Саймон Грин. Охотник за смертью: Восстание. Deathstalker: Rebellion




    — Ну и кто же из нас нервничает?
    — Ты. Я просто практична.
    — Так же, как и я. Именно поэтому мой план — это лучший способ заявить о нашем существовании. В открытом бою нам не победить. У противника намного больше солдат, кораблей и оружия. Поэтому мы совершим внезапный налет и ударим Империю по ее больному месту — по карману. С помощью хайденов мы сможем обойти защиту Голгофы, проскользнуть в Главное управление по сбору налогов и церковной десятины, провернуть наше маленькое дельце и удрать, пока никто нас не обнаружил. Если ты хоть немного подумаешь, то поймешь, что это очень изящное решение. Мы переведем всю сумму на заранее подготовленные повстанцами счета, а потом сотрем и запутаем всю оставшуюся в компьютере информацию. И таким образом мы не просто ударим по карману Империю и церковь, не только пополним фонды восстания, но и приобретем себе союзников, среди населения. Как только люди увидят, что благодаря нам Империя не в состоянии взимать с них налоги (по крайней мере, пока не приведет все в порядок — а на это уйдет не один год), они наверняка превратятся в наших друзей. Хэйзел, ты бы хоть вид сделала, что тебе интересно! Ты ухитрилась прогулять почти все заседания, но сейчас я все-таки должен объяснить тебе, что мы собираемся делать.
    — А зачем? Покажи мне противника и больше ни о чем не думай. И будь этот противник хоть имперским стражем, все равно он покойник. Я и раньше дралась неплохо, но теперь, после Лабиринта, мне сам черт не страшен. У всех нас появилась масса новых способностей, и мне не терпится испытать их в деле.
    Оуэн тихонько вздохнул.
    — Мы уже не простые бойцы, Хэйзел. Нравится тебе это или нет, но мы теперь превратились в лидеров нового восстания. А если налет на Голгофу увенчается успехом, мы станем героями. К нашему движению присоединятся целые толпы добровольцев. Подпольщики Голгофы поверят нам и пришлют людей и оружие. Империя уже пыталась избавиться от нас, Хэйзел, но мы выжили и стали последней надеждой всех, кто мечтает о свободе.
    — Хреново же им, если мы — их последняя надежда.
    — Возможно, — согласился Оуэн. — Но в любом случае на нас возложена огромная ответственность. И если у нас сейчас получится, у повстанцев появятся реальные шансы на победу. Верят в нас люди или нет, нельзя забывать о том, что восстания — очень дорогая штука. От этого никуда не денешься. Звездолеты и базы повстанцев — удовольствие не дешевое. Вспомни, как Джек Рэндом хитрил, юлил и раздавал обещания разным сомнительным типам — и все почему? Потому что для борьбы ему нужны были деньги. А ведь Рэндом профессионал. Легендарный мятежник. Но и он вынужден был идти на уступки. А если мы раздобудем деньги, ему больше не придется этого делать.
    — Ладно, — сказала Хэйзел. — Предположим для ясности, что мы все сделаем и сумеем удрать оттуда живыми, — дальше что? Станем пиратами и начнем гоняться за имперскими кораблями? Слыхала я, что в Империи пойманных пиратов казнят, причем весьма неприятным способом.
    — Что не мешало тебе пиратствовать.
    — Да, с выбором профессии я малость сплоховала. Так что мы будем делать дальше, аристократик? Ты так рвался изложить мне свой план...
    — Потому что это очень хороший план. И ты знала бы это, если бы принимала участие в наших совещаниях.
    — Вот зануда! Рассказывай лучше.
    — Сначала мы будем сидеть относительно тихо, тщательно выбирая, когда и где сражаться, чтобы ни в коем случае не проиграть ни одной битвы. Когда мы станем заметной силой в Империи, мы обратимся к людям с призывом к восстанию против Лайонстон. Раньше они и думать об этом не смели, по вполне понятным причинам — боялись репрессий. Кроме того, люди слишком ценят свои удобства и не хотят думать о тех, чьими страданиями за это заплачено. Значит, мы должны научить людей думать по-новому, взглянуть на Империю с другой точки зрения. Классическая стратегия мятежников — сначала научить людей думать, потом призвать их к восстанию, а на третьем этапе активно помогать их освобождению. Если бы те, кто у власти, понимали, какие уроки можно извлечь из курса истории, они просто запретили бы эту науку.
    — А ведь ты влез в это дело по уши, верно, Оуэн? Ты давно уже не ученый-любитель. Тот хотел только одного — чтобы весь мир оставил его в покое.
    Оуэн слабо улыбнулся.
    — Мир оказался сильнее меня. Как бы мне ни хотелось вернуться в то время, пути назад нет. После всего, что со мной произошло, я уже не могу оставаться прежним. Но только не считай меня воином или героем. Я — участник восстания, но радости мне это не доставляет. Я буду драться, только пока это необходимо. А когда все кончится, я залезу обратно в свою башню из слоновой кости и с наслаждением отшвырну ногой лестницу. Всю жизнь я боролся со своей семьей за право быть ученым, а не воином, как им хотелось. Обстоятельства вынуждают меня играть роль героя, но как только они переменятся и я больше не буду нужен восстанию, я снова стану тихим, мирным историком. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как это случится.
    Хэйзел фыркнула:
    — Будущее в руках воинов, а не мечтателей!
    — Я знаю, чего ты хочешь, — сказал Оуэн. Он уже начинал сердиться. — Ты думаешь, что мы — те, кто прошел Лабиринт, — должны проложить кровавую дорогу через всю Империю до самой Голгофы, чтобы ты могла войти во дворец императрицы и сразиться с ней лицом к лицу? Так вот, можешь об этом забыть. Как только мы выступим в открытую, Лайонстон пошлет против нас войска — пусть даже, чтобы захватить нас, потребуется половина ее звездного флота. Мы не боги и не сверхлюди. У нас просто появилось несколько необычных способностей — весьма полезных, если применять их в нужное время и в нужном месте.
    — Ты сухарь, — заявила Хэйзел. — А остальные как думают? Тоже хотят ходить вокруг да около?
    Оуэн нажмурился:
    — Жиль хотел еще несколько лет собирать информацию и копить силы на секетных базах повстанцев, не рискуя привлекать к снбе внимание Лайонстон. Если бы мы его послушались, то и через двадцать лет все еще сидели бы в какой-нибудь дыре, размышляя, пора нам высовываться или еще рано. С тех пор как Жиль убил Драма, он сам не свой. Он теперь — сама осторожность и предусмотрительность. Джек Рэндом, как всегда, хотел собрать армию и повести ее против Империи. Само его имя должно, мол, привлечь на нашу сторону массу людей. Нам пришлось напомнить Джеку, что его излюбленный способ ни разу не привел к успеху. И сейчас не приведет. Руби Джорни хочет поскорее кого-нибудь ухлопать. Что же до вольфлинга, то он хочет только, чтобы его оставили вп окое. Большую часть решений принимал я, пока остальные дулись друг на друга.
    — Похоже, мне все-таки стоило принять участие в вашей болтовне, — вздохнула Хэйел.
    — Мы все вреям тебя приглашали. А ты знать ничего не хотела. Все бродила где-то и занималась своими делами. Уж и не знаю какими. Может, развлекалась с новыми смертоносными игрушками, а может, пыталась соблазнить хайдена...
    — Я экспериментировала с новыми способностями, которые мы получили в Лабиринте! — воскликнула Хэйзел. — Ты, если хочешь, можешь бояться их, а я — ни капельки! Мы все стали сильнее. У нас улучшилось здоровье и возросла скорость реакции. Но это не все! Между нами возникла какая-то новая ментальная связь. Не такая, как у экстрасенсов. Я не могу читать твои мысли. Так же, как и ты мои. И тем не менее всех нас теперь что-то объединяет. Что-то глубокое и первобытное связало между собой наши мысли, тела, души... Я теперь умею все, что умеешь ты, — и наоборот. Например, я теперь тоже обладаю способностью к "спурту" [Спурт (англ. spurt) — резкое усиление темпа движения.].
    Оуэн удивленно уставился на нее. Термин "спурт" не совсем точно описывал суть явления. То, о чем говорила Хэйзел, было одновременно благословением и проклятием его семьи. Каждый член клана Охотников за Смертью мог ненадолго превращаться в сверхчеловека — и тогда никто не мог сравниться с ним в силе, скорост реакций и умении обращаться с оружием. Этот эффект был каким-то образом достигнут с помощью хирургии и генной инженерии. Охотники за Смертью ревниво охраняли свой фамильный секрет. Кроме того, чтобы научиться пользоваться измененным телом, надо было долго тренироваться. А научившись, не злоупотреблять своим даром, ибо привычка эта сжигала организм, как сильнейший наркотик. Чем ярче свеча горит, тем быстрее тает. Так что Оуэн почти никогда не пользовался своей способностью к "спурту". Он не хотел сгорать прежде времени. А вот Хэйзел знала обо всем этом довольно мало — меньше, чем Оуэн, и гораздо меньше, чем ей самой казалось.
    — Ты, наверное, ошибаешься, Хэйзел, — сказал он, стараясь говорить как можно более спокойным и ровным голосом. — То, о чем ты говоришь, — не случайное явление, а результат наследственных изменений в организме. И для того чтобы высвободить в себе эти наследственные изменения, приходится чертовски долго тренироваться.
    — А у меня все равно получается! — торжествующе восскликнула Хэйзел. — И я уже много раз тренировалась. Ты не говорил мне, что это будет так здорово, Оуэн! О физических изменениях я не подумала, но даже если и так — что ж? Это просто означает, что мой организм сам ко всему приспособился. Интересно, какие еще изменения я могу в себе вызвать, просто подумав о них?
    Оуэн пододвинулся поближе, чтобы смотреть девушке прямо в глаза.
    — Ты играешь в опасные игры, Хэйзел. Мы не знаем, что с нами произошол в Лабиринте, и эти эксперименты... Ты балансируешь на крад пропасти, не зная ее глубины. Надо двигаться осторожно, маленькими шажками...
    — Ты просто боишься нлвого!
    — Да, черт возьми, боюсь! И тебе стоило бы! Ты хоть помнишь, что Лабиринт построили не люди? Даже не гумвноиды. И один бог знает, зачем он им понадобился. Да, люди уже проходили его до нас. Но именно эти люди и создали хайденов. Экспериментируя над собой подобным образом, ты рискуешь своей человеческой природой! Нам надо быть оыень осторожными, чтобы...
    — Времени нет! Мы нужны восстанию. Сейчас. Ты только что сам говорил об ответственности, о важности нашей миссим. Но если ты хочешь выжить сейчас, выжить, когда будешь исполнять следующие задания, тф доджен использовать все возможности! А не можешь — отойди в сторону и дай дорогу тем, кто готов повести за собой других. И не волнуйся, аристократик, я могу стать сверхчеловеком и стану им, боишься ты этого или нет. Я сама возглавлю восстание, а ты можешь отправляться к своим книгам. Ты слишком мягок для воина, Охотник за Смертью. Ты ведь все еще вспоминаешь ту девчонку, которую зарубил там, на Туманном Мире, верно? А ведь она убила бы тебя не задумываясь.
    — Это не важно, — ответил Оуэн, не отводя глаз. — Она была совсем ребенком, а я в азарте битвы рубанул не думая. Больше я никогда так не поступлю. Да, я вынужден быть воином, но это не значит, что я буду вести себя так, как хотелось бы моей семье или тебе. Я не поступлюсь принципами человечности во имя долга и необходимости. Во главе врсстания я оказался лишь потому, что изучал историю и знаю, как проходили войны и мятежи в прошлом. Нашим оружием в борьбе с Империей должна стать хитрость. Точнь рассчитанные диверсии помогут нам завоевать сердца простых людей. И никто из них не падет от нашей руки. Но если ты думаешь, что люди пойдут за сверхчеловеком, ты очень сильно ошибаешься. Скорее, они выдадут тебя Империи. Потому что люди боятся тех, кто на них непохож. Мы собираемся сейчас устроить диверсию в Налоговом управлении. И это лишь первый шаг нового восстания. Больше не будет бессмысленных смертей.
    — Ну я же говорю, что ты слишком мягок. И к тому же обожаешь толкать речи. А я-то надеялась, что Лабиринт избавил тебя от этой привычки.
    — А что же тогда ты здесь делаешь, Хэйзел?
    — Черт бы меня побрал, если я знаю! Я надеялась получить от этой вылазки капельку удовольствия, но, похоже, ошибалась. Ну, не важно. В конце концов, это начало восстания, и я не хочу его прозевать. А если твой расчудесный план не сработает, я буду рядом и применю все наши новые способности, чтобы помочь тебе спасти свою шкуру. Идет?
    — Ты ничего не поняла, Хэйзел. Я боюсь не самих способностей, а того, что может ожидать нас в конце пути.
    — С тобой не соскучишься, — фыркнула Хэйзел. — Кто из нас согласился, чтобы хайдены сделали ему металлическюу руку — ты или я? Они могли встроить в нее все что угодно, и ты не узнаешь об этом, пока они не активизируют свои сюрпризы.
    Оуэн автоматически перевкл взгляд на то, что заменяло ему левую руку. Настоящую он потерял в битве с пришельцем, освобожденным по приказу императрицы из Склепов "спящих" на планете Грендель — главным козырем карательной экспедиции, которую послала тогда против них Империя. Новая искусственная рука из золотистого металла слушалась хозяина, как живая. Но Оуэну она казалась неестественно холодной. Он перевел взгляд обратно на Хэйзел и беспомощно пожал плечами:
    — Разве у меня был выбор? Не жить же без руки! А регннераторам я больше не доверяю. Равно как и прочим машинам. После того как мой собственный ИР попытался внедрить мне в сознание контрольное слово, обрекавшее смерть на нас обоих. Предатель!
    — Озимандиус мертв, Оуэн. Ты уничтожил его.
    — Какая разница! Кто знает, какие мерзкие сюрпризы могут ожидать нас, если мы будем слепо доверять свои тела имперским машинам? Ты зря считаешь меня идиотом. Я не доверяю хайденам. Не совсем доверяю. Но в случае с этой рукой хайдены — меньшее из зол. Они могут изменить мне только руку, но не разум. Кроме того, это очень неплохая рука. Чувствительность у нее, как у настоящей, а сила гораздо больше. И ногти стричь не надо.
    — И тем не менее ее сделали хайдены, — упрямо повторила Хэйзел — А я лучше сдохну, чем поверю хайдену. Вспомни их прошлый поход против Империи! Они как боги, вдохновленные генетикой, предоставляли людям очень простой выбор — трансформация или смерть. Стань хайденом или умри — помнишь? Уж об этом-то ты должен был читать в своих драгоценных книжках! И вот они снова с нами, такие вежливые, такие разумные, такие полезные во всех отношениях, что поневоле поверишь в привидения! Я каждый раз так и подпрыгиваю, когда они ок мне подходят. Все время жду какого-нибудь подвоха.
    Оуэн кивнул. Он понимал, о чем идет речь. Оба молча глядели на хайденов, управлявших золотистым кораблем. На двадцать странных созданий, соединенных с невообразиыми механизмами кусками толстого кабеля. Некоторые из них были наполовину погружены в непопятные мерцающие аппараты, подобно вынырнувшим из воды пловцам. Человечечкий разум не мог понять ни технологии хайденов, ни их способа управления машинами. Каждый из "измененных" выполнял на корабле одну определенную функцию и мог безукоризненно исполнять свои обязанности в течение сколь угодно долгого времени. Хайдены не были подвержены свуке, не уставали. Они быьи лишены кавих бы то ни было эмоций — по крайней мере когда работали. Возможно, в другое время в них и проявлялось что-то человеческое, но Оуэн в этом сильно сомневался. Он видел, как хладнокровно хайдены взялись восстанавливать свой разрушенный город, спрятанный под ледяной поверхностью планеты, и пришел к выводу, что у них просто не может быть бесполезных нелогичных свойств.
    Только одного хайдена Оуэн и Хэйзео знали относительно близко, порому что долго странствовали вместе. Тобиас Мун так долго жил соеди людей, что и сам стал немного похож на человека. За много лет почти все энергетические кристаллы Тобиаса истощились , в результате чего он потерял большую часть своих способностей. Даже с виду он был лишь слабым подобием настоящего хайдена. Однако и он, даже в лучшие свои дни, был все-таки невыносим. Второго такого сукина сына Оуэн в жмзни своей не видел. И дело тут было вовсе не в светящихся глазах или неестественном гудящем голосе — хотя, коневно, симпатичнее Тобиас от этого не становился. Главная прблема состояла в том, что он не мог думать и рассуждать, как человек, даже если пытался.
    Те же, кого Оуэн освободил, пробудив от векового сна в Великой Гробнице хайденов, выглядали как ожившие боги. Глаза их сияли подобно солнцу, а движения были совершенны и изящны. И даже сейчас, когда прошло уже несколько месяцев и Оуэн вроде бы попривык к "измененным", он все равно пугался до икоты, сталкиыаясь с ними. Да, кооечно, они называли его своим Спасителем и относились к нему с почтительным вниманием, но Оуэн прекрасно знал, кто такие хайдены, и не мог испытывать к ним симпатии. Он изучал историю их войны с человечеством. Видел, как стремитпльные золотистые корабли, описывали круги вокруг медленных и неуклюжих имперских звездолетов, разнося их на куски несколькими точными выстрелами. Видел высокие сияющие фигуры хайденов в горящих городах — они убивали всех, кто встречался им на пути, оставляя за собой лишь безжизненные развалины. Знал, во что превращались люди, которых хайдены выбирали для ужасных экспериментов во имя своей Генетической церкви. Экспериментировали они и с трупаим. Человек, лишенный эмоций и сожалений, способен на все. А хайдены давно перестали быть людьми. Их нечеловеческий разум создал отвратительный симбио машины и человека. И они постоянно совершенствовали свое творение.
    Бдь хайденов чуть побольше, они бы выиграли войну. Но их было мало. В конце концов люди уничтожили все золлотистые корабли, а неиногие уцелевшие хайдены скрылись в вечншй ночи Черной Тьмы, глубоко под ледяным покровом своей древней планеты. Но человечество было тогда на грани уничтожения. Оуэн читал все старые записи, и ничто в мире не заставило бы его забыть о том, что сделали хайдены.
    Но сейчас все это ровно ничего не значило. Проклятые хайдены были нужны ему. Нужны восстанию. Для борьбы с Империей Оуэну понадобится сильная армия — иначе повстанцам не выстоять против легионов Лайонстон. И тут хайдены очень пригодятся. Если, конечно, удастся заставииь их выполнять приказы. Совершенно неконтролируемая публика. Оуэн ни на секунду не сомневался, что вышедшие из Гробницы "измененные" люди — неразорвавшаяся бомба, угроза будущей Империи. Пройдет еще немного времени, и они могут стать опаснее, чем Лайонстон со всеми ее армиями. Но ничего уже не изменишь. Оуэн старался поменьше размышлять на эту тему — благо ему сейчас хватало о чем беспокоиться.
    — Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, — решительно заявил он. — Представь себе, что нам удалось проскользнуть мимо систем защитыт ак легко, как это обещают хайдены. Тогда у нас впервые появится реальная возможность связаться с тамошним подпольем. Кроме них, в Империи практически не осталось организованных мятежников. Насколько я знаю, почти все подпольщики — клоны и экстрасенсы, но есть и люди-связные. Очеьн полезный народ. И многие из них весьма и весьма влиятельны. Нам надо заручиться их поддержкой. Надеюсь, что "капуста" из Налогового управления произведет на подпольщиков впечатление и заставит их поверить, что мы — реальная сила. Имя Джека Рэндома тоже распахнет перед нами некоторые двери. Но тут дело немного сложнее. Джек назвал мне имена нескольких людей, которым можно доверять, но все они могли много лет как отойти от дел. Кроме того, не исключено, что они давно мертвы. Мнемотехники из Имперского центра дознания неплохо поработали над мозгом Джека. Он выда многих своих товарищей. В результате кое-где он стал фигурой очень непопулярной. То есть имя его может как пгслужить нам на пользу, так и сильно навредить. Та же ситуация и с моим предкомЖ илем, первым Охотником за Смертью. Легендарные личности будут притягивать людей и обеспечат нам новых сторонников, но не исключено, что люди будут разочарованы, когда увидят легенду своими глазами.
    — И все это при условии, что Жиль — ттт, за кого себя выдает.
    — Ну да, — вздохнул Оуэн. — Он чертовски хорошо разбирается в современной обстановке. Слишком хорошо для того, кто последние девять сотен лет провел в стасисе.
    — Но если он это не он, тогда кто же? Имперский шпион? Клон? Или просто псих с манией величия?
    — Все возможно. Но меня мучает другая мысль. А что, если он — фурия?

    Страница 2 из 70 Следующая страница

    [ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ] [ Fantasy art ]

    Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |











топ халява заработок и всё крутое