ископаемого дерева, длинных досок, из которых гнули борт. Ты вспоминаешь
Треллеборг. Там сохранились зеленые валы и четыре улицы - перекрестие знаме-
нитой фигуры кельтов, перешедшей к ванам и асам, к их потомкам викингам. Ты
вспоминаешь кельтский крест, сохранивший тебе жизнь из-за невероятной слу-
чайности, которая унесла другую жизнь вместо твоей. Но нет приобретений без
потерь и потерь без приобретений. Жизнь дарована, отнят Асгард. Но асы знают
тебя. Ты когда-нибудь вернешься к ним. И уж наверняка после битвы с чудови-
щами, которая еще не закончена и в которой ты на стороне светлых асов, ты
окажешься на земном Идавелль-поле, похожем на небесное.
Неотвратимая грусть. Солнце сияет над Треллеборгом, и над Эльсинором, и
над Роскильде. Но это осеннее, дремлющее солнце. Его лучи прохладно-спокой-
ны, как сама мудрость. В голове так ясно, что становится не по себе. Этот
синий пролив, подобно реке, впадает в Лету, берег которой тебе чудится.
Ты взбираешься на холм, возвращаешься к мирным башням Кронберга, под
которыми плавают в пресной серой воде утки. Ты идешь с друзьями по аллее,
вдоль двух линий кустов шиповника, к центру города, где на торговой улице
тебя встречает изобилие, материализовавшееся здесь еще до окончания твоих
походов с асами против сил зла и тьмы. Ты видишь всевозможные сорочки, галс-
туки, женскую одежду, включая и такую, какую ты никогда не видел. Ты затрав-
ленно озираешься по сторонам, вспоминая минуты одиночества, только что утра-
ченные. Ты уходишь в себя, но ненадолго. Ты обращаешься к солнцу, но тщетно.
Ты говоришь с миловидной продавщицей о жизни, своей и ее, она слушает
внимательно, сдержанно, по-северному улыбаясь, и никто не мешает этой бесе-
де, потому что покупателей нет. Они вымерли в Дании как вид. Остались только
магазины и продавцы. Всего триста москвичек разнесли бы этот рай в пух и
прах за два дня. Я выражаю заочную солидарность с ними: они натерпелись, по-
ка поколения функционеров и депутатов наполняли и наполняют товарные вагоны
сводами законов и поправок.
Друзья берут тебя под руку. Пора на вокзал. Остановившееся время снова
начинает свой бег. Вот и поезд до Копенгагена. Он подобрался крадучись. Его
вагоны выкрашены в красный цвет богов Асгарда, но никто из его пассажиров не
догадывается о том, как властно, но не броско магия калачакры напоминает о
себе.
Ты обедаешь в бистро на том же вокзале, откуда началось твое небольшое
путешествие сегодня утром. Пробуешь сосчитать количество буфетов и магазинов
в зале ожидания. Это почти невозможно. На этом вокзале можно жить годами,
никуда не выходя за его пределы. Но экономическое чудо здесь настигло народ
внезапно, в пятидесятые годы. Тогда все началось. Здесь растили коров, пока
в хорошо знакомой нам стране их загоняли в общественные стойла, где они бес-
помощно мычали и подыхали невостребованными своими бывшими хозяевами, лишен-
ными кормов, земли и самого права держать крупный рогатый скот, а вместе с
тем, следовательно, и рожать детей. Здесь растили свиней, как и в других
странах, тогда как в той же единственной стране поднимали сначала простую
целину, выгружая урожай на обочины и под открытое небо, а затем голубую це-
лину. Здесь выращивали и выращивают овощи, но в отличие от известных нам ре-
гионов их отвозят в хорошие хранилища, а не оставляют три четверти урожая в
земле, а последнюю четверть, собранную вручную мобилизованными в городе
людьми, доставляют в такие хранилища, где их уже никто никогда не увидит
спустя всего два месяца. Здесь строили и строят элеваторы, тогда как иные
используют в качестве хранилищ асфальтированные площадки под открытым небом
и предпочитают повышать урожайность и дальше, но не строить элеваторы. Здесь
много чудес и отклонений от нормы, к которой ты почти привык вместе с други-
ми. Здесь, например, никто не призывает людей хорошо работать, об этом мол-
чат газеты и журналы, но многим ясно, что сознательный человек в справедливо
устроенном обществе сразу же начинает работать с утроенной энергией, едва
только прочитает призыв или заслышит речь бессменного оратора, который ука-
зывает, как не на словах, а на деле следует доказать свою верность идеям -
сначала одним, потом другим.
Особенность же происшедших в бедной Дании метаморфоз, начавшихся в пя-
тидесятых годах нашего столетия, в том, что она достигла по уровню жизни
России начала века, где один-два килограмма парного мяса стоили одного часа
работы на заводе или фабрике. А хороший костюм - одного дня. Ты не можешь
вместе с другими вычеркнуть это из памяти. Ты вспоминаешь сей факт в раннем
поезде после бессонной ночи. Потом - прогулка...
Одет в туманы
И укрыт рядниной облаков,
Стою у окоема,
Зарю встречая. Наклоняясь,
Вижу волны трав седых.
Надо мной седая же глава
Творенья мирового - Древа Мира.
И выше, в синеве, в разводьях неба
Полет двух крыл, невидимый другим.
И только после - пурпур, взлет зари,
Смывающие седину,
И светлый меч, пронзающий миры и океаны!
ЭПИЗОД ИЗ ЖИЗНИ
ПРОФЕССОРА ПАНЬШИНА
Профессор назвал все это саморегулированием, саморегулирующейся систе-
мой. В качестве примера отсутствия такого регулирования он вспомнил поездку
в Чехословакию летом восьмидесятого с обязательной культурной программой.
Гид возглавляемой профессором группы вечно путал пункты этой программы, во-
дил их в музеи, когда они были закрыты, в магазины не по карману, в кафе,
которые не были нужны из-за обычной туристской диеты. Однажды молодой рассе-
янный гид, типичный продукт нерегулирующейся системы периода пресловутого
аппарата, повез их на экскурсионном автобусе в театр. Они приехали туда за
тридцать минут до начала представления, вполне совместимого с идейной убеж-
Страница 58 из 88
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
