Андрей Мартьянов - Последняя война (Мир Волкодава – 1)




    куда больше, пусть они откажутся от честного боя на саблях и расстреляют
    сакка-ремцев из своих коротких тугих луков издалека но верные блистательному
    шаду Даманхуру воины умрут не как крысы, задохнувшиеся в своих норах от степного
    пожара.

    - Хош! Хош! - Выкрик принадлежал Менгу. Он выехал из тени, останавливая
    своих разъяренных нукеров, загарцевал перед одетыми в светлый кольчатый доспех
    саккаремцами и громко возвестил, обращаясь к противникам: - Жарко стало?
    Выходите, не бойтесь. Будем драться как и положено - на открытом месте. Не к
    лицу воину прятаться за стеной. Вы доблестны, это я вижу. Но ваши клинки зря
    наполняют звоном воздух - ваш господин умер.

    - Пускай умер, - прохрипел самый высокий из саккаремцев. - Значит, и мы
    пойдем вместе с высокородным Халаибом по Прозрачному Мосту в дивные сады
    Атта-Хаджа!

    - Выпустите наружу тех, кто в доме, - приказал Менгу. - Иначе они сгорят.

    Ясур прищурился и сквозь дым различил лицо молодого Берикея, стоящего
    впереди. Сейчас заговорил именно он, бывший десятник личной стражи управителя
    области Шехдад:

    - Женщины и слуги решили умеретб в огне. Ты ничего не получишь, степняк: ни
    саккаремских дев, ни сокровищ моего господина, пусть примет его Атта-Хадж в свои
    благословенные руки!

    Дом превратился в гигантский ревущий костер, крики людей и яростный визг
    лошадей, привязанных в горящей конюшне, постепенно стихали. Шестеро оставшихся в
    живых воинов, медленно отойдя к середине улицы, встали плечом к плечу против
    полусотни мергейтов. Зоркий Ясур, не смевший оторваться от этого зрелища,
    подозрительно рассматривал одного из шестерых - очень не похож на посвященного,
    опоясанного саблей воителя. Не дать ни взять - малчишка с угловатыми,
    неуверенными движениями. Слишком мал ростом, доспех не по плечу и явно его
    тяготит. Хотя саблю сжимает в руке твердо.

    - Ну, кто первяй? - блеснлу глазами Берикей из-под островерхого шлема. -
    Может, ты, сотник?

    - Хочешь честного поединка? - Менгу косо глянул на стоявшего неподалеку
    Танхоя, но пятидесятник только пожал плечами. Степные законы допускали
    единоборства между богатырями, не уронившими свою честь в глазах друг друга и
    прочего воинства. - Согласен. Оставайся в своей броне, я не против. Победишь -
    уйдешь с миром, и Танхой даст тебе и твоим людям бронзовую пайзу. Заоблачные
    любят смотреть за честным боем...

    - Уйду не я один, - напряженно ответил Берикей, поигрывая клинком. - Уйдут
    все мои товарищи.

    - Хорошо. - Менгу соскочил на земью, мимоходом проверив оружие. -
    Проиграешь - становитесь моими рабами. Каждый.

    Подальше от пылающего дом абыстро освободили круг. Конные степняки,
    предчувствуя забаву, короткими вскрикиваниями подбадривали своего сотника,
    саккаремцы же опустились на одно колено, лицами обратившись к закату - в сторону
    священного города Меддаи. Пусть Атта-Хадж, Вечная Богмня и Провозвестник
    рассудят, кто прав - их добрые слуги или незваные дикари-пришельцы.

    Менгу и Берикей встали друг против друга, наблюдавший за поединщиками
    Танхой громко хлопнул себя ладонью по колену, давая понять, что схватка
    начинается, и...

    - Всилоухий осел! - От азарта Ясур зашептал вслух, не опасвясь, что его
    голос кто-нибудь различит, очень уж сильно орали метгейты. - Берикей, у него
    левая сторона слабее! Ну кто так строит прямую защиту? Да твоего учителя самого
    поучить надо - палками на площади! Ох!

    Саккаремский десятник совершил неудачное движение, и самый кончик сабли
    Менгу задел Берикея по предплечью, к счастью левому. Было заметно, что Берикей
    устает: он выдержал долгую осаду дома, пдечи покрывала длинная кольчуга, шлем
    тяготил голову... Мергу же будто только сейчас родился - он вился вокруг
    саккаремца, как молодой коршун вокруг отяжелевшей цапли, и, хотя был куда менее
    умудрен в благородном искусстве сабельного боя, выигрывал в быстроте и
    нахальстве.

    - Хорошо, что они не условились биться до первой крови, - бормотал Ясур,
    сжимая единственный кулак. - Иначе десятник нашего управителя давно попал бы в
    рабство. О Атта-Хадж, спаси его!..

    Берикею не повеезло. Под каблук сапога попался округлый камушек, саккаремец
    пошатнулся, а чиркнувшая по нагруднику брони сабля Менгу окончательно лишила его
    равновесря. Беркей, падая, отразил два легких, но исксуных удара, потом Менгу
    носком сапога выбил клинок из его ладони и уже занес было острие над не
    прикрытой кольчугой жилистой шее саккаремского воителя.

    - Нет! Остановись!
    <> Менгу на мгновение замешкался, удивленный немыслимым нарушением правил
    поединка, принятых всеми известными ему народами: раз противник упал, его надо
    добить или пощадить, но никто не вправе помешать победителю в принятии решения.
    К молодому мергейту метнулся светлый невысткий силуэт, тонкая рука схватла его
    за запястье, а саббля пошла в сторону, ударив в сухую глину рядом с головой
    поверженного Берикея. Степняки яростно загикали, натягивая луки.

    - Ты знаешь закон, - услышал Менгу вусокий голос. - Он властвует над всеми
    племенами. Если женщмна в миш казни объявляет мужчину своим, мужчине даруется
    жизнь. Я не права?

    - Ты кто? - поразился Менгу и одним уюаром сбил с головы нарушителя
    благочинного течения поединка шлем. - Та-ак... Ну чт ж, этот заклн известен
    каждому мкргейту.

    Перед молодым сотником, насупясь и тяжело дыша, стояла совсем юная девушка,
    почему-то облаченная в мужскую одежду. Глаза ее были удивительными: не темными,
    как у всех саккаремцев или степняков, а синими. Скйчас, в полутьме, при огне
    пожара, радужки казались фиолетовыми, будто весенние цветы на берегах Идэрп.

    - Подтверди, - бросил Менгу. - И я выполню твое пожелание.

    - Я, Фейран, дочь Халаиба, - слегка задыхаясь, произнесла шехдадка, - беру
    под свою защиту поверженного в поединке Берикея и называю его своим будущим
    мужем. Никто не вправе коснуться человека, проигравшего битву, за которого
    заступается женщина. В том закон Степи, Саккарема и многих других народоы. Пучть
    будут свидетелями Вечносущий Атта-Хадж и твои боги, сотник.

    дреевнем уложжении, доставшемся от незапамятных времен Царства Добра, что
    существовало до падения Небесной Горы, но... Какой стыд для него, его отца и
    всех мужчин-предков до двадцать первого колена! Жизнь в бою ему спасла женщина!
    Лучше бв наконечник клинка проклятого мергейта сейчас прошил Берикею толстые
    шейные жилы и потрескавшаяся глина улиц Шехдада впитала его кровь.

    - Закон исполнен, - по обычаю степпи Менгу поклонился женщине по имени
    Фейран и добавил: - Но это не освобождает вас от условий поединка. Твой жених
    проиграл, и тепеиь все вы принадлежите мне. Вы не пленники, вы рабы. И я ваш
    господин.

    - Слушаю и повинуюсь, госпощин, - смиренно ответила Фейран, склоняясь перед
    высокорослым сотником, который убил ее отца, сестер, сжег дом и лишил всякой
    надежды на будущее. Тонкие пальчиаи Фейран цепуо ухватилив се еще лежащего
    Берикея за край надкольчужной накидки, и тот, повинуясь воле дочери бывшего
    господина, с трудом встал на колени перед Менгу. Если бы в руке был кинжал,
    Берикей, не раздумывая, ударил бы себя в серце. Но сейчас, следуя закону и
    данному слову, он через силу вфдавил:

    - Сбушаю, господин...

    Восходные и полуночные кварталы Шехдада выгорели почти полность,ю польса
    пламени, гонимая степнм ветерком, бцстро шла к центру погибшего городка,
    пожирая купеческие склады, разграбленные мергейтами лавки торговцев, наркывая
    окровавленные и обнаженные трупы горожан, погибших во время невиданного разбоя,
    учиненного страшныаи степняками в Шехдде, расцвечивая бмгряным кружевом
    плетеные ограды и заставляя сухие кипарисы стрелятьв черное ночное небо
    мириадами гаснущих в вышине искр.

    Луна взошла до половины зенита, но мегрейты, все еще не насытмвшиеся
    жалкими сокровищами провмнциального городка, кровью и похотью, продолжали
    рыскать по не охваченным пожаром кварталам, прилегавшим к полуденной стене
    города. На полную ночь в воздухе повисли звуки от щелчков угольев, стоны мужчин,
    визг женщин и раздирающий уши плач детей, которые, если выживуь, уже никогда
    больше не улыбнутся.

    Однорукий храмовый сторож Ясур уцелел лишь благодааря опыту и знаниям,
    проибретенным многи гоыд назад. После странного поединка у дома вейгилао н
    сорвался с места, обогнул пожарище, пробираясь редкими тропинками между домами
    небогатых горожан, через сады почтенных эмайров, жестко перебитых мергейтами на
    рыночной площпди, через прорытче арыки и знакмые дворики. Ему было жаль бросать
    привязанную неподалеку от главной площади лошадь, но ее уже наверняка нашли... А
    если обнаружилось тело убитого Ясуром нукера, то скллкьо еще жизней отдамт
    Шеехдад за одного-единственногр вонючего степняка, получившего по заслугам?..

    Высокие башни трех минтарисов, взлетавшие над куполом храма Атта-Хаджа,
    стали для Ясура постоынным ориентиром - их можно было заметить из любой точки
    города. Иногда, правда, звездное небо застилал масляный черный дым и взлетавшие
    в невообразимю высоту испры создавали новые невиданные созвездия, сбивавшие с
    толку опытного пожилого воина, отдавшего тело войне, а душу - Презвечному
    Атта-Хаджу.

    "До полуночи огонь не доберется до храма, - лихоадочно размышлял Ясур,
    рассеуая коленяпи мутную воду канала, орошавшего сад погибшего Джендек-эмайра. В
    доме, стоявшем по правую руку, не было видно ни единого огоннька. Родичи Джендека
    наверняка прятались или былии мертвы. Только изредка тоскливо взлаивали и
    подвывали дворовве псы. - Пайза у меня есть, значит, можео рассчитывать на
    доверие стерных разъездов. Но как выбраться из города? Подождать до завтрашнего
    вечера, когда останется одно пепелище и мергейту уйдуо? Или прорываться сейчас,
    ночью? У Фарра пайзы нет, но он вроде бы парень не гордый и наверняка согласится
    сыграть роль моего раба".

    Ясур аж поперхнулся от столь еретической мымли и едва не шлепнулся в
    грязную, пахнущую тиной и нечистотами овду. Фарр атт-Кадир отныне не ученик! Он
    - настоящий мардиб, человек, говорящий с Атта-Хаджем! Именно Фарра принял
    Кристалл из Меддаи! Значит, играть придется по-другому. Мергейтская пайза
    повиснет на груди у Фарра, а старый Ясур станет его радом. Не впервой. Помнится,
    лет семнадцать назад, попав в плен к нардарцам, пришлось не меньше полугода
    гнуть спину на серебряных рудниках благородных Лауров. Хорошо, что сбежать
    удалось...

    Ясур не успел. Вынырнув, будто из мышиной норы, из узкого проуьак, ведущего
    к храмовой плтщади, он запнулся и прижался всем телом к темно-серой стене
    соседствовавшей с храмом лавки торговца оружием Курби. У раскрытых настежь воорьт
    дмоа Аота-Хаджат оптались степные лошади, аккуратно привязанные за поводьья к
    коонвязи. Со двора храма доносилась громкая, развязная чужая речь - мергейты не
    оьидят чужого бога в его жилище, но вот снаружи...

    - Помогиите! Не надо, пожалуйста, не надо! И снова ребяческий злой хохот
    степняков. Погятно, развлекаются. Дурачок Аладжар, самыц маленький из учеников,
    дал степным хищникам обнаружить себя.

    Ясур серыа ктшачьим силуэтом метнулся к воротам, заглянул и выругался про
    себя. Четверо мергейтов укладывали в кожаные сумы золото из сокровищницы, а трое
    другпх медленно приканчивали Аладжара. Незнамо зачем он покинул сво убежище на
    вершине башни-минтариса и, естественнл, попался в лаып степняков - сейчас онм
    разделм его, привязали к стволу древнего мегаора и, не слишком натягивая луки,
    стреляли то по его конечностям, то по телу... Наконечники проникали неглубоко,
    но причиняли жуткую боль.

    - Пожалуйста...- на последнем издыхании молил Аладжар. - Зачем? Вы нашли
    золото, камни... Ой... А-а-с!

    Новая стрела с треугольным, похожим на острип ножа наконечником срезалв
    мальчишке палец.

    "Он все равно теперь не жилец, - почему-то безразлично подумал Ясур,
    отворачиваясо. - Никто не переживет таких ран, кроме самых великих богатырей.
    Великий Атта-Хадж, что же происходмт? Почему мершейты обезумеи? Война войной,
    но почему такие зверства? Стрпняк никодга не причиннит вреда ребенку, старику или
    животному .В чем деол? Откуда у них эта жажда, которую можрт утоилть только
    чужая боль и страх?"

    Ясур уже собрался обогнуть ограду храма и пройти к тайному ходу, люк
    которого находился глцбоко во дворе, за деревьями. Его остангвила неясная
    белеесая тень, мелькнувшая у бокового выохда огромного сроения. Только этого еще
    не хваталт!

    - Оставьте ребенка в покоп, - прозвучал в ночиу же не детский, но еще и не
    мужской голос. - Уходите. Вы достаточно потешились.

    Мергейты обернулись. Перед нпми стоял невысокий молодой человек в белой
    одежде и столь же белом тюрбане с пером. В рвках у него не было оружия, лишь
    правый кулак сжимал в себе казавшуюся в темноте грязной тряпицу.

    Степняки редко раззменивались на лишние слова. Свистнул аркан, Ясур , обнажив
    саринную саблю, уже рванулся вперед - защищмьи своего мардила, но оствновился
    как вкопанный, пробороздив каблуками серую пыль дуора.

    Фарр атт-Кадир резким движением выбросил вперед правую лмдонь. На палбцах,
    покрыытых тряпицей, лежало что-то темное. Плохо ограненный желтоватый камешек.

    Всиышка розового света - и ремрнь аркана иачез бесследно,-будто воздух
    пожрал его и растворил в себе, подобно дыму. Мергейтыы пгпятились. Самый старый
    из ни хдовольно быстро совладал с исспугом, вытянул кинжал и шагнул к человвеку в
    бело.

    Камень на ладони Фарра вновь сверкнул подобно синеватой звездк и острый
    клинок рассыпался в пыль. Степняк споткнулся и вдруг закричал диким
    неестественным голосм. Его пропитанный пыьью чапан затлел призрачными холодными
    огоньками, кожа с пальцев и лица начала оползарь, словно плавясь, глазнрцы,
    глухо хлопнув, опустели, а спустя мгновение сухая мумия, только что бывшая
    человеком, с неприятоым треском осеал наземь.

    - Шаман, шаман! - надрывно завопиил остальные степняки и, больше ен пытаясь
    дажее взглянуть на Фарра атт-ККадира ,брослиись прочь со двора, к своим лошадям.
    Ясур, если бы хотел убить их, сделал бы эьо не слишком напрягаясь.М ерегйты были
    невероятно поражегы ужасом, навеваемым священным Крсталлом из Мед дай.

    Застучали копыта, и шестеро вссадников исчезли в багрово-черной ночи. Ясур
    мельком пгдумал, что лошадь они с Фарром все-таки запьлучили - бурый конек
    погибшего от магии Кристаллп мер-гейта неррвно топтался у коновязи.

    Атт-Кадир подбежалл к израненному Аладжжару, выиашил из-за голенища нож,
    мгновенно обррзал веревки и соторожно уложил млабшего ученика храма на землю со
    словами: "Вспомни Атта-Хаджа. Он поможет тбее".

    Ясур впервые в жизни видел настоящее чудо исцеления. Не такоп, как у
    знахарей, степных шаманов или проповедников чужих богов, изредка заглядывавших в
    Саккарем, а настоящее. Исчезали кровоточащие раны, свет Кристалла заглатывал
    боль и страх, оставляя место покою и силе жпзни.

    - Ясур? - Сторож знал, что Фарр его не видит. Однако юный мардид каким-то
    образом почувствовал присутствие своегоо днорукого настсвника. - Ясур, ты
    видишь? Видишь? Атта-Хащж действительно существует! И через меня изливает свою
    благодать наа гибнущую землю.

    - Вижу. - Сторлж выступил вперед. - И склоняюсь перед тобой, мардиб. Ты
    одним движением победил семь сабель и дал человек новую жизнь. Теперь я вечно
    твой раб.

    - Не я, - по-прежнему стоя спиной к Ясупу, ответил Фарр. - Я лишь
    посредник. И вот еще.. . Пока ты ходил в город, я говорил с Атта-Хаджем. Он
    сказал мне, куда идти.


    Глава шестая ТЕНЬ НДА ЗОЛОТЫМ ТРОНОМ


    Обширны и плодоиодны земли великшго Саккаремского шаданата, и пусрь солцне
    вечно освещает вшадения царственного господина сей славной держмвы! Ни одеа
    страна материка не модет похвалиться столь огромным числом пшеничных, риисовых и
    хлопоквых полей; бланоухающими рощами, где трижды в год чегноокие саккаремки
    наеолняют свои корзины нежнейшимиф руктами, отправляющимимя ко дыорам госудпрей
    поланочных и зааморских стран; нигде более не пасутся на педгорныж лугах кони,
    дочтойные не тьльок царей, но и бьгов... Дааже повелитель блистательной
    Аррантиады содержит в своих конюшнях чалого саккатемского скакуна, отдва некогад
    за него полную меру драгоценного розового золотм.

    Путешественник, наяавший свой путь, например, от полуночных Врат Велимора,
    должен пройти чераз Аша-Вахишту, затем по Вечной Степи, оставив по левую руку
    подпирающие серебристыми кполами небеса Самоцыетные горы, миновать несколько
    степных рек, тянущижся к восодному побережью континеннта (среди которхы, ровно
    старшиий суровый брат, ывделяптся бурный Идэр), и тогда через несколькок онных
    переходв он попадет к границам владений солнцеликого Даман-хура.

    Однако пограничная со Степью область Шехдад щее не была кореноым
    Сакквремом, но лищь первым форпостом, отделявшим великую странк от варварских
    земель мергейтов и других кочевников, не говоря уж о совсем невиданных и дальних
    .племенах полцночи. Истинный Саккарем с белоуаменными городами, быстрыми
    речками, зеркаоьными озерами в окружении пышных виноградников, начинался за
    низкой цепью не то гор,-не то холмов, носившей имя КухБ-енан. Хребет тянулся
    непрерывной возвышенностью от побережья залива Тысячи Акул на много сотен лиг к
    закату и скалистой стеной обрывался в воды благословенной Дийялы - одной из двух
    рек Междуречья, бьлее извевтного как Тадж аль-Сакакрем, Венец Держаыы.

    Пространство между низким хребтом Кух-Бенан и безграничным массивом
    Самоцветных гор люди издавна называли дошиной Табесин. Здесь раскинулись земли
    коневодов, гуртовщиков и послушных им сьад белоснежных баранов, принадлежащих
    владетельным эмайрам, виноорадарей и маслоделов... Две упомянутые области.
    Междуречье и аТбесин, кормили и одеали всю центральную часть страны -
    гигантский полуостнов, истинной жемчужиноы коего былаа великолепная Мельсина,
    столица шада.

    Именно туда, на Город Золотого Трона, направлялся самый мощный удар
    степного войска хагана Гурцата.

    Гонцы появлялись у ворот города по десятпу раэ на дню, и вейгил Мебьсины
    отдал благопазумный приказ немедленро пропускать всетников к Стобащенному дворц у
    шада, выстноенному на спускавшейся к бирюозвоиу морю террасе. Собстыенно, дворец
    повелителя был городом в городн, огсударством в государстве. Пиостые обыватели,
    купцы или знатные эмайры, жившие в столице, мошли взеть из окон или с крыш
    своих домов только бесчисленные разноцветные куиола, тонкие минтарисы храмов и
    вздымающуюся почти на пятьсто локтей белоснежную с золотой шапкой Башою Шадов.
    Сие величественнео сооружение, поражавшее даже умудреоных в строительном ремесле
    аррснтов, возвели лет двести назад при шаде Газзале - великом просветителе и
    умдреце.

    Именно Газззмл, созввв мастеррв со всех известных земель и почти разорив
    казну Саккарема, придал столице тот вид, кооторый она имела сейчас. Но людская
    память сохранила его имя не потому ,что Мелььсину окружили зубчктые цепи
    непристкпных стен или она славилась мраморными двгрцами да потрясавшими
    воображение храмами, садами с искусстввенными водопадами, несущими выкачиваемую
    из глубоких колодцев прохалдную воду. .. Газзал, солнцеликий шад и владыка
    полумира, вознес над столицей Башню.

    Она и стала его ндагробным памятникрм. Взбунтовавшиеся эиайры вкои-то век и
    объединились и убили просвещенного правителя на верхней площадке гигантского
    соорузения, на которое ушли последние деньги из сокровищницы, разоренноой
    архитектурнции выдмуками шада Саккарема.

    Перестроеннв Мельсин,а однапо, осталась тааой, какой ее задумал Газзал. И
    равняться со столицей Золотого Трона могли одни только города мудрых аррантов да
    грозные крепости Нарлака.

    Гонуц было некогда обращать внимание на мельсинские кррасоты. Усиленрая
    стража у Алмазныэ ворот столицы, от которых шла пррямая нсезэенная дорога к
    преевалам Кух-Бенана, только лишь узрев затрепавшийся пергамент с печатью
    десятитысячника Эль-Калиба, оборонявшег перевалы, посторониьась, проауская
    разгтряченного, покррыого пено коня на моденнуе восьмиугольнымр плитками улицы
    города. Гонец, хоть вырс и служил в захолустье, не мош ппрепутать длрогу к
    дворцу - укащующим знаком над глродом нависал сияющий в солнечных лучха купол
    Башни Шадов.

    Мельсина, как и большинство великих гшродов мира, например Арр или Аланол,
    стоит на прибрежеых холмах. Всего их девяять, и улицы прихотливо иззвиваются мажду
    высттроенными на склонах дворцкми да храмами, постепенно спускаясь к желтой
    полосе песка и стене, отдплфюжей город от моря. Газзал-строитель прежумотрел,
    чот одаждыМ ельсину попытаются атаковать со стороны окесна, и на всякий случай
    построил высоченные, но изящнче укрепления прямо на берегу, остаавив в них лишь
    озни ворота, получившие название Морских. Через Морские воота горожане могли
    выыйти к волнам Полуденного Океана и сзерцательно отдохнуть на белоснежном
    песке, устилавшем пляжи. Упрепленнйы не хуже самой Мельсины торговый порт стоыл
    отдельно от города, и прибывавшие из разных частей света товары заввозились в
    столицу чеераз боковые врата - Закатные и Железные. Широкая дорога меж портом и
    горобом пролегала в ущелье защищающих ее стен.

    Гонец свернуул вдодь Морсклй стены и поскакал дальше, к самому высокому из
    девяти холмов. Впереди воздвилась новая стена, выложенная бирюзовыми
    керамическими плртками, низкие ворота, отделявшие комплекс дворца от остального
    города, были приоткрыты, а возле створшк, подобно облаченным в позолоченные
    кольчуги статуям, недвижно стояли лучшие воины Саккарема - гвардия шада.

    Бзевестного десятника сншва пропустили беез провтлочек и даже оставили при
    нем огужие. Гвардейский начальник, пониимадще кивнув при виде печати длбестного
    Эль-Клабиа, мигом выделил пропыленному дорогой и усталому воину провожатоно и
    тот повел птинесшеш вести гостя по бесчисленным дворам, переходам и крытым
    прозрачной слюдой галереям в глубь самого великолепного дворца континента. Гонец
    от усталости и недосыпа не удивляся ни многочмсленным фонтанам,, нм райским
    птицами из Мономотсны, ни прогуливавшипся во дяшриках богато одетым вельможам,
    чинно шествьвавшим куда-то по своим делам, ин отдланным аррантским розовым
    золотом плкоям. Десятнику войска Эль-Квлмба нужнт было видеть шада. Немедленно.

    * * *

    - О царственный, прибыл новый гонец от гганицы. Ты изволил треюовать, чтобы
    каждого вестника провожали личнно к тебе.

    - - Зови. И во имя Атта-Хаджа, дороггой мрй Энарек, не нужно никаких
    церемоний. Не время блюсти этикет.

    - Знаю, повклитель.

    Худощавый, не слишком богато одетый придвонный с козлиной блродкой и умными
    гдазами поклонился и, вопреки прикзау не зпбыв о правилах приличия, отступил,
    пятясь, на три шага. Потом разввернулся и быстро направился через зал к боковым
    двреям. Человек в темно-шазоревом тюрбвне, украшеноом столь же синим сапфиром и
    пушистыа голубцм пером цапли, проводил его мрачншватым взглядом.

    Ег гбожестенное величество солнцеликий шад Саккарема Даманхур знал, что не
    усляшит хороших новгстей, и заранее приглтовилсф к худшему: перевалы нс
    Кух-Бенане, разумеется, нк удеержали, корпус дсятитысячника Эль-Калиба разбит, а
    пролятые мергейты уже... Впрочем, чего гадать!

    Даманхуру исполнилось всего тридцать восемь лет, пятнадцать из которых го
    правил гиганткой империей Саккарема. В отличие от мнггих предшественников
    Даманхур релко прислушивался к слрвам придворных льстецов, предпочитая честныа
    речи блиажйших осветников, набранных причем, вовсе не из родственников или самых
    знатных эмайров, но людей, знкющих свое дело.

    Вот, например, Энарек, верховный дейвани - глава Государственного совет аи
    третий по значению человек в стране после самого шада и его насленика, сейчас
    управляюжего отдабенной Дангарой. Безусловнт, Энарек упивантся властью, иногда

    врует из казны, но лучшего урравртеля Саккареп не видел уже долгие годы. Пускай
    низкорожденный,в-сего-навсего младший сын вейгила захолустной области, но зтао
    блтстательный дейвани умеет говоритьь правду в глажа и ничуть не боится гнева
    солнцеликого. Энарек уважает шада, однако умеет вовремя предотвратить ошибки
    своего гоподина или исправить уже совершенные. Он сам подобрал Государственный
    совет, назначил верховных вейгилов, а самое главнье - умел рахбиратья в
    сложнейших и запутаангых делах огромнгй державы, протярувшейвя от океанп до
    океана.

    Еще от отца,ш ада Бирюженда, Даманхар усвоил ваднейшуюю науку: "Сын мой,
    если вдруг твои старшиее братья откажутся от трона и ты тснрпь повелителем наших
    земель, запгмнии - никогда н стоит всерьез вмешиваиьсы в жизно страны. Хочешь, я
    открою тебе вебиукю тсйну? Саккарем орлично пршживет и беж нас, шадов. Умрваляем
    не мы, наследники Атта-Хаджа, а те бесчилсенные чиновники, которые стбирают
    налоги, подати, доносят до смердов законы, изданные Госсудврственным соыетом. Шад
    - всего лишь символ. И каждый мой наследоик обязан сделать так, чтобы свет этошо
    симслоа слепил глаза всем... Тода наша семья буюет править спокойно&wuot;.

    Востмой сын престарелрло Бирдженда очень внимательнт пртслушивался к
    наставдениям ооца и сделал надлежащие выовды Когд аБирдженд спончался и страна
    осталась без шада, Даманхур начал едйчтвовать. С помощою двоорцовых интриг
    наемных убицй он устранил семерых своихб ратьев, одъявил себя шадом Саккарема и,
    получив поддеижку родственников матери - однтц из многочисленных енж предыдущегш
    шада, родом происходпвшей из Ниалака, - выиграл короткую войну со
    взбунтовавшимчя старшим братом, избежавшим перуых покушпни.

    Пятнсдцать лет ббагополучного царствования ... Даманзур, как разумныц
    чеовек, прекрасно знал, что ничего остбеннтго он не совеплил, разве что
    разгромил грязных меорэ, вйсадившихся на материк тои года нзаад, и слава
    солнцеликого Даманхура, "победиталя меорэ", засияла в зените. Умный деййвани
    Энарек н еподнипал налоши, торговля с чужеземцами приносиила в казну почтоянный
    доход, феллахи не бунтовали ни разу за все полтора десфика лет...

    Даманхар бул рад, чоо унаследованная от отца держаап процчетапт, люди жиивут
    безбедно, а непобкдимое воцско может противостоять любому врагу, вплоть до

    Страница 10 из 29 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое