Ник Перумов. Эльфийский клинок

их окликнули товарищи. Солнце уже опустилось к самому горизонту. Ворота
лежали в нескольких сотнях шагов от них, а в наскоро разбитом лагере уже
разжигали костер для ужина. Фолко вздохнул и побрел готовить вечернюю
трапезу. Штурм Ворот был назначен на завтра.

Глава четвертая. КАЗАД-ДУМ

И чего только эти Большие не наплетут! -- думал вечером Фолко,
укладываясь спать.-- О каком ужасе они болтали? Земля как земля, скалы,
холмы, речка... сады замечательные... руки бы только приложить..."

Он вздохнул, вспомнив огороды и поля Хоббитании. Его ладони успели
отвыкнуть от заступа, и сейчас у него появилось смутное желание вот просто
так пойти и подрезать или окопать те яблони у реки.

Однако ночь, проведенная у преддверья Черной Бездны, заставила его
забыть обо всем. Провалившись как-то сразу в глухой, тяжелый сон, хоббит
внезапно проснулся среди ночи в липком, холодном поту; он не помнил, что ему
снилось, знал лишь, что это было омерзительно и отвратительно до тошноты.
Лежа на спине, он открыл глаза и едва не задохнулся -- воздух в фургоне
показался ему донельзя затхлым и тяжелым, он давил на грудь, словно мешки с
песком, а вдобавок полог темноты, казалось, собрался в десятки и сотни
иссиня-черных клубков, и из каждого на Фолко глядел чей-то холодный, неживой
взор. Хоббит окаменел и затрепетал, словно бабочка на булавке; не было сил
пошевелиться, потянуться к оружию, закричать. Откуда-то из глубины сознания
стал подниматься ощущаемый всем его телом, не только ушами, смутный гул;
повозка едва ощутимо вздрагивала. Откуда доносился этот гул, он не мог
сказать; он просто понял, что еще мгновение -- и его дыхание пресечется
навечно. Страха не было; на хоббита наваливалось небытие, бесформенное,
всепоглощающее, неотвратимое...

Рядом раздался тяжкий стон, и этот звук неожиданно придал хоббиту силы.
Разметавшись в недобром сне, с широко раскрывшимися, но невидящими мутными
глазами, рядом с Фолко глухо стонал Торин; рука гнома медленно, неуверенными
рывками, но все же ползла к только что сделанному им топорищу из подаренного
Олмером посоха.

Хоббит дернулся - все внутри, казалось, оборвалось -- и отчаянным
движением подтолкнул оружие ближе к раскрытой дрожащей ладони гнома. Пальцы
Торина впились в рукоять; опираясь на топор, он стал медленно выпрямляться.

Волосы зашевелились на затылке хоббита -- никогда еще он не видел у
Торина таких глаз. Они выкатились из орбит, и даже в кромешной тьме под
пологом Фолко видел в них слабый отблеск пробившегося через случайную щель
лунного луча; эти широко раскрытые глаза были так же незрячи, как и
несколько мгновений до этого, когда Торин еще лежал и казался спящим.
Неуверенным рывком гном двинулся к запахнутому полотнищу, закрывавшему на
ночь вход в фургон, и, рухнув тяжелым телом на жалобно затрещавший полог,
вывалился наружу. Раздался глухой тупой стук, и это вывело хоббита из
столбняка. Его пальцы крепко держали в мокрой от пота ладони кинжал, подарок
Олмера; удушье постепенно отступало. Собрав все силы, он бросился к Торину.

Тот лежал на земле, нелепо разбросав странно вывернутые руки; рядом
валялся топор. Хоббит затравленно огляделся -- через желтые тучи проглядывал
бледный лик омертвевшей луны; мрак был повсюду, призрачный налет ночного
светила только оттенял его непроглядность. Фолко еще различал бок фургона
рядом с собой, но дальше все тонуло в бездонной и беззвучной темноте.
Холодный, равнодушный взгляд бесчисленных невидимых глаз по-прежнему шарил
по телу хоббита, но теперь у него было оружие, и он мог защищаться. Если бы
у него было время, он наверняка бы попытался вспомнить Аннуминас и призрак
Могильников, но здесь все было другое, совсем другое.

Из темноты до него донесся сдавленный хриплый стон. Хоббит дернулся --
и сразу же понял, что стонет не Торин, а кто-то другой. Страх настолько
парализовал Фолко, что у него не было сил даже нагнуться и посмотреть, что с
другом. Стон доносился из фургона; что-то случилось еще с кем-то из гномов.
У Фолко страх перерос в неудержимое желание бежать, не разбирая дороги,
прочь, прочь от этого дикого места. Перед глазами взвихрилась багровая
круговерть; его колени подкосились, он рухнул возле неподвижного Торина и
больше уже ничего не видел.

Очнулся он от холода и, едва приоткрыв глаза, тут же изо всех
оставшихся сил зажмурился -- сверху на него лилась ледяная вода. Чьи-то руки
заботливо приподняли хоббита, кто-то обтирал платком ему лицо, вокруг
перекликались чьи-то голоса, знакомые голоса его друзей и попутчиков. Хоббит
медленно поднимался на поверхность из темного провала беспамятства. Он
попробовал заговорить -- из горла вырвался стон; тогда он попытался сесть --
это удалось, его поддержали. Только теперь Фолко смог наконец оглядеться и
понять, что же с ним происходит.

Было раннее утро, он лежал на плаще, предусмотрительно брошенном на
мокрую от росы траву; рядом, стиснув ладонями голову, сидел Торин; между
пальцев сочилась вода и виднелись мокрые пряди волос. Вокруг толпились люди
и гномы; последние, как один, имели до крайности напуганный и изможденный
вид -- у всех за одну ночь ввалились щеки, воспалились глаза, а кое у кого
заметно прибавилось седины в бороде. Люди казались пободрее -- они были
скорее встревожены, хотя и их лица свидетельствовали о беспокойной ночи.

Рядом с хоббитом на коленях стоял Малыш, поддерживая Фолко за плечи;
возле него отжимал мокрую тряпку Рогволд; их тесным кольцом окружали
остальные. Рогволд о чем-то настойчиво спрашивал Фолко, но минуло еще
несколько минут, прежде чем до хоббита дошел смысл его вопросов.

-- Что здесь было? Что было ночью? Что с вами произошло?!

Фолко кивнул, желая показать, что понял, о чем его спрашивают; но, с
трудом начав говорить, вдруг ощутил, с каким усилием пробивается в столь
недавнюю память. Он лишь смог выдавить, что проснулся среди ночи, что было
плохо, так плохо, как никогда раньше, очень страшно, ничего было не сделать,
а потом застонал Торин и сказал что-то, а потом дотянулся до топора и полез

Страница 113 из 158 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |