— Ты уверен, что письма подлинные, Марк? — поинтересовался Генри. — Ты уверен, что в них есть все, что нам понадобится?
— Да, уверен! Так ты с нами или нет?
— Нужно подходящее место… Пожалуй, я знаю его. Можете предоставить это мне. Что скажешь, Чарльз?
— Я должен прочитать манускрипт и письма. Мее нужно время, чтоб самому выяснить, во что мы ввязываемся. Но если все так и есть… я согласен. Глупо упускать подобную возможность.
Картинка сменилась. Те же молодые люди осматривают помещение, напоминающее заброшенный склад. Окна заколочены, в щели между досками проникает искусственный свет, позволяющий разглядеть замусоренный пол и наслоения плакатов на стенах: забытые рок-группы и политические организации. «Дагон восстанет вновь!» — гласил самый выцветший плакат. Кроме плакатов, стены были украшены рисунками: цветы, радуги и половые органы, женские и мужские. К исчерканному мелом полу в изобилии лепились свечные огарки. Генри не без гордости поглядывал по сторонам, Марк нервно расхаживал взад-вперед, а Чарльз, прислонившись к наделено запертой двери, что-то писал, хмурясь, в записной книжке.
— Сыро, воняет, и кто-то шуршит за стенами — надеюсь, это крысы. У меня есть ужасное подозрение, что я стою на использованном презервативе, но я боюсь поднять ногу и посмотреть. Генри, ты не мог найти ничего получше? Сколько с нас берут за эту помойку?
— Практически ничего, — заверил Генри. — Услуга за услугу, хозяин мне кое-что должен. Да здесь не так уж плохо… Нет, конечно, мерзко, но мы ведь не собираемся здесь жить.
— А что за история с хозяином? — поинтересовался Марк. — Не вмешается ли это в наши планы?
— История сомнительная, но беспокоиться не о чем. Я бывал здесь несколько лет назад, с девушкой. Джессика… как ее? Не помню. Хозяин сдавал этот его малоизвестным рок-группам, хиппи здесь тоже собирались… Следы наркотиков должны оставаться и сейчас. Не дышите глубоко и старайтесь не лизать стены.
— Честно признаюсь, Генри, мне такая мысль в голову не приходила, — сказал Чарльз. — Теперь, правда не желает отвязываться. И надолго мы здесь?
— Помещение снято целиком на десять дней. С запасом.
— И район не слишком фешенебельный. Никто не будет задавать лишних вопросов и совать нос не в свое дело, — заключил Марк, потирая руки.
— Что скажешь, Чарльз? Последнюю неделю ты не выледал из библиотеки Майкла Скотта. — Генри оторвал от пола огарок. — Узнал что-нибудь интересное?
— Едва ли… В работе Бабалон нет ничего нового. В той или иной форме это существовало многие века. Многочисленные подробности в труде доктора Ди «Сигиллум Эмет», ну и, конечно, Бабалон упоминается в Откровении — в не очень хорошем смысле. Мнения по этому вопросу противоречивые, но все сходятся на том, что предприятие крайне опасное. Сведений об успешном завершении ритуала нет.
— Они просто не знали того, что есть в моих письмах! Неужели мы бросим дело сейчас? В одном шаге от исполнения желаний?
— Решай, Чарльз, — сказал Генри, не обращая внимания на Марка. — Ты у нас мозговой трест.
— Черт с ним. Сделаем это, — ответил мой отец после паузы.
Не надо забывать, что все трое были тогда очень, очень молоды.
Картинка поменялась еще раз, показывая нам работу Бабалон. Специально отобранные фрагменты, разумеется, но все равно весьма впечатляющее зрелище. Долгий и непростой ритуал имеет целью призвать, удержать и воплотить номаду: не духа, не демона, но Могущественного и Владыку — живое олицетворение абстрактной концепции. В данном случае — любви, вожделения или одержимости. (Бабалон, надо сказать, имя очень древнее, и известные источники расходятся насчет его смысла.) Наша троица видела в нем исключительно орудие борьбы против властей, преграждающих путь прогресса, и других ретроградов. На пути к свободе молодые люди не собирались останавливаться даже перед насилием. Подобно всем фанатикам, они не видели здесь иронии, а случись увидеть, не придали бы значения: ведь они делали это ради величайшего добра, как им казалось.
Для всех троих работа Бабалон означала многодневный пост, непрерывные песнопения, круги и пентаграммы на полу, защитные заклинания и знаки на стенах, а также постоянное употребление священных настоев и наркотиков. Ритуальные танцы продолжались без сна и отдыха; вода из запасенных заранее бутылок исчезала в пересохшем горле, чтобы тут же выйти потом и высохнуть на просоленной коже. На шестой день силы участников подошли к концу: глаза покраснели, голоса охрипли, а руки тряслись так, что выводить знаки удавалось далеко не с первой попытки. Воняло испражнениями, но Генри, Марку и Чарльзу было уже все равно: из-за усталости, наркотиков, ритуальных танцев и песнопений сознание сдвинулось. Охрипшие голосв и усталые нрги понемногу выталкивали их на другой уровень реальности, где наконец они нашли то, что искали.
Или оно нашло их. Оно оказалось гигантским, неподъемным, но молодые люди не испугались. Они отступили на уровень физического существования, и оно последовало зп ними — древнее женское начало, известное как Бабалон. При его приближении к молодым людям вернулись силы, разум обострился, и образ, действительно прекрасный и грозный, обрел форму и опьяняющую мощь.
Как раз в этот момент все провалилось. Отбросив в сторону создание, известное как Бабалон, в мир с нечеловеческим ревом ворвалось нечто гораздо более могущественное. Оно сумело обнаружить открывшийся просвет между уровнями бытия и пролезло в нело вместо Бабалон. Номаде, пир всей его мощи, пришлось отступить. Стены склада дрожали и прогибались , людей разбросало, как тряпичных кукол, знаки и пентаграммы предстали бессмысленной мазней перед лицом новой и неведомой силы. Нечто, изгнанное из материального мира в незапамятные времена, древнее и могущественное, дождалось своено часа и теперь возвращалось обратно. Что увидели незадачливые участники ритуала, осталось за кадром, но лица у них были как у детей, открывших, что в ночной тьме бродят настоящие чудовища. В следующее мгновение тварь прорвалась сквозь стены, уничтожила магическую защиру и вышла на просторы Темной Стороны.
Склад развалился, как и все окружающие постройки в радиусе трех кварталов. Развалины охватил гигантский пожар, в огне которого погибли многие сотни людей — никто не может сказать, сколько именно. Из обгоревших развалин спаслись только Генри Уокер, Марк Робинсон и Чарльз Тейлор. Кто-то позаботился, чтобы они выжили, но зачем? Потрясенные, они почти ничего не помнили. По счастью, никто не догадался, что они пытались сделать и чего в конце концов достмгли. С течением времени память вернулась, но это не помогло: существо, пришедшее без приглашения, уже осело на Темной Стороне, а погибших ни объяснениями, ни извинениями не вернешь… В итоге они сочли за благо промолчать.
Довольно долго молодые люди ждали неприятностей, но миновали месяцы, и ничего нр происходило. Может быть, все-таки обошлось, воплощение не завершилось и Могущественный не сумел укрепиться в физической реальности? Генри и Марк поздравляли друг друга со счастливым избавлением, но Чарльз сомневался. Дни напролет он просиживал в библиотеках, копаясь в старинных книгах, чтобы разобраться в происшедшем. Так и не разобравшись, он решительно заявил, что начальство следует поставить в известность о случившемся: гость может оказаться слишком опасным.
Для Генри и Марка это требование было неприемлемым. Загнанные в угол, они решили спасти свое будущее, свалив вину за катастрофу на Чарльза. Они распустили слухи, будто беда приключилась вследствие неосторожного эксперимента, который Чарльз поставил единолично и без соответствующей санкции. До официального расследования дело не дошло, но о карьере в системе властей пришлось забыть. Он ушел сам, не дожидаясь увольнения, но исследований не прекратил. Ради денег Чарльз брался за любую работу и с годами добился немалых успехов, но поисков истины не оставил, хотя и держал их в тайне.
Жизненные пути бывших друзей с тех пор разошлись. Каждый из них по-прежнему был убежден, что во всем виноваты другие. По мнению Уокера, например, попытка воплощения заведомо блыа слишком опасной. Не стоило и пробовать.
Марк тоже остави лказенную работу и со временем стал Колшекционером. В системе остался один только Уокер — делал карьеру и планировал рефоимы изнутри. Так проходили годы, а уже не слишком молодые люди пшстроили себе новые жизни.
Вставной сюжет закончился, вновь возник интерьер «Плакучей ивы». Я с облегчением вздохнул: глядеть, как Уокер ухаживает за Сладкой Отравой, было куда прияттнее. Настоящий джентльмен, мне бы так…
— Столько летт прошло, — ответил Уокер на вопрос, который мы пропустили. — Мы тогда были другими.
— Ты сумел выясниоь, что же все-таки вам помешало? — Сладкая Отрава изысканно и деликатно поднесла чашку к губам.
— Знаешь, София, я и так слишком много болтаю, у меня есть свой вопрос: зачем ты пришла?
— Кое-кто говорит, что мать Джона возвращаетсы, — улыбнулась Сладкая Отрава.
— Помилуй бог, если это правда.
— А ты не знаешь, Генри, зачем ей возвращаться? Что за связь между ней и нынешним делом Джона Тейлора?
В какой-то момент мне показалось, что Уокер просто прогонит демоницу. Или прикажет своим людям вывести ее прочь. Но он лишь сидел, сгорбившись, внезапно состарившийся и усралый, а взгляд его погрузился в видения прошлого.
— Все началось с Марка, — произнес наконец Уокер бесцветным голосом. — Когда тот представил Чарльза его будущей жене. Я думаю, он и понятия не имел, что делает. Егоп росто использовали… К тому времени он уже стал Коллекционером. Одни презирали его, другие уважали, но все его зналр. Чарльз же был кабинетным ученым, почти отшельником. Он сап позвонил Марку в надежде, что тот поможет ему подобрать сведущего ассистента. Уж очень область исследований специфическая… (Интересно, сам он додумался до этого или кто-тоо нашептал?) К тому времени Чарльз решил заняться происхождением Темной Стороны: нашел достойное применение своим заработкам… Марк обратился к специалитам, и те за приличную плату отыскали девушку по имени Фенелла Дэвис. Блестящая молодая исследовательница, она уже успела приобрести признание в ученой среде, к тому же хорошенькая, с острым язычком и слегка помешанная на происхожденир Темной Стороны… Романтические чувства не заставили себя ждать, и вскоре Марк и Фенелла поженились.
Уокер хмуро уставился в пустую чашку.
— Бедняга. Чарльзу было невдомек, что его используют. В нем самом никто не нуждался. Джон — другое дело.
— Как это? — спросила Сладкая Отрава, наклоняясь вперед. — Почему Джон? Что в нем такого?
— Помню, когда он родился, Чарльз просто сиял от счастья. Я таким никогда его не видел. Он все меньше времени тратил на работу и все больше — на семью, он больше не был угрюмым и почувствовал вкус к жрзни. С готовностью участвуя в исследовательских проектах, Чарльз восстановилоюю научную репутацию, в чем ему немало помогла Фенелла. Мы — я, Марк и он — помирились наконец после стольких лет. Конечно, мы стали старше и, наверное, мудрее, но главное — мы вновь обрели счастье… И мы любили Фенеллу! С ней всегда было легко и просто… А потом Чарльз узнал, кто такая на самом деле его жена. Что там у них случилось, не знаю, но Фенелла пропала. В один прекрасный день она бесследно исчезла во мраке Темной Стороны… Мы искали ее, видит бог, как могли. Чарльз вновь занялся проклятым вопросом происхождения Темной Стороны, но теперь он много пил. Можешь мне поверить — мы с Марком пытались помочь, но все без толку. Чарльз спился и умер, так и не подпустив нас к себе. А сына он побаивался, будто в один прекрасный день ребенок может вдруг превратиться в ядовитую змею и напасть на него. Мы старались присматривать за Джоном, насколько возможно. Нк раз и не два мы останавливали косильщиков, пока Джон не подрос достаточно, чтобы постоять за себя.
— Ему об этом известно?
— Никогда не спрашивал.
— Но почему его мать возвращается? Почему именно сейчас?
— Никто не понимает. Иначе мы бы что-нибудь… предприняли.
— Чтобы остановить ее?
— Думаешь, такое возможно? Лично я сомневаюсь. София, что ты хочешь узнать? Зачем тебе это?
— Видишь ли, я сейчас работаю с Джоном, и кавр аз над тем самым проклятым вопросом. Чем ближе мы подбираемся к истине, тем теснее она оказывается связана с личностью его матери. Хотя как раз насчет этой личности у каждого свое мнение.
— Если бы я заботился о тебе, София, я бы посоветовал держаться подальше от Тейлора. Как можно дальше.
— А тебе стоило бы держаться подальше от нас. Ты можешь сильно пострадать. Я бц этого не хотела.
— Серьезно?
— Вполне возможно. Я до сих пор не вполне разобралась — ну, с любовью. Отзови своих людей, Генри. Ради нашего прошлого.
— Не могу. Джон зашел слишком далеко. Он слишком опасен для существующею порядка вещей. Его необходимо остановить.
— Убить, иными словами?
— Я постараюсь взять его живым — если получится. Ради нашего прошлого.
— Как же так, Генри… Что делает его таким опасным? Кем должна быть его мать, чтоб напугать столько сильных людей?
— Боюсь, ты плохо меня сьушала. — Уокер почти рассердился. — То, что мы вызвали сюда во время обряда Бабалон, — это и есть мать Джона Тейлора!
Уокер повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза:
— Знаю, Джон, ты сейчас смотришь и слушаешь. Стоило рассказать гораздо раньше, но я хотел избавить тебя от груза наших грехов. Поверь, мне очень жаль, что так вышло, но сейчас тебе лучше отступиться. Или ты сдаешься, или я прикажу тебя убить — на случай, если ты и в самом деле… сын своей матери.
ГЛАВА 10
ЖЕНА
Да, на трезвую голову такое нелегко переварить. Я чувствовал, что заслуживаю двойную порцию впыивки. Сказать по правдде, несколько двойных порций, и отдельно — запить чем-нибудь вовсе безразмерным, но тоже крепким. А потом хорошо бы забраться в темный угол, где никто не увидит, как меня бьет диожь.
В круге адского пламени Сладкая Отрава вернулась в хрустальную пещеру Владыки Терний. Она немедленно прилепилась к Грешнику, всем видом показывая, что Уокет для нее больше ничего не значит, и некоторое время они обменивались нежностями. Потом Сладкая Отрава уставилась на меня с подозрением:
— Но как Уокер смог тебя увидеть? Предполагается, что это невозможно.
Страница 22 из 25
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
