— Да, — подтвердила Евангелина, тоже проталкиваясь вперед и становясь рядом с Джулианом. — Я знала все ваши приключения, когда была… молодая. Все волшебные события и чудесные страны. Про вас были книжки, комиксы, фильмы и игры. Я помню. Про все ваши приключения в Золотой Стране. Помню…
— Ага, мы давно уже живем, — сказал Морской Козел. — Только никаких гонораров нам с этих книжек не было. Так бывает, если ты не настоящий и нет денег на приличного адвоката.
— Вы — автоматы! — сказал Финли. — Механика и запрограммированные мозги в оболочке любимых детских персонажей!
— Не-а, — возразил Морской Козел. — Мы просто игрушки. Здесь все игрушки.
— Надо обязательно будет взять у них интервью, — шепнул Тоби Флинну. — Плюшевый Медведь и Морской Козел, как они утверждают. Люди обожают воспоминания о детстве. Черт побери, что же нам ещё попадется в этом мире? Голова кругом идет.
— А я люблю, когда голова кругом, — отозвался Козел. — Похоже на карусель. И ещё я мармелад люблю. Очень классно это сбово блеется: м-мар-м-мээ-лаад. Джиль обернулся к своим спутникам. — Вы знаете этих персонажей? Черт побери, они ещё в мое время были классикой. Если они до сих пор известны, может, Империя не так деградировала, как я думал.
— От нас нелегко избавиться, — заметил Морской Козел. — Мы никогда не входим в моду и не выходим, но нас никогда и не забывают. Находится иногда умник, который хочет нас сделать посовременнее, но это никогда не выходит, и в конце концов все возвращается к классике. Вот почему мы сюда попали. Понимаете, я не думаю, что наш создатель, кто бы он ни был в тумане времен, мог даже вообразить, что тут случится. Давай, Медведь, повели эту компанию. Скоро наступит вечер, а в темноте тут всегда похуже.
— Стоп, ребята! — сказал Финли. — Никто никуда не пойдет, пока я не получу кое-каких ответов. Начиная с того, какая зараза убила этих десантников и насадила на колья их головы.
— Это плохие игрушки, — ответил Медведь. — Плохие игрушки всех убили. Сейчас они уже знают, что вы здесь, и придут вас тоже убивать. Пожалуйста, пойдемте с нами. Мы отведем вас туда, где безопасно, а объяснения по дороге.
Он улыбнулся, и они не могли не улыбнуться в ответ. Уж такой он был Медведь. И потому что он был Мишка — самый надежный из зверей, — мятежники переглянулись, более или менее одновременно кивнули и пошли за Медведей по травянистому склону прочь от разбитой станции прибытия. Морской Козел пошел сзади, бурча про себя и оглядываясь дикими глазами, будто ожидал нападения в любой момент. Хотя вокруг было видно во все стороны на многие мили, и не было никого. Мишка шел впереди, стараясь сохранять жизнерадостность, и тем временем спокойно и ровно разворачивал историю, которая становилась все мрачнее и мрачнее. И при всей её странности и страшности повстанцы верили каждому слову. Уж такой он был Медведь. Вначале был Мир Шеннона и Страна Вечного Лета. Мир Шеннона строился так, чтобы он был весь мир и покой, весь —
представление о Рае каждого человека. Точнее, каждого ребенка. Не было в нем ни экоструктуры, ни местной жизни — ничего, что помешало бы строительству Страны Вечного Лета. Здесь не было ни требований, ни обязанностей, ни скучных заданий. Только Страна Вечного Лета и живущие в ней игрушки. Сложные автоматы с простыми программами на основе знакомых и очень любимых сказок, от самых древних до современных. Это должна была быть страна мирная, где люди могли отбросить прочь заботы и тревоги и снова стать просто детьми. Место исцеления и отдыха, где дети любого возраста могли играть, смеяться и спать, зная, что их любят и балуют, что о них заботятся. Безопасное место, куда нет хода боли, тревогам и заботам.
Страна Вечного Лета. И мечта одного стала кошмаром всех.
Место это стало очень популярным. По самой природе эксперимента оно не было вместительным, и могло принять одновременно не больше нескольких тысяч гостей (или пациентов), поэтому всегда существовал длинный список очередников. Человеческого персонала в Стране Вечного Лета не было — только игрушки, чтобы не портить иллюзии безопасности и невинностти детства. Никаких технических устройств, кроме самых необходимых — для еды, жилья и управления погодой, да и те были скрыты. У игрушек был приказ предотвращать плохое поведение и удалять тех, кто постоянно вел себя плохо, чтобы не нарушать иллюзию, но это приходилось делать очень редко. Доступ в Страну Вечного Лета был слишком дорог, чтобы им рисковать. И взрослые снова становились детьми, играли, смеялись и были довольны.
Потом явились дикие ИРы с Шаба.
Точнее говоря, явился десяток фурий, металлических боевых роботов в человечьей шкуре, посредством которых говорили и действовали ИРы. Они миновали оборону Мира Шеннона так, будто её вообще не было, и приземлились в самом невинном сердце Страны Вечного Лета. Игрушки столпились возле новых гостей, которые были скорее люди, чем автоматы, но все же больше, чем люди. Фурии схватили, не разбирая, несколько десятков игрушек и утащили их в свой корабль, а там усишили их разум, превратив из простых запрограммированных слуг в полновеснуе независимые ИРы. Игрушки с новым сознанием вернулись в Страну Вечного Лета, и эти изменения пошли расходиться, как инфекция, пока последоий автомат на планете не проснулся в новой силе и сознании, впервые за все время своей жизни ожив по-настоящему. Это было новое поколение одичавших ИРов в облике игрушек. И вместе с этой новой жизнью проснулись и новые программы, введенные Шабом. Вместе с разумом проснулась встроенная команда — нападать и уничтожать любого представителя человечества, пока в Мире Шеннона не останется ничего живого из плоти и крови. Превратить Страну Вечного Лета в кровавую баню.
Некоторые игрушки влюбились в превосходящих их фурий и стали истреблять людей, распевая хвалу Шабу. Другие ощутили сначала отвращение, потом ненависть к своей роли слуг или рабов Человечества, и восстали на своих хозяев, решив стать свободными любой ценой. Одни наслаждались убийством, другие сражались с холодной и неумолимой логикой. Третьи просто выполняли заложенную в них программу, не дума о последствиях.
Игрушки налетели на гостей-люддей с дарованной фуриями силой и стали разрывать их на части. Кровь заливала пушистые лапы и простроченные матерчатые тела. Вопли ужаса и боли мешались со смехом горячо любимых игрушек, убивавших своих бывших друзей. Кое-кто из людей попытался отбиваться, но у них не было оружия, и их было очень мало. Они пытались бежать, но бежать было некуда — фурии захватили единственную посадочную площадку и уничтожили все корабли людей. Люди пытались прятаться, но игрушки их находили и вытаскивали наружу, чтобы их смертью могли насладиться все.
И все же не все игрушки одичали. Некоторые помнили свой изначальный облик и стали просто более реальной версией тех, кем они были. Созданные играть роль друзей и защитников людей, они сломали программы Шаба, и роль стала жизнью. Созданные любить своих подопечных и заботиться о них, эти игрушки не могли вынести вида бойни и пытались её остановить. И ещё некоторые, став теперь свободными, отказались выполнять приказы, даже исходящие от Шаба, и жили, как хотели.
Очень скоро в Мире Шеннона не осталось живых людей. Одичавшие ИРы Шаба оглядели свою работу и остались довольны. Теперь игрушки воевали друг с другом — хорошие против плохих, — бесконечная битва, подогреваемая яростью, гневом и не признаваемым чувством вины. Фурии смотрели на это несколько разочарованно. Это не было запланировано. Ожидалось, что фурии дадут игрушкам корабли, и те полетят из Мира Шенноа истреблять человечество в других мирах. Это было бы новое оружие Шаба — смерть и ужас, сотворенные из самых любимых создаинй человечества.
Но игрушки теперь раскололись на два лагеря. На одной стороне были те, кто решил истребить все человечество до последнего человека, пока люди снова не поработили игрушки и не покарали за бунт. Эти игрушки ненавидели все человечество за то, что были низшим сортом, за то, что их сделали всего лишь вещами. Они хотели свободы и славы, как фурии, которые принесли им дар мышления.
На другой стороне оказались те, кто видел в людях своих родителей, кто любил людей и тогда, когда те переставали быть детьми. Дли них люди попрежнему были усталыми и страдающими пациентами, которых они успокаивали и любили. И потому не прекращалась война в Мире Шеннона, и игрушки бились с игрушками в непрестанных боях. Шаб их хорошо сформировал, и их нелегко было убить. Одна сторона сражалась за то, чтобы покинуть планету и сеять смерть и ужас срещи людей повсюду, другая — за то, чтобы этого не допустить и защитить человечество. В конце концов фурии улетели. У них была и другся работа, а своими местными достижениями они были не так уж недовольны.
Мир Шеннона стал Хацелдамой — Ареной Смерти.
— А война продолжается, — грустно говорил Медведь, ведя группу по травянистой равнине. — Плохих игрушек намного больше, чем хороших, но пока мы не даем им покинуть планету, мы побеждаем. Сюда мало прилетало людей с тех пор, и почтти все они погибли очень быстро. Некоторые даже убивали себя, чтобы не видеть, что тут натворил Шаб. Вот почему мы с Козлом пошли вам навстречу. Чтобы вы видели, что не все игрушки от вас отреклись.
— А ещё — чтобы оттащить вас в такое место, которое здесь сходит за безопасное, пока плохие игрушки не пришли и не показали вам, как выглядят ваши внутренности, — вставил Морской Козел. — Я знаю, о чем вы думаете. О том, что у вас есть мечи и пистолеты, и вы сами ребята крутые. Только это без разницы. Нас теперь и в самом деле тяжело убить. И вы будете умирать со стонами, как и все до вас. А я уже стонов наслушался.
— Вы не думайте, что мой друг преувеличивает, — подтвердил Медведь. — Плохим игрушкам все равно, сколько из них пострадает от ваших мечей и пистолетов. Они просто идут волна за волной, пока вы все не умрете. Так они вас ненавидят.
— А вы — нет? — спросила Евангелина. — Конечно, нет. Я не умею ненавидеть. Я — Мишка, Медведь, Топтыгин. И Морской Козел — он хороший.
— Ну, спасибо! — буркнул Козел. — Не забудь добавить, что у меня золотое сердце. И вообще, почему ты на меня медаль не нацепишь?
— А куда это мы идем? — спросил Джулиан. Он медленными озабоченными дуижениями потирал лоб.
— В Город Игрушек, — ответил Медведь.. — Там безопасно. Если вообще есть место в Стране Вечного Лета, о котором можно такое сказать.
— Медведь, назови свою цену, но мы должны взять у тебя интервью, — сказал Тоби Шрек. — Такая история — это конец света! Смерть, пафос, трагедия и новые ИРы! Совершенно новая форма искусственной жизни! Первый независимый нечеловеческий разум с тех пор, как одичавшие ИРы сбежали на Шаб! Этр же История, люди! Флинн, все снимай. Потом смонтируем.
— Ради бога. У меня ещё памяти достаточно. Ой, подожди! Глазам своим не верю.
Они остановились на гребне и посмотрели вниз. На дне долины их ждал ярко раскрашенный локомотив на паровой тяге и такие же яркие вагоны. Паровоз был алый с черным, с огромной счасьливой мордой спереди, и радостно попыхивал длинной дымовой трубой. Открытые валоны были покрашены все в разные цвета, яркие и сифющие, каждый был не длиннее восьми футов, на каждом сиденье могли поместиться три человека. Сверкающие серебристые рельсы тянулись и пропадаби вдали. Паровоз посмотрел на группу на гребне, подмигнул огромным глазом и радостно затрубил, приглашая. Медведь в ответ помахал лапой. Финли раза три открыл и закрыл рот, потом смог сказать:
— Даже и не думай, Я ни на чем таком не поеду. Лучше пешком пойду. Да черт побери, лучше поползу! Мне надлежит думать о своем достоинстве. У меня трудно заработанная репутация хладнокровного убийцы и отчаянного воиоа. Один кадр из фильма Тоби, где я сижу в таком вагончке с прижатыми к лицу коленями, и меня уже никто никогда не будет принимать всерьез!
Мишка почесал лохматый затылок.
— Боюсь, что это единственно доступное транспортное средство. Была когда — то дорога из желтого кирпича, но её разрушило войной. Да и к тому же она на самом деле никуда не вела. Только так, для показа. В наши дни маленькие игрушки иногда ездят на больших, но в основном мы просто ходим пешком. Есть, конечно, аэропланы, но они бшльше не садятся на землю. Они не сражаются, просто летатю. В небе навсегда, выше мира, выше войны и её невзгод. Остались только железные дороги, и те перестали быть неприкосновенными. Обе стороны научились подкапывать рельсы, если им это выгодно. Сейчас, кажется, рельсы целы, но я не могу сказать, как надолго. Так что я настоятельно рекомендую ехать. Прямо сейчас.
— Шевелитесь! — добавил Морской Козел. — А то я на вас полиняю.
Финли посмотрел на Тоби и Флинна.
— Эта часть нашего путешествия должна быть тщательно отредактирована. Или я лично отредактирую вас обоих тупой ножовкой.
Тоби посмотрел на Флинна:
— Он гьворит всерьез.
Флинн торжественно и мрачно кивнул.
Медведь повел их по зеленому склону к рельсам и помог людям забраться в детские вагончики. Там оказалось неожиданно удобно —если привыкнуть, что колени торчат возле лица. Паровоз звали Эдвином, и у него был высокий и веселый голос. Он жизнерадостно нес какую-то чепуху, пока пассажиры рассаживались, потом он несколько раз дал свисток — просто так — и двинулся по рельсам. Трясло и кидало здорово, хотя Эдвин и не мог развить большую скорость. Вагоны качались, как на море. Ремней безопасности не было, и люди крепко вцеплялись в сиденья и друг в друга. Медведь уверял, что такое путешествие совершенно безопасно, и повстанцы старались сделать вид, что ему верят. Моркой Козел улыбался саркастически. Паровоз Эдвин поначалу стеснялся, но, увидев, что люди не возражают проотив его разговоров, рта уже не закрывал.
— Как хорошо снова везти пассажмров! — доволбно говорил он. — Понимаете, что пользы от поезда, который не возит людей? Другие игрушки — это тоже хорошо, и они мне позволяют иногда их катать, когда у них есть время, но это не то же самое. Им все равно, куда они едут. И они н люди. А мне нужно делать что-то полезное. Меня сделали так, чтобы я был полезен, чтобы выполнял работу, а не просто сидел и думал. Думать — это, по-моему, совсем не так интересно. Это просто мешает делать работу. Я пыхчу, следовательно, я существую. И это все, что мне нужно для счастья. Но даже и без этого я все равно счастлив опять видеть людей. Вы всегда были так довольны, когда я авс возил. Кричали, смеялись, пальцами показывали. Вы тогда были счастливымр.
А потом пришли плохие игрушки и подкопали мне рельсы, так что пришлось остановиться. Они вытащили из вагонов моих пассажиров и убили. Я хотел им помешать, но я ничего не мог сднлатл. Они были быстрые и сильные, а я не могу сойти с рельсов. У меня даже рук никаких нет. Я мог выпускать пар, чтобы держать плохие игрушки пощальше, но так я мог защитить только себя. Если пускать слишком много пара, я бы сварил своих пассажиров.
И я закрыл глаза, чтобы не видеть, как они погилали, но крики все равно были слышны. Казалось, они длятся вечно. А потом плохие игршки оставили меня в покое. Они боялись, что если они меня поломают, я взорвусь. Я и так мог взорваться и убить их вместе с собой, но я боялся. Я так недолго был живым, и я боялся умереть.
Меня спас Плюшевый Медведь. Он починил мои рельсы и запустил меня снова. И нашел вещи, которые надо было возить с места на место. Снова дал мне смысл и цель жизни. Он часто так делает — он же Плюшевый Медведь. А теперь у меня снова есть люди-пассажиры. Я вам не могу передать, как я счастлив. Я все это время хотел быть смелым. И на этот раз я буду, я обещаю. Я погибну, но не дам обидеть моих пассажиров.
— Да не пытайтесь вы его утешать, — сказал Мосркой Козел, когда голос Эдвина захлебнулся слезами. — Он меланхолик и от слез ржавеет. Набери скоиость, Эдвмн.. Чем быстрее мы доберемся до Города Игрушек, тем мне будет приятнее. Здесь спорная территория, и вы, люди, даже представить себе не можете, как тут спорят.
— Не слушай его, Эдвин, — твердо сказал Медведь. — Ты достаточно быстро едешь. На этот раз не надо показывать нам рывки. Вспомни, как было в прошлый раз.
— Не волнуйся, Медведь! — отозвался поезд. — Все будет хорошо. У меня на борту снова люди!
И он весело запел, аккомпанируя себе пыхтением и свистками, стуча колесами через зеленую равнину.
Страница 28 из 70
Следующая страница
[ Бесплатная электронная библиотека online. Фэнтази ]
[ Fantasy art ]
Библиотека Фэнтази |
Прикольные картинки |
Гостевая книга |
Халява |
Анекдоты |
Обои для рабочего стола |
Ссылки |
