Она смешно наморщила нос.
— Я уже говорила тебе, что моя деревня — скучнейшее место. Кроме праздника середины лета, урожая и зимнего солнцестояния, самым веселым развлечением было смотреть, как растет репа. В деревне жили крестьяне, жрец, продувной лавочник и... этот человек. Его звали Соллертиана, и он был оружейным мастером, делал луки.
— Теперь я понимаю твой интерес.
— Не совсем, — возразила Корайс. — Конечно, у него в мастерской были приятно пахнущие доски, которые сохли и медленно превращались в певцов смерти, были целые кучи перьев серых гусей. Соллертиана привлек меня не своими рассказами и не покупателями из далеких городов, приезжавшими, чтобы заказать лук, который будет готов только через год. Только тогда я начала понимать, что я не такая, как другие девочки, что я не хочу играть в их игры, а потом в один день отдаться мужчине. Я знала, что Соллертиана был тоже не такой, как все. Когда мне исполнилось пятнадцать и мой лук был готов, я поняла, что права, — я видела, как он смотрит сквозь затянутое пузырем окно на проходящих мимо юношей. Я так же смотрела на некоторых деревенских девушек.
Но мне удалось два раза достичь своих желаний, правда, потом одна из них утверждала, что спала, а другая — что была пьяна. Соллертиана же не давал волю чувствам. Наш жрец приказал бы сжечь его вместе с домом, если бы что-нибудь заподозрил.
Корайс фыркнула.
— Естественно, жрец не усматривал ничего дурного, когда муж бил жену или когда хозяин дома приставал ко всем жильцам — от служанок до детей. Жрецы! — Корайс сплюнула за борт. — Раз в год Соллертиана ездил в город, чтобы купить перьев и шелка, надеюсь, там ему удавалось удовлетворить свою страсть. Мне всегда было непонятно, почему он совсем не переедет в город. Однажды я спросила его об этом. Он ответил, что не сможет жить, если не будет видеть, как солнце путешествует с востока на запад, и что городские здания душат его. — Корайс пожала плечами. — Я отклонилась от темы. Соллертиана не только был, как и я, не такой, как все, он показал мне путь, которым мне предстояло идти. Я знала, что не останусь в деревне, где мне суждено было стать старой девой или всю жизнь притворяться, что мне нравятся потные мужчины.
Этот лук сделан из старого красного тиса, который рос возле святой рощи, поэтому достиг такого возраста. В то же время его можно было срезать, потому что он рос все-таки N не в самой роще. Когда я сказала Соолертиане, что мне нужен лук, он пристально посмотрел на меня. Я думала, он скажет: «Иди играй, малышка, мне надо работать», — как говорили все взрослые. Он же просто кивнул и занялся своим делом. Через неделю он отвел меня к той роще и показал на тис. Он срезал его ручной пилой, пилил целый час. Потом он аккуратно распилил ствол надвое и выбрал половину без сучков и трещин. Он отнес заготовку на гору, где бежал лесной ручей, и привязал ее так, чтобы она оказалась в воде.
Она находилась там три месяца, пока из нее не вытянуло весь сок. Потом он держал ее больше года подвешенной у потолка в сырой темной кладовке. Может быть, он думал, что я забыла о луке, но я все время помнила. Каждый день приходила в кладовую, мне казалось, что я вижу, как изменяется структура дерева. Постепенно Соллертиана переносил заготовку в более сухие места. Последний год перед обработкой она висела под крышрй на открытом ветре.
Все время, пока она сохла, Соллертиана понемногу обтачивал ее, снимал кору. Он обрабатывал ее напильником, стеклом и порошком. Лук принимал форму, и мастер доверял мне все больше работы. Потом началась самая ответственная часть. Он расколол заготовку на две части, и я чуть не умерла, решив, что он погубил всю работу. Но он снова принялся обрабатывать две половинки, подгонял их друг к другу, потом склеил... и это был лук!
Он навощил и покрыл лаком дерево, прикрепил к концам крюки из рога оленя, которого я выследила и убила той зимой. Застрелила прямо в сердце из другого лука. Так он появился у меня. — Корайс погладила излучину. — Это была первая вещь, которая действительно принадлежала мне, если не считать пары кукол, которыми играла когда-то мать, а потом подарила мне.
Скоро после этого Соллертиана умер, а я уехала в Ориссу. Там мы с тобой встретились.
Корайс снова погладила лук.
— Иногда я мечтаю о будущем, — тихо сказала она. Мне пришлось изогнуть шею, чтобы ее услышать. — Может, это глупо для солдата, но я представляю себе мастерскую, как у Соллертианы. Буду делать луки и стрелы к ним. Вряд ли я стану таким же мастером, как он, но я буду стараться.
— А где ты будешь жить? — тихо спросила я, чтобы не спугнуть ее грез. — В городе?
— Нет. Я долго жила в городах между Ориссой и Ликантом. Все считают, что я создана для вечеринок и шумной жизни, но на самом деле я осталась босонолой деревенской девчонкой, с пятками, измазанными в навозе. Я перееу в деревню. Не в ту проклятую дыру, где я родилась, конечно. Желаю своим землякам пару раз быть ограбленными варварами. Но где-то же люди должны быть терпимы к другим и не задирать нос перед каждым встречным.
Она вздохнула.
— Может быть, та деревня, о которой ты рассказывала, где родилась твоя мать и была девушка с пантерой, подойдет мне. Я буду напоминать им то, чего они не должны забыть.
Когда-то давно я рассказывала ей, как появилось мое имя, а в тот момент я подумала, что иногда то, что кажется одному человеку незначительным, для другого имеет огромную важность.
— Иногда ты будешь навещать меня, — сказала Корайс, усмехаясь, — когда наши кости будут слишком стары для игры в войну. Величавая дама из рода Антеро приедет в глухое захолустье. Мы выпьем все запасы в местной таверне и начнем гоняться за каждой местной девственницей.
Слезы набежали мне на глаза, сама не знаю почему, море затуманилось.
— Мне нравится такой план, — сказала я после паузы. — Очень нравится.
— В общем, так появился мой лук, — голос Корайс внезапно сел, — и вот как я раньше мечтала.
Я посмотрела на нее.
— Мечтала?
Корайс ничего не сказала, только медленно покачала головой и медленно коснулась рукой куска ткани от плаща Сарзаны, повязанного на руку. На ее губах заиграла недобрая улыбка.
Я уже открыла рот, чтобы расспросить ее подробнее, но тут на баке поднялась какая-то суета, и я услышала крики: — Поймал! Я тащу ее!
Кричал Гэмелен. Восторженная улыбка грозила разорвать ему рот до ушей. Когда я бежала к нему, клянусь, я увидела веселый огонек в его слепых глазах. Одна из его охранниц держала в руках огромную бьющуюся рыбу, треску, как мне показалось. Потом она с силой швырнула руду на палубу и убила ее.
— Я чувствовал, чтто она там, Рали, — возбужденно заговорил Гэмелен, и я удивилась, как он узнал, что я стою перед ним, — и я позвал ее. Она приплыла из глубин, чтобы покормиться, а я все говорил ей, что приманка, дергающаяся перед ее носом, — самая вкусная вещь на свете, и она схватила ее, и я потащил... — Его улыбка исчезла. — Рали... что, это возвращается?
— Да, — твердо ответила я, добавив в голшс уверенности и пытаясь поверить в свои слова сама. — Конечно, это так и есть.
Той ночью я пришла в каюту Гэмелена и сказала ему, что опасно так близко подплывать к врагу, ничего про него не зная, вслепую. Как и он, я не очень-то доверяла конийским волшебникам. Нам нужна была информация. Он пощипал бороду, начал что-то бормотать насчет слишком большого риска, потом очнулся и извинился.
Сказал он мне вот что:
— Есть тут одно заклинание, но не знаю, сработает ли оно. Отделить свой дух от тела и выалать его на разведку — это очень опасные чары. Не каждому воскресителю разрешают пробовать это делать. Но сейчас не те времена, чтобы решать, что разрешено, а что нет. Нам нужно существо, чью форму тц примешь. Ты, конечно, понимаешь, что на самом деле ты не превратишься в это существо, если только не верна одна из теорий Яноша Серого Плаща, что все мы — различныа проявления одной и той же силы. С этой теорией я всегда боролся, но все-таки в ней есть что-то.
— А почему просто нельзя послать свой дух,о тделив его от тела? Так делает архонт. Я бы предпочла быть невидимой, чем находиться в теле какой-то твари.
— Дело в том, душа моя, что, если не придать тебе форму — допустим, что заклинание подействует, — в бесплотном состоянии ты будешь очень уязвима. Нет уж, лучше держаться за реальность. Если ты останешься реальной, это поможет тебе не терять связи с нашим миром и придаст дополнительные силы. Впрочем, я не уверен, это только мои предположения. Но мне кажется, что лучше пусть тебя в обличье дельфина выследит остроглазый матрос и тебе придется уворачиваться от гарпуна, чем почует Сарзана или архонт. Если они настороже, они увидят твой бесплотный дух так же ясно, как полную луну. Мастер магии — а они оба великие волшебники — может в несколько секунд перерезать нить, связывающую твой дух с твоим телом. Тогда ты будешь обречена на вечные скитания и никогда не найдешь покоя.
Я вздрогнула, вспомнив, как мой бедный брат Халаб пытался пройти испытание, чтобы стать воскресителем, попал в ловушку, расставленную Равелином из Далеких Ктролевств, и погиб. Тела для похорон так и не нашли, а дух Халаба обрел покой только после того, как Амальрик убил Равелина в развалинах закрлдованного замка.
Отбросив воспоминания, я спросила: — А каким существом я стану, Гэмелен? Альбатросом?
— Никогда.
Я скрыла улыбку и сделала вид, что обиделась.
— А почему нет? Разве из меня не получится огромной величавой птицы? Я всегда любуюсь, как они парят над морями, спускаясь на воду только для снс и еды.
— Ты любуешься ими, то же делает каждый начинаюший волшебник, — ответил он. — Может, лучше тогда к твоему хвосту мы привяжем плакат с надписью «Я Рали, разведчик»? Так мы сэкономим время на защинтых заклинаниях.
Я быы и без этого поняла, что он хотел сказать. После небольшого совещания мы разработали план пьлучше, а поттом я взяла его телохранительниц и отправилась добывать необходимые предметы для колдовства. Я рассказала Ксиа, что собираюсь делать, она начала отговаривать меня, потом внезапно замолчала. Она смотрела на меня, пытаясь сдержать слезы, и вдруг с рыданиям выскочила из каюты. Я не пошла ее утешать. Иногда труднее любить воина, чем быть им.
Я не объяснила Корайс и Полилло что собираюсь делать, но сказала, что теперь они командуют гвардией. Ничего больше говорить им не требовалосьь. Они были солдатами и знали, что это значит и что делать в таких случаях. Полилло нахмурилась и собралась что-то сказать, но потом замолчала, сжав губы. Я знала, что она хочет предупредить меня, чтобы я держалась подальше от магии — ее мой храбрый легат боялась больше, чем полка вражеских солдат.
Было уже за полночь, когда мы собрали все необходимые ингредиенты. Колдовство должно было перенести меня в то место, где, по предположениям, находился Сарзана.
Гэмелену поставили палатку на фордеке, охрана отгоняла от нее любопытных. Я подробнее опишу весь процесс набржения чар, потому что на этом примере хорошо видно, что магия иногда не менее тяжелая работа, чем ручной труд. Часть первая наших чар — мой дух, как Гэмелен это называл, хотя и говорил, что это сбоуо не совсем точное, — это не душа в обычном значении, — так вот мой дух должен будет покрыть расстояние в неделю пути за несколько часов.
— Ученики иногда не понимают некоторых вещей, — сказал Гэмелен. — Короткое заклинани и ты — рыба. И ты погибаешь, потому что находишься на суше. Или тебе удается свалиться в воду, но плыть надо две недели. Иногда, — его голос звучал обиженно, — меня бесит, что люди считают магию способноц осуществить все, что угодно.
Первую часть пути ты пролетишь с ветром. В это время ты будешь почти так же уязвима, как если бы ты была чистым духом. Когдп приблизишься к Сарзане, сработает наш хитрый план. То есть я надеюсь, что он хитрый.
Он приказал мне раздеться догола и намазаться мазью, которую я приготовила заранее под его руководством. От мази кожа начала гореть, но Гэмелен сказал, что так задумано — от этого духу становится неуютно в теле, и он хочет выйти. Мазь была сделана из различных трав, в нее входили вербена, имбирь, иссоп, кожа от давно опустевших мешков, где когда-то хранился порошок для вызывания ветра. Я влила также в смесь масло с различными добавками, предназначенными для обеспечения второй части моего путешествия.
В жаровне у Гэмелена горел небольшой огонек, от которого вгняло хуже, чем от погребального костра. Гэмелен пояснил, что сжег кусок старого паруа, который поможет мне лететь по ветру. Потом он подбросил в жаровню высушенную мяту, мирру и коноплю.
Я прочитала заклинание. Гэмелен сидел рядом молча. Я бы хотела, чтобы он помог, но он боялся, что его все еще до конца не вернувшийся дар может разрушить чары. Сначала я громко воззвала к десяти местным богам и богиням, которые могли помочь в данной ситуации, — бог бурь, богиня морей, незначительные боги, танцующие с ветром, какая-то нимфа зефира — имя ее припомнила Ксиа — и так далне. Я думвю, я могу вспомнить все десять имен, но петечислять их нет нужды, потому что второстепенные боги не имеют власти вдали от тех мест, где им поклоняются, — так, по крайней мере, утверждают все маги. Если кто-нибудь захочет попробовать это заклинание, нужно использовать имена местных богов или вообще не упоминать никого — суть здесь в их специальонсти.
Потом я начала читать само заклинание:
Найди ветер,
Коснись ветра,
Отдели душу от тел.
Ветер — твой брат,
Ты будешь свобоодно парить
В поднебесье.
Произнеся эти слова, я кинула в жаровню маленькие кусочки бумаги, где было записсно заклинание. Дым подхватил их, и тут я почувствовала, что у меня кружится гоолова, как при высокой лихорадке. Потом неведомая сила подняла меня надо мной, я смотрела сверху вниз на свое тело. Затем материальная Ради бессильно села на пол, качнулась и повалилась навзничь. Но меня уже не интересовало мое покинутое тело, потому что потолок палатки внезапно открылся и я услышала шелест веревки, за которую тянул Гэмелен, и надо мной было ночное небо и звезды. И я была свободна.
Я поднималась в небо все выше и выша. Краем глаза я успела заметить расположение созвездий и поняла, что лечу на юг. Ветер не нес меня, я стала ветром, и мое сердце пело от счастья. Тело мое осталось далеко внизу и позали, но я чувствовала,-как холодный ночной воздух, корорый отбрасывал назад мои призрачные волосы, пощипывает мою кожу — словно после горячей бани броситься в снег. Чувство было такое, словно у меня не было тела, но... в то же время было. Мне не нужно быбо поворачивать голоовы, чтобы видеть наши галеры далеко внизу и позади, а еще дальша — огоньки конийских кораблей.
Тогда я поняа, что может дать магия. Я больше не считала ее темной силой или бормотанием непонятных слов, чтобы избежать физической рабьты. Какое-то мгновение я даже почувствовала сипатию к Яноу Серому Плащу, теперь я знала, что заставило его заниматься волшебством и что убило его.
Впереди себя я почувствовала землю, а потом и увидела ее. То была группа островов Аластарс, от деясти до двадцати островов, точно не знаю. Я видела их на выполненной от руки карте. Конийцы думали, что там скрывается аСрзана. Пролетая над первфм островом, я почувствовала, что там ждут люди, высматривая наш флот. Я все еще восхищалась своей новой способностью видеть все вокруг себя, но тут же холодный голос воина во мне отметил, что Сарзану трудно будет застать врасплох, раз его часовые настороже. Впрочем, я и не рассчитывала,, что будет легко.
По совету Гэмелена, я все время старалась «прочувствовать», что лежит впереди, чтобы не ппоасть в какую-нибудь магическую ловушку. Вроде бы все было чисто, но я не была до конца уверена — я, как молодой солдат, идущий по лесной тропе, все время опасалась засады, устроенной более опытными воинами.
Впеоеди вырисовывался главный остров. Настало время осуществить второе превращение, чтобы принять — как я надеялась — менее уязвимую форму.
В тот момент я была ветром, и ветер во мне не хотел превращаться. Я силой выдавлмвала из себя слова:
Ты должна измениться,
Страница 52 из 70
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
