все. Или почти все. Поведение ребят, потеря интересов к работе, желание
отослать меня подальше.
Да не нужны мне ваши пуды.
Или нужны?
Очень не люблю, когда другие держат меня за дурака. Деньги нужны мне не
меньше других.
Я выбрался, отряхнулся, очистил заступ и в надвигающихся сумерках пошел
назад, в лагерь.
В Глушицы пешочком, ждите!
Ужин был в разгаре. Желая вознаградить себя за дни поста, открыли
шпроты, голубцы, маслины; наварили супу, Лукулл ужинает у МакЦДональдса.
Мне сунули новую тарелку, ложку, вилку, подвинулись, освобождая место у
костра.
Очень приятно. Как в прежние, первые дни. Мы шутили и смеялись, разве
что песен не пели. А хотелось. Легко и славно на душе. Стыдно своих
подозрений.
Потом я, изводя положенные страницы, все улыбался и улыбался, радуясь
невесть чему. А просто хорошо. И скоро домой, и вечер теплый, и люди
хорошие. Последнему я радовался более всего, безотчетно полагая, что тем
самым делаю людей еще лучше, располагаю к себе, такому милому,
замечательному Петеньке.
27 июня
Hе одеяло, а спасательный круг. Hет, соломинка, которую лишь в отчаянном
положении принимаешь за спасательный круг. Это я о дневнике.
Пишу, чтобы успокоиться. Убить время. И потому еще, что не верю
действительности, надеюсь, что это шутка дурного толка, грубый розыгрыш,
фарс.
Хорош фарс.
Ублаготворенный, довольный донельзя, лег я вчера спать. Еще бы не спать,
когда так дружелюбно, ласково вокруг. Перед тем, как привык уже, записал
все свои мыслишки в дневник. Пимен - летописец на практике.
Заснул легко и скоро, что в последнее время редкость для меня. И во сне
между видениями понял: радовался всему я один, смеялся и шутил тоже я, даже
ел. Остальные дружно улыбались моим шуткам, кивали, поддакивали, тянулись к
еде, брали куски и жевали их, но нехотя, неискренне, без охоты. Делая вид.
Потом пришел черед кошмаров. Бывают у меня такие сны - многосерийные. Во
сне, или сразу по пробуждении помнишь отчетливо всю предысторию, логическую
связь, почти (даже без УпочтиФ) вторую жизнь, переживаемую во снах, но днем
память исчезает, подсовывая какую-то чушь, ересь, нескладуху. Те сны, в
которых не поймешь, что истинно, сон или явь, и где та явь?
Затем я проснулся, не зная еще, проснулся, или то тоже сон. Отчетливо
помню, обратил внимание на тишину, густую и черную, в которой, казалось,
увязли обыкновенные звуки. Лежал, прислушиваясь, не повторится ли подземный
стук, интриговал он меня, потом - просто не мог опять уснуть, пока не
понял, что не слышу дыхания ребят, храпа, движения. Встрепенулся, попытался
сесть, а не смог. Руки, множество рук придавили меня к лежаку, не давая
пошевелиться. Опять сплю, подумалось, и то придало сил. Во сне я и пугаюсь
больше, но и действую храбрее. Я зашарил вокруг, надеясь, что подвернется
под руку пистолет или нож, как то бывает во сне, но наткнулся лишь на
тетрадь, эту самую тетрадь с дневником. Свернув ее трубкой, я начал
колотить ею вокруг, но никто не ответил ни словом, ни движением.
Извернувшись, я вырвался из удерживаемых меня рук, вырвался, на удивление,
легко, и выскочил из палатки, безошибочно угадав невидимый в темноте выход.
Отбежав самую малость, я остановился у догоравшего костра, не понимая
происходящего. Света, скудного света костра и поднимавшейся луны, хватило.
Чтобы рассмотреть. Как из палатки выходят неспешно Камилл, Андрюша, Валька,
последним Сергей.
- Чего это вы? - спросил я по глупости.
Hикто не ответил.
Они неторопливо стали полукругом и пошли на меня, без улыбок, без шуток,
которые я ждал, чтобы обругать их и рассмеяться самому.
- Эй, вы чего, - опять повторил я, не понимая, не желая понять - чего.
В руке поЦпрежнему оставалась тетрадь. Я хотел бросить ее в
приближающегося Камилла, но уж больно это было бы нелепо. Поэтому я просто
стоял и ждал. Лишь в последний момент я понял, что происходит что-то
неладное, нехорошее - когда увидел бесстрастное лицоЦмаску, лицо моих
кошмаров.
Я отступил на несколько шагов, боясь споткнуться. Еще больше я боялся
показаться смешным. Hо последний страх исчез, когда я увидел глаза Камилла,
глаза, горящие красным огнем. И точно так же горели глаза остальных.
Тут я побежал. Hе разбирая дороги, не зная толком, куда бегу, не зная -
от кого. Знал одно - это не были те ребята, с которыми я приехал сюда.
Они не торопились, не спешили, напротив, они словно и не хотели меня
ловить. Действительно, ведь я был у них в руках, сонный и беспомощный,
однако вырвался. Или, скорее, они дали мне вырваться. Хотят напугать до
полного беспамятства? Что ж, им это явно удается.
Они стали переговариваться, перекликаться между собой, и от этих звуков
я побежал еще быстрее, так быстро, как только мог. Hочью вообще бегается
особенно, легко и неутомимо. Думаю, я быстро бы пробежал те километры, что
отделяли меня от Глушиц. Преследователи поотстали, впереди залитая луной
равнина, но я остановился. Hе знаю, почему, но именно сейчас меня охватил
страх, по сравнению с которым все предыдущие страхи казались
несущественным, ничем.
Равнина была пустой тихой и спокойной. Hо я не мог заставить себя идти
по угадываемой дороге, той дороге, по которой две с лишком недели назад
приехал сюда.
Голоса, нет, звуки позади становились громче, слышнее. Я заметался по
сторонам, не зная, что делать. Пересек речушку, вода не отрезвила меня, но
погасила надежды на то, что я сплю, потом побежал к деревне.
Я знал, что она безлюдна, что там никого нет, не у старухи же искать
убежища, но иного места для меня просто не было.
Избу я выбрал наугад. Забрался на чердак лихо, босые ноги сами вознесли.
Пахло мышами и птичьим пометом, но слабо, неясно. Да откуда мышам и
взяться, что им жрать здесь?
Кое-как я устроился.
До самого рассвета слушал, нет ли кого рядом, не подкрадываются ли, хотя
было ясно - раз сразу не заметили, то не найдут. Во всяком случае,
запросто.
Утреннее солнце меня поуспокоило, и я задремал. Спал вполглаза, но
ничего страшного не происходило. Потом сел за дневник, и вот пишу, пишу...
Отсюда никого и ничего не видно. Прошедшая ночь с каждым часом все более
и более становится наваждением, марой, сном. Место для пробуждения только
больно уж неподходящее.
Сейчас я должен признать, что растерялся, и не знаю, что делать. Идти в
Глушицы? Hочью это казалось единственно верным решением. Hо сейчас... Без
денег, полуодет... И куда, в университет идти жаловаться или в милицию? Я
даже не знаю, милиция в стране, или полиция. Возможно, стоит пойти и
разобраться с ребятами. А что? Может, они вчера обкурились, а сейчас
очухались? И скажут потом, в случае чего, что дурдом по мне рыдает, слезы в
три реки льет.
Страница 42 из 57
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
