— Я почти убежден, — сказал как-то Гэмелен, — что только сам Сарзана выдал нас. Все остальные, кто знал об этом, находились на наших кораблях, и никто из наших людей не вступал ни в какие контакты с конийцами, пока они не взяли нас в плен.
— Но какой в этом смысл? Что он с этого получит? Наоборот, если бы его враги считали, что Сарзана настолько могуч, что смог покинуть остров без чьей-либо помощи, они бы больше его боялись, когда он внезапно объявился на Сеневесе.
— Это правда, — согласился Гэмелен. — Надо быть глупцом, чтобы не воспользоваться таким преимуществом. Но Сарзана, как мы уже успели убедиться, вовсе не глуп. Значит, Сарзана или кто-то из его окружения решил, что гораздо важнее будет избавиться от нас.
Слова Гэмелена казались логичными, но как я ни раздумывала, так и не догадалась, зачем Сарзана нас выдал.
Тюремная скука тянулась бесконечно, как песни Аджмера. Мы просыпались каждое утро — если утро бывает без солнца — от бряканья посуды. Оолумп приносил нам завтрак. Меню было такое: несколько жалких овощей, пара неободранных крысиных тушек, иногда — кусок сухого мяса неизвестного происхождения. Если на завтрак были крупа или бобы, из них долго приходилось выбирать песок и камешки. Я сдирала с крыс шкурки и отскабливала от них клочья мяса. Из шкурок и костей мы варили бульон.
Когда был нужен свет, мы делали факелы. Обгоревшие факелы я колола на лучинки для растопки. Мы старались мыться как можно тщательнее. Я постоянно упражнялась, делала наклоны, приседания, устраивала бой с тенью. На дверной решетке я подтягивалась до изнеможения. Таким образом, за время заключения я не только не ослабла, а наоборот, окрепла.
Спалось плохо, даже при усталости после упражнений. Едва только я начинала засыпать, как присутствие чего-то могущественного и злобного будило меня. Я спала урывками — солдаты к этому привычны. Раз в неделю мы окуривали одежду, одеяла и матрасы, избавляясь от насекомых.
Что касается туалета, то пока один из нас оправлялся, другой занимался чем-нибудь, отвернувшись в противоположную сторону.
Гэмелен оказался прекрасным сокамерником. С каждым днем наша дружба росла. Он заменил мне отца и брата. Я доверяла ему свои самые секретные мысли, рассказывала о своих ошибках и неудачах. Он всегда мог дать хороший совет. Однажды я рассказала ему об Отаре, о том, как она умерла, а я так и не смогла забыть ее смерть. Позже это повлияло на мои отношения с Трис. Она очень хотела усыновить младенца, а я этому противилась, сама не знаю почему. Гэмелен объяснил, что я боялась новой привязанности, которая, как мне казалось, будет предательством по отношению к Отаре. Тут я разрыдалась, потому что он был прав, а он обнял меня и утешал, как родной отец.
— Мне кажется, Отара была тебе не столько любовницей, сколько матерью, Рали, — сказал Гэмелен. — Поэтому твоя скорбь по ней сливается с тоской по матери, которую ты любила больше, чем кого-либо.
Я рассказала ему, что мать иногда приходит ко мне, как в тот день в саду, — кажется, сотня лет прошла! — когда Омери пела, и запах сандалового дерева наполнил воздух, а я отвернулась и отвергла ее.
— Послушай, что я скажу, Рали, — тихо произнес Гэмелен, — помнишь, ты рассказывала мне, что тебе приснилось, будто ты убила своего двоюродного брата? — Я кивнула, вытирая слезы. — Так вот, это был не сон, дорогая. И ты это знаешь, иначе это бы не мучило тебя так. Я тогда подумал, что твой магический талант ты унаследовала от матери. Она передала его также твоему брату Халабу, и — в небольшой степени — Амальрику. Тебе досталась львиная доля — наследственные черты лучше передаются от матери к дочери.
— Значит, моя мать была колдуньей?
— Да.
— Не может быть! Она никогда не занималась магией и никогда не общалась с волшебниками.
— Мне кажется, она занималась магией, но отказалась от нее во имя любви к твоему отцу.
Я подумала о жертве, принесенной Гэмеленом, чтобы стать воскресителем, о том, как он теперь сожалеет об этом, и поняла, что он был прав. Тогда я вспомнила легенду о девушке, чьим именем я была названа, и рассказала о ней Гэмелену.
Он долго молчал, а потом сказал:
— Это не легенда, Рали. Это быль.
Внезапно я поняла:
— Значит, та Рали была...
— Твоей прапрабабушкой, — подхватил Гэмелен. — Теперь я понимаю, почему я так настойчиво учил тебя магии. Я чувствовал, что когда-нибудь придет день и придет испытание, которое только ты сможешь преодолеть.
Признаюсь, писец, я разрыдалась.
— Мать всегда говорила, — всхлипывала я, — что «Рали» означает «надежда».
— Да, друг мой, — сказал старый волшебник. — Ты и есть надежда. Наша единственная надежда.
Но дни шли, и надежда тихо умирала. Война с Сарзаной оборачивалась не в пользу Совета очищения. Все их усилия остановить его оканчивались неудачей, и только Оолумп радовался, когда генералы и адмиралы Совета проигрывали одну битву за другой. Тех, кого не убивали во время боя, бросади к нам в темницу, и кошелек Оолумпа толстел с каждым днем.
До нас длходили слухи о зверствах Сарзаны. Он осаждал острова, обрушивал на них мгические бури, устрашал жителей ордами демонов, которые совершали неописуемые деяния, а когда острова сдавались, кровь текла рекой. Солдаты Сарзаны убивали, насиловали, грабили и жгли. С каждой новой победой его мощь возрастала, как будто души убитых им служили пищей для его черной магии. Конийские волшебники были так же беспомощны, как и военные. Брошенный в тюрьму генерал рассказал нам, что потерпел поражение, несмотря на то, что шестеро самых могучих магов Конии пытались установить щит для его наступающих войск.
— Они работали над ним несколько дней, а когда он был готов, мне сказали, что ни одна сила, известная богам или людям, не сможет пробить его. Я сам вел в атаку один из флангов. Сначалаа все было хорошо. Мы отбили их контратаку и снова пошли вперед. Я видел Сарзану на черном коне. С вершины холма он управлял своими войсками. Я приказал лучникам стрелять по нему, посчитав, что если даже они его не убьют, то хоть заставят убраться с холма. Но как только они спустили тетисы, подул черный ветер, и наши же стрелы попали в нас. А мои лучники, вместо того чтобы прекратить стрелять, давали залп за залпом, словно сошли с ума. И ни одна стрела не пропала даром, каждая находила цель — одного из моих солдат.
Битва закончилась, когда войска Совета побежали. По словам генерала, из каждой щели в земле выскакивали волки и рвали на части бегущих.
— Я остался в живых только потому, — сказал генерал, — что подо мной убили коня, и он, падая, придавил меня. Я пролежал под трупом коня всю ночь. — Обе ноги генерала были сломаны.
Потом он рассказал, как ночью приходили волки и пожирали уцелевших. Тут генерал разрыдался. Он всю ночь слышал вопли.
— Несколько храбрых офицеров вернулись, чтобы спасти меня. Ну почему боги не послали мне смерть!
Генерал и сам оказался храбрым человеком. Он не молил о пощаде, когда за ним пришли. Мы слышали, как палачи мучают его. Он почти не кричал, и он так и не попросил пощадить его.
Через несколько дней Оолумп принес весть о еще большей катастрофе.
— Теперь монета мне понадобится скорее, чем обычно, капитан, — сказал он однажды утром, забирая посуду после завтрака. — На воле цены поднимаются.
Я со злобой выругала жадных фермеров и купцов, которые наживаются, случись только какая беда.
— Это происходит с самого начала, — жизнерадостно заявил он. — Старому Оолумпу кажется, что они оказывают народу услугу, так-то вот. Если бы цены не повышались, все продукты просто сметали бы с полок. А так бедным птидется поголодать — ничего, они к этому привыкли. А те, у кого есть золото, поделятся им с нами, кому они нужны больше. Понимаете?
Я была в ярости, но так как он был неисправимый негодяй, переубеждать его было бесполезно. Поэтому я просто бросила ему монету.
— Так, значит, дела идут все хуже?
— Верно, госпожа, — согласился Оолумп. — Я слышал, что неделю назад начал дуть горячий ветер. С тех пор он дует день и ночь. Такой горячий, что пшеница сохнет на корню. Даже старики не видели ничего подобеого. Здесь, под землей, его нет.
Я кивнула, машиналбно натянув на себя одеяло. В подземельях Конии всегда зима.
— Но дело не только в ветре, — продолжал Оолумп. — Люди начали болеть. Что-то вроде чумы, как мне кажется. Говорят, мертвецов так много, что всех не успевают похоронить.
— Сарзана! — прошептал Гэмелен.
— Все так думают, — продребезжал Оолумп. — Выходит, он просто дурак. Нападает на Изольду, используя все, что под рукой.
— Кажется, тебе все равно, кто победит, — заметила я.
Оолуип захихикал.
— Я же говорил вам раньше, для Оолумпа настали хороошие времена. Но когда правил Сарзана, было еще лучше. Я бы солгал, если бы сказал, что мне жаль, что тюрьма снова наполняется.
Он опустил в кошелек монету, которую я ему дала, хорошенько потряс его иу шел по своим делам.
— Нееудивительно, что за нами еще не пришли, — заметила я. — Они слишком заняты собственными проблемами.
Гэмелен не ответил. Я посмотрела на него. Он о чем-то напряженно думал, нахмурившись и перебирая борду.
— Нет, это невозможноо, — бормотал он.
— Что неовзможно? — спросила я.
Он раздраженн оцыкнул на меня, и я оставила его в покое. Остаток дня мы не разговаривали. Я ложилась спать, а он все еще сидел на краю матраса и теребил бортду. Я хотела спросить его, в чем дело, но решила пшмолчать.
На этот разя заснула, едва закрыв глаза. Не было чувства, что за мной наблюдает что-то злое. Мне снилось, что я с огромной скоростью падаю с вершины горы. Мне хотелось закричать и проснуться, но я не могла. Я слышала, как чей-то гооос зовет меня по имени. Голос был пронзительный и злобный. Он мне показался знакомым, но я не могла вспомнить, где его слышала. Каменистая земля приближалась ко мне, я ожидала удара, но меня подхватил горячий ветер и понес по звездному безоблачному небу.
Я летела долго. Подо мной было бескрайнее море, лишкнное жизни. Потом впереди я уяидела остров. На острове дымно горели дома, и множество солдат убивали жителей. Мужчин и юношей они закалывали копьями или рубили мечами. Женщины и девушки подвергались различным издевательствам. По горной дороге спускалась вереница телег, запряженных лошадьми.
Мне хотелось посмотреть на гору, и через мгновение я оказалась там. На ее вершине стоял прекрасный храм, увенчанный золотым куполом, окруженный садом с прекрасными скульптурами, изображающими богов. Из храма вчбегали солдаты, нагруженные нагрбленным. Некоторые солдаты заставляли жриц храма делать непотребные вещи. Потом я увидела Сарзану в саду. Он сидел верхом на черном боевом коне. Он смеялся и поощрял своих солдат к бесчинствам. Они начали валить статуи, срывая с них все, что казалось им, драоценным. Нескольких жриц бросили на поверженных идолов и изнасиловали. Потом их убили. Я похолодкла от ужаса и гнева.
Сарзана поднял голову и посмотрел на меня. Он смеялмя, и смех его был как гром. Потом я услышала, как смеется кто-то еще. Смех шел сверху, и мне пришлось задртаь голову, чтобы увидпть, кто там. Надо мной было плотное черное облако, освещаемое молниями. Смех доносился из дыры в облаке, напоминавшей рот. Облако начало принимать форму лица — свирепые глаза, острый нос, желтые клыки. Это был архонт!
Он увидел меня и прошипел:
— Здесь Антеро! Самка хорька!
Он сложил губы трубкой и начал втягивать в себя воздух. Я закричала от страха, когда ветер понес меня к нему. Я чувствовала отвратительный заппах архонта.
Кошмар прекратился. Я сиедла в постели. Я была вся в поту. Я посмотрела на Гэмелена, и в свете углей увидела, что маг все еще спит. Я спрыгнула с полки, все еще тяжело дыда. Засветив факел, я подошла к бадье с водой и умылась. Потом я снова села на свой матрас и принялась ждать утра.
Наконец бряканье мисок возвестило о приходе Оолумпа. Начался новый день. Гэмелен зевнул, просыпаясь.
— Вот ваше, капитан, — сказал Оолумп, передавая еду через отверстие.
Обычно Оолумп был доволен жизнью и по-своему весел. Сегодня он был мрачнее тучи.
— В чпм дело, Оолумп? Ты заболел? — спросила я его.
Он отрицательно покачал головой.
— Я здоров. Но лучше мне ничего не говорить. Сегодня неачастливый день.
— Еще бы, если в городе чума! Но почему этот день хуже остальных? — спросила я.
Страница 46 из 70
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
