Саймон Грин. Охотник за смертью: Восстание. Deathstalker: Rebellion

— Да, я должна была догадаться. Тот, кого избрали давно, не стал бы вести себя так дерзко и театрально. Драм, разберись с ним.
Драм кивнул и перевел свой холодный взгляд на Скотта, которого это несколько смутило. По всей видимости, он ожидал другого ответа на свой вызов. Но императрица не пришла в ярость и не стала ничего отрицать. Она просто предоставила своему консорту возможность самому решить эту проблему.
Драм окинул Скотта холодным оценивающим взглядом, и тот подумал, что, кажется, совершил ошибку. До сих пор коллеги-парламентарии с энтузиазмом поддерживали его инициативу, но сейчас они затерялись в толпе и стояли там тихо-тихо, а он остался один перед Железным Троном. Драм шагнул вперед. Скотт едва не отскочил назад, но все же сумел удержаться. Он — член Парламента и не должен терять лицо. Драм остановился посередине между Скоттом и троном и улыбнулся холодной зловещей улыбкой.
— Императрица при всех заявила, что я — истинный лорд Драм. Усомнившись в этом, вы усомнились в истинности ее слов. То есть вы при всех назвали ее величество лгуньей. Такие оскорбления следует смывать кровью. Это вопрос чести. Лайонстон представляю я. Найдите кого-нибудь, кто будет биться вместо вас, или защищайтесь сами. Здесь и сейчас.
Скотт побледнел, сообразив наконец, в какую попал ловушку. Теперь уже никто за него не вступится. Вопросы чести священны. Он с трудом сглотнул и попытался возразить:
— Ваше величество, я протестую! Члены Парламента, по традиции, не могут быть вызваны на дуэль!
— В нормальной ситуации, — возразил Драм. — Но вы оскорбили императрицу в присутствии всего двора.
Это небывалое оскорбление, и потому традиционные нормы здесь не действуют.
Скотт не стал оборачиваться, чтобы посмотреть на реакцию придворных. Он и так понимал, что они не на его стороне. Он беспомощно поднял вверх руки:
— Но у меня даже меча нет...
Драм подал знак, и один из стражников, притащивших несчастного Хилла, выступил вперед и протянул Скотту свой меч. Скотт взял его, как приговоренные к казни берут свой смертный приговор. В каком-то смысле этот меч и был его смертным приговором. Скотт никогда не был дуэлянтом. В последний раз он обнажал меч в студенческие годы. А Драм недаром стал Первым Мечом Империи. Если, конечно, это действительно Драм.
Скотт взмахнул мечом, прикидывая его вес. Хорошая сталь и сбалансирован неплохо. По щекам Скотта текли слезы. Он понимал, что сейчас умрет. Это была казнь, а не дуэль. Он не помнил, сказал ли он жене, что любит ее, когда выходил утром из дому. Остается надеяться, что сказал. А еще этот мрамор, который он заказал для отделки двора... Столько дел остались недоделанными... Скотт тряхнул головой. Все это уже не имеет значения. Слишком поздно. Он поднял голову и посмотрел Драму в глаза. Лицо его было все еще мокрым от слез, но голос звучал твердо и решительно:
— Ну что, начнем?
Драм поднял меч и шагнул вперед. Скотт последовал его примеру. Несколько мгновений оба кружили, выжидая, потом Драм сделал резкий, сильный выпад, который Скотту удалось парировать. Но уже на пятом выпаде Драм выбил оружие из его рук. Меч пролетел десяток футов и упал в снег. Скотт проследил взглядом за его падением, выпрямился и посмотрел на Драма, стараясь не дрожать. Бежать ему некуда, но, может быть, удастся произвести хорошее впечатление на императрицу? Тогда она проостит ему оскорбление. Но Драм даже не обернулся в ее сторону. Он высоко поднял меч и со всего маху обрушил его на правое плечо Скотта. Так дровосек подрубает особенно твердое дерево.
Скотт упал на колени. Изо рта его вырвался удивленный крик. Драм выдернул меч из раны, и хлынувшая фонтаном кровь залила снег и лицо Скотта. А Драм наноси лссе новые и новые удары, внимательно следя, чтобы ни один из них не был смертельным. Скотт попытался смягчать удары руками, но Драм сначала отсек с них все мясо до самой кости, а потом и вовсе отрубил несчастному левую руку. Тот согнулся от боли, прижимая к груди окровавленный обрубок. Теперь он уже не мог удержать крика, но даже и не пытался увернуться от новых ударов. Наконец он упал лицом в снег и застыл неподвижно. Но Драм продолжал наносить удар за ударом, будто дрова рубил. Всем было очевидно, что его противник уже мертв. Тело подпрыгивало под градом ударов, заливая снег кровью.
Придворные молчали, в ужасе наблюдая за расправой. Лайонстон наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. На губах ее играла довольная улыбка. Фрейлины-стражницы у подножия трона заерзали, почуяв свежую кровь. Их немигающие, как у насекомых, глаза, не отрываясь, следили за происходящим. Сайленс смотрел и думал, смог ли бы он так же покорно сносить удары палача. Скорее всего он попытался бы вцепиться Драму в глотку и умер бы с честью. Фрост наблюдала за казнью, поджав губы. Ей не нравилась грязная работа. Лицо Стелмаха было белым, как снег, но отвернуться он не смел. Он знал, как опасно проявлять слабость в присутствии Лайонстон. Наконец Драм остановился. Кновь стекала по лезвию его меча, дыхание стало неровным, но лицо оставалось бесстрастным. Он почистрл свой меч о снег, воткнув его несколько раз в ближайший сугроб, и убрал в ножны. Затем он оглядел застывшие лица придворных и, улыбаясь, произнес:
— Я думаю, в округе Грейлейк пора проводить новые выборы.
После этого он вернулся на свое место рядом с Лайонстон. Кассар отодвинулся от него как можно дальше. Императрица жестом приказала стражникам унести тело, как они уже унесли то, что осталось от бывшего начальника службы безопасности. Стражники завернули останки в простыню, внимательно осмотрев снег, чтобы ен пропустить ни единого кусочка. Но кровавое пятно на снегу они забрать не могли. Придворные все еще молчали. Обсуждать урок они будут потом, а пока стоит его обдумать. Стиль лорда Драма узнали все. Он всегда убивал своих жертв максимально жестоким способом. Недаром его прозвали Душегубом. Лайонстон протянула руку и легонько взъерощила волосы своему консорту, как будто ласкала комнатную собачку, а потом перевела взгляд на Сайленса, Фрост и Стелмаха. Сайленс и Стелмах попытались вытянуться еще сильнее.
— Для вас троих у нас есть новое задание, — спокойно сказала императрица. — Вы нас очень огорчили, когда провалили задание на планете вольфлингов. Но потом вы спасли нас от корабля пришельцев и тем себя оправдали. В какой-то мере мы восхищены вами, капитан Сайленс. Вы уже второй раз ухитряетесь отскочить от края пропасти в самый последний момент. Смотрите, чтоб подобное везение не изменило вам в будущем. Итак, вы и ваши спутники должны немедленно вернуться на борт &quof;Неустрашимого". Вы облетите все планеты Империи, население которых до сих пор составляют негуманоиды, и лично убедитесь в их верности Престолу в эти тяжелые времена. Если вы столкнетесь с проявлениями неповиновения, мы облекаем вас властью совершать любые действия, направленные на восстановление порядка. Ни один негуманоидный мир ни при каких обстоятельствах не должен вступать в контакт с пришельцами извне. Если такой контакт уже установлен, вы уполномочены уничтожить планету. Это все. Можете нас поблагодарить.
— Благодарю ва сот имени всего экипажа, ваше величество, — ответил Сафленс. Стелмах был в шоке, а Фрост еще ни разу в жизни никому не сказала "спасибо&qu0t;. Разведчиков не учат таким словам.
— Я правильно понял, что мы должны отправляться сию минуту?
— Ну почему же? Можете ненадолго задержаться, — сказала Лайонстон. — Хотя бы до конца аудиенции. Наверное, вы еще не скоро будете иметь счастье видеть нас.
"Если повезет", — подумал Сайленс и склонился в глубоком поклоне. Его ниуть не обманули ласковые слова императрицы. Они никого не обманули. Его задание, по сути своей, было наказанием — самой грязной работой, которую только смогла придумать Лайонстон. Конечно, это задание было важным и необходимым. Слишком важным, чтобы доверить его некомпетентному или слабонервному капитану, но и слишком долговременным, чтобы посылать кого-то, кого она считкла нужным. А если что-нибудь пойдет не так, Сайленса всегда мгжно будет обвинить в некомпетентности и казнить. С другой стороны, могло бы быть и хуже. Он все еще жив и даже невредим. Боле того, ему дарованы официальное прощение и последняя возможность доказать свлю компетентновть.
Однако приглашение задержаться нельзя было принимать всерьез. Когда аудиеция кончится, стражники, без сомнения, проводят их троих обратно на корабль и проследят, чтобы по дороге они ни с кем не общались. Еще одна причина, чтобы отправить Сайленса и его спутников подальше. На границе никто не сможет расспросить их о гибели Драма. Сайленс жестом приказал Фрост и Стелмаху следовать за ним и увел их в толпу, подальше от глаз императрицы. Не стоило лишний раз искушать судьбу.
Лайонстон занялась делами двора. Она отвечала на вопросы и задавала их, хвалила и ругала придворных, выслушивала многочисленные доклады о ходе восстановотельных работ в городе и порту и при каждом удобном и неудобном случае напоминала всем, кто здесь истинный хозяин. Придворные немного оживились и даже начали потихоньку переговариваться друг с другом. Дэвид Охотник за Смертью и Кит Саммерайл, известный ткже под прозвищем Малютка Смерть, стояли поодаль и потихоньку зевали. Похоже, спектакль уже закончился. Даже ветер начал стихать, как будто и погода заскучала, увидев, каким занудством здесь теперь занимаются. Теплее, правда, не стало. Но это ничуть не мешало таким отмороженным ребятам, как Дэвид и Кит.
Кит Саммерайл стал главой клана в девятнадцать лет потому, что убил всех, кто стоял между ним и этой должностью. Всех, включая своих родителей. По приказу Лайонстон он убил также и своего деда, легендарного — старого воинп, но это не принесло ему славы. После убийства Лайонстон потеряла к Киту всякий интерес. Он был ей больше не нужен. Кит начал было заигрывать с подпольем, но после провала операции в бункере № 9 решил, что с этим стоит завязать. Он сразу понял, на чьей стороне сила. И вот в результате человек по кличке Малютка Смерть стал парией даже в живущем по закору джунглей высшем обществе. Ему никто не доверял и поччти все ненавидели. В своих серебристо-черных доспехах, со светлыми волосами и ледяными синими глазами, Кит был похож на юного хищника в мире травоядных. Малютка Смерть, улыбающийся убийца.
Рядом с Китом стоял, нахмурившись, его единственный друг, Дэвид Охотник за Смертью. Дэвид стал главой клана, когда императрица объявила изменником его кузена Оуэна. Было ему всего восемнадцать. Высокий, широкоплечий и безукоризненно одетый юноша уже волновал сердца красавиц высшего света. Недавно он это обнаружил и намерен был теперь попытать счастья среди своих более привлекательных сверстниц. А наличие такого друга, как Малютка Смерь, создавало вокруг его имени некий романтический оерол, чем Дэвид напропалую пользовался.
Молодые люди подружились совсем недавно. Оба они в достаточно раннем возрасте возглавили свои кланы — только для того, чтобы обнаружить, что другие кланы их ни в грош не ставят. Оба сражались на дуэлях, как вместе, так и по отдельности, чтобы завоевать уважение других придворных, но добились вместо этрго лишь холодной вежливости. Зато сами они так же презирали интриги и предательства дворцовгй политики — возможно, потому, что у них не хватало на это ни опыта, ни терпения. Они сумели снискать симпатию среди протого народа своими недостойными истинных лордов боями на Арене, но настоящей популярности так и не добились. Все знали, что Саммерайл убил главу своего клана, а фамилия Дэвида напоминала о государственной измене. Зато они обрели дружбу, которой никогда не знали, и стали друг другу ближе, чем родные братья. Им больше не нужно было высшее общество — им вполне хватало друг друга. Они даже дали клятву помогать друг другу во всем, до самой смерти. Дэвид и Кит стояли рядышком среди не замечавшей их толпы и с подозрением рассматривали воскресшего Драма.
— Я бы его побил, — заявил Дэвид. — Любой из нас мог бы быть Первым Мечом Империи.
— Верно, — согласился Кит. — Но для начала тебя должен был бы поддерхать народ, так что можешь забыть об этой должности. Вот если бы кому-нибудь из нас удалось совершить героический подвиг, все стало бы по-другому. Но пока что у нас нет никаких шансов. Хотя скоро, наверное, будет война. С пришельцами или с мятежниками. На войне всегда можно выдвинуться.
— А можно с тем же успехом отправиться домой в металлическом ящике, а то и в двух — а все потому, что оказался не тогда и не там. Нет, на мой вкус, на войне слишком много случайностей. Я бы предпочел что-нибудь менее драматическое.
— Смотри-ка! — внезапно воскликнул Кит. — Знакомое лицо! Чтоб мне лопнуть, если это не Томас Ле Биан, член Парламента от Северного Торнтона. Наш патрон. Небось, делает вид, что не видит нас. Пойдем подразним его немного. Это ему только на пользу пойдет.
Кит и Дэвид принялись пробираться через толпу, что для них было совсем нетрудно. Люди сами отскакивали в сторону, чтобы не столкнуться с ними. Ле Биан еще некоторое время пытался не замечать молодых людей, но потом понял, что тав просто от них не отделаешься. Он со вздохом повернулся к ним лицом и поклонился. Томас был огромен, как медведь. У него была широченная грудная клетка, бооода лопатой и репутация прекрасного бойца, но даже он не хотел связываться с двумя юными убийцами. Когда Кит с Дэвидом пришли на Арену, им понадобился официальный патрон, и молодые люди выбрали на эту роль Тмоаса. Его мнения никто не спрашивал, а у него хватало здравого смысла, чтобы не вступать в пререкания. Кит и Дэвид, улыбаясь, приветствовали Ле Биана. Он тоже попытался улыбнуться, но отнюдь не так успешно.
— Привет, ребята, — осторожно сказал он. — Что привело вас ко мне на этот раз? Я ведь говорил вам, что для следующего выступления еще рано. Нынче не так-то прьсто найти людей, которые захоьели бы с вами сразиться. Вы побеждаете дольше, чем любая другая пара в истории Арены.
— Мы хотим знать, почему мы непопулярны, — заявил Дэвид. — Мы всех побеждаем, а публика все равно нас не любит. Они воппят и аплодируют, но этого мало. Ведь боготворили же они Железного гладиатора! Может, нам следует подраться сним? Устроишь? Мы хотим, чтобы нас любили. В чем дело, а, Томас?
Ле Биа вздохнул:
— Вам правду сказать? Хорошо, скажу. Дело все в том, что вам наплевать на всех, кроме самих себя. Даже на Арене вы убиваете для собственного удовольствия, а вовсе не для публики. Вы думаете о победе, а не о представлении. А в довершение всего Кит — психопат, а ты, Дэвид, — Охотник за Смертью. Никто не хочет с вами связываться. Вы можете победить Железного гладиатора, связав себе ноги за спиной и засунув голову в кшрззинку, и все равно вас никто не полюбит. Вы предвещаете дурное. Есть люди, которые перестали со мной разговаривать с тех пор, как я стал вашим патроном. Вас никто не любит, никто вам не доверяет и даже приближаться к вам никто не хочет. При встрече с вами люди скрещивают пальцы — это считается дурной приметой. А теперь простите меняя, я не хочу больше с вами разговаривать. Не дай бог, люди увидят. Мне надо думать о своем будущем.
— Не темни, Томас, — сказал Дэвид. — Скажи уж все, что думаешь.
— Я убивал людей и за меньшее, — ледяным тоном сообщил Кит.
— Я знаю, — ответил Ле Биан. — Но эт отвои проблемы. Ну что, могу я теперь идти, или ты намерен убить меня голыми руками на глазах у императрицы?
— А что? — сказал Кит. — Это мысль!
— Пусть идет, — сказал Дэвид.
Кит пожал плечами, и Ле Биан воспользовался возможностью ускользнуть. Кит злобно посмотрел ему вслед:
— Он нас оспорбил.
— Чем? Тем, что сказал правду? Так мы сами его об этом попросили. А теперь остынь, Кит. Твои глаза мне не нравятся. Не забудь, что здесь императрица и нам совсем не надо ее злить. К тому же мне не кажется, что она сегодня вх орошем настроении.
— Вот в такие моменты я и жалею, что мы вышли из подполья, — вздохнул Кит. — Подтывная работа мне нравилась.
— Мы же оба согласились, что это стало слишком опасно, — напомнил Дэвид. — Было бы чистым самоубийством оставаться в подполье после того, как Гуд оказался Драмом. А теперь это просто его слово против нашего. Императрице не нужны скандалы. К тому же мы всегда можем вернуться. Если Драм действительно умер...
— Но он жив!
— Похоже, что жив. И ничуть не смягчился, где бы его ни носило в последнее время. Он мог поговорить о нас с Лайонстон, Кит. Именно поэтому я улетаю на Виримонде.
— Ты не обязан этого делать, — сказал Кит, глядя себе под ноги.
— Нет, обфзан. Официиально это повышение. Мне довегено управлять одной из основных аграрных планет Империи. Она досталась мне в наследство вместе с титулом главы клана. И если я откажусь лететь, Лайонстон мжет отнять у меня титул.
— Но если ты полетишь, — сказал Кит, — то я оять останусь один.
— Так полетели вместе! — ответил Дэвид. — Там мы, конечно, не выдвинемся, но, когда начнется война, Лайонстон поймет, что не может себе позволить на нас злиться, и мы вернемся обратно. В конце концов, мы же обк — старшие в своих кланах.
— Мы оба — последгие в своем роду, — ответил Кит. — У меня нет никого, кроме тебя. — Он поднял глаза и заглянул Дэвиду в лицо. — Ты — мой единственный друг, Дэви. У меня никогда не было друзей. Я полечу с тобой на Виримонде, на границу и даже на край Вселенной!
— Не будь таким мрачным, — улыбнулся Дэвид. — Мы просто полетим вместе и немного развлечемся. Вино, женщины, охота на каких-нибудь местных тварей. Считай, что этр не ссылка, а каникулы. А если императрица надумает обвинить нас в измене, то там у нас по крайней мере тыл будет прикрыт.

Страница 31 из 70 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |