А неохота, как вспомню ночь.
То ночь, а нынче день. И есть хочется, а более того - пить. Раньше голод
и жажду я по книгам знал. Hикогда без воды не томился, разве полчаса, час.
Да и теперь, сколько прошло времени, мизер, а пить хочется.
Как обычно, я выбираю середину. Пойду, осторожненько подкрадусь и
посмотрю, что там за дела. А дальше - по обстановке. Разберусь. Бывает,
шутят и более дурацки. Всякое бывает.
------------------------------------------------------------------------
Тетрадь лежала передо мной. Исписанная почти до конца, три листочка
остались белыми, не больше. Строго говоря, белыми они не были. Следы грязи
на алом - солнце у самого горизонта. Что могло быть на них написано, на
этих пустых листках?
Сейчас стоило бы еще пройтись, посмотреть, что да как. Новыми глазами.
Очень не хотелось, но я пересилил себя.
Ничего нового не нашел, кроме ямы за оградой кладбища. Она была в
стороне и от лагеря, и от деревни, потому раньше не попадалась на глаза.
Плита действительно оказалась тяжелой. И действительно, на ней было что-то
высечено, но неразборчиво, не понять, буквы это, или просто стесали
предыдущую надпись. Такое случается.
По крайней мере, я убедился, что ее так и не засыпали. Что еще?
Я прошелся по кладбищу. Сейчас следы деятельности старателей просто
бросались в глаза - свежая земля, просевшие могилы, сдвинутые надгробья. И
все-таки - почему одну плиту не положили на место? Вернее, две, одну на
кладбище, другую вне его?
А не успели. Или не захотели, не сочли важным... Причин много можно
придумать, вот только что общего у них с реальностью?
Я почувствовал, что устал. Что взялся за нечто, абсолютно мне
непосильное, к чему и не знаю, как подступиться.
Спешно, почти бегом, вернулся я к , завел мотор и поехал.
Факты складывались в весьма неприглядную картину. Неприглядную и
безрадостную. Более того, мрачную.
Лучше всего было бы дневник спрятать или уничтожить, и обо всем
позабыть. Пусть идет, как идет. То есть, практически никак не идет, стоит
на месте.
А старуха, баба Настя? Интересовались ли ею в милиции, допрашивали, что
она им сказала? Мне ведь о раскопках умолчала.
Двадцатый дом по улице Советской не спал, да и время не самое позднее.
Но все-таки, одиннадцатый час. Почти полночь. Не лучшее время для визита.
- А в больнице она, в области, - раздраженно проговорила дочка. На меня
смотрело лицо человека, ничего не получившего по праву рождения. Все
приходилось брать боем, и каждый бой оставил свой след. На ее лице можно
было отыскать все - настороженность, хитрость, готовность в любой миг дать
отпор или, наоборот, кинуться на то, что плохо пристроено; самодовольствие
от достигнутого и сомнение, постоянное сомнение - не продешевила ли?
Короче, я смотрелся в зеркало.
- В какой больнице? - печалиться и философствовать можно и попозже, на
диванчике. С бутылочкой бренди . Не с бутылочкой - с бутылкой. Бутылищей,
чтоб надолго хватило.
- В областной, в какой же еще. Три дня, как отправили.
- А что случилось? Заболела?
- Сама себе беду нашла...
- Да?
- Собаки дикие порвали ее Гулять пошла, тесно ей здесь. Зачемприезжала,
если тесно?
- А фамилия, какая у нее фамилия, - хорошо, наконец, спохватился.
- Киреева, Настасья Киреева.
Я поблагодарил дочку и снова запустил мотор. Еще раз мимо. Не
складываются последнее время у меня дела. Берусь не за свои, вот и не
складываются.
Дома я решил отложить решение на утро. Какое решение, о чем, и сам не
знал.
Утром же решил еще повременить. Что толку передавать дневник милиции?
Ославят ребят, и больше ничего. Меня ведь даже не вызвали, не спросили ни о
чем.
Повременить. А пока съездить, проведать старушку.
Откладывать визит в не стал; развез наших представительниц сельского
малого бизнеса по базарам и - в больницу.
В вестибюле меня направили к окошечку , там долго искали, сверялись в
записях и, наконец, сообщили:
- Травматологическое отделение, второй корпус, третий этаж.
Я нашел и корпус, и этаж. Попал удачно, как раз в часы посещений.
Накинув на плечи белый халат для посетителей, я расспросил санитарку о
палате. Больница оказалась не такой переполненной, как я себе представлял.
По крайней мере, в коридорах и на топчанах больные не лежали. Лето, некогда
болеть, и скучно.
В палате из шести коек одна оставалась свободной. Я вглядывался в
лежавших. Старушка узнала меня:
- А, милок, нашел, стало быть.
- Стало быть, да, - я оглянулся в поисках табурета.
- Ты, верно, в Шаршках опять побывал?
- Побывал, побывал. Как же это вас так?
- Меня? То ништо, от бессилия... Ты вот скажи, зачем пришел?
- Спросить.
- А зачем?
- Ну... Узнать хочу.
- Вот и скажи, зачем тебе знать.
- Не чужой человек пропал, родственник. А даже и чужой...
- Пропал, и пропал. Что ж теперь поделать. Не вернешь.
- Так и другие могут... пропасть.
- Могут. Ты что, думаешь, помешаешь тому?
- Как знать, - разговор клонился куда-то не туда. Я и не думал - мешать.
Не герой я. Обыкновенный, обыкновеннейший человек. Просто хочу спросить, и
больше ничего.
- Как знать... - повторила за мной старуха. - Действительно, почему я
решила, что знать - исключительно мое право? Много ли пользы дало мне
знание? И знание ли это вообще, если оно пропадает втуне?
Страница 43 из 57
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
