- Нет, ничего.
- Ну и лады. А Еремка где?
- Ушел, наверное, он мне говорил...
- Насчет дядьки, знаю. Пойдем, позавтракаем.
Завтракали они в доме товарища Купы.
- Сам он спозаранку в сельсовете. Не такой товарищ Купа человек - о
долге, о работе забыть, - завтрак был скудный, кружка кислого молока да
черствый хлеб, но Василь и это ел в удовольствие. Пришлось из вежливости
съесть - все.
- А дело вообще-то есть. И людей поближе узнаешь, - Василь достал
планшетку, повесил на плечо. - По коням, молодцы.
Делом оказалась подписка людей на Индустриальный заем. Приходили на
виноградники, и Василь начинал обстоятельную беседу. До середины мало кто
выдерживал, хмуро, невесело, но - подписывались. Заминка вышла на четвертом
селянине.
- Ну как, будем подписываться на сто, или пожлобимся, остановимся на
восьмидесяти?
Мужик, большой, степенный, продолжал работать работу.
- Чего призадумался, Николаич?
- Ты, Василь, у нас вроде как барин. Барин Дай-дай. Ходишь и оброки
выколачиваешь. Только оброки эти нигде не записаны. Что положено по закону,
то отдаю, а лишнего - шалишь.
- Сам шалишь, братец. Генеральной линии не понимаешь, или так...
придуриваешься?
- На то времени нет. А линия такая - обогащайтесь, не слыхал? Кто
работать не ленив, жить по-людски должен. У меня твоих бумажек заемных - по
горло. Хватит, пора и честь понять.
- Эх, Николаич, Николаич, не я ж те займы придумываю. Их сверху
спускают, - Никифоров видел, что Василь зол, но крепится.
- В кулак пусть спускают, коли приспичило, а мне тот заем без
надобности.
- Как хочешь. Неволить не могу. Страна и без твоих денег проживет, а вот
ты... Пожалеешь, грызть землю будешь, да поздно.
- Не пугай. Возьму, не возьму - едино, как повернется, так и выйдет.
Сможете, все заберете, но сам я вам не поддамся.
- Заберем, придет время.
- Вижу, не терпится. А знай, это пока я здесь, земля - добро. У тебя ж
да других нищебродов добро прахом пойдет, с голоду пухнуть станете.
- Поговори, поговори... Договоришься...
Они пошли прочь. Внезапно Василь подмигнул:
- Видишь, заядлый какой. Сам себе вред делает. Я тебя сюда специально
привел, чтобы видел - ненавидят нас и власть нашу. Одни поумнее, молча, а
Николаич вслух. Ничего, терпят их до срока...
- Долго будут терпеть?
- Тебе в городе виднее должно быть. Думаю, кончается их время,
кончается, оттого и лютуют. Помимо Али-то у нас еще четверо за год пропали.
- Как - пропали?
- А сгинули. Кто говорит, в город ушли, за лучшей долей, да пустое. Не
те ребята, чтобы тайком, воровски сбегать. Аля наша верховодила, ее тоже...
- Найдут, может быть.
- А не найдут - все ответят. Я ведь не просто хожу, на заем подписываю,
я им в самое нутро смотрю. Не отвертятся. И ты смотри, вдруг чего да
приметишь, глаз свежий.
- Буду, - хотя что он может приметить? Сыщицкие книжки Никифоров любил,
у него была стопочка, старых, еще дореволюционных, с ятями - Ник Картер,
Шерлок Холмс, Видок, затертых, пахнувших особо, отлично от, скажем,
учебников. Но книжки книжками, а на самом деле никто ведь не скажет при
нем, мол, я убил...
- Я имею ввиду, кто агитацию против колхозов вести начнет, против власти
советской. Из них вражина, запугать хочет.
- Буду, - только и повторил Никифоров.
- То я так, на всякий случай, - они сидели на скамейке у сельсовета,
люди, что проходили мимо, здоровкались, узнаваемо смотрели на Никифорова и
шли дальше. Мало людей. День рабочий, но кому-то справка нужна, другому
выписка, третьему еще что-нибудь. Клавы сейчас нет, товарищ Купа отпустил
ее, одному легче, - все это Василь рассказывал, как своему.
- Я постараюсь.
- А пока - осматривайся. С ребятами нашими сойдись ближе. Ты городской,
одни робеют, а другие, наоборот, задирать попробуют, но ты не бойся, комса
любому юшку пустит.
С таким напутствием Никифоров и остался. Одиночества он не любил раньше
больше теоретически, как признак буржуазного индивидуализма. Откуда
одиночеству в городе взяться? А тут - почувствовал. И ему не понравилось.
Права теория.
Так и слоняться? Или возвращаться в церковь и до обеда... А что,
собственно, делать до обеда?
- Меня дядя Василь до тебя послал, - как-то одновременно и независимо и
застенчиво сказал паренек. Одет совсем по-простому, с котомкой на плече,
просто ходок-богомолец со старой картинки. Возник он - ниоткуда, только что
Никифоров был один, и вот - здрасьте!
Последнее слово он, кажется, сказал вслух, потому что паренек ответил:
- Здравствуй, здравствуй. Фимка я, Ефим, то есть.
Да, один из вчерашних припомнил Никифоров.
- Дядя Василь?
- Он самый. Покажи, говорит, студенту село наше, округу, познакомь с
ребятами. Только сейчас работают все. Попозже, к вечеру, разве...
- Чего ж, Фима, не работаешь?
- Так - общественное поручение!
- Какое?
- Да ты.
- Ага, - Никифоров почувствовал себя странно. С одной стороны, вроде и
лестно, почет, а с другой...
- Тогда что будем делать?
- Дядя Василь думает, может, на речку сначала, - интонация была не
вопросительная. Сказано, и все, ясно.
- На речку можно, - Никифоров уцепился за это "сначала". А дальше он и
Страница 8 из 57
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
