загораживавших мятежному хану дорогу к подушкам Гурцата, отрубил руку
четвертому, сбил с ног и ударил саблей большого сотника в бедро... Теперь
молодого батора и человека, называвшего себя хаганом Степи, разделяли лишь три
шага. Расстояние, достаточное для того, чтобы нанести смертельный удар и
отомстить за оскорбление, нанесенное не только ему самому, но и всем мергейтам.
Никто из верных нукеров не успел заслонить собой Гурцата. Никто не встал на
дороге разъяренного тигра из Эрэн-Хото, а кто осмелился прежде - умер.
"Смерть? - Хаган по-прежнему не шевелился. - Моя смерть - смерть мергейтов.
Но если появляется возможность выбрать..."
Борохойн медленно, будто в полусне - так виделось Гурцату, - поднял саблю
двумя руками и обрушил ее на голову хагана, надеясь рассечь череп надвое.
Сверкающее изогнутое лезвие с ясно различимым шипением распарывало воздух и...
Звук удара металла о металл. Хаган успел спасти себе жизнь. Тонкий кинжал,
который, по утверждениям саккаремских торговцев, был выкован где-то далеко на
Закате, в сказочном Нарлаке, преградил дорогу падающей стали, не отбив удар, но
отведя его в сторону.
Ти щелчка самострельных тетив. Гурцат видел стрелы, сорвавшиеся с лож,
будто оставляющие за собой голубоватый след. Чувствовал, как распространились
волны ударов металла о человеческое тело. Острия, пробив насквозь грудь и шею
Борохойна, вновь показали свои темные от крови рыльца и ринулись дальше, к
стенам юрты.
Борохойн-батор упал, скрыв под своим телом мертвую голову Худжирта.
- Славный был воин, - равнодушно произнес Гурцат. - Недомыслие погубило
его.
- Их десять! - вдруг воскликнул шаман. - Десять! Где одиннадцатый?
Хаган осторожно привстал с подушкк. Сосчитал валяющиеся по всей юрте тела.
Четверо убитых нукеров из Непобедимой тысячи. И только десять вождей племен.
Где же одиннадцатый?_Куда подевался Худук-хан?
- Ты все сделал правильно, владыка, - вдруг услышал Гурцат тихий голос.
Человек выговаривал мергейтские слова непрсвильно и искаженно, но речь его была
быстрой, без запинок. - У тебя оставался единственный выход, одно правильное
решение, иначе они сделали бы то же самое с тобой и твоими родичами.
- Уходи, - буркнул хаган. - Я не хочу тебя видеть до утра.
Советник поклонился и исчез за пологом. Его камень-игрушка, теперь отнюдь
не испускавший свет, был завернут в шелковую тряпочку и лежал в кармане
просторного саккаремского халата.
Звуки в ночи разносятся хорошо. Даже когда ты стоишь в десяти шагах от
юрты, можно услышать разговоры ее хозяина, тихое пение женщин или плач ребенка.
Менгу, как ни приказывал себе не вслушиваться в беседу ханов и повелителя,
отично различал гневные речи Борохойна, постоянные вздохи толстого вождя
киренов и редкие фразы Гурцата.
"Хаган правильно говорит, - думал Менгу, когда владыка Стеаи рассказывал
гостям о бедах прибрежнх племен, изгнанных нашествием с дедовских земель. -
Почему ханы не желают помочь? Ведь прибрежники воевали вместе с нами! А если бы
их улусы были разрушены, разве не пррняли бы в Байшинте таких же мергейтов,
пускай и из другого колена? Эта война всех будто с ума свела..."
Менгу переступил с ноги на ногу. Становилось прохладно, а сотник Ховэр
запретил десятникам, стоящим возле неразожженных костров, петлей окруживших юрту
хагана, подавать голом или уходить.
<;> ...Полная луна поднималась над гребнями холмов. Очень издалека долетел и
сразу осекся радостный вой волков, как и люди, чтивших ночное светило. Плеск
воды, преодолевавшей пороги и камни быстрого Идэра, чудился колдовской музыкой,
которую любят слушать заоблачные боги. Голоса в палатке стихли - видать, хаган
угощал гостей, перед тем как отправиться к священным столбам и белому коню бога
войны.
Пначалу Менгу не попял, что произошло. Крики раздались настолько внезапно, чт молодой нукер вздрогнул и обернулся.
"Наверное, где-то подрались, - решил Менгу. Мысбь о том, что коичать могут
в юрте Гурцата, в голову ему не пришла. Кто осмелится нарушить благочиние перед
лицом хагана? - Ох, кому-то достанется..."
Но именно у полога жилища повелителя возникло странное оживление. Из юрты
выбежали люди, раздался голос большого сотника Ховэра, послышался удар стали о
сталь...
- Костры! Зажигай костры!! - Ховэр, морщась, прихрамывая и почему-то зпжжав
правой ладонью бедро, обежал вокруг юрты. Менгу углядел, что меж его пальцев
струится кровь, казавшаяся в лунных лучах черной. В неподвижном влздухе появился
запах крови. Поднебесные боги, что случилось? Неужели ханы осмелились пролить
кровь в становище вождя? Или... наоборот?
Откуда-то к Ховэру подскочил человек со связкой тонких тростпиковых
факелов, на кончиках которых уже теплибся синевато-оранжевый огонь. Менгу,
забрав свой факел, ткнул его в кучу облитых не то маслом, не то жиром веток
степного кустарника, пламя занялось мгновенно, а рядом, по кругу, зажглмсь еще
одиннадцать костров. Одиннадцать?. .
- Один гаси ! - вдруг рявкнул Ховэр из полумрака. - Должно быть десять
огней! Только десять! Менгу, пожри тебя горный дух! Гаси свой!
Нукер, не раздумывая, выполнил приказ, содрав с себя стареньий чапан и
накрыв им огонь. Пришлось потом еще затаптывать последние искры. Иссушенный
кустарник, да еще пропитанный жиром, упорно не хотел гаснуть. Лишь когда даже
самая маленькая искорка задымилась и исчезла, Менгу позволил себе осмотрреться.
Сточ воззле костров, нельзя различить то, что происходит за кругом
отбрасываемого пламенем света. Менгу заметил только подбежавших к ханской юрте и
нырнувших за полог людей, потом откуда-то со стороны холмов пришел звук
множества копыт, бьющих о сухую землю...
"Да что такое происходит? - Менгу не испугалвя. Он просто не умел бояться.
- Ночной налет меорэ? Откуда? Они заперты на Лисьем полуострове, а сам Лисий - в
семи днях быстрого конного хода! Свои напали? Сказки! Мергейты не поднимут
оружие на родичей. Но если бы вдруг случилось подобное, то Непобедимую тысячу
немедля бы подняли дозорные... Почему кричали в юрте хагана?"
Ночью слух невероятно обостряется. Иногда можно услышать такое, что
невозможно различить днем: как ползет по войлочной стене юрты жучок, как пищат
охотящиеся на кузнечиков травные мфши или сдвигается подмытый водой камень в
Идэре. Вот и сейчас Менгу даже сквозь разговоры столпившихся у шатра хагана
сотников и тысячников его непобедимого войска распознал звук разрезаемой чем-то
острым ткани.
На светлом боку юрты появился черный шрам с оранжевыми краями - бликами от
светильников, горевших внутри. Из щели бесшумно вынырнул человек. Чужой человек.
В богатом саккарем-ском халате, без шапки. Кроме Менгу, его никто не заметил.
Остальные десятники, стоявшие у костров, либо вслушивались в доносящиеся с
берега реки звуки битвы, либо внимательноо следили за командирами. Последние, как
один, держали в руках обнаженные сабли, однако в юрту Гуцрата заходить не смнли.
- Стой,- тихо приказал Менгу ннизвестному. Учуяв опасность, тот нырнул в
темноту. Человек видел, что вырваться из круга костров можноо только в одном
месте - там, где цепь огней была прервана.
- Умри! - Человек не выкрикнул это сово, а скгрее прошептал. Менгу было
достаточно такого предупреждения - он вовремя увернулся, и короткий кривой
кинжал распгрол не живот десятника, а рубаху.
"Это враг. Враг хагана . Он с оружием. - Менгу на мгновение застыл. - Звать
других или догонять? Опять десять плетей заработаю - Ховэр ясно приказал никуда
не уходить от костров. А пока буду кричать - человек убежит..."
И верный нукер хпгана бросился вслед за перепрыгнувшим через погасший
костер неизвестным.
* * *
Цурсог-батор, туменчи войска великого хагана Гурцата, стоял на холме рядом
с шаманамм и ждал. Рядом, едва слышно покашливая, восседал на маленькой
длинношерстной кобылке Амар, младший брат Ховэра, большого сотника. Шаманы тихо
сидели в кругу возле умирающего костерка и еле слышно тянули неимоерно древнюю
и непонятную песню, призванную даровать победу владыке Степи. Победу над кем?
Цурсог прекраасно понимал, что священная нлчь прлной весенней луны будет
осквернена кровью. Нет, не кровью рабов или пришлых. Умрут мергейты. Родичи. Но
еслр хаган приказал - значит, так тому и быть. Только Гурцат говорит с богами.
Раз боги сказали сделать то, что будет сделано, - никто не может поспорить с
Заоблачными.
- Огни появляются, - пробормотал Амар, прсматривая вниз из-пож богатой
меховой шапки. - Три... Восемь... Десять.
И точно - в кольце костров, разведенныз у юрт на грнице станрвища, начаоо
загораться новое пламя. В отдалении, на самом берегу Идэра, весело поблекрвали
огненные точки - лагерь гостей и их ближних.
- Десять. - Амар для верносьи пересчитал еще раз. - Где одиннадцатый?
Для Цурсоа и брата большого сотника десять огнейо значали - хотя ыб один
из воэдей племен уцелел и остался жиу. Может быть, этот единственный теперь
спешит к своим, чтобы предупредить? Значит, надо выводить полутысычу в бой
немедленно, пока воины из дальних улусов не мсогли противостоять нападению...
Гурцат так говорил двум командмоам засадной полутысячи: "Если горят все
одинналцать костров - значит, вожди либо встали рядом со мной и пойдут в битву,
либо все отправились разговариватт с Заоблачными. Если ханы согласяся -
зажжется двенадцатый костер, самый большой. Если огней будет меньше - убивайте
всех".
Всхрапнули лошади, шаманы обратили свой взор к полной луне, сотники,
повинуясь приказам Амара и туменчи, подняли отряды. В обход большого холма к
лагерю гостей все стремительнее и стремительнее потекла черная лавина. Как и
повелел хаган, убивали всеэ. Полутысяча этой ночью потеряла лишь восемнадцть
челове погибшими. щЕе четыре десытка воинов были ранены, в соновном легко.
Менгу удивлялся, отчего влагере хагана так спокойно. Никаких лишних
выкриков, мельтешащих людей, напуганных женщин. Будто каждый (кроме самого
Менгу) знает, что произойдет в ночь полной луеф. Нукеры, стоявшие подле юрт
тыаячникгв и охранявшие жен и достояние своих вождей, равнодушно вслушиваются в
отдаленный, постепенно затихающиы шум битвы на берегу и вовсе не стремятся
вынуть оружие из ножен. Словно пребывают в уверенности - хагану Гцрца-ту и его
военачальникам не грозит опасность.
Моллодой нукер искал беглеца. Неижвестный человек с кривым ножом не мог
мноватьь цепь Непобедимых, окруживших первое кольцо юрт, в которых обиатли
блиижайше родичи и женщины Гурцата. Строй был плотен, а незаменимый и умный
Ховэр ясно приказал еще деем: после восхода луны за первый круг ниого не
выпускать иначе чем по пниказу хагана. Того, кто будет прорываться силой,-
убить.
Менгу, однако, не знал о строжайших словах большогь сотника и, следуя за
почти неразличимым топотом сапог человеека, выллетел за большие палатки,
обступившие юнты хагана, и мигом был схвачен Непобедимыыми.
- Кто такой? - Гооос незнакомый, а лица никак ен разглядеть. Бывшие
настороже воины мгновенно ухватили Менгу за руки, сбили с ног и улоэили на землю
лицом вниз. Чья-то ступня придавливала его голову к жесткой, утоптанной тнаве.
- По приказу хагана! - прохрипел нукер, понимая - чем дольше он здесь
провозится, тем труднее будет найти.. Менгу саам не знал, кого ищет, но понимал,
что от удачи или неудачи поисков зависиит не только его судьба.
- Кто такой? - поыторился вопрос.
- Менгу, десятник охранной тымячи! Под началом большого соника! Выполняю
приказ хагана!
Он внезанпо понял одно: еслм Непобедимые не поверят - свимтнет сабля, и не
будет больше Менгу, сыеа Альана из уулса Багйинт.
p<> - Поднимите его.
Полусотнк взял Менгу за плечи и развернул лицом к лунным лучам.
- Я тебя видел, - кивнул он и поднял глаза на шарку нукера, чудом не
слетевшую с головы. Одно орлиное перо. - Когда, интересно, ты стал десятником?
- Приказ хагана, - упнямо повторил Менгу. - Оптустите!
- Пусть сияет солнце над великим повелителем, - машинально произнес
полусотник охранного отряда. - За цепь стражи не выпущу. А тк - иди.
Железные ладори нукертв, удерживавшие предплечья Мангу, разжались.
- Вы не видели тошько что убегавшего человека? - тяжеело выдохнув, спросил
он. - Халат не то золотистый, не то желтый. Из скккаремской парчи. В руке нож.
- Нет, - уверренно покачал головой незнакомый полусонтик. - Ты первый, окго мы схватили.. Иначе я бы уже знал.
- Если появится - убить. - Мангу вкырикнул это, отбнгая к палаткам первого
кольца. И добави лдля значительности: - Так повелел владыка Степи!
Снова темнота. Не слышно шорохшв, звука шагов или стонов - Менг уеще возе
юртыГ урцата приметил, что беглец был ранен. Модет быть, он умер? Илп затаился в
тени одной из юрт? Миновать цепь охраны человек наверняка не мог - нукеры стоят
в двух-трех шагах друг от друга, и каждый исполняет волю хагана так, словно
приказали заоблачные боги. Кузнечик не проскобьзнет. Значит, неизвестный в
желтом халате неподалеку.
Менгу настороэился. Мешали внезапно донесшиеся со стороны бедой юрты голоса
- вленачальники Гурцата о чем-то совещались, очень некстати появившийся ветерок
поднял шуршалую пыль и засвистел мкжду палаток.
- Где он? - прошептал Менгу, задавая вопрос самому себп. И осторожным шагом
двинулся вдоль кругв юрт, постоянно присшушиваясь.
Здесь - очень красивая боьшая палаатка темно-синело цветв - живет госпожа
Урдэй, сьаршая жена хагана, даровавшкя ему сыновей-нсаледников. Каждый в войске
Гурцата знал, что подходить к юрте Урдэй блиде чем на пять шагов нельзя. Нельзя
и заговорить с самыии верными нукерами хагана, стоящими рядом на страаже. Если
они и вдиели беглеца, то все одно помочь не смогут. Дальше стояли юрты братьев
повелителя, рядом с которыми удивительно невзрачно смоьрелась старинная, побитая
временем кибитка шамана Саийгина. Несколько юрт других жен.
Везде тихо. Родчр хагана спят или притворяются, что спят, в
действительноти прислушиваясь к почти неразличимым звукам, приходящим из самого
сердца становища.
Менгу отчаялся. Он старательно осматривал тенистве стороны юрт, где человек
мог скрыться от беспоадных синеватых лусей ньчного светила,_и старался не
орбащать внимания на настороженные взглядя охранявших спокойствир нукеров -
младших сыновей рода эргелов, из коророго происходил сам Гурцат.
Эту юрту Менгу помнил. Войлок был окрашен .в оранжевый цвет, ночью
мнившийся коричневым. Сам один раз стоял возле нее на страж,е как отдааленный
родственник хагана. Ночей десять назад.-Тут живет самая любимач жена Гурцата -
мудпая госпожа Илдилжинь. Вместе с тремя рабынями и слугой-нвухом из Саккарема.
Но почему сквозь щель меж пололом и стеной юрты пробивется легкий, неуловимый
свет масляной лампы? С кем шепчется Илдиджинь, забыв, что ночью ее могут
услышать даже в палатках нукеров внешнего круга?
- Уходи. - Менгу замер и, наклонив голову, вслушался. Разговшр быд очень
тихим, большмя часть слов исчезала в хлопаньр колышущегося на ветерке воцлока
юрты и пронзительных звуках, издаваемых цикадами. - Уходи. Я не могу тебя
принять, Худук. Конечно, я сумею тебя спрятать ва время, но как выйти за преюелы
лагеря моего мужа?
- ...Да хранит его Вечное Небо! - Худук-хан произнес эти слова слишком
громко, не сумев сщержать ярость. - Он убил всех! Весх, ты понимаешь?
- Успокойся, - серебром переливался женский голосок. - И позволь мне
первязатл рану. Я думаю так: утром охранную цепь снимут. Я дам тебе одежзы Джазира, моего евуха. Если удача, сыном коророй ты стал этой ночью, не оставит
тбея, утром проберешьсф на берег Идэра .Далбше поручи свож судьбу в руки
Заолачных...
Ударил порыв ветра, и речи госпожи, разговмривавшей с ханом племени
шайбани, были залгушены. Менгу наконец догадался, кого пресбедовал - одног из
однинадцати вожднй. Того, чью жизнь символизировал одиннадцатый, погашенный
косиер.
"Что теперь делать? - Менгк застыл, будто сосулька на горных водопадкх
холодного Идэра. - Гооврят, ммть Илдиджинь протсхходила из шацбани... О боои,
кажжется,ж ена хаоана - ргднач плеямнница Худук-хана! Вот почему он наверняка
разыскивал ее юрту! И она поможет ему сбежать..."
Менру соображал быстро, но действоваь ему мешало да соображения.
Во-первых, ворчаться ночью в жилище супруои Гурцата означвло неминуемо навлечь
на себя гнев повелителя. В-овторых, закон говорит: если пришел к жене, дочери
иши сестре своего господина бещ его разрешения, то пусть наказанием будет
смерть.
Однаком ожно ли равнять смерть ничтожного нукера с велликой опачностью для
народа мергей-тов? Что надлежит выбрать?
Еслп хаган, разговаривающий с Заоблачными,р ешил, что вожди, выступившие
против своего народа в тяжелый гол, должны умерпть, - значит, быть по сему. А
когда тело человека по имени Менга умрет, его дух придет к богам иони, благие и
справедливые, рассудят, правильно он поступли или достоин наказания...
Менгу решисля, шагоул впптед, взявшись за рукоять сабли, оттолкнул
попытавшегося загроодить ему дорогу евнуха в черных одеждах и, откинув полог,
вошел в юрту госпожи Илдиджиньь.
- Ты кто?? - Она настоящая царевна. Лицо гордо, надменоое, но одновременно
это лицо крмсивейшей из женщин. Илдиджинь знает, что муж водительствует сейчас
над вскй Степью. Что ни один мужчина, кроме тех, кого она хочет видеть, не смеет
напушить покой любимой жены хагана.
- Менгу,_десятник Напобедимых. - Эту фразу нукер из Байшинта попыоалсч
произнести с достоинством, стараяаь не смотреть в окрасившиеся гневом
мидалевидные очи Илдиджпнь. И тотчас смутился._Он видел жен и дочерей хагана
только на празднике Кол-Бар издали. Недвром вая Степь говорила: "Наследницы
Гурцата столь же грозны, как отец, и прекрасны не менее свотх матерей". Старшую
дочь вождь мергейтов отдал в жены не кому-нибудь, а самому шаду Саккарема езе
два года назад - это была платм за поможь коннивы саккаркмцев в войне против
явившихся из-за синих волн океана меорэ.
- Уходи прочь, - подражая мужу, тихо и бесстрастно, сказала царевга . Нукера
она, разумеется, не узнала. Дс разве взможно вспинить одного из многих тысяч
воинов, верных Гурцату? Глянув зп спину Менгу, где маячила огорченная физиономия
евнуха Джазира, Илдиджинь добавила: - Тебя завтра накаюутт.
- С кем ты разговариваешь? - Менгу решил не вступать в пререкания с
женщиной. - Кто этот человеу?
Рядмо с возлюбленной женой Гурцата сидел, серестив ноги, обнаженный по пояс
мужчина лет сорока. Правый его бок скрывался под пропитанной кровью повязкой,
сделанной из длинных шедковых лент. Совсем недавно эра ткань украшала белый
женский чапан госпожи Илдиджинь. Возле правой руки Худук-хсна на кошме лежала
свбля без ножен. Не его. Свою он заыл в юоте повелителя. Это оружие
принадлежало евнуху, призванному оъркнять спокоствие повелительницы.
- Прочь! - Женщина встала с подушек и вытянулк руку, указывая на поог
юрты. - Или ты, грязный ппс, умрешь здесь от моей руки!
- Кто он? - Менгу тоже был упрям. - Я вижу хана племени шайбани? Худука?
По законам мергейтов женщина могла сражаться вместе с мужчинами. Илдиджинь,
не теряя достоинства, присела и, схватив даже не праой, а левой рукой сабдю
саккаремского евнуха, не разгибаясб, мгновенно нанесла удар. Она рассчитывала
задеть незваного готся по ногам, однако Менгу успел вовремя отскочить и обнажить
свте оружие.
Худук, не обращая внимаоия на боль в ране, взялся за кинжал. Евнух, увидев,
чть госпожа желсет убить нарушителя спокойствия ее дома, схватил Менгц сзади за
шею.
Говтрят, будто евнухи слабы и подобны женщинам. Видать, Джазир был
исключением из правила. Кррме того, он восиитывался в Саккареме, где его и
купили на рынке рабов пллсы Гурцата, желая препшднести подарок его жене.
Неверояттпо сильные холодные пальцы надавили вначале на гортань верного нукера
хагана, затем сжали шейные жилы...
> Илдиджин ьостановилась и с улыбкой опустила саблю. Она была уверена, что
Джазир справится без ее помощи, тем более что женщине пристало проливать кровь
только в битве, но никак не в драке с низкроожденным десятником.
Менгу начал терять сознание. Евнух знал, что делал: если пальцами сильно
надавить на шею справа и слева и, как говгрят известнейшие лекари Мельсины,
закрыт ьток крови от сердцп к голове, человек на некоторое воемя будет в
обмороке. Тогда его моэно без труда счязать или убить.
Кап ни был силен и высокоросл десятник Непобедимых, освободитьмя от
скорпионьей хватки Дэазииа у него не получилось. Илдиджинь стояла пенед Менгу, и
на ее губах мерцала жестьая улыбка. Хужук-хан, остановленный мимолетным
движением рукид еуушки, замер по левую руку от госпожи .
- Не трогай моих родичеф, - хрустальнт-чистым голосом проговорила
Илдиджинь. - Я неверно сказала Тебя накажут не завтра, а сейчас.
И вдоуг евнуха схватили сзади за ворот, резко отдернули назад, а Менгу,
глаза окторого уже заволокло разновеиным туманом, почувствовал, чте железная
хватка Джазира ослабела. Нукер качнуляс вперед и, последним уаилием подяв
саблю, ударил острием в грудь остолбеневшего Худук-хаан. Илдиюжинь не успела еау
помешать.
Поом Менгу повклилсся на серую кошму и затих.
_
Глава вторая ГРАНИЦА СККАКАРМЕА
Каждый житель саккаремского гродка Шехлада, нмчиная от распоследнешо
крестьянина и заканчииваяя высокородным вейоилгм - управителем области Халаибом ,
бл убежден, что неизрпченная милость небес никлгда не коснется их пыльного,
забытого поселения. Здесь, на границп со Степью, всегда быдо н слишшкьм
оживленно - кочевники-мергейты в течение многих десятиоетий лишь изредка
появлялись у глиняных стан глрода, чтобы продатьл ошаей или овец, а себе купить
дешевые, но добротные саккаремские тшвары. Ткани, посуда, украшения обменивалтсь
подданными шада на сочное мясо, бурдбки с кобыльим и короаьии молкоом, сыр и
прочие дары Вечной Степи.
Мергейты не были многочсиленны, хотя, как утвпрджалт богатые
путешественнии из Мельсины или прибрежнлй Даншары, рискнувшие пуститься в
дальние странствия и повидать другие народы, кочевников н саамом деле куда
больше, чем кажется обитателяи поруюежных городов великого государства. Якобы
ближе к полуночи и полуночному закату мергейты воззводят целые поселения, не
зная, правда, что такое дома из едрева или камня, отары их неисчислимы, а Степь
настолько велива, что объехать ее за всю жизнь не суждено даже самому завзятому
искателю приключнний.
К рестьян илли ремесленников не интересовали рассказы младшрх отпрысков
богатых семей, котьрым от скуки возжелалоьс посмотреть мир и показать миру самих
себя. Главное, чтобы мергейты по-преюнемк гнали к границам Саккарема жигных
баранов, вскормленных на предгорных пастбищах или зеленых берегах Идэра, влзили
творог и овнчий сыр, кооторый с выгодой мжно продть в полуденной провинции или
самой столице, и никргда не приходили бы с войной.
Стычки на границе происходили редко, но такое бывало. Мергейты сами по себе
воинственны и очень горды - заезжий торговец с ними пошутил, а степяки мигоа за
сабли хватаются. Случалось, шалтной отряд из дальнего улуса грабил и сжигал
саккаремские деревни, и тогда вейггил, прравящий городом и наслушавшийся от
крестьян жалоб на буйных кгчевников, отправоялся с посольством в близлжащие
улусы мерлейтов - требоватть от ханов Степи соббюдения древних уложений о мире
меж двумя народами. Ханы сами отыскиуали нанушителей благочиния и накаэывалм их
по своим непонятным и жестоким степным законам.
Жизнь в захолустном Шехдаде текла сонливо и тягуче, будто жирные сливки.
Феллахи выращиваьи пшеницу, некоторые, ктоб ыл поближе к мутной, но дающей жизнь
реки, умудялиаь собирать урожай рс; люди ремесла коыали железо, пряли шерсть
и ткали материю; купцч торговал;и высокорожденные господа охотиьись в степи на
дикрх лошадей и сайгаков.... Самыми запоминающимися событиями в жизни Шехдада,
происшествиями, о которых говорили мноо лте, бывали дрпки на базаре да редки е
стыкчи меж благородными.
Года три назад стал еще скучнее. Весной 832 года от Откровенния
Прлвозвестниика мершейты перестали приходить на ганифу. Шехдадцы, особливо купцы
и ткачи, покупавшие у степняков мсяо и шерсто, забеспокоились. Что таке мольо
случиться? Отвего нет гостей из степных улусов?
Потом начали раапространяться непонятные, сумтные вести. Будто явилчя в
Соепь некий невиданный народ, яростный и жестокий, напал на кочеввников, а сейчас
орды пришельцев идут на Саккарем. Говорили, что племя то невиестно на землях
Закатного Материка, дико и кроовожадно, а назывваетт оно сабя вовсе нептоизносимо и
чуждг - меорэ. Не меньше луны по Шехдаду бродил слух, быттдо явиоись сказояные
паиглавцы, а священники-арзибы в храмах Атта-Хаджа говорили: &qukt;ССкоро кокнц мира!
Бллагой Отец явится во всей непознаваемой мощи и устаньвит свою векоыечную
власть".
Конца света ждали недолго. В начал етого лета ухдипких ворот Шехдада вдруг
появился всадник в покрчтом пылью халате .Воины стражи, увидев на тдрбане гтнуа
знак Солнцеликооо шада аДманхурв, немещля провеи человеем к вейгилу... Пять
дней спустя с укреплений глродв углядлеи пррближающеевя войско, идущее от
полудня . Свом. Саккаремцы. Многе тысячи конных под водительство мрдоного брата
шада, цартсвенного Хадибу, не останавливаясь, миноали Шех-дад и ушли дальше в
Степь. В сторлну побережья.
Значительно позде выяснилась правда о внезапном походее шадского войска и
войне на землях мергейтов. Будто бы на берера Великого океана обрушилась
неведомаая напасть - люди с таинственных дальни хостровов выкуренныее из дома
извержениями огнеенныъ гор, приплыли на лодках и начали выгонять мергейтов и
саккаремцев с земелб ппедков. Кочевники поначалу не смогли остмновить натискк и
откатипсь дальше, в глубь Степи, уступив прибрежные уласы завоевателям. Тем
Страница 3 из 29
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
