Если это случится, у нас не остается ни единого шанса. Далекие Королевства превосходят и нас, и наших врагов вместе взятых в магических науках. Сейчас Королевства были нашими союзниками — благодаря Амальрику. Но кто знает, что может случиться.
— Нам остается только ждать, — вздохнула я, прикрываясь фатализмом как щитом.
— Я сделаю все, что смогу, — заявил мой брат. — Магистрат приказал мне отправляться в Ирайю. Я должен повлиять на короля и удерживать его от союза с архонтами в течение всей войны.
Выражение его лица было мрачным, и я понимала почему. Ему придется не только пропустить все сражения, но и несколько лет, пока длится война, жить среди иностранцев.
— Когда уезжаешь? — спросила я.
— Через несколько дней. Как только упакую вещи и подготовят корабль.
Я лихорадочно размышляла, чем мне может помочь брат.
— До того как уедешь, не мог бы ты поговорить с Магистратом? В этой войне понадобится каждый меч. Маранонская стража не должна остауаться дома!
Амальрик покачал головой.
— Я уже пробовал протолкнуть эту мысль. И неудачно.
Мое сердце чуть не разорвалось. Я не ожидала, что поражение будет таким скорым.
— Но почему? — крикнула я, хотя прекрасно знала ответ сама.
— Так же, как и всегда, — ответил он. — Пришлось выслушивать их идиотские рассуждения несколько часов.
— Дай-ка я воспроизведу их! — воскликнула я, едва сдерживаясь. — Боги сотворили женщин слабыми, им не пристало быть воинами, они недостаточно мужественны, чтобы сражаться, их настроение зависит от менструального цикла, они не умеют рассуждать, они — жертвы случайных капризов, солдаты-мужчины не будут им доверять, если придется драться рядом, или будут их беречь, подвергая свои жизни и саму победу опасности, они станут шлюхами, так как всем известно, что женщины не могут контролировать свои инстинкты и будут совокупляться с каждым доступным мужчиной. Если их возьмут в плен, то изнасилуют, унижая этим честь города Орисса.
— Ты ничего не пропустила. Последний пункт вызвал особенно горячие возражения.
— Тысяча чертей!
— Я тоже так думаю, — подхватли Амальрик. — Правда, мои аргументы не были такими выразительными и точными. И еще одно. Командовать экспедиционным корпусом будет генерал Джинна. Это он был самым ярым противником участия маранонской стражи в войне.
Моя ярость достигла новых высот. Джинна — главнокомандующий! Это удивило меня, хотя на самом деле удивляться не стоило. Таких вояк, как Джинна, разводится полным-полно в мирное врепя. Они все одинаковы: из хороших семей, заканчивают хороший лицей, всегда получают очередное повышение в звании, хороши собой и никогда не ввязываются ни в какие скандалы. Во время войны эти положительные качества оборачиваются во вред: они никогда не осмеливаются нарушить инструкции, считая начальство глупее себя и опасаясь его, срывают зло на своих подчиненных. И стараются по мере сил избегать скандалов, не делая ничего, кроме самого необходимого, да и то если есть на кого свалить ответственность за последствия. А что до их смазливых лиц — я ни разу не видела, чтобы красота помогла отразить удар копья.
Короче, генерал Джинна олицетворял собой все недостатки нашей армии, возникшие за долгие ленивые годы мира.
Я никогда с ним напрямую не сталкивалась, но один раз на маневрах, когда мы по диспозиции должны были отступать, я послала своих стражниц в «битву», используя неуставную тактику, которая не только смела его авангард, но и нарушила все расположение войск. Джинна был известен как фанатичный враг всего нового и оригинального, этим он мало отличался от отцов города.
Мой гнев улетучился, и осталось лишь разочарование. Глаза затуманились слезами, но я не позволила себе разреветься. Я слышала, как Амальрик поднялся, и почувствовала на плече его ободряющую руку.
— Только не говори, что сочувствуешь мне, — буркнула я, — или я потеряю остатки достоинства.
Предупреждение было ненужным. Амальрик знал меня слишком хорошо, чтобы заговорить.
Я подумала о той минуте, когда увидела в глубине грота лицо матери, почувствовала запах сандалового дерева и услышала неразборчивый шепот. Почему тогда прогнала ее? Почему я отверналась? Да потому, что там не было призрака. Видение — лишь результат моей слабости, продукт воображения. Но я тут же возразила себе: воображение или нет, но на секунду я все-таки поверила. Был ли это призрак или игра воображения, я отвергла его. Почему? Я не знаю. Ответ если и был, то находился на дне черной бездны.
Амальрик сказал, словно сумев прочитать мои мысли: — Мать гордилась бы тобой, старшая сестра.
— Откуда ты знаешь? — чересчур резко спросила я. — Ты же ее едва помнишь.
Амальрик опустился на мягкий ковер и прислонился к моей ноге. Так он сидел когда-то давно, когда был маленьким мальчиком, а я была мудрой и отважной старшей сестрой.
— Ты много мне рассказывала о ней, — ответил он, — я уверен, что это было бы так.
Я фыркнула, но на самом деле была рада.
— Какой же была мама? — спросил он. Голос его зазвенел, как у ребенка.
— Ты уже все знаешь сам.
— Расскажи снова, — попросил он. — Она была красива?
— Прекрасна, — ответила я, вспоминая ее гладкую кожу, большие глубокие глаза и стройное тело.
— Она была нежной и мудрой?
— Самой нежной и самой мудрой из всех матерей.
— Расскажи, почему она решила назвать тебя Рали.
— Ты слышал это уже тысячу раз.
Но брат сжал мою рууку, и я принялась рассказывать. Я никогда не могла ни в чем ему отказать.
— В деревне, где она родилась, у колодца стоял древний идол. Это была статуя молодой девушки, она жила очень давно. Ее нашли в лесу, некоторые говорили, что ее вырамтили звери. Она не знала, что хорошо, а что плохо, и вела себя так, как подсказывал инстинкт. Она была сильнее любого мальчишки и всегда побеждала их в состязаниях. И она была прекрасна, и все парни за ней бегали. Жителям не нравилось ее поведение, и старейшины изгнали ее. Вскоре после этого на деревню напали враги. Их было мноло, и все свирпые. Казалось, что поражение неминуемо. Но девушка пояилась из темноты на спине огромной черной кошки, а з ними — все животные, обладающие клыками или когтями, с ревом выскочили из леса и растерзали вражескиих солдат. А потом все звери исчезли, и девушка с ними. Легенда утверждает, что, если беда придет снова, девушка вернется. Поэтому в деревне стоит эта статуя, напоминая, что чужое и странное — не обязательно плохое и злое.
— Ио ни назвали ее... — подхватил Амальрик.
— Да. Они назвали ее Рали.
— Почему?
— Потому что... — Я вспомнила, как мать рассказывала мне эту историю в самый первый раз. Я сидела у нее на коленях, и она обнимала меня. Я задавала те же вопросы, а она отвечала так, как я собиралась ответить.
— Мать говорила, чооо это старое слово... на языке ее деревни «рали» означает «надежда». Это слово пришло ей на ум, когда она в первый раз поднесла меня к груди.
Мы долго сидели молча. Потом Амальрик хлопнул меня поп лечу и встал.
— пСасибо за рассказ.
Я усмехнулась.
— Это мне надо благодарить, дорогой брат. Хотя ничто и не изменилось, твой хитрый трюк заставил меня почувствовать себя лучше.
Амальрик не стал возражать. Он взял меня за руку и сказал: — Я снова подниму этот вопрос в Маристрате.
Я только кивпула. Но в душе проснулась слабая... надежда.
В тот вечер весь город собрался в Амфитеатре. Богачи сидели рядом с нищими, толстые куупцы теснились с торговцами рыбой, рыночная гадалка — с тощей длинноносой дамой. На огромном помосте в центре арены стояли наши вожди: магистры, Гэмелен и его воскресители, военные, богатейшие купцы и — немного сбоку, но все равно на почетном месте — мой брат Антеро. Магия увеличила их фигуры и усилила голоса, чтобы народ мог видеть и слышать.
Я знала, что Амальрик, как и обещал, поговорил в Магистрате насчет маранонской гвардии. У него не было времени сообщить мне о результате, но я знала, каким было решение, потому что за час до церемонии в наши казармы пришел скороход. Магистрат просил нас, защитниц Ориссы, принести в Амфитеатр стату Маранонии, чтобы ей были возданы почести и принесены обильные жертвы.
Другими слочами, нам сказали «нет» и бросили кость, чтолы мы заткнулись.
Я ни слова не сказала своим стражницам, когда мы строились вокруг статуи на огромной арене Амфитеатра, — их лица сияли гордостью. Улыбка Полилло могла осветить ночь, а Корайс от волнения забыла наорать на одну из своих подчиненных за пятно на золотом плаще. Я и сама гордилась своими солдатами за их воодушевление, профессиьнализм, преданность, несмотия на то что знала, какое горькое разочарование ждт нас всех через час. Я смотрела в лицо Маранонии, запрокинув голову, и шептала свою молитву, благодаря богиню за то, что она дала мне возможность кгмандовать таким войском. Она мне не ответила, но я с радостью увидела вспышку в ее алмазных глазах. Она казалась еще выше, чем обычно, в одной руке — факел, в другой — зглотое копье.
Я опустила глаза. Высокий, неуклюжий Гэмелен шел в центр арены, чтобы вознести моления богам. Его длинные седые волосы и борода развевлаись от быстрого шага. Он остановился и вскинул худые, костлявые руки, отбросив рукава черного плаща.
— Все поклоняются Тедейту! — закричал Гэмелен.
— Все поклоняются Тедейту! — взревела в ответ толпа.
— О повелитель Тедейт! — раздавались над Амфитеатром слова Гэмелена. — Твой народ собрался сегодня, чтобы попросить помощи в этот тревожный час. Злые колдуны злоумышляют против нас. Они хотят покорить наши земли — твои земли — и поработить нас, твоиэ преданных рабов. Орисса в смертпльной опасности, о повелитель Тедейт. Орисса...
Злобный вой заглушил голос мага. Ясное звездное ночное небо заслонила плотная туча, по краям ее сверкали молнии. Вой перешел в два голоса, выговаривающие нараспев в унисон:
Демон идет,
Пожирает.
Западня захлопнута,
Мыши пойманы.
Демон идет,
Убивает.
Страница 3 из 70
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
