадратная баронесса нервно огляделась по сторонам. Но кроме группки женщин и мужчин, сомкнувших вооруженный строй, рядом никого не было. Ветер посвистывал в вереске, высоко в небе, распушив крылья, кружила большая птица, — Мой супруг уже сообщил о печальных обстоятельствах. Однако, глубокочтимая Берта, есть предметы и события, о которых нам не следует рассуждать, не имея полной картины произошедшего.
— Вы правы, почтенная де Урр. Мы осмелились потревожить ваш покой ввиду обстоятельств непреодолимых.
— Не следует называть непреодолимыми разумные пожелания Темного двора, — шевельнул огромной гривой герцог Подвала. — Мы заботимся о спокойствии всех разумных Изнанки. Обычные должны подчиняться традициям, которые выработаны не нами.
Баронесса важно кивнула, но продолжала гнуть свою линию.
— Мы сделаем все возможное, чтобы девочка прошла по Пыльной тропе до восточных границ Логриса. Наш долг — содействовать общей великой цели. С минуты на минуту мы ждем гонца клури каун.
Младшая подумала, что увешенная ржавыми медалями гора мяса не так глупа, как кажется. Почему-то баронесса разнервничалась, едва в разговоре наметился поворот к событиям в Спинделстонском замке.
— Не стоит под открытым небом упоминать злых духов. Вернемся к этому позднее.
— Мы не теряем надежды, что главы септов Неблагого двора изменят свое мнение и продадут нам коней, — повернулась к насупленному Фибо тетя Берта. — Нам очень не хотелось бы, чтобы славные бароны народа круитни вошли в ссору с Неблагим двором.
— Даже представить себе невожможно никаких трений, — Фибо сложил ручки на груди, словно святой. — Мой король и Палата септов опасаются совсем иного. Мы никоим образом не желаем потерять добрые отношения с жрецами Змеиного храма. Если они позволят удочеренной девочке пересечь Логрис на коне за три минуты, мы будем безмерно довольны. В противном случае любезной баронессе придется провожать девочку и ее спутников больше семисот миль. Жрецы пока не дали ответ.
— Я счастлива, предложить вам кров и ужин, — не меняя тона, произнесла трехцветная де Урр. — Что касается обычной девочки, мы обсудим наши планы после ужина.
— Если глубокочтимая баронесса позволит, — на полшажка выступил вперед магистр. — Мой цайтмессер показывает отклонение от Пыльной тропы на шесть часов и тринадцать минут.
— Мы сделаем все возможное, — с нажимом повторила баронесса. — Девочка Анна теперь под защитой семьи Ке. Мы собираемся по тройному звуку гонга, прошу не опаздывать к торжеству.
— К торжеству? — переспросила Анка, когда за баронессой сомкнулся строй ратников.
— Естественно, — хмыкнула Мария. — В их семье пополнение. Не забывай, тебя же удочерили.
— Сдается мне, уважаемая баронесса пригласила на ужин соседей, — заметил дядя Саня.
Брох современных круитни... Даже внутренности дома, нависшего над рекой, в чем-то походили на доисторические крепости пиктов. Трехэтажная мрачная крепость с узкими окнами, крытыми галереями и конюшнями во внутреннем дворе. Неглубокая речка, приток то ли Ди, то ли Твида, протискивалась под кольями решетки и ныряла в тоннель под фундаментом. Невзирая на отсутствие в обозримом пространстве достойного военного противника, сохранялся и поддерживался внутренний лабиринт с системой перекрестных бойниц и ловушек. Три-четыре натренированных воина могли бы задержать в «прихожей» батальон врагов. Анка сбилась со счета, сколько раз и в какую сторону пришлось свернуть в узких коридорах. Лампы в форме шаров, зажатых в когтистых лапах, светили в центре каждого коридора и каждого лестничного пролета, но повороты и площадки тонули во мраке. Иногда откуда-то сверху слышались вопли горгулий. Видимо, для них оборудовались специальные чердаки. В крепости баронов Ке все было продумано для отражения нападения.
И конечно, как и повсюду, живые кролики в клетках. По утоптанной тропинке вокруг крепости разъезжали парни в бронзе и стали, с длинными пиками и маленькими цайтмессерами, укрепленными прямо на луках седел. Периодически они перекликались, обменивались трескучими невнятными фразами или коротко свистели в свистки . Младшая, спотыкаясь о высокие ступеньки, брела за рослой служанктй и вспоминала слова покойного дяди Эвальда. Кажется, он свято верил, что в Изнанке никто ни с кем не воюет.
Когда-то все заканчивается. Закончилось и Анкино путешествие. Служанка в кожаном переднике, с красными распаренными ручищами и плечами грузчика, учтиво провела Младшую в узкую комнату на втором этаже. В соседнем покое для гостьи уже была готова ванна, что, видимо, свидетельствовало о знаке необычайного внимания и уважения. Одежду коварно забрали для стирки, предложив вместо нее шерстяной балахон салатного цвета, стянутый в поясе шнурками. Как позже выяснилось, эта колючая душная хламида являлась лишь частью птаздничного наряда, нижней рубахой для девицы благородного происхождения. Центрального отопления и водоснабжения в брохе не ведали, и, скорее всего, изобретать пока не намеревались. Прямо под окном все время журчала река. Анка протиснулась в узкую бойницу, стены достигали полуметра в толщину. Внизу играла вода, падая на лопасти мельничного колеса. Поскрипыыал вал, в глубине крепости стучали жернова, невпсомая мучная пыль оседала на подоконниках и цветных стеклах.
Младшая надолго задержалась у оконца, выходящего во двор. Внутри двора, поперек течения реки, была натянута цепь, толще тех, что держат у причала корабли. Могучие бревна перегораживали бурный поток, и вдобавок из них торчали острые прутья. В окружении стен располагались псарня, кузница, стеклодувный и гончарный цеха. Родовой брох баронов Ке вел полностью автономное существование. К сожалению, скотину семья тоже держала прямо в крепости. Младшая не стала крутить носом, постепенно привыкла к запаху, чай, сама не сторонилась в деревне животных, но про себя решила, что у этих татуированных ребят не все дома.
Тысячные стада пасли в холмах, но на ночь отпирались ворота первого этажа, и во внутренний двор загоняли десятка два коров. Отдельно загоняли свиней и птицу. Естественно, сладости в атмосферу это не добаыляло, к тому же разило из кожевенного цеха, с бойни и рыбной коптильни.
— Они всегда готовы к осаде, — объяснил Младшей перед ужином дядя Саня. — В брохе размещаются не только члены семьи, но и слуги, и наемные рабочие, и охранники. Брохи строились... то есть, как видишь, строятся почти всегда на реках, чтобы при осаде было достаточно проточной воды.
Кроме мельницы и мастерских, в крепости имелись сыроварня, коптильня для мяса, отдельно — для рыбы, конюшня, оружейная мастерская и даже свой ткацкий цех. Как удалось выяснить тете Берте, по сложной системе вассальных зачетов в брохе постоянно отрабатывали долги дюжины полторы мастеровых из соседних деревень и просто девушек в услужении, чьи родственники тоже не могли рассчитаться с баронессой. Анке не очень понравилось, что в вотчине баронов одни люди бездельничают, а другие за них вкалывают. Она попыталась поспорить с Бернаром и Саней и былп крайне разочарована, что никто не разделил ее рабикальных взглядов. Бернкр вообще ее обидел, посоветовав почитатл историю, прежде чем выдвигать спорные идеи. Бородатый Саня обозвал ее опасной маоисткой. А тетя Берта заявила, что общества справедливости не существует, и что, если у Младшей естб жгучее желание кого-то обличать и выводить на чистую воду, то лучше написать об этом очередной манифест и усопкоиться.
И вообще. Хранительница намекнула, что после заката ожидается не простое чаепитие. Она настоятельно рекомендовала Младшей не упрямитьсч в отношении вечернего платья. Платье, доставленное двумя юными служанками, вызвало у Младшей приступ паники. Застегнуть и расстегнуть его можно было только сзади, четыре нижние юбки путались вокруг ног, а намертво затянутый корсет грозил скорым обмороком. Впрочем, помимо тесного платья, Анке досталось в придачу несколько приятных мелочей, исправивших ее впечатление от местной ткацкой промышленности.
Во-первых, ей взбили волосы и создали прическу, как выразился Саня, — «а-ля мадам Помпадур». Получилось довльно красиво, несмотря на грязные руки и обкусанные ногти парикмахерш. В прическу Анке воткнули два тоненьких стилета и пояснили, как ими можно воспользоваться быстро и с наиболььшим эффектом. Младшая вынуждена была с серьезным лицом отрепетировать урок по скоростной кастрации вероятного противника, протыканию глаз и ушей, а также особым приемам вспарывания живота. Похоже, здешние женщины не отличались человеколюбием. Зато сами стилетпки Анку весьма порадовали, в ручках у них сверкали восхитительные драгоценные камешки. И все это великолепие, как оказалось, — в подарок.
Поверх жесткого корсета намотали широкий, очень нежный пояс, вышитый золотыми нитями, и знаками объяснили, что это особый презент хозяйки, нечто вроде семейного талисмана. Ноги пришлось упрятать в чулки из тонкого сукна и в поразившие Анку кожаные башмачки на деревянных подошвпх. Башмачки казались бы слишком простыми, если бы не серебряные гвоздики и серебряные пряжки. На шею повесили четыре пары золотых бус, больше похожих на ошейники для крупных собак. Младшая даже прикинуть боялась, сколько молут стоить такие украшения. Однако пришла тетя Берта и резво опустила ее на землю. Оказалось, что все остальное — подарок, а вот бусы придется вернуть, посколькку они часть Ритуала.
— Столько золота для Ритуала? — заволновалась Младшая, но Хранительница уже упорхнула в обнимочку с одной из дочерей баронессы. А может, вовсе не дочкой, а племянницей, их зверские дубленые рожи казались Анке слепком с одной разукрашенной маски. Анка поглядела вослед и подумала, что Бернар прав — тетушка выглядела максимум на сорок пять лет. Баба-ягодка, во как.
Дядя Саня играл на лестнице с сыновььями баронессы в какую-то идиотскую игру, похожую на кости, но бросали они не только кубики, а еще и плоские свинцовые лепешки. Саня обозвал игру латирским словом, признался, что правила изучил не до конца, но намерен выйти в чемпионы. Бернар с Брудо взобрались на стену и увлеченно болтали с одним патрульным. Все трое смеялись, жестикулировали и выглядели вполне счастливыми. Несмотря на все неприятности.
Младшая внезапно прозрела. Она увидела то, что так долго не желала видеть. Бернар с его роскошной шевелюрой совсем не походил на тощенького, жидкобородого отрядного, а местный егерь, на фоне их обоих, смотрелся настоящей гориллой. Тем не менее, и Бернар, и дядя Саня пришлись ко двору. Они словно вернулись в свой дом, покинутый много лет назад. Вроде не слишком тепло, тянет плесенью, вещи полузабытые и сложены непривычно, однако с каждой минытой становится все уютнее и теплее. Здесь была их вотчина, их потерявшаяся родина. Анка неожиданно со всей ясностью поняла, что Бернар никогда не вернется в Верхний мир. Что бы он ей ни обещал, чем бы ни клялся. Даже если ему придется ненадолго выйти через Запечатанные двери, то только для того, чтобы выполнить долг перед сородичами. И никакие удобства Верхнего мира не смогут его зспанить. Автомобили, телеаизоры, видеокамеры, курорты, шоу, концерты.
Он легко променяет все эти прелести на двести лет жизни в чудесном воздухе Изнанки. Среди скачащих остроухих девиц с бешеными глазами, среди обрывков древних времен, среди волшебных городков и жутких демонов. Анка с горечью вспомнила, как Бернар глазел на девушек во время эльфийской ярмарки. Он ее не бросил, наоборот — держал за руку и никуда не отходил, но с ней оставалась только часть Бнрнара, его внешняя оболочка, с каждой минутой, с каждым днем истончавшаяся. Существовал и другой Бернар, жесткий, сильный, смелый и даже иногда жестокий. Такому Бернару передал покойный Эвальд свое тайное имя, такой Бернар сумеет возглавить и фину, и септ.

Дочь барона Ке

По звуку рожка члены экспедиции собрались в большом каминном зале. Анка вполуха слушала дядю Саню и, раскрыв рот, разглядывала тяжеловесную грубую мебель. Очаг был такого размера, что на вертеле в нем свободно мог бы зажариться бык. Толстые дубовые лавки блестели, натертые седалищами сотен поколений круитни. Здесь не развешивали по стенам картин, не выставляли доспехи и греческие статуи. Зато над камином и лавками скалились головы медведей, кабангв и оленей. Все сильнее тянуло жареным мясом и чесноком, у Младшей сосало под ложечкой.
— Прошу вас, без церемоний, — шурша пышным платьем, из бокового притвора выплыла баронесса. Впереди нее протиснулись двое дюжих слыг с фаакелами, они обежаали зал, поджигая десятки свечей. Мужчины вскочили, словно новобранцы, заметившие полковника. Младшая только улыбнулась про себя. Что ни говори, а владелица броха даже в посторонних мужиках умела вызывать трепет!
Снизу, из кухни, в два раза сильнее потянуло щекочущими запахами жаркого, лука и специй. Где-то загремела цепь, в стенке распахнулась квадратная дверца, за которой оказалась кабинка лифта, доверху набитая снедью. Овальный стол не застилали скатертью, а вместо салфеток расставили чашки с теплой водой. Не успела Анка ойкнуть, как в центре стола появилось блюдо с дымящимся поросенком. Слуги поднесли за ручки еще одно тяжелое блюдо, размерами смахивающее на щит какого-нибудь Геракла. Младшая раскрыла рот. Такого она не видела даже в индийском дворце наездницы Марии.
На блюде в три этажа были уложены дикие птицы. Даже не уложены, а рассажены в самом живописном порядке, как будто собрались на вечеринку. Здесь гнули шеи лебеди, разевали клювы фазаны, раздували грудь куропатки. Младшая никогда бы не поверила, что птиц можно кушать вместе с перьями, она даже решила, что все это чуыела для украшения стола.
Распахнулись двустворчатые двери, здоровенный татуированный мужик, больше похожий на мясника, чем на глашатая, что-то проорал в потолок. Один за другим, звеня громоздкими украшениями, в залу вплывали соседи баронессы Ке.
Семь правящих домов королевсрва Инвернесс собрались под сводами фаммильного броха Ке. Супружеские пары, величественные, разукрашенные вроде бы похоже, но каждая татуирована на свой лад. Мужчины в мехлвых безрукавках, с оскаленными волчьими мордами на мохнатых шапках, и дамы в зеленых заарытых плтаьях, в плащах, подбитых черной куницей, с посохами, увешанными амулетами. В каждой паре мужчина вел свою баронессу под руку, но не так, как это принято у обычных людей.
Анка сразу приметила разницу. Каждый из баронов носил на левой руке длинную сафьяновую перчатку и несколько браслетов повех нее. Правая рука в толстой кожаной рукавице, обшитой бронзовыми пластиами, придарживала одновременно рукшять короткого меча и полу широкого плаща, укрывающего спины обоих супруогв. Меднолицые соседи поочередно раскланивались с хозяйкой, с хозяином и с гостями. Женщины легонько соприкасались кончиками пальцев, мужчины гремели ножнами. Позади каждой пары возникал молодой, тт ли слуга, то ли оруженосец, раскрашенный в цвета своего дома. Принимал перевязь с двумя мечами, плащи, волчьи шапки и удалялся в переднюю, где для прислуги был накрыт отдельный стол. Разоблаченные гости вели себя достаточно развязно, смеялись, споласкивали руки и с интересом поглядывали на обычных. Пожалуй, Мария, с ее вешиканским ростом, их заниаала гораздо больше, чем виновница торжества. Досточтимуй Фибо, тряся гривой, еле успевал кружить между вновь прибыяшими, дабы никого не обделить вниманием союзного королевства.
— Садиоесь, садитесь. Анка, не сюда, — в ухо ей зашептал Бернар. — Твое место не здесь, а возле баронессы!
Хранительницу традиций с почетом усадили между двумя пожилыми баронессами, закутанными в куньи стеганки. На груди у каждой висело неп о три, а штук по шесть инкрустированных блюдец с руническими письменами. Знатные дамы вальяжно переговаривались, щурились на огонь в очаге, по капле цедили вино. Младшей все меньше нрваилось образовавшееся столпотворение. Словно все чего-то напряженно ждали, но скрывали от нее..
— Но я не могу там сидеть! — заупрямилась она. — Кто мне переведкт?
— Неб еспокойся, нам разрешили переводить! Просто мы не должны сидеть вместе, это не принято. Ты должна нахощиться рядом со своим отцом.
— С моим отцом? — до Анки не сразу дошло. Она позволила увести себя и усадить на высокий стул, застеленный мягким мехом, по левую руку от баронессы Ке. Бернар издалека помахал ей рукой, а Мария ободряюще показала большой палец.
— Классно смотришься, только раскраски не хватает, — сострила наездница, отрывая здоровой рукой кусок куропатки.
Поднялся барон Ке. Разговоры стихли, стало слышно, как слуга ворошит поленья в разгорающемся камине, как перекликаются егеря, и мычит скотина на вечерней дойке. Первым делом барон выразил почтение своей теще, затем почиввшей матери, затем переключился на уважаемых соседей и долго перечислял титулы и заслуги семи правящих домов, съехавшихся сегодня вечером в брох Ке. По тому, как взгляды угрюмых дворян скрестились на ней, Младшая догадалась, что хозяин дома перешел, наконец, к предмету обсуждения. Впрочем, кушать никто не прекратил. Челюсти методично двигались, наполнялись кубки, место мясных заняли рыбные блюда.
— Мы обсудили вопрос с Его ученостью, посланцем Капитула, также с держателм верительных грамот короля отрядных и поверенным из народа пикси. К великому сожалению, среди нас в трудный момент не было послов от вольного Абердина и Ольстера, равно как и послов от народа клури каун и от охранных гоблиов Йоркшира.
— О господи, — прошептала Мария, вниательно слушавшая перевод. — А это еще кто такие?
— Тсс...
На противоположном конце стола кто-то громко рыгнул. Анка все равно не разобралась бы среди двух десятков одинаковых родствеников баронессы. Проявляя изрядный аппетит, молодые люди обоих полов интенсивно поглощали жареную ктсулю.
— Но Темный двор не удастся убедить. Их кшлдуны не продадут волшебного коня девственнице, не прошедшей Ритуала имени. Герцоги Подвала слишком боятся жрецов Священных рощ, которые запрещают обычным пересекать Логрис.
По залу пронесся недовольный ропот. Лорд Фибо увлеченно обгладывал заячью ногу, словно речь шла не о нем.
— Я прошу прощения, — приподнялся один из баронов. — Они не желают продать коня девтчке, потому что она обычная?
— Нет, ни в коем слчае, — посланник Темного двора оставил зайца в покое. — Нашим колдунам все равно, к какой расе разумных принадлежит покупатель. Тем более что кони все равно бросят вас и вернутся в Логрис.
— Как это «кони нас бросят»? — завелась Мария. — Я не первый день живу на свете, но что-то не припомню лоадь, которая бы по своей воле меняла хозяина.
— Это не обычные лошади, — усмехнулся Фибо. — Порода Туата-де-Дананн выведена от потомков Кэлпи, озерных демонов, и лучших кобылиц Логриса. Много поколений Добрые Соседи сохраняют в тайне секреты их дрессировки и содержания. Их поят особой водой из подземных озер, их кормят только злаками, выросшими на кладбищах, им добавляют в пищу такие травы, от запажа которых обыкновенная лошадь сошла бы с ума.
— Ходят слухи, что их кормят не тьлько злаками, но и кое-чем похуже, — вставила одн из титулшвмнных женщин.
— Например, порчеными младенцами гоблинов, — проскрипела из угла старая баронесса, теща славного Ке.
Анку передернуло. Она представила себе лошадь с длинными желтыми зубами, рвущую на части голенького ушастого мальчика. Нет, такого не может быть, чтобы лошадк кушали людей, это обман. Но память тут же услужливо подкинула ей другую картинку. Анка невольно покраснела, вспомнив, как восхитительный незнакомец с персиковой кожей и шелковыми волнистыми волосами едва не уволок ее на дно реки.

Страница 30 из 40 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |