— Но мы видели нечто большее, чем только река и погода, — сказал я. — Куда ни глянь, повсюду примеры удивительного волшебства.
— Игрушки и забавы для таверны, — фыркнул Янош. — Повторяю, все дело только в масштабах. Для всех заклинаний, результаты которых мы видели, уже давно известны правила. Если бы — опять это проклятое слово — мне позволили взглянуть в манускрипты их древних магов, я бы тоже выделывал такие фокусы.
— И тебя здесь вообще ничто не впечатляет? — спросил я.
— Наоборот, я чуть ли не в отчаянии. Я видел так много, что чуть ли не болен, стремясь к их познаниям. Например, знаешь ли ты, что они могут производить золото из чего угодно?
Я рассмеялся:
— А тебе что за забота? Насколько я знаю, золото тебя интересовало лишь как средство для достижения одной цели.
Но Янош ответил серьезно:
— Дело не в ценности. Ведь они делают его из песка, из такого обычного вещества, которого кругом полно. И делают это с такой легкостью и в таких количествах, что могут себе позволить применять золото в обычных вещах. Они даже предпочитают ювелирные украшения из сплавов, которые не столь мягки. Вот что меня интересует.
— Но я однажды видел, как ты превращал скорпиона в мышку, — сказал я. — А Мортациус из этой мышки сделал золотое блюдо. Что же удивительного, что его делают из песка?
Янош задумался, как объяснить сложную вещь непросвещенному, человеку.
— Я не изменял скорпиона, чтобы он стал мышкой, — сказал он наконец. — Я отставил скорпиона в сторону. В другое... место, если можно так выразиться. Я не видел это место, оно находилось у меня в мозгу. И, умом отыскав это место, я открыл его, а затем положил туда скорпиона, как в коробочку. Так же я взял мышку. Хотя и из другого места. Возможно, это несчастное создание было взято из кухни Мортациуса. А может быть, и... из другого мира.
Он посмотрел на меня, стараясь поняоь, ясно ли мне. Я был настолько невежествен, что решил, что мне все ясно, и кивнул.
— Хорошо, — сказал Янош. — Итак, ты видишь, это было некое подобие обмена. А золото Ирайи — совсем другое дело. Они на самом деле как-то манипулируют с песком. То есть они действительно получают золото из песка. Превращают его частицы в частицы золота.
— Но самая маленькая частица песка, — сказал я, — это песчинка.
— Не совсем, — сказал Янош. — Я не хотел бы, чтобы у тебя сложилось мнение, будто я это знаю наверняка. Просто одна из моих новых теорий. Она пришла ко мне, когда я стал размышлять над тем, что им удалось сделать и каким образом это сделано. И я думаю теперь: все, что мы видим вокруг нас, — этот стол, этот балкон для отдыха, эта гора, даже наши собственные тела — сделано из одинаковых частичек, настолько маленьких, что по сравнению с ними песчинка вяглядит горой. И формы тел зависят от разного порядка расположения в них частиц. Я думаю, что вакаанским магам каким-то образом удается менять этот порядок в песке и тем самыа получать золото. И это действительно золото, без остатков того материала, из которого оно получено. Я протяжно выдохнул.
— Я следил за твоей мыслью, сколько мог, друг мой, — сказал я. — Но боюсь, что потерял ее в том месте, где ты сказал, что песчинка — это не одно тело, а куча еще более мелких частичек, которые я уже не могу рассмотреть.
— Если ты понял только это, — с улыбкой сказаш Янош, — ты понял все. Сейчас ты столь же мудр, как и я, — он вновь помрачнел. — Ты только не подумай, что я недооцениваю достижений этого народа. Я нисколько не преуменьшаю их достижений. Просто рассматриваю их развитие в перспективе. Здесь много действительно стоящих тайн. И я не сомневаюсь, что здесь немало умных людей. Вот мне бы только встретиться с ними. Если бы мне разрешили.
Я расхохотался, чувствуя, что эти «если» захватили и его. Янош понял и тоже засмеялся. Затем он глянул мимо меня, я услыхал на балконе чьи-то шаги, обернулся и увидел своего ньвого здешнего слугу с письмом.
— Что это? — спросил я, протгивая руку. Слуга покачал головой, говоря: — Извините, мой господин, но это не вам. Это для господина Серого Плаща.
Янош торопливо схватил послание, едва пробормотав слова благодарности. Когда он прочитал бумагу, озабосенность на его лице сменилась ликованием.
— От кого это? — спросил я. Янош победно взмахнул листком.
— От принца Равелина! — вскричал он. — Он хочет видеть меня немедленно! — Янош вскочил и обнял меня. — Ну наконец-то. Он один из тех умных людей, с которыми я мечтал пообщаться. Теперь-то мы увидим то, что мы должны увидеть.
Он торопливо попрощался и помчался, бросив через плечо обещание обязательно рассказать все, что узнает. Я сидел, мрачно наблюдая, как Янош выскочил из дворца и помчался к своей гондоле, привязанной у моего причала. К моему мрачному настроению примешивались ревность и подозрения относительно намерений Равелин.а И я уже не видел ничего смешного в этом горьком нескончаемом припеве: если бы только король принял меня. Если бы только он принял меня, если бы...
Но припев оборвался, когда я вдруг увидел, что навстречу лодке Яноша идет другая и как раз к тому причалу, от которогг он только что отошел. На бортах у нее были королевские гербы. Когда она подошла к берегу, из нее, не дожидаясь, пока лодку должным образом привяжцт, выпрыгнул какой-то человек.Я пригляделся, навалившись на перила, и увидел маленького человечка с непривлекательной внешностью, который карабкался по ступеням к дверям моего дворца. Я узнал его — это был Бимус. Он приехал, чтобы пригласить меня к королю.
Меня прямиком провели в личные апартаменты короля. Я почти не обращал внимания на великолрпие покоев, пока шел по коридорам; мысли были заняты фразами, которыые я сочинял соответственно случаю и тут же отбрасывал. Долгий путь и переживания от слишком долгого ожидания начисто запутали все мои предварительные планы.
Я почти не заметил огромных дверей, перед которыми мы в очередной раз остановились, не заметил я и того, что возле них нет стражи. Я просто воспринял эту дверь как очередное препятствие и протянул руку, чтобы толкнуть и открыть. Шепот Бимуса остановил мою руку. Приложив палец к губам, он приставил ладонь к уху, предлагая и мне прислушаться.
И тут я услыхал доносящиеся из-за двери звуки дивной музыки. Негромкая мелодия флейты зачаровывала сразу так, что, услышав лишь малость, хотелось еще и еще. Бимус жестом предложил следовать дальше, прочь от этих дверей, по длинному узкому коридору, кольцом опоясывающему королевские покои. Мы подошли к небольшой двери, вошли в нее и оказались в вестибюле, отгороженном от остального помещения портьерами. Та же музыка зазвучала громче, став от этого еще более чарующей. Бимус раздвинул портьеры и пригласил пройти. В покоях стоял полумрак, но я сразу увидел грузную фигуру, в которой без труда узнал короля. Он сидел спиной к нам, подперев голову рукой. Бимус подтолкнул меня вперед, и я, споткнувшись, подошел к свободному креслу рядом с королевским. Домас, похоже, не расслышшал, как я запнулся, не обратил он внимания и на то, как вздохнули подушки, когда я уселся. Бимус неслышно устроился на своем месте слева от короля. Мне стало неловко от королевского молчания, но тут я разглядел, что глаза его заерыты, а на губах плавает легкая улыбка. Затем мое внимание вновь привлекла музыка, и тееерь я смог рассмотреть, кто же извлекает столь сладостные звуки.
Сначала я увидел только ее увеличенную тень на темно-красном занавесе позади. Она сидела боком ко мне, прижав флейту к губам. Руки ее были длинными и тонкими, особенно в запястьях, а пальцы изгибались, порхая над инструментом, как птички. Волосы, зачесанные назад, открывали прекрасный профиль, ее ресницы трепетали, а верхняя губа подрагивала, когда девушка делала вдох. Сцена была слабо освещена, что делало искусницу загадочней и прелестней. На ней было простое белое платье, перетянутое золотым пояском. Руки обнажены до плеч, а вокруг шеи сделан неглубокий скромный вырез. На первый взгляд, черты ее лица были резки, словно высеченные скульптором из твердого камня, но потом становилось заметно, что они смягчены и утончены, словно остаток жизни скульптор провел за их полировкой. В этом освещении волосы ее казались темными, но, когда она чуть изменила позу, я разглядел, что волосы рыжие, прямо как у меня.
Король прошептал:
— Разве это не чудесно?
Он словно слышал мои мысли. Глаза у него оставались закрытыми. Ритотический вопрос касался конечно же музыки, а не исполнительницы. Хотя кто знает?
Я всегда предпочитал музыку всем остальным искусствам, но эта музыка, кажется, была уже божественным, а не человеческим творением. Звуки флейты были тем воздухом, которым я дышал, наполнили паруса небесного корабля, на котором я плыл в страну еще более прекрасную, чем Далекие Королевства. Я еще никогда не чувствовал себя таким счастливым, и я хотел навсегда остаться на этом корабле.
Музыка слегка изменилась, и я вновь вернулся в королевские покои, прислушиваясь к новой мелодии. Странное чувство охватило меня. Мне казалось, что я знаю, что произойдет дальше. Каким-то образом я понял, что сейчас флейтистка поднимет голову, и, когда она действительно так сделала — не выпуская инструмент из губ, — я понял, что сейчас ее взгляд ищет меня. Озноб, который охватил меня, когда наши взгляды встретились, был сильнее, чем от осознания того, что я до этого предугадал ее действия. Я был уверен, что и она потрясена, увидев меня, и даже подался вперед, когда мне показалось, что музыка задала мне вопрос. Ноты звучали настойчиво, но одновременно робко: тревога, пробивающаяся сквозь тайную боль. Музыка пыталась отыскать ответ во мне, и, если бы это удалось, артистка была бы счастлива. Меня вдруг окатила волна счастья, и я увидел, как заблестели глаза девушки, а я ощутил нежносьт к этим любимым и таким знакоиым пальцам, которые могли буть только пальцами моей Диосе. Но вдруг образ Диосе исчез, а пальцы флейтистки словноо обожгло жалом вины. Я попытался отшвырнуть от себя эту музыку, словно внезапно появилвя ядозубы демон, грозящий заточить меня в неподвизном одиночестве в той пещере, где я пребывал так долго. Глаза женщины отразили такой же болезненный шок, и все тело ее обмякло, словно ей невыносимо тяжело было играть эту преисполненную чувств мелодию. Затем она собралассь с силой и подхватила ноты, словно камни, чтобы швырнуть их в предателя свей любви. Но как я ни заставлял себя не смотреть, все же я увидел, как она внезапно кивнула мне и сменила злость на манящую улыбку глазами.
В покоях надолго воцарилась тишиина, та тишина, которой почитают великую артистку. Я слышал, как король что-то одобрительно шепчет. Исполнителбница встала, благодарно поклонилась и исчезла за портьерой. Но как раз в тот момент, когда резко вспыхнул свет, она успела послать мне прощальный взгляд; он поразил меня выражением сожаления от расставания, и тут она исчезла. Я повернулся к королю, потрясенный, но исполненный решимости набраться сил и добиться-таки своего. Он посмотрел на меня, сначала как бы даже не узнавая, но тут же взгляд его смягчился, и король улыбнулся.
— Это была Омери, — сказал Домас.
Я вновь испытал озноб от пережитых чувств.
— Благодарю вас, ваше величество, — сказал я. — Теперь я знаю, чье имя превозносить, когда буду рассказывать товарищам о том, какую удивительную музыку довелось мне послушать.
Домас рассмеялся и коснулся моего колена.
— Ну, ну, боюсь, ты чересчур увлекся. И не только музыкой, как я подозреваю. — Я начал отнекиваться, но он еще больше развеселился. — Да что ты, напротив. Своей игрой и красотой она могла бы не привлечь только полного болвана. Но скажу тебе,, как добрвй человек: Омери не куртизанка, если вдруг ты так подумал. Она одна из самых прекрасных артисток моего королевства и сама выбирает, кто ей нравится.
Еще сильнее заикаясь, я поблагодарил его за информацию, в которой действительно нжудался. Но король оставил эту тему и обратился к делу.
— Ты хотел бы открыть торговлю, — сказал Домас напрямую, как обычн.о — И я скажу тебе прямо — без намеков и экивоков: я смотрю на это с одобрением.
— Это таккя честь для меня, и мне, как и всей Ориссе, очень приятнг согласие вашего величества, — сказал я. — Но что я должен пообещать вам, чтобы ваше одобрение превратилось в письменный договор?
Домас подтолкнул Бимуса.
— Цена этого парня растет на глазах. — И король дружески ткнул меня в ребра большим пальцем. — Если бы он не был торговцем, я сдебал бы его советником. Ты заметил, как он сразу берет быка за рога, особенно не задумываясь о церемониях? — Бимус прошептал, что он заметил. Король обратился ко мне: — А теперь я хочу, чтобы ты сам ответил на тот вопрос, который задал мне при нашей первьй встрече. Я попрошу Бимуса напомнить твои слова.
Бимус зашептал на ухо королю. Домас, как рупор, передал мне мои же собственные слова: — То, что мы имеем и будем иметь от общения с вами, очевидно. Но мне интересно — будет ли какая-то выгода от нас вам? — Король оттолкнул Бимуса. — Вот и ответь на это. И ответь как следует.
Я рассмеялся, не смущаясь присутствия короля, поскольку король так же бесцеремонно поступил с рогами быка, как и я. И он обрадовался, что я реагирую так открыто.
— Хорошо, ваше величество, попытаюсь, — начал я. — Не буду прикрывать наши нужды восхвалениями нашего города и его торговцев, доказывая, что с нами торговать выгоднее, чем с кеп-либо еще. Не буду я рвсхваливать и достижений моего семейства и его честную репутацию. Вы обо всем этом знаете, иначе я не находился бы здесь; а если бы и не знали, все равно эта информация не того рода, которая вас бы привлекла. — Король кивнул, а я, воодушевленный, продолжил: — Мною руководит не прибыль, ваше евличество. И не прибыль руководила мгим народом, пославшим меня снискать вашего благоволения. А хочу я вот чего. И постараюсь изложить это так ясно, как смогу.
Я рассказал ему об Ориссе и тех честных людях, которые посрроили ее. Я поведал ему о наших мечтах и надеждах, как и о наших пороках. Я описал ему наши бедствия, особенно последних лет, честно не забыв и свои собственные потери и горести. Признался в том, что когда плыл вверх по их реке и оглядывал все эти чудеса, как я страстно хотел, чтобы и мой народ был освещен и согрет существованием таких чудес и был бы так же защищен от врагов. Я все рассказывал, не колеблясь и не желая думать о том, что король может за эту откровенность просто принять меня за дурачка. Когла я покончил с этим вступлением, я откинулся на спинку кресла, чтобы перевести дыхание, а заодно и посмотреть, какой эффект произвели мои слова.
Домас молчал долго, так что я подумал, что, может быть, мне удалось его растрогать. Накрнкц он сказал: — Вот теперь я по-настоящему понял, зачем ты прибыл сюда, Амальрик Антеро. Почему вы все были готовы рисковать жизннью, а может, и большим. Твои доводы и желания вовсе не оскорбительны для королевства, как и цели вашего путешествия. Мы с тобой похожи, ибо такие же чувства, как ты, я испытываю к моему народу. Хотя иногда мне кажется, что мои подданные не помнят, что я делаб для них, но я делаю. — Он усмехнулся. — Разумеется, я не такой уж альтруист, каким хочу казаться. Я король. А короли эгоистичны по натуре. Приходится заниматься и грязной работой, вот почему мо брат находится рядом, а не заточен в какой-нибуль башне. Он мой цербер. Он служит моей эгоистичной натуре, которая хочет, чтобы имя мое восхваляли, и он натягивает вожжи, когда среди нас объявляются смутьяны.
Он замолчал, когда Бимус зашептал ему что-то на ухо. Он кивнул, бормоча: — Да. Да. Я дошел до этого. — Он продолжил: — Бимус напоминает мне, что твоя речь, в целом весьма приятная, оказалась слабовата в отношении главного пункта. Должен пнизнать, я испытываю жалость к твоему народу и его проблемам. Но, Амальрик Антеро, мне-то и всему Вакаану что с того?
— Да все, ваше величество, — ответил я. — Поскольку без нашего содействия вы не найдете ничего для себя ценного в тлй торговле, которую предлагаю я.
— Ну так покажи тогда свои товары, купец.
И вот я открыл лавку моего воображения и заполнил ее различными вещами. Я рассказал ему о ноздреватом камен с севера, из которого тамошние жители высекают идолос, которые перед дождем испускают бшагоухание. Я рассказал ему о нежных раскрашенных тканях, которые ткут женщины юга, и как каждый рулон отличается от другого , и о том, как по-новому чувствует себя тело в одежде из этой материи. Я рассказал ему о громадном разнообраизи вин, фруктов и овощей, которые прибывают в Ориссу из заморских стран. И хотя в Далеких Королевствах я вижу изобилие, но их кухне не помешае тбольшее разнообразие. Вот почему, поделился я, ваши повара так изощряются в приготовлении различных соусов и приправ, у них ограниченный выбор продуктов. Говорил я долго, но Домас не проявлял признаков усталости, пока я разворачивал перед ним коммерческую карту всех известных в Ониссе стран и народов, всех чудес столь же далеких для Вакаана земель, как и его Далекие Королевства были для меня.
Закругляясь, я закончил следующим: — Не буду провидцем, ваше величестао, если скажу, что вы скучаете в ваших изолированных и защищенных краях. Да я и сам слышал, как вы страшитесь, что ваши люди теряют боевой дух, что у вас тут пахнет затхлостью. А у товаров, которые я предлагаю для торговли, есть три качества за одну цену: волнующие кровь путешествия, жажда познания неизведанного и голод по недостающим приключениям. — Я был взволнвоан собственной речью. — Вот почему, ваше величество, я уверен, что в этой сделке вы приобретете не меньше нашего. Вот почему я уверен, что этот доловор будет иметь для нас бооюдную ценность.
Глаза короля Домаса показали, что он тоже взволновался. Он кивнул сам себе, затем еще раз и еще. Я решил, что победа за мной. Но тут осторожность взяла верх над королем, взволнованный блеск исчез.
— Но в Вакаане не может быть места торговле, — сказал он. — Появление иноземцев, как ннустанно предупреждает мой брат, может вызвать недовольство нашего народа.
Страница 61 из 70
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
