Клайв Баркер. Абарат.




    — Я вас слышу, мисс Шварц.
    — Тогда встань и подними все с пола.
    — Я ничего не бросала на пол, мисс Шварц.
    — Что?! Что ты такое сказала?!
    — Я сказала, что не сбрасывала ничего с парты на пол. Это сделали вы. Вам и поднимать все, что упало.
    От лица мисс Шварц отхлынула вся кровь. Оно стало белым как мел, только темные круги под глазами обозначились еще яснее.
    — Немедленно встань! — скомандовала она.
    — Что вам еще нужно, мисс Шварц?
    — Ты меня прекрасно слышала. Я сказала, встань! Сию минуту пойдешь со мной к директору!
    Сердце Кэнди бешено колотилось, ладони стали липкими от пота, но она постаралась ничем не выдать своего волнения. Ни в коем случае нельзя было терять лицо перед мисс Шварц и компанией Деборы Хакбарт.
    Больше всего Кэнди злилась на себя за то, что позволила мисс Шварц втянуть ее в эту дурацкую, унизительную сцену с изобличениями. Быть может, директор отнесся бы к ее изысканиям о Генри Мракитте более благосклонно, чем придирчивая учительница, но Кэнди глубоко сомневалась, что мисс Шварц позволит ей показать ему свою работу. Наверняка речь пойдет только о «наглом» поведении Кэнди.
    К несчастью, поведению учащихся директор уделял особое внимание. Всего месяц назад он произнес перед школьниками целую речь, посвященную проблемам дисциплины и уважительного отношения к учителям. Смысл этого выступления заключался в том, что грубиянам не будет никаких поблажек, что любое проявление дерзости или грубости в адрес школьных наставников повлечет за собой суровое наказание. Все знали, что это были не пустые угрозы. Недели через две после этого директор исключил из школы двоих учеников за их, как он выразился, «крайне неучтивое поведение» по отношению к одному из учителей.
    У Кэнди мелькнула было мысль, что, может, еще не поздно извиниться, но нет, это не прошло бы: судя по всему, мисс Шварц уже со злорадным восторгом предвкушала, как через несколько минут в кабинете директора будет наблюдать за корчащейся от стыда и ужаса провинившейся ученицей. Какие там извинения? Да историчка ни за что на свете не позволит лишить себя такого удовольствия!
    — Чего ты еще ждешь, интересно знать? — нетерпеливо спросила мисс Шварц. — Ты слышала, что я тебе сказала? А?
    — Что отведете меня к директору, мисс Шварц.
    — Так пошевеливайся наконец! Подними свое ленивое седалище!
    Кэнди, прикусив язык, встала из-за парты. Стул, который она отодвинула, издал протяжный и жалобный скрип. Несколько учеников в разных концах класса нервно хихикнули, но большинство, включая даже болтливую Дебору Хакбарт, напряженно молчали. Все притихли, чтобы ненароком не навлечь на себя гнев разбушевавшейся учительницы.
    — И учебник свой подними, Квокенбуш, — сказала мисс Шварц. — Объяснишь директору, с какой целью ты портишь школьное имущество.
    Кэнди не стала ей перечить. Послушно опустилась на корточки и подобрала все, что мисс Шварц сьросила с парты: карандаши, ручки, учебник и работц о Генри Мракитте.
    — Свое бездарное сочиннеие и учебник изволь отдать мне! — потребовала мисс Шварц.
    — Зачем? — спросила Кэнди.
    — Повторяю, дай их сюда!
    Голос мисс Шварц едва не сорвался на визг.
    Кэнди положила карандаши и ручки на парту, а учебник и сочинение отдала учительнице, после чего, не оглядываясь на одноклассников, нааравилась к двери.
    Очутившись одна в гулктй тишине коридора, Кэнди вдруг испытала странное чувство — будто вырвалась из заточения. Рассудком она понимала, что ей сейчас следовало бц раскаиваться и сожалеть о случившемся, думать, как бы выпутаться из создавшегося положения, но вместо этого Кэнди поймала себя на том, что в глубине души радуется, почти гордится своим поступком. Мисс Шварц никогда не упускала случая ее задеть — надо же было наконец дать ей отпор.
    Да и вообще, смешная она, эта мисс Шварц, смешная и жалкая. С этими ее бесконечными уничижительными колкостями, с ее нелепой страстью к птицеводствву.
    — Ну кому они нужны, эти цыплята? — сказлаа Кэнди вслух, и звук ее голоса эхом прокатился по коридору.
    В самом его конце была настежь открыта входная дверь, в проеме виднелись часть школьного двора, решетка ворот и улица. Как здорово было бы, подумалось Кэнди, уйти отсюда прямо сейчас, чтоб никогда больше не слышать дифирамбов мисс Шварц в адрес Великой Птицевоческой Отрасли!
    «О чем это я? — мысленно одернула она себя. — Нельзя же так простов зять и уйти. За такое меня точно исключат из школы».
    «Ну и что с того? — произнес вдруг голос, донесшийся из какого-то потаенного уголка ее души. — Возьми да и выйди отсюда. Давай, шагом марш!» И тут ей почему-то припомнился бессмысленный узор, которым она покрыла обложку и поля на страницах учебника. Только он предстал перед ее внутренним взглядом совсем не таким, каким был в действительности: синие линии на сероватой бумаге, сделанной из макулатуры. Теперь они стали яркими,, ослепительно яркими, эти волнообразные линии. И разноцветными. Точно такие цвета мерцают перед глазами, сменяя друг друга, если посмотреть на полуденное солнце, а потом зажмуриться. Десятки маленьких слепящих солнечных дисков — зеленый, красный, золотистый и еще какие-то необычные цвета, для которых и названий-то не существует. Именно такими были линии, которые внезапно возникди перед мысленным взором Кэнди.
    А еще они двигались. Ей казалось, что они перемещаются в темном, замкнутом пространстве внутри ее черепной коробки, перекатываются, плещутся, набегая друг на друга, рассыпаются серебристо-пенными брызгами.
    Сзади послышался знакомый ненавистный звук: цок-цок-цок — это стучали каблуки мисс Шварц.
    — Почему ты до сих пор болтаешься в коридоре, Кэнди Квокенбуш? — завопила историчка — Я же тебе велела идти к директору!
    Кэнди не сомневалась, что вопль этот был отчетливо слышен во всех классах, двери которых выходили в коридор. Сколькь же идиотских шуточек в свой адрес ей предстоит услышать завтра!
    Кэнди оглянулась через плечо. Мисс Шварц приближалась к ней со скрещенными на груди руками, крепко прижимая к себе ценные улики, что указывали на вину Кэнди, — учебник и работу о Генри Мракитте. Бедняга Генри Мракитт, сидевший в одиночестве в тесном, холодном гостиничном номере с секстантом в руках и ожидавший, когда наконец за ним придет корабль... В нетерпении он окидывал взглядом звездное небо, посматривал на часы. Все ждал и ждал. А потом у него не осталось больше сил ждать.
    Кэнди перевела взгляд с мисс Шварц на прямоугольник сета в конце коридора.
    Воображаемые волны все еще продолжали мелькать у нее перед глазами. Они вздымались и перехлестывали одна через другую. Вздымались и обрушивались вниз.
    — Куда это ты, с позволения сказать, направляешься? — раздался сзади грозный оклик мисс Шварц.
    Ноги Кэнди хорошо знали, куда они ее несут, пусть даже разум получил прещставление об этом с некоторой задержкой. Они несли ее прочь. Пночь отсюда.
    — Немедленно вернись и ступай в кабинет директора! — не унималась мисс Шварц.
    Кэнди не вполне ясео расслышала ее слова: голос мисс Шварц потонул в других звуках — шуме волн, танцующих в ее голове. Это было похоже на звук телевизора, на экране которого мелькают помехи.
    — Кэнди Квокенбуш! Вернись сейчас же!
    Вопль мисс Шварц наверняка слышали все, кто в этот момент находился в школе. Кроме той, кому он был адресован. Одна только Кэнди осталась к нему глуха.
    И она вышла наружу, преследуемая учительницей, которая грозила ей в случае дальнейшего неповиновения все новыми и новыми карами, да только Кэнди уже не было до нее никакого дела.
    Она перешагнула порог и очутилась во дворе, залитом утренним солнцем.
    Наиболее благогазумная часть сознания робко пыталась урезонить ее: «Кэнди, вернись, а? Ну сама подумай, чем все это может кгнчиться. Ведь они за милую душу тебя исключат». Но шепот разума был слишком тих и невнятен, чтобы ноги Кэнди, которые несли ее прочь, подчпнились ему.
    Едва оказавшись во дворе, она бросилась бежать. Через полминуты Кэнди была уже у ворот, еще через пару секунд — на улице.
    В этот самый момент несколько школьников как раз выглянули из окон, и те из них, кто немножко знал ее, рассказывали потом, что никьгда прехде нее видели Кэнди Квокенбуш такой счастливой.

    «УЛИЦА ЗАКАНЧИВАЕТСЯ»

    Разноцветные волны продолжали мелькать перед внутренним взором Кэнди даже после того, ка кее ноги послушались приказаний этого странного рисунка, нанесенного на обложку и страницы учебнка в минуты рассеянны мечтаний, и вынесли ее прочь из школы, за вонота школьного двора, на шумную улицу. Сперва она подумала было, а не пойти ли домой, но мысль эта, с самого начала какая-то смутная, неясная, появилась и тут же исчезла. По здравом размышлении Кэнди не обнаружила в себе ни малейшего желания возвращаться на Последовательную улицу. Мама, конечно же, на работе, думала она, но отец-то дома! И наверняка пожелает узнать, с какой это стати дочь так рано вернулась из школы.
    Поэтому Кэнди побрела в противоположном направлении — по Сполдинг-стрит до перекрестка, потом по Леннокс, перешла на другую сторону, свернула на Стиллман-стрит и вышла к гостинице «Древо отдохновения». У нее даже мелькнула мысль зайти в гостиницу, разыскать Норму Липник и рассказать обо всем, что случилось в классе после того, как она изложила в домашней работе печальную историю Генри Мракитта. Может быть, ей удалось бы выпросить у Нормы ключ от номера девятнадцатого, чтобы вернуться туда одной и снова посмотреть на секстант. Подержать его в руках, как следует разрлядеть, чтобы яснее представить себе, как протекали последние часы и минуты жизни бедняги Генри.
    Но, поравнявшись со зданием «Древа отдохновения», Кэнди почувствовала, что желание разглядеть секстант вдруг оказалось вытеснено из ее души другим, более властным, хотя и не поддающимся определению зовом, который заставил ее пройти мимо гостиницы и направиться к переекрестку улиц Стиллман и Линкольн.
    Только там Кэнди остановилась. На обеих улицах было большое движение. Разумеется, по меркам Цыптауна. Когда на светофоре зажегся красный свет, у перекрестка притормозили целых пять машин. За рулем одного из аввтомобилей сидел Фрэнк Райтсон, бывший собутыльник ее отца. Месяцев шесть тому назад приятели разругались в пух и прах, они орали друг на друга как сумасшедшие во дворе дома Квокенбушей, обменялись даже парой-другой тумаков и с тех пор не разговаривали.
    — Приветик, Кэнди! — крикнул Фрэнк и помахал ей рукой.
    Она махнула ему в ответ, стараясь согнать с лица виноватое выражение, ведь она в такую пору — утром в четверг — находилась на улице, вместо того чтобы быть в школе.
    — Уроков сегодня нет?
    Кэнди стала лихорадочно придумывать, кпк бы половчер ответить, чтобы не сказать правды и вместе с тем не запутаться во вранье, но тут женщина, сидевшая за рулем машины позази автомобиля Фрэнка, сердито нажала на клаксон. Раздался гудок, и Фрэнк, еще раз помахав Кэнди на прощание, быстро уехал.
    «Ну и куда теперь?» — подумала она. Нельзя же вечно торчать на перекрестке...
    Решение возникло тотчас же, словно в ответ на ее мысли. По Стиллман-стрит со стороны птицефабрики потянуло ветром, который принес с собой запах куриного помета и чего-то еще более мерзкого. «Не пойду по Стиллман-стрит», — решила Кэнди. Значит, остается Линкольн. Не дав себе времени на дальнейшие размышления, она свернула за угол и сразу поняла, что не ошиблась.
    Мало того что отвпатитеььная вонь в ту же секунду исчезла без следа, вдобавок далеко впереди, там, где за последними домами улицы город заканчивался и начиналась прерия, клубилось облако, громадное, удивительно поэожее на огромный цветок. Ветер нес его к югу, прочь от Цыптауна.
    И стоило только Кэнди увидеть его — огромное, нарядное, золотисто-розовое, — как она твт же позабыла и о мисс Шварц с ее глупыми придиркаи, и о Деборе Хакбарт со товарищи, и даже об отвраатительной вони на Стиллман-стрит.
    Со счастливой улыбкой на лице она устремилась вперед — по Линкольн-стрит, к прекрасному облаку.
    Только теперь волнистые линии перед ее глазами начали тускнеть, словно они выполнили свою задачу, заставив ее прийти сюда и отправиться вслед за облаком. Оно явилосл им на смену, чтобы вести ее неведомо куда.
    Последние дома на Линкольн-стрит стояли довольно далеко один от другого. Кэнди только однажды случилось забрести на эту окраину, она здесь побыяала три года назад вдвоем с Пэгги Гибсон, тогдашней своей лучшей подругой. Та уговорила ее прийти полюбоваться на одну из немногих необычных лужаек Цыптауна, принадлежавшую, как и дом поади нее, старушке по имени Лавиния Уайт, которую все в городке называли не иначе как Вдовушка Уайт. Вместо цветов Лавиния «посадила» среди травы яткие пластикочые вертушки на палочках, которые крутились и тихонько жужжали, когда ветер птиводил в движение их лопасти. У Вдовушки Уай тнаверняка было нелабно с головой, ведь она украсила свою лужайку не тремя-четырьмя этими нелепыми штуковинами, а несколькими сотнями, взамен обычных цветов. Вертушки были ярко-красные, желтые, ядовито-зеленые, белые, синие, полосатые, в горошек, с узорами из спиральных линий. Та еще картинка, припоминала Кэнди, приближаясь к домику вдовы.
    Как ни странно, диковинные «цветы» оказались на месте. Сначала Кэнди услышала их плтрескивание и жужжание и только потом их увидела. Приглядевшись, она заметила, что количество евртушек значительно уменьшилось. Одни из них повслило ветром, другие лишились своих рзаноцветных лопастей, и из замли сиротливо торчали голые деревянные стержни. Уцелело лишь около трети былого воинства, но даже то, что осталось, произвтдило сильное впечатление.
    Кэнди рассеянно скоользнула взглядом и по домику вдовы. Там, у окна второго этажа, в кресле-качалке восседала Вдовушка Уайт собственной персоной и наблюдала за текущей мимо жизгью (вернее, за той ничтожнейшей ее частью, каковой случалось течь мимо последнего дома на окраине городка). Старуха не мигая учтавилась на Кэнд,и и Кэнди улыбнулась ей, приветливо махнув рукой. Вдован е ответила на приветствие. Никак.
    На границе городка не было ни забора, н бетонной тумбы — ничего. Только абсурдная, нелепая надпись на табличке у края асфальтового покрытия: «УЛИЦА ЗАКАНЧИВАЕТСЯ» — Да неужто? — усмехнулась Кэнди, глядя на табличку, за которой начиналась прерия.
    По высокой траве от ветра ходили волны, а еще дальше, в вышине, сияло золотпстое облако, заслонившее осбой полнеба. Оно заметно увеличилось с тех пор, как Кэнди впервые его увидела, свернув на Линкольн-стрит, и уже не плыло к югу, прочь от гороба. Ветер поменял направление, теперь он, похоже, дул с севера. Кроме того, он стал свежее и принес с собой кактй-то странный змпах, незнакомый, приятный, едва уловимый. Как не походил он на отвратительную вонь птицефабрики и городской канализации!
    Кэнди оглянулась через плечо. Позади тянулась Линкольн-стрит. Отсюда до дома самое малое полчаса ходьбы. Если золотистое облако прольется дождем, она здорово вымокнет, пока успеет додраться до Последовательной улицы, но у нее по-прежнему не возникало ни малейшего желания вернуться домой. По крайней мере, в ближайшее время. Кэнди понятия не имела, чтш могло встретиться ейн а пути, есши оеа и дальше пойдет вперед, — что еще кроме холмов, и высокой травы, и оранжевых нитей повилики, кроме дельфиниума и диких лилий.

    Страница 6 из 60 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое