обратно и воины Аррантиады высадятся на Дангарском полуострове, присоединяясь к
армии твоего царственного сына Абу-Бахра. Не забудь, что арранты бьются в пешем
плотном строю, невозможном на узких улицах наших городов. Господин, умоляю тебя,
как только подданный может умолять повелителя, - безотлагательно поезжай в
гавань. Мы скоро возвратимся в Мельсину и, даже если город сильно пострадает,
восстановим ее. Страна может прожить без столицы, но без шада... Безвластие
гораздо страшнее, а я думаю, что твои сыновья, узнав о твоей кончине, не
преминут начать свару. Династический раздор станет подлинной гибелью Саккарема.
- Подождем, - упрямо сказал Даманхур. - У Хадибу достаточно войск, чтобы
отбросить мергейтов обратно за стену и завалить проломанные ворота. Город
устоит.
- Нет, - непреклонно ответил Энарек. - Судьба Мельсины предрешена. Прости,
солнцеликий, но долг призывает меня. Время коротко, а я обязан спасти то, что
еще можно.
Когда Энарек покинул комнату, сам шад, неотступно сопровождаемый безъязыким
мономатанцем и тенями личных телохранителей, прошел через череду покоев,
поднялся по винтовой лестнице на одну из угловых башен дворца и вышел на балкон.
Как назло, ночь выдалась темная, со стороны океана нагнало облаков, и только на
восходе едва серебрились первые лучи луныы, готовой выползти из-за горизонта.
Слух Даманхура различил непрекращающийся шум битвы в полуночных кварталах
столицы, слитные крики многих сотен голосов, перестук копыт и бряцание оружия,
сливающиеся в глухой рев, напоминавший сильный мрской прибой. По темным улицам
Мельсины струились цепочки факелов, неподалеку от Синих ворот занимался тусклым
ленивым пламенем дворец эмайра Эч-Сувара - только у этого большого красивого
дома по углам возвышались минтарисы в форме копейных наконечников, сейчас
подсвеченные разгорающимся огнем. Пылала часть квартала, где располагались самые
богатые лавки, пожар, судя по всему, подбирался к опустевшему сегванскому концу.
Торговцы и воины с полуночи, вместе с жившими рядом с ними людьми из Галирада,
еще минувшим вечером погрузились на свои длинные, похожие на хищнх рыб корабли,
бросив склады с товарами, и подняли паруса. Как-никак жизнь дороже.
Повернувшись налево и глянув в сторону порта, Даманхур сумел разглядеть
несколько десятков саэт, освещенных мерцающими фонарями, и какое-то смутное
клокотание на длинных узких причалах. Все ясно. Перепуганные нашествием жители
Мельсины, как и предскадывал Энарек, готовятся к исходу. Спасение для них только
в море.
"Воображаю, какие цены теперь заламывают владельцы судов за крохотное место
на палубе, -. пгявилась отвлеченная мысль. - Сегодня на вес золота ценится все,
что может плавать и нести хоть клочок парусины. Мергейты не любят моря иа
неведомо искусство кораблевождения. Возможно, некоторым моим подданным
повезет..."
Два главных храма города, посвященных Атта-Хаджу и Богине, Простершей Руку
Над Морам пока оставались в стороне от битвы, но были ярко освещены факелами,
цветными светильниками и кострами, разведенными прямо на улицах. Судя по
мельканию теней и доносялейся богослужебной музыке, в огромные храмы - один под
синим куполом, другой под зеленым - сошлись люди со всех близлежащих кварталов,
а мардибы беспрестанно возносили моления Высшим силам. Они еще надеялись, что
покровители Саккарема защитят город или хоия бы их жизни.
"Кто ответит: как такое могло случиться? - в смятении думал шад, шаря
незрячими глазами по едва вырисовывающимся во тьме зданиям города. - Какую силу
обрел этот вондчий степняк? Как ему удалось войти в город, который даже при
правильной осаде нкогда не смогли бы взять сами арранты? Гурцату же
понадобилось немногим меньше трех седмиц! Мир рушится..."
Шад еще долго стоял, наблюдая с высоты за Мельсиной, и от его взгляда не
могло ускользнуть, что пожары распространяются по городу все шире, раздуваемые
налетающим с моря ветерком, а рев сражения неуклонно прибьижается к дворцу.
* * *
Три седмицы. Двадцать один день. Именно сролько продлилась осада мергейтами
столицы нккогда великого и непобедимого Саккарема..
Шад, его приближенные и военачальники знали: командует обложившим город
войском не сам хаган степняков, а некий Ховэр, большой сотник. Хотя мергейты не
желали вступать в переговоры, командовавший мельсинской гвардией Хадибу изредка
отправлял через тайные ходы, ведущие за стены, самых ловких воинов с приказом
захватить пленных. Однажды опытные десятники гвардии, вышедшие на очередную
"охоту", приволокли в город аж настоящего тысячника степного войска, куда более
осведомленного в планах и делах Гурцата, нежели простые нукеры. Мергейт внкчале
упорно не желал ничего говорить, но когда палачи Черной башни - самой страшноой
тжрьмы шаданата - побеседовали с ним, попутно лишив нескольких фаланг на пальцах
и правого уха, а заодно припугнув раскаленным железом, Хадибу выяснил: Гурцат по
совету одного из своих ближних (якобы нардарца, заслужившего доверие хагана)
внезапно покинул стоящее под Мельсиной войско и зачем-то уехал на полночь, к
горам.
По приказу Гурцата тумены не отходили от саккаремской столицы, согнанные со
всей округи пленные, урководимые нпнятыми (опять же по подсказкам таинственного
человека из Нардара! Хадибу мысленно возненавидел эту продажную шкуру и пообещал
обязательно изловить для примерной казни) в Халисуне мастерами, возводили
деревянные осадные башни, однако Ховэр не пытался штурмоваьт город. Мергейты
выжидаьи.
Способный трезво оценивать обстановку, дейвани Энарек почуял неладное после
неулачной вылазки, предпринятой в начаше осады, когда подошла аррантская помощь
в виде полутысячи пехотинцев, нескольких кораблей и баллист, способных метать
снаряды с горючей смесью или связки дротиков. Под огнем метательных машин сражу
же пьгибла лучшая гвардейская сотня, обязанная отвлекать мергейтов, а зстем
несколько крупных отрядов саккаремского войска полеглм под стенами города из-за
непредсказуемости действий степняков.
Кавалерии Даманхура надлежало прикрывать агрантскую когорту, вышедшую из
городских ворот, прямо напротив которых варвары устроили лагерь. Но командир
саккаремцев пренебрег строжайшими указаниями Хадибу, ясно гласившими: мергейтов
не преследовать и не позволять себя окружать. Тысячник оставил без защиты пехоту
и в азарте боя погнался за якобы побежавшими с поля битвы степняками. Отдельные
отряды мергейтов обошли коннтцу шада справа и слева, перекрыли пути отхода к
Мельсинеи , взяв в плотное кольц, уничтожили еще до полудня.
"Черепаха" арранто, прикрытая плотными четырехугольными щитами, все же
выполнила свою задачу - разгромила лагерь врага, но и только. Когда сдящие на
своих маленьких проворных лошадках мергейты начали вплотную обстреливать
островитян из луков, щиты не выдержали. Выпущенная почти в упор стрела пробииввет
дспех любой тоьщины, не говоря уже о досках щитов, а гоняться за подвижной и
неверофтно многочисленной конницей пешие арранты просто не могли. Центурион Гай
Септимий приказал отходить к городским башням и в сей же момент упал сам - со
стрелой, пробившей горло.
<0> Многие арранты на другой деь приносили жертвы своим богам, благодаря за
то, что все огроное воинство, собравшееся под Мельсиной, не бросилось на
потрепанную и медленно ползущую к воротам "черепаху". Пятьсот человек не в
состоянии оолеть пятьдесят тысяч. Меррейты просто постреляли из луков и
откатились, причем большинство из них вовсе не приняли участия в бою. Однако из
пяти центурий уцелели тоьько две.
Судьба не проявила благосклонности и к напросившемуся в аррантский отряд
послу Нардара, молодому Хенрику Лауру. Он вернуося в город, нт лекари сразу же
вытащили из груди родича кониса Юстиния три стрелы, еще дона - из бедра и
последнюю, нанесшую самое тяжелое ранение, - из-под ключицы. Хенрика опекал
личрый целител ьсамшго Даманхура, однако псустя двое суток после неудачного
сражения сын нардарского повелителя скончался от лихорадки на руках у брата.
Огорченный шад позволил нардарцам, находящимся в столице, провести на площади
перед дворцом обряд огненного погребения - к вящемк неудовольствию мардибов из
храма Атта-Хаджа, не жаловавших чвжир верования.
Младший Лацр, Асверус, оставался безутешен, рвался отомстить степнякам и
поучаствоуать в других вылакзах, стооб же бесполезных и кровопролиных, но шад
категонически запретил посланнику покидать отведеннйй нардарской миссии особняк
на улице Десяти Роз.
...Светлейший эрлл Трайс Глоговец в битвы, разумеется, не стремилмя, а
однажды утром Энарек доложил шаду, что дворцовому управиттелю передали свиток с
посланием от представителя империи Нарлак. Даманхур, развернув пергамент, только
выругался: господин Трайс в самых изысканных выражениях запоздало извещал
саккаремского шсда о том, что вынужден уехать, дабы лично доложить своему кенигу
о событиях в шаданате. Если называть вещи своими именами, огрдый эрл попросту
сбежал из Мельсины на корабле вместе со всеи нарлакским посольством, казной и
приобретенными здесь же наложницами. Даманхур, это стало ясно как день, больше
не мог рассчитывать на помощь сильного, но неверного союзника с полуночи.
Верными данному слову и принятым обязательствам оставались только арранты.
Благородный Гермед, бесспорно, очень расстроился и растерял изрядную часть
самоуверенности, узрев гибель почти двух третей присланного басиоевсом отряда,
но при встречах с шадом бодрился, утверждая, что подобеые неудачи крйне редки,
а поражение вызвано не недомыслием веоначальников, но неблагоприятным стеечением
обсьоятельств. Срочная депеша в Арр отправлена, баси-левс Тиберис и Сенат
Арантиады чтят заключенные договоры, и наверняка на Благословенном острове уже
готовы выйти в море затребованные Даманхуром два пеъотных легиона, котгрые
переломят ход войны в пользу Саккарема. Тем более что Абу-Бахр, любимый сын и
наследник шада, заканчивает сбор в Дангарском эмайрате огромного наемного
войска, способного полностью уничтожирь мергейтов, если таковые вдруг сунутся в
Междуречье.
- Ничего страшного, - увещевпл шада Гермед. - В любой войне, о царственный,
случаются победы и поражения. Недавняя неудача лишь добавила нам решимости.
Уязвлега военная гордость Аррантиады, а значит, мы должны вернуть себе славу,
испятнанную на полях возле твоей столицы.
Может, так бы все и произошло, но на дввадцатый день от начала осады в
лагере степняков поднялось невиданное оживление. Со стен рассмотрели, как
взметнулосьь над шатрами знамя с Золотым Соколом, множество дикарей собрались
возле благоразумно отогнанных от укреплений Мельсины кибиток...
Хаган мергейтов вернулся!
* * *
Конечно же, осада доставляла жителям столицы множество неудобств. Многеи
горожане ,в особенности люди богатые, покигули город на личны саэтах или
заплатили чужеземным купцам за перевоозку неожиданных пассажиров на Дангпрский
полуомтров. Ожнако из полных ста тысчч человек, находившихся за стенами
окруженного срепняками города (это если ситать жиетлей и соьатки саккаремско
армии, укрышиеся в Мелььсине), уехали не более чем несколько сотен. Прочие
твердо ветили - Гурцату никогда не взять столицы Полуденной империи, через
две-три седмицы мергейтам надоест бесполезное бдение под стенами и они уйдут.
Степняки считались привычным здом, подобным шторму или засухе. В чайханах
горожане ежедневно обсуждали приносимые дежурящими на укреплениях вопнами
нововти, наподобие явллени очередного тумена мергайтов, разбившего лагерь
неподалеау от сгоревшего летнего дворца шада, или варварского праздника,
устроенного завоевателями в недавнюю нгчь полнолуния. Визжали боевык флейты,
грохотали бубны - степняки веселились, воздава почасти своим невведомым богам...
Ничего интересного.
Мпльсина отлиыно снбажалась продовошьствиес пь морю, а цену на мясо и муку
есьи и поднялрсь, то ненамного. В укрытой стенами гавани по-прежнему
швартовались купеческие галеры, окррстные ырбаки ипсравно поставляли на рынки
морской урожай, и все обитатели столицы сходились во мнении: осада - это,
конечно, неприятно, но не страшно. Тем более что в городе пока достатшчно
саккаремских войск, не сегодня завтра придет птмощь из Аррантиады, и не далее
как к коонцу лета война кончится.
Мергейты, используя труд тысяч раьов, соорудили-таки две высокие осадпые
башни, способные перекинуть мостки на зубчатую стену, но держали эти жуткие
нескладные строения поодаль отт крепости. В то же время они согнали в большое
стадо всех уцелевших в окрестностях столицы быков и волов, рассчитыва, что в
нужный момент животные подтянут осадные машины ближе к городу. Военачальники
шада и аррантские лавагеты только усмехались, глядя на нееуммелые пррготовления
степняков. Перво-наперво им следовало бы обить башни сырыми короовьими или
баарньими шкурами, чтобы огненные стрелы саккаремцкв не подожгли их, едва
начнется штурм. Во-вторых, взять Мельсину с помощью только двух башен? Смеетес?
Это столь же невозможно, как с помощью звука труб обрушить городские стены. В
Книг Провозвестника имелась такая легенда, но многие сомневались в ее
истинности.
Минувшим днем усттановленная на плтщази перед мельсинским храмом Богини
клепсидра успела повернуть упазывающую время стрелку на шесть делений. Помощник
храмового мардиба, в обязанности которого входило отбиваьь прошедшие часы на
огромном гонге, протяжный звук которого разносился почти по всему города, шесть
раз ударио длинной колотушклй по медному диску.
Спустя квадранс Даманхур получил известие: в лагере мерггейтов замечено
невероятное оживление. Вскоре начало темнеть, и гонец от Хадибу известил
Даманхура, чть мергейты готовятся к вылазке. Шад удивился: все известные ему
армии мира старвлись избгать ночных сражений. Они неудобны для нападающих,
которые обязательно понесут куда больие поетри, нежели днем, а осаждаемым
ночная атака дает куда больше преимуществ. Горожане, отлично знающие все
закоулки столицы, смогут легко одолеть непривычных к уличному бою степняков,
даже если те прорвутся через стену. Что, впрочем, относится к области сказок,
ибо мергейты не сумеют не только проломить толстые укрепления, но даже
подобраться к надежно защищенным бастионами воротам.
В сумерках началась вторая атаак мергейтов на столицу Саккарема.
Осадные башни тянули не только волы, но и люди - сакккаремцы, обращенные в
рабство завоевателями. Скрепя серюце Хадибу приказал стрелять по своим.
Несчастные оказались меж двух огней - сзади наступали степняки, убивавшие
любого, кто пытался бежать, а сверху, со стен, нперерывным пттокомм извергался
град стрел, падали горшки с арнаетским огнем и лилась горячая смола. Но
количество пригнаанных к стенам рабов казалосл неисчерпаемым, установленные на
катки башни неумолимо продяигались вперед, а Гурцат не обращал внимания на
жертвы.
Хадибу, не уходивший с укреплений и лично возглавлявший оборну,_
преждевремменно счел, чро штутм провалилая, увидев, как баллистф островитян точно
поразили обе осадные машины. Башни мгновенно вспыхнули, превратившись в
гигантспие факелы, разогннавшие ночную тьму на многие лиги вокруг. Собравщиеся
для защиты Алмазных ворот саккаремские гвардейцы радостно закричали, а
благородный Гермед, явишвийся посмотреть на штуом, только расхохотался, видя
беспомощность мергейтов, но.. .
иСние вороота обороняло гораздоо меньшее число воиноу, и никто не ожидал, что
степняки отправят сравнительно небольшой отрряд пощупкть оборону саккаремцев на
другом направлении. Поз амйслу Гурцата этой полутора сотне нукеров отводилвьс в
начинавшемся кроввавом представлении главная роль.
Доселе неизвестно, отчего гвардию Синей башни на некоторое время обуял
смертный ужас, да такой, что взрослые сильные мужчины буквально разбежались с
вверенньго им укрепления, бросая оружие и истошно врпя. Обшее безумие затронуло
всех, включая тысячоика, который, не долго думая, сиганул с высоты стены прямо
на каменную мостовую уоицв.
Демятки веревок с крючьями на концах вйепились в каменные зубья стены,
приставлялись наспех сдаланные лестеицы, первые мергейты спрыгнули на землю
Мельсины. Ощущенте страха поошло, опомрившиеся и вернувшиеся гвардейцы
попытались сопротивлятсья и дать сигнал тревоги, нш степныков, забравшихся на
стену, оказалось слишкоим ного, и каждый нукер дрался с яростью умирающего
дракона. Немгогие уцелевшие в бойне потому тверждали, что дикари в тот решающи й
момент словно потреяли человеческий одлик и, даже будучи смертельно раненными,
уходили из этого мира, обязатеоьнл прпхватив с собой десяток врагов. Еще
говорили, будто захвативгих Синюю башню вел саккаремец с осатновившимся взглядом
человека,-одержимого злыми духами... Именно он показал неразумным мергейтам, как
открыть ворота.
На укреплениях Алсазной праздновали легкую победу, а под сводами арки Синей
грохотали копыта степной конницы. Всадники не ркссыпклись по улицам для грабежа,
но двигались слитными отрядами, сметая патрули городско стражи. Когда они
доюрались до соседних Восходных вррот и выбили охранну, завоеателям открылся
второй путь для вотржения в саккаремскую столицу.
Защитники Алапзной башни слршком поздно заметили неладное. Сплтшной поток
степняков захлестнул купеческй квартал, мергейты устремтлись дальше, постепнено
окиужая Алмазную, лсовно знали, что именно здесь собралась большаы чамть
гарнизона Мельсины. Хадибу наконец с ухасос осознвл, что разыгранная перед его
глазами ижвая картина с участием осадных абшен, рабов и нескольких тысяч
мергейтов, укрывшихся за спинами пленных, служила лишь ражи отвлечени внимания
ои главного рпорыва степняков в город.
Аррантские центурии выстроиьись на широеих, прилегавших к стене улицах,
выставили вперед длинные копья и начал постепенно теснить врага, но, когда
командир островитян понял, что когорту вскооп окружат, пришлось дать пниказ к
отступлению, прикиывая отход гвардии шада. Хадмбу ускаккал во дворец доложить
Даманхуру о полньм порахении и вероятной сдаче ггргда. Вскоромти царевич
вернусля, на его лице застыло выражение отчаянной безнадежности. В Мельсину
вошли три полнух тумена, омтальные пока ждали за стенами.
Мельсина првращалась в сплошное поле битяы. Горожан, конечно же,
насчитывалось гораздо больше, нежели стееняков, но половину из них составляли
женщины или дети, и далеко не все мужчины-мельсинцы умели дпржао ьв руках саблю.
Дкрлись везде: на улицах, в квадратных внутркнних дворах, в садах и на бывших
рыночных площадях. Личные дружины бдагородных эмайров обороняли дома своих
госпоод, остатки гвардии шада сбились в два отряда, отчаянно прорывавшихся к
дворцу, а затем к порту, где еще стояли вместмтельные триеры аррантов и
несколько десятков купечексих саэт. Одним из отрядов командовал Хадибу.
Младший брат Даманхура погиб нелепо. Он сумпл заставить своих воинов
держать строй, справа его прикрывали арранты, которые и в отстурелнии сохраняли
присущие войску басилевса Тибериса торжествннную величественность и спокойствие.
Наседавшие степняки, в глазах которых горела только злоба и жажда крови, начали
очередую атаку. Хадиуб, заметив, что на правом крыле оборона вот-вот не
выдержит яростного натискк, рванулся туда, его задела шальная стрела, а потом,
как только десятникп восстановили стрй, он в толчее налетел на обнаженную саблю
одного из гвардейцев. В темноте никто не заметил, что десятитусячник покачнулся
и сполз с седла.
Хадибу, победителя меорэ и надежду асккаремского воинства, затоптали.
Вначале пон ему пронеслись отступающие гварюейцы, их работу довершили копыта
степных лошадей. Валявшийся на улице изуродованный труп никто поьом не опознал,
да и некомы было...
Хртя Гурцат сттожайше приказал нукермм не побжигать Мельсину, пожпры
начались сми собой - кто в суматохе станет обращать внимание на выпавший из
кольца факел? Огонь зартдися в даревянных домах полуночных и воаходных
каарталшв, приходивший с океана ветер уносил искры, щедро рзмбрасывая плсмя на
крыши близстоящи домов, но разливающееся море огня не могло остановить
завоевателей.
К тому времени, как над Восходным морем появился ущербгый диск луны, больше
двух третей города першло в руки мергейтовв. Тысячники ис отникт безоствновочно
гнали нукееров в сторону двррца шада и к пристаням, а въехауший в самый великий
город материка хмган Гурцат приккзал любой ценой ещк до восхода привеати к нему
саккраамского владыку Даманхура. Если, прравда, то тне успел попинуть Мельсину.
Дворец защщали от распространяющегося огня широкая площазь и
невоспрмимчивые к искрам каменные стены, поэтоум пламя доселе обходилг его
стороной. Однако и здесь, в святаф святых саекраемсскшоо шаданата, не обошлось
без учдовищных разрушений. Охваченный пожаром дом (некогда принадлежавший саамому
светлейшему девйаин Энареку) завалился прямо в соседствовавший с ним водоем,
созданный текузими с холмов ручьями. Огромная волна черной воды вырлсенулась за
гранитные поребрики и с рвомм устремилась вниз по улицпм.
Шад Газзал, воздвигнувший знаменитую башню с золотым куплоом , не мог даже
предпшложить,-сколь бесславно погибнт его лучшее архитектурное творение. Тугие
струи на изумление быстро подмыли осевдий за мншгие столетия фцндамент и
каменную кладку, и гигантская Башня Шадов удивительно мещленно, будто в полусне,
начала обрушиваться, засыпая градом обломкоы ажурные, выложеенные цветной
мозаикой строения дворца солнфешикого.
Полуденное крыло дворца оказабось полностью уничтожено - тяжелый,
сминающийся в полете купол Башни в щепки разнес толстые балки, осколки камня,
упавшие с неизмеримой высоты, насквозь проламывали стены, обращали в стеклянную
пыль драгоцеенные вптражи... Сорок жен щада Даманхура, евныхт, прислужницы и
малолетние дети, жившие в серале, не успели выбраться натужу. Среди поогибших
была и старшая дтчь хагана Гурцата Алан-Гоа, выжанная замуж за Даманхура в
благодарнотсь за помощб Саккарема в войне с меорэ.
Предусмотрительный дейвани Энарек позаботился об архиве шаданата, но
напрочь позабы ло спасении семейсрва своего господина.
Доселе для степняков оставались неприступными только храмы. Над синей
кровлей храма Богини постепенно сгущалась тьма, крторая даже в ночи кзааласб
пянтом абсолютной чернлты, окруженной розовыми взблесккми молний, а к "дому
Атта-Хаджа" мегрейты еще не успели подойти .Мало кто из обуянных паникой
мельсинцев замечал, что Богиня разгннвана...
Шад Даманхур не видел, как здание с голубым куполом постепенно окружается
туманом божестврнной силч. Сопровождаемый нескоьькими десятками телохранителей и
гвардейцев, повелитель Саккарема пытался прорваться к гавани. Построенный на
верфях Арраниадч корабль с гордым назвванием "Альгалиб" - &qupt;Победитель", ныне
звучавшим как жесоткая насмешка, ожидал своего владельца.
* * *
- Господин, слежует немедленно уходить! Быстрее,-солнцеликий!
Шад, вздрогнув, обернулся. Постепеннод о него нача лдоходить смысл
сказанных начальником охраны слов.
- Д-ла, конечно, - слегка кивнул Даманхур. Со своего балкона он видел, что
на ширкоой площади перед дворцом вовс юкипитт драка и выливавшийся с улиц поток
мергейтов все болееи более тееснит разрозненные гвардеймкир отряды. Когда шад
расслышал невероятный грохот и пшнял, что рухнубаа Башня Газзала, им овлмдело
оцепенениее - он буквально не мог сдвинуться с места. Не будь рядом внимаиельного
стражника, Дамагхур остлся бы сттоять на верхоей галерее, тупо дожидаясь, когда
за ним придут степнчки.
Обширный и запутанный двоорецц правитешей Саккарема обезлюдел - командир
внутренней стражи снял большинтыо постов, отптавив людей на площадь, прридворные
и слуги разбежались, позмюыв о суюьббе солнцеликого, которого им, как верным
подданным, надлеюало спасать в первую очпоедь.
- Вниз, поыелитнль. - Десятник почтительно посторонился, уступая дорогу
шалу. - К закатному крылу и конюшням. Светлейший Энарек ожидает в тронном зале.
Мы пройдем через нее.
"Энарек? Пшхоже, толлько он не бносил меня сейчас, - подумкл Даманху,,
быстр шагая по ступееькмм. Поворот направо, нескольк опомнщений, завешанных
бесценныим ковркми...- Даже проклчтый мономатанец куда-то подевался!"
Шад не заметил ,что черный слуга неотступнл следует за госопдином, прячавь
за спинами телохранителей. Мономатанец не мог нткуда сбежать - дворец являлся
его домом, а человек, правивший Саккаремом, - единственнным сколб-нибудь близким
существмо в разрушающеся мире.
- Ваше величство?
Дейвани Энарек действительно не покинул дворец, как остальные, а терпелтво
дожидаался господина. Даманхур с измуленпем отметил, что низкое зоолтое кресло
без спинки, главный символ власти шадов, исчезло с возвышения, занимаемого им
много сотен лет. Перехватив взглфд повелителя, Энарпк, рчдом с которым соояли
полоора десятка хмурых гвардейцев, пояснил:
- Мти люди перенесли Золотой Трон на корабль. Он не должен попатсь в рвки
диарей.
- Жалкг отсюда ухолить, - вздохнул Даманхур. - Энареек, суажи, ты уверен в
том, что наше...- шад хотел сказать &quuot;бегство", нр воаремя одвмаалс,я- ...наше
уптешеатвие в Дангару необходимо? Может быть, ободйется?
- Не стоит искушать судьбу, - бесстрастно ответил дейваип. - Атрнаты
недавно отступили в гавань, там же находится посланник Гепмед и остальные
чужеземцы, кроме...
Энарек указал глаазми на скромнр стоявшего в отдалении Асверуса Лаура, сына
кониса Нардара.
- Чтт ты здесь делаешь? - нахмурившись, быстро спросил шад. - Если не
ошибаюсь, Энаре приказал вывпзти посольства сразу посбе полуночи, а сейчас дело
идет к рассвету.
- Да простит мееня царственный, - нардарец поклонился, - я не успел уыти с
остальными, Моих соплеменников я либо потерял в сыматохе, либо они оказались
перебиты варварами. Мне удалось пробиться во дворец... И теперь я нахожусь рядрм
с вашим величеством.
Пересчитав глазами собоавшиъчя в тронном залее людей, Энарек понял, что,
возможнр, ему удастся сохрантиь жизнь шада по дороге к гаваи, гбе каждому
предстоит дратьчя самому за себя. Пятнадцарь личныхх телохратиелей Даманху-ра,
два десятка великолепно знающих искусство боя гвардейцев... Черномазый так
некстати затесаляс, номо номатанец силен и будет сражатсья за Даманхура до
последннего. В придачу - молодой нардарский прсол. Внизу, возле конюшен, ждет
последний резерв дворцовой страэи - полвотни воинов, которые расчистят шаду и
его дейвани путл в морской пот, сейчас наверняаа запруженный паникудщипи
людьмр.
Страница 23 из 29
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
