Фрэнк ГЕРБЕРТ - ДЮНА

Хават сорвался с места, его лицо потемнело от гнева. Он резко бросил: — И вы смеете обвинять меня в этом?
— Сядь, — сказала она. — Ты тоже осмелился обвинить меня в этом.
Он медленно опустился на стул. А Джессика, читая его мысли, с облегчением подумала: «Это не Хават».
— Теперь я знаю, что ты хранишь верность моему герцогу, — сказала она. — Поэтому я готова простить тебе свою обиду.
— А есть ли что прощать, госпожа?
Джессика нахмурилась, размышляя: «Может сказать ему о моем главном козыре? О дочери герцога, которую я вот уже несколько недель ношу под сердцем? Нет! Сам Лето еще не знает об этом. Это только осложнит его жизнь, рассеет его внимание в то время, когда он должен сосредоточить все свои силы на борьбе за наши жизни. Еще не пришло время об этом говорить». — Знающий правду разрешил бы этот наш спор, — примирительно произнесла она, — но у нас нет такого Человека.
— Как скажете. У нас нет человека, знающего правду.
— Зато среди нас есть предатель! — воскликнула она. — Я изучила наших людей с огромным вниманием. Кто это может быть? Не Гурни и, конечно, не Дункан. Их лейтенанты недостаточно опытны, чтобы решать серьезные дела. Это не ты, Зуфир. Это не может быть Пол. Я знаю, что это не я. Остается доктор Уйе. Следует ли мне позвать его и устроить ему испытание?
— Это напрасный труд, — сказал Хават. — Он воспитан Высшим колледжем, это я знаю наверняка.
— Его жена Бене Гессерит была убита Харконненами, — сказала Джессика. — Вот как!
— Разве вы не слышите ненависти в его голосе, когда он говорит о Харконненах?
— Вы знаете, что у меня нет слуха.
— Что заставило вас подозревать меня? — спросила она.
Хават нахмурился.
— Моя госпожа ставит своего слугу в неудобное положение Мой первый хозяин — герцог. — За это я готова тебе многое простить.
— И снова я должен спросить: есть ли что прощать?
— Что же нам делать? — спросила она.
Он пожал плечами.
— Давай тогда возьмем кого-нибудь другого, — сказала она. — Дункана Айдахо, например, великолепного воина, чьи способности к охране и наблюдению заслуживают глубокого уважения. Сегодня вечером он переусердствовал кое в чем, носящем название пива со спай сом. Я слышала, что и другие наши люди бывали одурманены этой смесью. Это верно?
— У вас есть собственная информация, моя госпожа?
— Да, есть. Неужели вы не рассматриваете это пьянство как симптом, Зуфир?
— Моя госпожа говорит загадками.
— Напрягите свои способности ментата! — вспылила она — В чем причина того, что происходит с Дунканом и с остальными? Могу вам ответить: у них нет дома.
Он указал пальцем в пол:
— Арраки — вот их дом!
— Арраки для них — неизвестная земля. Их домом был Каладан, но мы лишились этого дома. У них нет дома, и они боятся, что герцог их покинет. Он окаменел от изумления.
— Если бы так заговорил один из наших людей, то это можно было счесть...
— Ах, прекратите, Зуфир! Разве доктор совершает предательство, поставив правильный диагноз? Разве можно его за это считать поражением? Моя единственная цель — вылечить болезнь.
— Герцог доверяет мне в этих вещах.
— Но вы должны понимать, что у меня есть опыт лечения таких болезней, — сказала она. — И, возможно, ты согласишься, что у меня есть некоторые лекарства.
«Мне придется ввести его в еще более жестокий шок, — сказала она себе. — Он нуждается во встряске, которая выбьет его из состояния рутины. — У вашего умения может быть много интерпретаций, — говоря это, Хават пожал плечами.
— Вы уже вынесли мне обвинительный приговор?
— Конечно нет, моя госпожа. Но я должен обратить внимание на любую возможность, и события покажут, насколько они верны.
— Угроза моему сыну прошла здесь, в этом доме, незамеченная вами, сказала она. — Кто воспользовался этой возможностью?
Его лицо потемнело.
— Я принес свои сожаления герцогу.
— Не сказали ли вы о своих сожалениях также мне... или Полу?
Теперь он сердился уже открыто — ноздри его раздувались, глаза горели. Она видела, как бьется жилка на его виске.
— Я — человек герцога, — произнес он четко, с расстановкой выговаривая каждое слово.
— Это не предательство, — сказала она. — Угроза в чем-то другом. Возможно, это имеет отношение к ласганам Возможно, они рискнут поставить в нескольких ласганах часовые механизмы, нацеленные на домашние защитные поля.
— И кто сможет сказать после взрыва, не был ли он атомным? — спросил он. — Нет, моя госпожа, они не пойдут на действия столь нелегальные. Радиация рассеивается долго, улики слишком серьезны. Этот путь для них закрыт, ставка должна делаться на предательство.
— Вы — человек герцога! — не выдержала она — Могли бы вы уничтожить его в попытке спасти?
Он набрал воздуху в легкие и сказал:
— Если вы невиновны, я принесу вам самые унизительные извинения.
— Посмотри на себя, Зуфир, — сказала она. — Люди живут лучше всего тогда, когда каждый из них имеет собственное место, когда каждый знает, что он делает в обществе. Уничтожьте это место — погибнет и человек. Мы с вами, Зуфир, из всех тех, кто любит герцога, лучше всего подходим для того, чтобы уничтожить его место. Разве не могла я нашептать о тебе герцогу ночью? Когда лучше всего западают в голову подобные подозрения? Следует ли мне говорить яснее?
— Вы мне угрожаете? — насупился он.
— Конечно же нет. Я просто веду к тому, что кто-то действует против нас, используя для этого устройство нашей жизни Это умно, дьявольски умно Я предлагаю отразить эту атаку, организовав нашу жизнь так, чтобы подобные клинья некуда было вбить.
— Вы обвиняете меня в распространении беспочвенных подозрений?
— Беспочвенных — да!
— Вас больше устраивают собственные подозрения?
— Это твоя жизнь состоит из подозрений, а не моя.

Страница 56 из 68 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |