Виталий Сертаков. Баронесса Изнанки. ( Пастухи вечности – 3 )




    — У нас не хватит патронов, — дядя Саня вытащил кривой зазубренный нож.
    — Они не боятся вашего оружия, — сказал пикси. — Когда я дуну, бегите к карете. Бегите изо всех сил!
    Я скосил глаза влево. Казалось, чахлая болотная трава ожила, подернулась мелкими буро-желтыми волнами, превратилась в две реки. Одна река обтекала нас по кругу, сверкая воспаленными, злобными глазами, а вторая потекла в сторону дороги. Лошади бились в постромках, ржали в страхе. Кучер безрезультатно пытался их успокоить. Оба младших егеря стреляли с подножки; рядом я заметил тетю Берту и Анку, они наловчились перезаряжать арбалеты.
    Фомор развернулся лицом к врагу, на ходу выкручивая из посоха полутораметровый двуручный меч. Его волосатые щеки раздулись, словно магистр собирался дунуть в саксофон. В оранжевом свете тускло отозвались рунические письмена на лезвии. Зеленоглазый пикси, чем-то похожий на совенка, тряс своими амулетами, приседал и вскрикивал, но пока это нам ничем не помогало. Я попытался установить контакт хотя бы с одним котом, это получилось. Пожалуй, я мог бы подчинить себе пару Дюжин, но не более того. Удержать такую ораву без специальных заклинаний не смог бы и дядюшка Эвальд.
    Коты заорали и бросились к нам. По сравнению с этим воплем, весенние серенады дюжины «сиамцев» показались бы милой колыбельной. В ответ им неожиданно сильным, глубоким голосом запело бер-егерь. У меня, от его короткой песни, признаюсь честно, заныли зубы и зазвенело в голове. Кошки на мгновение затормозили, передние были явно напуганы, но задние ряды напирали, и атака продолжилась. Еще раньше обер-егерь надел на голову кожаный мешок с прорезями для глаз, на манер ку-клукс-клановского головного убора, затем извлек из заплечного подсумка и быстро натянул длинные, почти до плеч, перчатки, снаружи состоящие из сплошного частокола гвоздей.
    — Во дает! — восхитился дядя Саня.
    — Солидная амуниция, — поддержала Мария. — Знает свое дело!
    Брудо привык драться в своем мире, зато мы оказались не готовы.
    Тут маленький чернявый пикси пригнулся к земле, словно собираясь взять низкий старт, и дунул огнем. Его легких и набранной в рот горючей смеси хватило секунд на пятнадцать. Милорд спешно обежал нас по кругу, превратив первую линию нападавших в визжащие, ослепшие головешки.
    Но некоторые прорвались. В локоть дяде Сане вцепился кот, статью напоминавший молодого бульдога, однако только изорвал зеленый плащ-дождевик. Даже проткнутый ножом, он продолжал орать на земле и тянул когти к нашим ботинкам. Мария встретила двух зверей пулями между глаз, стреляла она потрясающе, даже не целясь.
    — Бегите! Бегите!
    Меч в лапах фомора превратился в музыкальный инструмент. Он запел, сперва несмело и прерывисто, затем, словно древний сказитель, прокашлялся и затянул тонким ледяным голосом свою любимую песню. Этот стальной гигант знал в совершенстве только одну песню, но ее вполне хватало, чтобы собрать сотни слушателей.
    Они прыгали магистру на лицо, норовили вцепиться в глаза, но он чудесным образом успевал их отшвыривать, душил руками, с хрустом переламывая ребра и позвонки. Егерь обнимал сразу двоих, а то и троих котов, падал на спину, перекатывался на живот, а когда раздвигал колючие объятия, с них стекали живые еще, страдающие тряпки.
    Его милость снова дунул. Не знаю, какое отношение к его трюку имели жуткие амулеты на груди, но после второго захода в рядах нападавших прорезалась глубокая пылающая траншея. От пикси не пахло бензином или другими производными нефти: дрянь, сродни жидкому напалму, которую он растворял во рту, вообще никак не пахла. По прошествии времени могу честно заявить, что более жестокого оружия в действии я не встречал. Попадая на шкуру, даже маленькие капли горящей жидкости буравили ее, выжигая в туловищах котов сквозные дыры, будто в них плевались расплавленным свинцом или кислотой. От чужой боли у меня раскалывались виски.
    Дядя Саня бежал, тянул за собой Марию и что-то кричал, напрягая связки. Вихрь вороньих крыльев метался над дорогой, шел дождь из седых перьев. Горгульи на колоннах, кажется, искренне веселились. Обер-егерь кричал — на его ногах повисли сразу две кошки. Дядя Саня прыгнул на них с ножом, вернул Брудо в вертикальное положение, и тут же сам был атакован сзади.
    — Кто-нибудь, дайте мне нож! — орала Мария. Ее бесполезная, усохшая рука с трудом справлялась с зарядкой новой обоймы. Свободного ножа ни у кого не нашлось.
    Тетя Берта творила Оборонительное заклятие холма и продолжала подавать младшим егерям арбалеты Парни поджигали наконечники стрел, те вспыхивали, очевидно, заранее чем-то смазанные. Благодаря непрекращающейся стрельбе огненными стрелами егерям пока удавалось удерживать кошек на обочине, не подпуская их к лошадям.
    В моем мозгу отдавались слова тетушки, но я никак не мог сосредоточиться и помочь ей, потому что справа, в паре шагов, по заживо горящим собратьям подбирались пятнистые бестии. Тем не менее, Оборонительное заклятие начало действовать. В каждом из нас словно удвоились силы, сверху будто опустился прозрачный колпак, полный свежего, тонизирующего кислорода. Руки обер-егеря замелькали под аккомпанемент его охотничьей песни. Две крупные кошки прорвали наш тесный круг, ворвались в центр. Одна с протяжным мяуканьем кинулась на затылок Марии, но Брудо легко схватил ее за загривок и одним резким движением оторвал ей гллову. Вторая кошка кинулась мне в нои и успела пустить в ход когти, прежде чем егерь сломал ей передние лапы. Мне крупно повезло, что дома, перед самым нашим бегством, я послушался дядюшку Эвальда и надел осенние ботинки. Тогда это показалось мне изрядной глупостью, а сейчас толстая свиная кожа спасла мне ноги, а может быть, и жизнь.
    Тетя Берта пела, но уже не ощна! Я напрягся, улавливая ее колебания.
    Наш доблестный дядюшка Эвальд, наш любимый Глава септа, очнулся и помогал сестре. Он был не в состоянии подняться с ложа, ослаб до потери сознания, и действительно, несколько раз его терял. Но, очнувшись, вплетал свой голос в песню тети Берты!
    Я дал себе слово, что если выберусь жияым, подберк себе крепкий, пусть тяжелый, но надежный клинок. А еще лучше — два! Я больше не желаю оставаться бестолковой, ни к чему не годной мишенью! У меня был пистолет, что дала Мария, а в нем — девять патронов. Замечательное оружие для устрашения или охоты на бизона, но никак не для войны с многочисленными мелкими противниками. Меня зажали со всех сторон, подталкивали, как маленького, но если честно...
    Если быть до конца честным, то мне невероятно хотелось достичь спасительных ступанек и нырнуть в свою каюту! Меньше всего мне мечталось остаться один на один с обезумевшей хищной оравой. Они орали, как настоящие бесы, и крались за нами по пятам, улавливая малейшие бреши в обороне. Смрад от их заживо горящих собратьев выворачивал мне желудок. Я заметил, что Марию тоже вырвало.
    — Бернар, не высовывайся! — это дядя Саня. Он только что отрубил переднюю лапу одной особо наглой кошке, но получил глубокие царапины, требующие перевязки.
    — Милорд,, справа!!
    Пикси бежал последним, улепетывал со всех ног, но поскользнулся на влажной тропинке. С высоты кареты к нам уже тянули руки кучер, тетя Берта и один из егерей. Второй младший егерь, молодой парень в салатного цвета кафтане, с козлиной бородкой, также подкрашенной в зеленый цвет, стоял, расставив ноги, и целился во что-то за нашими спинами. Королевский поверенный упал, и тут же прозвенела стрела. Маленький хитроумный арбалет егеря выплюнул пять коротких стрел, и на каждой теперь корчилась дикая кошка. Не успел он отстреляться, как Анка кинула ему новый заряженный арбалет.
    — И-эх! И-эх! — словно рубя дрова, влева и вправо кидался обер-егерь. Монеты звенели в его бородках под колпаком. Куртка и штаны славного Брудо были изодраны, но глубоких ран, угрожающих жизни, он пока не получил.
    — Бернар, сзади!!
    Я оборачивался, я пригибался, настолько быстро, насколько мог, но мое туловище и ноги стали вдруг непослушными, как это случается во сне. Она пикировала на меня, раскинув лапы, выставив хвост, как парус, выгнув влажный желтовато-коричневый живот, оскалив в адской улыбке пасть, из пасти летели брызги, и ничего не было в ее глазах, кроме безумия. Она — потому что я успел заметить ряд сосков на ее брюхе, — онм совсем недавно выкормила котят. На долю секунды я успел представить ту кошмарную боль, которая мнея ждет, если зверь вцепится в гриву, а в следующую долю секунды меч фомора разрезал кошку в полете. Она плюхнулась мне на грудь, всего забрызгав горячим.
    До конца тропы, до спасительной дверцы кареты оставалось совсем немного. Пикси дунул третий раз и отбросил бесполезный пузырек. Я даже испытал некоторое разочарование, убедившись в земной природе его страшного дара. А так здорово было представить племя огнедышащих карликов.
    Коты горели, но их спасали болотные лужи, а по сухой обочине наступали новые отряды. У Сани руки были по локоть в крови, на его кривом ноже болтались лохмотья шерсти, от плаща остались одни дыры. Внезапно Мария упала на колено и открыла огонь сразу с двух рук, целя куда-то вбок. Оказалось, младший егерь на дороге не справился, он выстрелил десять стрел из арбалетов, затем схватился за ножи, когда вопящая волна выплеснулась под колеса. Мария убила еще дюжину тварей, остальные трусливо отступили. Младший егерь, его звали Гвидо, получил передышку и заряженное нрвое оружие, но его здорово помяли, вырвали клок из бороды, вся его физиономия была залита кровью. Анка кричала ему по-русски, чтобы поднимался в карету. Парень, естественно, не понимал, качался, вытирал глаза и, кажется, потерял ориентацию. К нему подскочил кучер, очень вовремя забрал арбалеты, потому что коты снова выползли на дорогу.
    От огромного количества зверюг увядшая трава шевелилась. Казалось, что сама земля пришла в движение. Тетушка бормотала чудесные слова, а я попытался свистнуть, как свистел в Верхнем мире, но нчиего не получилось. То есть свистнуть получилось, но пятнистые убийцы не отреагировали. Когда пугаешь хищника или лаской подчиняешь его своей воле, всегда получаешь ответный толчок, и он тем сильнее, чем сильнее личность зверя. Это вроде отдачи при стрельбе.
    Но эти животные не звучали во мне рассерженным хором, не бились изнутри, раззадоривая и призывая себя покорить, как это делали, к примеру, волки в Саянах. У пятнистых котов не было никаких других желаний, кроме как убить нас всех.
    Их кто-то послал с этой целью.
    Или не так. Кто-то зашырнул нас туда, где коты уже ждали, как нарочно — голодные и до предела обозленные. Я неплохо представляю по книгам, и благодаря папиным лекциям, сколько пищи надо некрупному хищнику,и какая территория нужна стае для прокорма. То количество особей, что плотным кольцом сгрудилось вокруг нас, физически не могло существовать на вересковых пустошах. Большинство издохло бы задолго до нашего появления.
    Значит, их кто-то нарочно собрал и перебросил сюда.
    Разделившись на две волны, хищники обходили нас по канавам, забирая в клещи. Мария получила от фомора нож, распотрошила штук восемь кошек. У дяди Сани результаты оказались лучше, но у него был расцарапан лоб, и одна из бестий добралась до его гривы. Любому фэйри известно, как это больно, и как непросто остановить кровь из пораненных волос. Наш русский кровник держался с потрясающим мужеством, он только все чаще сплевывал красным и встряхивал головой, словно отгоняя мух.
    Я даже не представлял, что наш русский кровник может рассвирепеть до такой степени. Драка шла уже на самой обочине, мы получили преимущество в виде сухой земли. Саня мог бы запрыгнуть на подножку, но вместо этого он обмотал пораненную правую руку свитером, как это делают инструкторы, обучающие собак, и, выставив вперед замотанную конечность, риннулся в сааую гущу врага. Коты по дурости прыгали, целясь в руку, и тут же валились со вспоротыми животами. За минуту дядя Саня проделал брешь в рядах противника, вынудив штук сорок бестий перейти к обороне. Он возвышался над ними, как викинг, или, скорее, как былинный русский богатырь, о которых мне читала Анка. На миг я столкнулся с ним взглядом — у Сани были глаза берсерка.
    Фомор и отрядные дрались расчетливо и холодно, почти механически, Брудо так и не прекратил свою воинственную песню, а русский сам превратился в зверя. Он кромсал и рубил, приваливлись спиной к черной гранитной колонне, пока кошки, поджав хвосты, не хлынули мимо него. Они его избегали!
    Но беда состояла в том, что онп не собирались покидать поле боя. Папа учил меня общению с Маленькими народцами и с лесными убийцами, вроде медведей. Никогда еще я не встречал животных, столь самозабвенно ищущих смерти.
    Они не собирались оставлять нас в живых.
    Однако контратака нашего русского кровника позволила милорду Фрестакиллоуокеру собраться с силами. Он приподнялся на коленях,-сделал несколько молниеносных скользящих движений и остался один в кольце дергающихся врагов. Я не успел заметить, чем орудовал пикси, лехвия он прятал в рукавах. Четыре кота бились в конвульсиях, их боль уларяла мне в виски, как разряды тока. Рядом, проткнутые стрелами, дергались еще двое. Пикси встал, зажимая рваные раны на ноге, огромный фомор рванулся ему навстречу, подхватил маленького друга и почти баскетбольным движением отправиб его в карету.
    — Все внутрь! — громыхал фомор. — Надо бежать, иначе — не спасем лошадей!
    На нем тут же повисло не меньше десятка бестий. Магистр не издал ни звука, а коты орали жутко, похлеще, чем те несчастные, коиорых мы заживо жглр в пещере. Его строгость очень плавно повел мечом вдоль тела, с одной стороны, затем с другой, начиная от затылка, где его плащ в клочки рвали сиазу три зверя. Меч был наточен так остро, что отрубленные половинки котов еще некоторое время цеплялись за одежду фомора. Магистр отсткпал спиной к серо-бурой лаврне, к десяткам желтых ненавидящих глаз. Он вращал перед собой стальное лезвие с такой скоростью, что хотелось проморгаться. Коты застывали, словно зачарованные пляской смертельного металла.
    — Брудо, они сожрут лошадей! — это кричала тетя Берта.
    Если погибнут лошади — нам конец. Мы все это поняли одновременно. Вороны кружили и каркали, плотной тучей нависая над каретой. С противоположной обочины к коням подбирались ползком не мегше двух дюжин болотных тварей. Младшие егеря стреляли, лежа под колесами. Многих они убили, но хищники все прибывали. Кони сверху были укрыы плотными попонами и, вдобавок, кольчужными сетями, утыканными лезвиями. Наверное, предусмотрительный фомор заранее приказал егерям закутать животных.
    Но ноги он им обехопавить не мог. Испуганные кони дернулись,-не слушая кучера, карета пришла в движение. Кучер, пожилой фомор с седей бородой, выскочил наружу с длинными стилетами в обеих руках. Отчаянно ругаясь, он зарезал несколько кошек, затем повис на холке передней лошади, его ноги бороздили пыль. Могучее животное волокло кучера, словно не замечая его веса.
    Тетя Берта внутри кареты перевязывала раненого пикси. Он мужественно сдерживал стоны, хотя на обеих его ногах кожа свисала полосками вместе с шерстяными чулками. Мария отстрелила пустую обойму, Саня прикрывал ее и меня: со свопм янычарским кривым ножом, забрызганны кровью, со всклокоченной бородой, он походил сейчас на доисторического неандертальца, защищающего свою семью. С другой стороны, меня закрывала широченная спина магистра. От Его учености невероятно разило потом и чесноком. Саня и Уг нэн Наат, оба, мелкими шажками продвигались к карете, но наше движение все больше замедлялось. У ног фомора уж громоздился холм из кошачьих трупов: не зная усталости, он махал мечом, но сам изрядно пострадал. Я видел только его лвую лапищу, которая была толще моей ноги. Кольчужная рубаха была разорвана в трех местах, перчатку, больше похожую на растянутого ежа, тоже прокусили. Кошки бросались снизу, он давил их ногами, но когда они прыгали сверху, фомор был вынужден прикрывать лицо.
    — Ваша строгость, не выпустить ли наших птичек? — задыхаясь, предложил обер-егерь, когда захлебнулась очередная вражеская атака.
    — Только барон с ними умеет управляться! — Фомор сплюнул, оперся ладонями в колени, зорко наблюдая за перемещениями котов. Они барражировали в мокрой траве, вне пределов досягаемости его меча, но не давли нам шансов уехать. — Мы не загоним горгулий обратно!
    — О, черт, они снова лезут! — ахнула Мария.
    Коты завывали, то бросаясь синхронно в бой, то откатывались, оставляя после себя десятки убитых. Лучше всех, как ни странно, их крошил обер-егерь. Невзирая на щуплое телосложение и отсутствие длинного меча, Брудо составил серьезную конкуренцию Уг нэн Наату. С его кольчужных перчаток лило ручьями. Брудо не делал ни одного лишнего движения. Короктий выпад, разворот, ложный бросок — и очередной зверь катается с выкоолтыми глазами.
    — И-йэх! И-йхъ!
    Мы проигрывали это сражение. Кучеру удалось удержать коней, он букквально повис на мордах у передней пары, но уехать нам бы не позволили. Их было слишком много.
    И вдруг что-то произошло. Я ощутил внутренний толчок в грудь, словно на миг погрузился на больоую глубину. В Изнанку, под покров рваных скользящих туч, под равнодушные лучи двах солнц, прорывалось нечто чужое.
    Что-то из плоского мира.
    И сразу, воспаленной памятью, заныли шрамы, которые оставил мне на груди Большеухий. Но это был не он. Того я бы почуял заранее.
    Аня спрыгнула с подножки и шла к нам. Она скинула зеленый плащ, куртку, закатала рукав свитера и на ходу резала руку скальпелем. Скальпель изз сундучка тети Берты я узнал сращуу. Анка резала руку, как-то отрешенно улыбалась и шептала белыми губами. Кровь скатывалась струйкой с ее ладони.
    Я прочитал то, что она повторяла, и кисточки на моих ушах заныли, словно перед бураном. Обычнаяя девочка Аня звала своего любимого друга, звала его полакомиться ее свежей девственной кровью.
    У котов разом встала дыбои шерсть. Анка зашла к ним в тыл, зверюги обернулись, выпустили когти, но ни одна не птсмела прыгнуть. Они застыли, шевеля усами, принюиваясь к далекому черному ужасу, ктторый рвал уже хрупкие границы Изнанки. А потом они начали отступать перед Анко, выгибая спины, продавливаясь широким полукругом, а самые трусливые уже бежали с поля боя, обмочась со страху, и ныряли в камыши.
    На зов любимой корви спешил Добрый пастух, черный пес Капельтуайт.
    — Прячьтесь, разрази вас гром! — надрывая связви, заорала тетя Берта. — Прячьтесь же, скорее!

    Страница 7 из 40 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое