Глава восемнадцатая
ЛЮБОВЬ И ВОЙНА
Некоторые люди говорят, что дорога нашей жизни задумана и вымощена богами. Если это так, значит, боги слишком сильно любят крепкие напитки. А как еще объяснить сумасшествие нашего пути — его изгибы и повороты, овраги и ямы, высокие горы, которые приходится преодолевать? Я бы хотела встретиться с богом, который задумал мою жизнь. Не уверена, что не перережу ему горло. В Конии сначала я была обречена на смерть, заживо погребена в темнице, а потом стала героем дня, в мою честь возносили хвалу те самые люди, которые держали меня в тюрьме. Как ты считаешь, писец, если бы тот бог был трезв, смог бы он придумать такой поворот судьбы?
Дни после моего выступления в Совете были совершенно безумными. Нас всех выпустили из тюрьмы и разместили с большой роскошью. Даже у последнего матроса была собственная — очень богатая — комната. Нас хорошо кормили и одевали. На нас так и сыпались приглашения на различные увеселительные мероприятия, но пришлось на все ответить отказом, чтобы ненароком кого-либо не оскорбить. Проще было сказать , что мы очень заняты подготовкой к походу, тем более что это была правда. Конечно, когда надо, я находила свободное время. Ведь мне надо было встречаться с принцессой.
Она выхлопотала мне небольшую виллу с окнами на гавань и одолжила мне своих самых расторопных слуг. В тот день, когда она показывала мне виллу, дул теплый ветер, насыщенный запахом гиацинта. Дом имел толстые белые стены, крыша покрыта голубой черепицей. Вдоль дорожек росли цветы тыквы с таким сладким нектаром, что пчелы сходили с ума. Они без перерыва с гудением носились вокруг, делая огромные запасы. У крыльца, выходившего в сад, цвели розы. В глубине сада бил древний фонтан, в него склонила ветви ива, на каменном бортике густо рос мох.
Огромная спальня в доме была застлана пушистыми коврами и подушками всевозможных цветов и размеров. Кровать с балдахином по ширине не уступала небольшому полю для строевых упражнений. Дверь из спальни вела на веранду, откуда открывался прекрасный вид на море. Этот дом идеально подходил для любования закатом и наслаждения любовью. Мы завалились в постель сразу же, как только вошли в спальню. Мы не могли насытиться друг другом, как те пчелы в саду — нектаром. Стоны и крики долго раздавались в комнате. Мы часто меняли позиции.
Я смотрю, ты покраснел, писец, а ведь вечер прохладен. Тебя возбуждает мое описание нашей любви? Или ты шокирован? А, вижу, что скорее последнее. Но ты же слышал раньше много подобных историй от мужчин. Или женщинам нельзя произносить такие речи? Или тебе неприятна однополая любовь? Если это так, мне наплевать. Я поклялась говорить правду, а правда такова, что любовь всегда одинакова, в какие бы одежды она ни рядилась. Желание живет во всех созданиях, плавают ли они, ходят или летают. Нельзя отрицать его и утверждать, что полностью понимаешь жизнь, которую боги вдохнули в нас. В конце концов, идя этим путем, ты не сможешь разобраться в самом себе.
Мы с Ксиа занимались любовью до заката. Потом мы отдыхали в объятиях друг друга, из окна нас овевало прохладным ветерком.
Ксиа первая нарушила молчание.
— До тебя у меня были другие, — сказала она, застенчиво опустив глаза.
Я это и так знала. Для своих лет она была очень опытной. Но я сказала другое: — Это не мое дело. Твоя жизнь принадлежит только тебе. Лучше ничего не говори.
— Но я хочу рассказать. Чтобы ты знала меня. Я поцеловала ее и приготовилась слушать.
— Я всегда чувствовала себя не такой, как все, — начала она. — Мне казалось, что я чужая в семье, подкидыш, что меня оставили у двери младенцем, а мать, как любая женщина, была настолько добра, что взяла меня в дом.
— Но на самом деле это было не так? — спросила я. Она покачала головой.
— Нет. Подкидыши никогда не становятся принцессами. Но я всегда чувствовала свою обособленность. Я никогда не любила мальчишек, в отличие от моих подружек, которые бегали за ними еще до того, как у них появилась грудь и начались месячные. Именно к своим подружкам я впервые почувствовала влечение. Сначала в этом не было ничего особенного. Хоть они и говорили о мальчиксх, мы, в сущности, были еще детьми, часто шалили. Иногда боролись в постелях. Никто ничего плохого не думал. В нашем обществе девственносрь до брака очень ценится.
— В Ориссе тоже, — вставила я.
Ксиа помолчала и заговорила снова.
— Все продолжалось хорошо, пока не пришло время мне выходить замуж — мне исполнилось шестнадцать. Мой отец очень хотел, чтобы я вышла замуж и принесла ему внука, чтобы наш род не угас.
— А ты не хотела.
— Не хотела. Я не хотела, чтобы мужчина командовал мной, спал со мной в одной постели.
Снова глядя на нее, я подумала, тчо она выглядит как настоящая королева. Я не хотела бы иметь ее среди своих врагов. Она говорила: — Мне становилось все труднее сопротивляться отцу. Особенно из-за того, что случилось перед тем штормом, когда ты меня спасла. Меня послали в храм на остров Селен для очищения. Отец узнал, что я стала любовницей женщины, которая была старше меня. Ее имя Фиорна, она — жена одного из наших генералов. Он всегда был в отъезде, что устраивало ее, потому что одма он плохо обращался с ней и с детьми. И еще она любила... нас. Фиорна предпочитала женщин. Тогда скандал едва замяли. Фиорну отослали домой к матери, ее муж получил назначение на далекий остров. Отец решил, что я должна быть очищена, чтобы избавиться от дурных пристрастий. Мне пришлось отправиться на Селен на корабле.
Я засмеялась, играя ее грудью.
— Очищение, кажется, не очень помогло, — сказала я. Ксиа скривилась.
— Нет, кое-какая польза от этого была. Жрицы научили меня, как быть более осторожной. — Она проказливо посмотрела на меня. От ее прикосновения меня бросило в дрожь. — Они многому научили меня. — Она хихикнула.
— Клянусь богами, — засмеялась я, — я с удовольствием поучилась бы у тебя.
Позже, когда она одевалась, чтобы уйти, она сказала: — Сделаешь для меня одну вещь?
— Все, что могу, — ответила я .
— Научишь меня сражаться?
Я с удивлением посмотрела на нее.
— Ты — принцесса. Тебе это не нужно.
Она грустно покачала головой.
— Я буду с тобой, когда начнется сражение. Я не хочу быть беззащитным цветком среди других женщин. Я должна, по крайней мере, уметь защитить себя. И не беспокойся, я буду вести себя разумно и не ввяжусь в кпкую-ниьудь ненужную драку. Когда будут писать роман о тебе, я не хочу быть второстепенным героем.
Ее просьба показалась мне разумной. И я сказала: — Но мы должны быть осторожны, любовь моя. А занятия с тобой будут служить мне чудесным предлогом, когда мне захочется с тобой увидеться.
— Хорошо. Начнем завтра.
И искусству войны она училась так же прилежно, как и искусству любви.
Тем временем конийцы готовились к войне. В Совете продолжались разговоры о том, как победить в схватке, но на Изольде от слов давно приступили к делу.
Каждый день на остров приплывали корабли. Однажды в порт пришел целый флот из двух десятков судов. Они заполнили гавань Изольды, многие корабли находились на рейде. Здесь бцли представители почти всех островов королевства. Они говорили на разных языках и имели разные обычаи. Общались они между собой на конийском — его знали все аристократы королевства, это было модным, либо на торговом диалекте, или через нас, ориссиан, так как на нас лежали чары заклинания языка.
Корабли были самые разные, некоторые предназначались только для войны, некоторые выглядели как самые обыкновеннве торговые суда, наспех переделанные под боевые, были также галеры весьма хищного виюа с пиратскими командами, которые решили рсажаться под законным флагом, пока есть возможность пограбить.
Мне понравилось, как быстро конийцы смогли подггтовиться к войне, и я спросила Ксиа, не имеет ли ее народ особого таланта к кровопролитиям.
— Не знаю, — зевнула она. — Но вообще-то, всегжа кто-то воюет с кем-то. Если хочешь, мой слуга покажет тебе верфь.
Я хотела, и на следующий день меня отвели в особый район порта, который был окружен забором и охранялся. Там, внутри, я узнала тайну Конии. Верфь представляла собой ряд пристаней, рукотворных островов со складами. Пристани тянулись олна за другой бесконечной полосой. Всюду было полно суетящихся рабочих. Зм пристанями на приколе стояли корабли со снятыми мачтами и палубами — только корпуса. Когда Изольде требовались новые суда, начиналась сборка.
Каждый склад имел ворота. В одном хранились мачты, которые с помощью кранов можно было легко установить на корабль, в другом — части палуб, в третьем — канаты и паруса. Слуга принцессы сказал мне, что на Изольде старались строить корабли по одной мерке, чтобы запасные части были взаимозаменяемы.
Сначала корпус корабля буксировали по воде к первому складу, где на него устанавливали мачту, потом дальше — ко второму, где ставили части палубы, потом к третьему и так далее.
Собранный корабль буксировали к выходу, устанавливали на него врсла и скамьи доя гребцов, загружали запасы солонины, воды и вина. На каждом складе хранился только один вид припасов или запасных частей. Когда корабль достигал конца ряда пристаней, он был полностью собран, оснащен и готов принять команду на борт. Сам проуесс был потрясающим, а вот кроабли — не очень. Все они были одного типа — огромные одномачтовые галеры вроде той, с которой я спасла принцессу. Конийцы почему-то не жаловали быстрыа суда, в отличие от Холлы Ий и жителей внешних островов.
Я посчитала своим долгом поинтересоваться, как конийцы ведут морскую войну, и обнаружила, что в этом они недалеко ушли. Их действия были еще более примитивными, чем тактика, которой обучали моих женщин, когда мы готовились к погоне за апхонтом. На корабли конийцы сажали солдат — буквально набивали ими трюм, причем солдаты понимали в морских сражениях меньше, чем я до моего отплытия из Ликантии. У капитана была простая задача — держаться вместе с другими кораблями, пока не встретится враг. Тогда отдавался приказ об атаке рассыпным строем. Противника старались взять на абордаж. Все оружие — от катапульт дов ороньих клювов, которые намертво втыкались в палубу вражеского корабля, — было приспособлено только для этой цели. Таран у них считался новшеством. Часто тонул не тот корабль, который таранили, а тот, который производил маневр. Иногда после тарана строй нарушался, что, по конийским понятиям, считалось незопустимым. Так сражались конийцы, а поскольку у Сарзаны корабли и тактика будут точно такими же, исход битву рещит число воинов, магия и справедливость. Последняя, кстати, редко появляется на поле брани.
Я помнила, что Страйкер и Дюбан говорили о конийской галере во время шторма, припомнила и свои собственные мысли насчет стаи волков и медведя. Решив, что ум хорошо, а дыа — лучше, вечером я устроила совещание, на которое пришли Корайс, Исмет, Дика и Полилло, которая шумно протестовала, заявляя, что она — боец, а не стратег.
На базаре я купила дешевую модель одной из этих чудовищных конийских галер, и мы впятером или вчетвером сидели вечерами вокруг нее, как дети вокруг ванны с корабликами, и думали. Некоторые мысли были дельными, но большинство — глупыми или неосуществимыми. Но я прилежно записывала их все, проклиная свое неумение как следует подбирать слова. Вкратце я расскажу, до чего мы додумались.
Несмотря на проотесты Ксиа, большую часть времени теперь ее тренировала Исмет. Я поняла, что такие вещи лучше преподают чужие люди. Друг или слишком требователен, или слишком мягок. Кроме того, нет ничего лучше сурового сержанта, чтобы понять, кто чего стоит. Поэтому Ксиа вместе с остальными стражницами упражнялась во дворе. Она овладела луком, мечом и копьем, словно была рождена с ними. Ее лицо загоралось жестокой радостью, когда она побеждала на мечах партнершу по спаррингу, нанеся удар деревянным оружием. А когда я увидела, как уверенно она посылает стрелу за стрелой в мишень, я порадовалась, что не дала себя уговорить и не осталась ее тренером.
С физической подготовкй все было по-другому. Каждый вечер мы бегали по серпантину, окружавшему центральную холмистую часть Изольды. Дистанция была длиной в добрых пять миль и начиналась у гавани, а заканчивалась у маленькой таверрны неподалеку от моей виллы. Около недели принцесса тренировалась, прежде чем оказалась спсобной пробежать круг один раз. В конце недели она была в ужасе, когда я сказала ей, что придется пробегать этот круг не меньше четырех раз.
— Впрочем, я сомневаюсь, что тебе это удастся, — добавила я. — Осталось слишком мало времени на тренировки, а твои ноги еще слишком слабы.
— Что не так с моими ногами? — возмутилась она. — В постели они тебе нравятся.
— Да, я люблю их, — согласилась я. — И в них достаточно силы , чтобы обвитлся вокруг моей шеи. Но для боя выносливости нужно брльше, чем для любви. Ноги в сражении бывают важнее оружия. Часто приъодится бежать много миль, прежде чем встретишь врага, потом надо выдержать бой,, а потом после драки иногда приходится маршировать много миль, прежде чем начальство разрешит отдохоуть.
— Мы будем на кораблях, — сказала она. — Ходить вообще не придется. Мне кажется, одного круга более чем достаточно.
— Ладно, если выполнишь мое желание, — сказала я.
— Какое? — спросила она, озорно прищурриваясь.
Я шепнула ей на ухо.. Она хихикнула.
— Это мне нравится. Тау,, значит, больше бегать не надо?
Наконец был назначен день совещания командиров. Нам должны были представить нового адмирала флота. Я думала, чт подготовилась к этому, но, как обычно, когда пытаешься предсказать поведение мужчин, ошиблась.
Несмотря на протесты моих стражниц, я знала, что главой экспедиции против Сарзаны, по крайней мере официально, меня не сделают. Что бы там ни говорил Совет, я знала, что в лчшем случае буду назначена советницей, а в худшем — корабельным украшкнием на носу. Корайс и Полилло ворчали, что снова женщин зажимают, но я сказала им, что, если бы дело происходило в Ориссе, Магистрат вообще не допустил бы женщин к командованию кораблями.
Мне казалось, что этот аргумент досстаточно хорош, но они переглянулись, и Корайс, прежрительно скривив губы, сказала: — Рали, любовь моя, естественно, в разных странах мужчины делают одинаковые глупости, это никого не удивляет, но тут речь идет о том, как им действительно надо поступить, чтобы не оказаться в дураках, как всегща.
Я засмеялась, и это был единственный веселый момент, связанный с совещанием.
Мы с Холлой Ий сидели по обе стороны от нового адмирала на высоком помосте, украшенно высушенными челюстями огромых морских чудовид. Имя этого нового адмирала было Трахерн, и он невольно внушал уважение. Он был высок — ростом чуть ниже Полилло, его голос гремел как колокол. У него была большая седая борода, аккуратно расчесанная на две части. Ему шел седьмой десяток, но его седая шевелюра, украшенная драгоценными камнями, была по-прежнему густа. На шелковой тунике адмирала бренчало множество медалей — какими только благодарный народ может уурасить своего самого храброго воина.
К сожалению, адмриал Трахерн последний раз водил войска в битву двадцать лет назад против варварского населения внешинх островов. Потом он ушел на пеенсию, жил в своих огромных поместьх, писал мемуары и стал хорошим историком. Его карьера представляла собой яркий пример мужества, чести и благородстав. Теперь его сгова призвали, чробы привести Конию к великой победе.
Когда объявили его имя, капитаны несколько раз прокричали «ура!». Я еще заметила, что большинство военачальников были уроженцами Изольды, не важно, с какого острова отряд они вели. Часто бывает, что уроженцы одной местности управляют целой страной. Сарзана, видимо, благоволил к свим землякам с Сеневеса, а аристократы тоже не избежали эотго греха. Пока конийцы до хрипоты в голосе приветствовали адмирала Трахерна, я подумала: «Тысяча чертей! Это же второй генерал Джинна!» Трахерн ответил на приветствия подобающей речьб. Он сказал, что счастлив снова служить своей стране, что готов вести войска к победе, что мы не можем не победить, как он рад, что под флагом Конии будут сражаться могучие воины из дашекой страны под названием... Тут он замолчал, забыв откуда мы родом, смущенно скпзал нечто вроде «Ларисса» и принялся трепаться дальше.
После того кмк его пронесли на плечах по комнате восторженные офицеры, он встретился со мной и Холлой Ий. Он был полон оптимизма. Естественно, он понимает, что именно мы — настоящие командиры экспедиции, так как мы разбираемся в этой проклятой магии и вообще, особенно дама,_хотя он, черт побери, не понимает, как кто-то, будучи убитыи, может снова ожить, но разумеется, он не смеет сомневаться в словах великого мага. Он скромно объявил, что надеется по мете сил помогать нам, так как он хорошт знаком с конийскими влдами и — что более важно — хорошо знает своих солдат, которые будут сражаться как герои древности, так что каждый кониец стоит десяти — нет, двадцати! — солдат другой национальности. Мы будем командовать совместно, сотрудничать, доверять друг другу, объединенные одной великой целью.
Для меня все его словаа представлялись пустым набором бессмысленностей.
Однажды вечером,, перед тем как принцессе было пора уходить, мы прогуливались по саду, и я спросила ее, доверяет ли нам ее отец.
Страница 49 из 70
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
