Саймон Грин. Охотник за смертью: Восстание. Deathstalker: Rebellion

Придворные покидали замерзший зал молча. Им, несомненно, было что обсудить, но они предпочитали беседовать в более спокойной обстановке. Драм хотел поговорить с Лайонстон, но решил сделать это с безопасного расстояния, воспользовавшись одним из секретных переговорных каналов. Поэтому он отправился в свои личные покои, надеясь, что, пока он туда доберется, Лайонстон успеет немного остыть. Апартаменты Драма находились в императорском дворце, от зала приемов довольно далеко. И все равно звонок задребезжал, как только Драм открыл дверь. Экран переговорного устройства призывно мерцал, но Драм не бросился бегом отвечать на вызов. Сначала он сел в кресло и положил ноги на специальную скамеечку, наслаждаясь последними мгновениями покоя. Потом вздохнул и нажал на кнопку приема. На экране появилось огромное, во всю стену, изображение Лайонстон. Императрица уже успела перейти из зала в свои апартаменты, но корону все еще не сняла. Плохой признак. Обычно Лайонстон надевала корону, если собиралась сказать что-нибудь действительно неприятное.
— Как я рада, что тебе удобно, Драм. Сиди, сиди, не дергайся. Мы до сих пор не нашли эту тварь, спасибо, что поинтересовался. Только дополнительных сложностей мне сейчас и не хватало. И так порядка не будет несколько дней.
— Знаю, — ответил Драм. — Скажи мне, как я выглядел? Убедительно получилось? Поверят они, что я — настоящий Драм?
— Конечно, поверят, — ответила Лайонстон. — Хотя бы потому, что иначе им придется поверить в то, что ты лкон. А они и думать не хотят о том, что клон может оказаться моим консортом. Тебя должны были выявить сканеры. Точка. Так что пока я утверждаю, что ты — Драм, ты будешь Драмой. Только люди с "Неустрашимого" видели, как погиб настоящий Драм, а их мы отослали по меньшей мере на несколько лет. К тому времени, как я позволю им вернуться, новость превратится в старую сплетню и никого уже больше не заинтересует. И потом, к тому времени ты себя проявишь. Уж за этим я прослежу. В крайнем случае мы всегда можем приказать мнемотехникам почистить мозги команд еСайленса, чтобы они забыли об инциденте с настоящим Драмой. Проще было бы устроить им какую-нибудь катастрофу, но Сайленс сейчас — герой. А герои всегда могут пригодиться.
— Зачем тебе герои, когда есть я? — удивился Драм.
Императрица холодно улыбнулась:
— Мои люди доложили, что ты все еще не приказал казнить тех, кто отвечал за безопасность в Налоговом управлении.
— Эта мера показалась мне слишком суровой, — сказал Драм. — Им просто не повезло. Никто не мог предвидеть появление корабля хайденов.
— Прежний Драм казнил бы их немедленно, не размышляя о степени вины. И сам лично принял бы участие в казни. Его, знаешь ли, не зря прозвали Душегубом. Сегодня же назначь день казни. Иначе люди подумают, что ты начал сдавать. Человек сто надо казнить публично. Тех, что поглавнее, ты убьешь собственноручно. Это произведет хоршшее впечатление.
— Будет сделано, ваше величество. Какие еще будут приказания?
— Не огрызайся, милый, тебе это не идет. Как у нас дела с этим новым проектом?
Драм ненадолго задумался — выбирал подходящую формулировку. Лайонстон доверила ему массовое производство блокираторов биополя. Во время инцидента в бункере № 9 было перебито достаточно экстрасенсов, чтобы такое производство можно было наладить. Дело в том, что для созданич блокиратора биополя даже при современном уровне техники все еще требовался мозг экстрасенса. Именно поэтому эти устройства были такой редкостью. И даже сейчас, после массового избиения в бункере № 9, мнемотехникам не хввтало исходного материала. Кроме того, на том же материале Лайонстон проводила еще и другой эксперимент. Настолько секретный, что даже Драм ничего о нем не знал. Кроме названия. Лайонстон называла свой проект Легионом.
— Ах да, — сказал Драм, надеясь, что не слишком затянул ппузу. — Видишь ли, нет товара дефицитнее, чем мертвый экстрасенс. Производство блокираторов биополя продолжается. Кроме того, согласно полученным инструкциям, я провожу эксперименты по использованию тканей мозга экстрасенсов в производстве супер-пси-бомб, способных уничтожить целый город, а также сверхкомпьютеров, таких, как на Туманном Мире, и машин для изменения вероятности.
— Эти эксперименты ведутся уже довольно давно. Что ты можешь доложить о результатах?
— Ну... Ничего конкретного. Материала все время не хватает.
— Так убей еще пару сотен экстрасенсов, — сказала Лайонстон. — Не разочаровывай меня, Драм. Мне бы очань не хотелось ломать тебя и начинать все сначала с другим клоном.
— Да, — согласился Драм. — Мне бы тоже не хотелось.
— Думаю, ты уже слышал, что Джулиану Скаю помогли сбежать?
— Слышал. Не повезло нам, ничего не скажешь.
Лайонстон бросила на него испепеляющий взгляд.
— У тебя, Драм, просто талант к преуменьшению. Хотя, с другой стороны, мы на этом мало что потеряли. Зато теперь мы знаем, что этот Скай — действительно важная птица. На этот раз он от нас ускользнул, но когда-нибудь мы его все-таки поймаем. И тогда он уже не сбежит, даже если нам придется отрубить ему для этого обе ноги. Но сейчас меня интересует другое. Ты знаешь, кто помог Скаю бежать? Камеры засняли его достаточно хорошо. Я глазам своим не поверила, когда в первый раз увидела запись. Финлей Кэмпбелл, вот кто! Величайший щеголь нашего времени, тот, что всю жизнь только тем и занимался, что носил самые модные поюрякушки. И это ничтожество оказывается одним из лучших бойцов подполья! Вот и верь после этого людям! Посмотри сам, каков он в деле, и ты поймешь, о чем я говорю.
Лицо Лайонстон на экране уступило место кадрам, отснятым в Центре дознания. Финлей Кэмпбелл прорубал себе путь скяозь толпу вооруженных стражников. С тем же успехом они могли быть безоружными. Разведчик в дурном расположении духа мог бы перебить столько же народу, но не так красиво, как это делал Финлей. Некоторые кадры камеры снимали в замедленном режиме — иначе невозможно было уследить за происходящим. Драм обнаружил, что сидит на краешке кресла, подавшись к экрану, и с восхищением следит за действиями Финлея. Пленка внезапно кончилась, и на экране снова появилось хмурое лицо импеартрицы. Драм поспешил откинуться на спинку кресла и принять равнодушный вид.
— Хорошая техника, — спокойн осказал он. — Защитные приемы слабоваты, но ему они, похоже, ни к чему...
Лайонстон громко фыркнула:
— Если подпольщики сумели сделать первоклассного бойца из такого идиота, как Финлей Кэмпбелл, значит, мы должны относиться к ним гораздо серьезнее. Ты знаешь, что лорда Сент-Джона убил тот же Финлей? Это, конечно, не слишком большая потеря. В последнее время Сент-Джон слишком много о себе возомнил. Тоже мне, великиц политик. Мертвый, он будет для нас полезнее, чем живой. Однако пока я не найду человека, которому можно доверить работу Сент-Джрна, большая часть ее ляжет на твои плечи. То есть тебе придется больше общаться с людьми. Но к этому ты уже должен быть подготовлен. Не говори лишнего, постарайся выглядеть значительным, и все пройдет как по маслу. Теперь следующее. Насколько я понимаю, с восстановлением бункера № 9 возникли какие-то проблемы. Что это за проблемы, Драм.
— Теперь, когда Большой Червь погиб, мыслечерви остались без хозяина. Они образовали что-то вроде улья, что позволяет им продолжать контролировать мысли экстрасенсов, воздействуя на их болевые центры. Но для того чтобы этот улей мог существовать, все черви должны находиться поблизости друг от друга. То есть мы не можем перевести экстрасенсов в другие тюрьмы. Иначе мы перестанем их контролировать. Чтобы охранять такое количество экстрасенсов разом, требуется много блокираторов биополя. А их у нас как раз не хваатет. Пришлось собрать всех экстрасенсов в кучу и пристраивать новые помщения вокруг. Подпольщики, разумеется, делают все, чтобы нам помешать. Отсюда дополнительные расходы на безопасность. В силу всех этих обстоятельсты работы идут очень медленно, и хорошо еще, что мы сумели сдвинуться с мертвой точки.
— А эти черви... — задумчиво проговорила Лайонстон, — они что-нибудь чувствуют? Я имею в виду, каждый в отдельности?
— Неизвестно, — ответил Драм. — Реперы ничего не могут о них сказать. Сканеры могут, но только на физическом уровне. Пока мыслечерви выполняют наши приказы — и на том спасибо. В последнее время они немного выросли и связи их с мозгом-хозяином стали крепче, но что это может означать, никто не знает. На всякий случай я установил постоянное наблюдение за червями и их носителями.
— Наблюдение — это хорошо, — сказала Лайонстон. — Не снимай его. А вдруг эти черви станут слишком могущественными, а? Хотя вряд ли. Вижу, ты во всем разобрался, Драм. Можешь отдохнуть. Я свяжусь с тобой, когда ты мне понадобишься.
Экран погас, и Драм наконец-то остался один. Он тяжело вздохнул и сгорбился в кресле. Жизнь на Голгофе и так достаточно тяжела, а он еще должен прикидываться другим человеком. То есть в каком-то смысле он, конечно, Драм. От настоящего Драма его отличает только одно — память. Он не может помнить того, что случилось с тем Драмом. Правда, у него есть архив прежнего Драма. И он уже вычитал в нем такое, о чем даже Лайонстон ничего не подозревала.
— Аргус, — тихо сказал Драм. — Поговори со мной.
— Как прикажете, сэр, — ответил ему персональный ИР. Приятный, мелодичный голос доносился одновременно со всех сторон. Драм никак не мог к этому привыкнуть.
— Мне нужен дневник моего предшественника, — сказал Драм. — Возникли дополнительные вопросы.
Настоящий Драм подозревал, что когда-нибудь он лишится доверия императрицы. А поскольку он слишком много знал о тайнах Лайонстон, он был уверен, что недолго после этого проживет. Уверен он был и в том, что Лайонстон обязательно велит его клонировать. Поэтому Драм завел специальный дневник, где записывал все свои тайные планы и личную информацию. Дневник бйл спрятан в обширной памяти ело персонального компьютера. Аргус должен был показать этот дневник новому Драму, а также снабдить его устными инструкциями.
А еще первый Драм рассчитывал, что клон отомстит за его смерть. Скорее всего, виновницей ее окажется Лайонстон, но не обязательно. Чего другошо, а врагов у Драма хватало. В дневнике бяли описаны все их слабости, а также советы, как эти слабости использовать. К несчастью, Драм номер два понятия не имел, кто убил его предшественника. Об этом знали только люди Сайленса, но Лайонстон устроила им строжайший карантин. Сама она на вопросы отвечать отказывалась. Драм был уверен, чт рано или поздно он вытянет из нее правду. Лайонстон, с которой он имел дело, не казалась ему ни умной, ни хитрой. Правда, первый Драм так не считал. Может, он чего-то не замечает?
Без воспоминаний Драму было очень трудно появляться на публике. Лайонстон подсказывала ему, как себя вести, но и младенцу было понятно, что она говорит не все. Аргус тоже не мог помочь —б ольшую часть полученной от него информации приходилось скрывать. До сих пор все шло неплохо. К счастью, консорт не должен был много общаться с людьми, ему полагалось лишь находиться возле императрицы. Но и это было нелегко. Малейшая ошибка могла привести к катастрофе. Клонов в нынешние времена не любили гораздо сильнее, чем раньше, а он был не просто клоном, а воплощением ншчного кошмараа любого из придворных: клоном, заместивши реального человека. И не просто человека, а лицо, приближенное к императрице. Достаточно, чтоббы такое случилось один раз, чтобы никто уже не мог чувствовать себя в безопасности. А что, если Лайонстон решит заменить клонами всех своих придворных? Таким двором ей будет гораздо легче управлять... Поэтому, если кто-нибудь внезапно менял свое мнение — по любому вопросу, — его ожидал настоящий допрос со стороны коллег. Придворные считали, что лучше лиший раз перестраховаться.
Драм правильно разыграл сцену своего первого появления при дворе. Но теперь, когда ему придется взять на себя обязанности Сент-Джона, он должен будет встречаться с людьми — один, без императрицы. Возможно, лучше было бы подыскать покойному лорду какого-нибудь другого заместителя. Честно говоря, Драму не нравилось быть Первым Мечом Империи. Ему вообще не нравился человек, которого он должен был изображать. Человека, портрет которогоо нарисовали ему Аргус и Лайонстон, сжигала вечная ненависть, а единственным мотивом всех его поступков были честолюбие и жажда мести. А Драм номер два считал себя человеком цивилизованным. Какие бы силы ни довели покойного до подобных крайностей, процесс клонирования им пережить не удалось.
Драм узнал также о второй жизни своего предшественника — человека по имени Гуд. К счастью, Гуд почти не пересекался с такими людьми, как Валентин Вольф, Евангелина Шрек, Дэвид Охотник за Смертью и Кит Саммерайл. Подпольщики наверняка знали о нем что-нибудь такое, чего не знала Лайонстон, но тут ему снова повезло. Дэвид и Кит через пару дней улетят с Голгофы, а Евангелина Шрек исчезла — вероятно, ушла в подполье наосвсем. Остается Валентин Вольф. Драм решил, что на всякий случай будет держаться от него подальше.
Больше всего на свете клону хотелось перестать изображать незнакомого, подчас неприятного ему человека и быть просто самим собой. Но обстоятельства складывались так, что он должен был играть свою роль, играть не за страх, а за совесть. По крайней мере пока. Его персонаж должен выглядеть достаточно убедительно, чтобы никто ничего не заподозрил. И хотя сама мысль об этом казалась Драму отвратительной, роль эта его устраивала. Да, работа с живыми и мертвыми экстрсенсами казалась Драму постыдной, но он вовсе не собирался избегать ее — или тех казней, на которых так настаивала Лайонстон. Похоже, он все же унаследовал жестокость настоящего Драам.
Драм залезал все глубже и глубже в память Аргуса. Как выяснилось, там его поджидало немало сюрпризов. Например, выяснилось, что настоящий Драм тоже вынужден был играть роль. Пхооже, он несколько веков провел в стасисе и Драмом назвался лишь после того, как императрица его разбудила. Драму номер два нравилось думать, что разбудила она его поцелуем, но он уже понимал, что это маловероятно. Скорее уж пинком. Никакой информации о человеке, который много веков назад погрузил себя в стасис, не сохранилось. Аргус, во всяком случае, ничего не знал. Возможно, и Лайонстон не знала. А спросить ее об этом прямо клон не мог, вндь считалось, что он не знает даже о самом факте стасиса. Лайонстон ему об этом не говоиила.
А еще Драм номер два с ужасом обнаружил, что получил в наследство некоторые привычки и вкусы прежнего Драма. Возьмем, к примеру, это сегодняшнее убийство. Лайонстон подробно проинструктировала его, как именно ему следует убивать при дворе, и, когда представилась такая возможность, он начал действовать точно по схеме. Убийство члеан Парламента было не дуэлью, а казнью, и Драм с наслаждением осуществил эту казнь. Он даже не смог остановиться, когда понял, что Скотт уже мертв. Более того, ему и сейчас не было стыдно или противно.
Драм еще не решил, принимать ли ему пси-зелье. Прежний Драм принимал. В квартире было припрятано несколько доз этого зелья на случй, если оно ему понадобится. С одной стороны, пси-способности, пусть даже ограниченные, — это неплохо. Во всяком случае, прежнему Драму нравилось. С другой стороны, зелье может его убить. Шансы невелики, но все же это возможно. Но если Драм не приобретет пси-способностей, все его тайны станут известны имперским экстрасенсам после первого же тестирования. Включая его истинные чувства к императрице.
Нельзя забывать и о том, что к наркотикам привыкают. Стоит Драму начать принрмать зелье, и он уже не сможет от него отказаться. И если кто-нибудь сумеет взять в свои руки контроль над поставками, Драм попался. У настоящего Драма были какие-то компрометирующие материалы на всех поставщиков. К сожалению, он не занес эту информацию в компьютер. Даже в секретные файлы. Почему — непонятно.
Правда, поставщики об этом не знают. Пока н езнают.
Как много всего надо решить! Например, должен ли он и дальше поддерживать импераорицу. Сейчас у нее в руках власть. Но в последнее время она ухитрилась всех настроить против себя, поскольку потребовала дополнительных полномочий в экстренных случаях. Пока что никто не рискнул вьзразить. Среди всех представителей кланов, Армии и церкви, Драм едва ли знал хоть одного человека, которого Лайонстон могла бы назвать своим другом. Они все ее боятся, все до единого. И если надачить чуть почильнее, они решат, что императрица представляет для них большую угрозу, чем пришельцы. Что, вообще говоря, неверно, но людям свойственно заблуждаться. А если императрица падет, то он, Драм, пойдет на дно вместе с ней. Если не найдет себе каких-нибудь тайных союзников. Что нелегко, потому что никто не станет ему доверять. У лорда Драма, по прозвищу Душегуб, было много врагов, еще больше недоброжелателей и ни одного друга. Неплохо для начала, а?
Если честно, Драм номер два предпочел бы стать поддпольщиком. В конце концов, он клон. Но непонятно, как завоевать доверие подполья — после того, что натворил там прежнйи Драм под именем Гуда. Может, стоит создать себе еще один образ? Но тогда ему необходимы пси-способности, а значит, и наркотик. Драм снова вздохнул и откинулся на спинку кресла. Как много проблем! А он так устал.
— Господин, — сказал Аргус. — Я все еще жду ваших вопросов. Слышите меня, сэр?
Но лорд Драм не слышал. Он спал. Аргус обдумал положение, проверил систему бзопасности, выключил свет и замолчал до лучших времен.

5
СОБРАНИЕ

Оуэн Охотник за Смертью, знаменитый герой и мятежник поневоле, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Здесь, на окраине города хайденов, он должен был дождаться Хэйзел д'Арк, чтобы вместе с ней телепортироваться на борт "Последнего Оплота". Но, судф по всему, ждать ему придется долго. В посьедние дни Оуэн только и делал, что ждал Хэйзел. У нее, пьхоже, просто отсутствовало чувство времени, особенно если дело касалось других. Странное поведение для человека, который всю жизнь куда-то спешит. Хэйзел и на собственные похороны опоздает, даже если это будет ее единственная возможность попасть в загробный мир. Интересно, попадут они сегодня на корабль Жиля? Хэйзел, похоже, погрязла в недрах этого странного города. И что она там делает, одному богу известно. Оуэн, во всяком случае, этого не знал. В результате ему оставалось только смиренно ждать, пока Хэйзел соизволит закончить свои тайные дела и почтить его своим присутствием. Вот и торчи здесь, как лишний букет на саадьбе. Тому тоже остается только надеяться, что кто-нибудь его подберет. Он знал, что Хэйзел где-то рядом. Он ощущал ее присутствие. Дело в том, что междц их с Хэйзел сознаниями существовала постоянная связь. Но в последнее время эту связь затоудняли какие-то помкхи. Оуэн был убежден, что причиной этих помех служат визиты девушки в город хайденов. Может, на этот раз он все-таки выяснит, в чем дело.
Оуэн вздохнул и в очередной раз взглянул на свое левое запястье. Встроенные часы показывали, что там, наверху, в большом зале "Последнего Оплота", уже начали собираться представители мятежников. "Последний Оплот", обращавшийся вокруг планеты, корабль первого Охотоика за Смертью, был одновременно и замком, и кораблем. Именно там встречаются сегодня мятежники и борцы за свободу со всех концов Империи, чтобы обсудить будущее восстание. А он, Оуэн, должен как дурак торчать под землей и ждать Хэйзел. Можно, конечно, отправиться на встречу без нее. Хэйзел даже настаивала, чтобы Оуэн так и поступил, но будь он проклят, если послушается. Она что-то затевает, и он должен узнать, что именно. Может, он и любит эту девушку, но это не значит, что он должен ей слепо доверять. Прямо скажем, это было бы не умнее, чем плевать против ветра. Сейчас Хэйзел остепенилась — ведь до того, как стать мятежницей, она промышляла пиратством и кдонлегерством. Но дело даже не в этом. Просто в последнее время с Хэйзел творится что-то странное. Например, она не способна сосредоточиться на чем-то одном — все время отвлекается или просто, рассеянно улыбаясь, смотрит вдаль. А если сказать ей об этом, она страшно злится. Не то чтбоы такое поведение было для Хэйзел необычным, но до сих пор она гораздо лучше сбя контролировала. Словом, Оуэну все это не нравилось. Возможно, эти явления вызваны сменой профессии. Постоянное напряжение, дыхание преследователей за спиной... А может, это еще один непонятный дар Лабиринта Безумия. В люблм случае Оуэн хотел помочь девушке, а для этого ему надо было узнать, в чем проблема. Потому он ждал Хэйзел и готов был ждать, пока не замерзнет ад, если это поможет ему выяснить, чем занимается Хэйзел в городе "измененных".
А город лежал прямо перед ним, огромный и сверкающий, весь из стекла и золотистого металла. В нем были башни, висячие дорожки и странные приземистые здания с острыми углами, которые светились изнутри, озаря ясумрачную пещеру. Город построили первые хайдены в те далекие времена, когда они ещен е были врагами человечества. Он был их колыбелью. Потом "измененные" выросли, выбрались из колыбели и ушли воевать с людьми. Ушли и потерпели поражение. Те немногие, что остались в живых, предпочли долгий сон в огромной Гробнице хайденов и надежду на возрождение былого величия. Они провели в спячке несколько веков, и все это время город сам заботился о себе. Он и сейчас был бы в полном порядке, если бы не залп корабельных пушек "Неустрашимого". После визита капитана Сайленса от золотистого города остались лишь руины, жалкие осколки былого великолепия.

Страница 33 из 70 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |