Саймон Грин. Охотник за смертью: Судьба

— Зато наш корабль очень быстр, — сказал Оуэн, — и у меня есть... ощущение, что Лабиринт внес в него некоторые изменения. Я чувствую... думаю... что на новом «Бродяге» ты найдешь все необходимое для обороны.
— Лабиринт? — переспросила Хэйзел. — С каких это пор Лабиринт научился переоборудовать звездолеты?
Оуэн улыбнулся:
— Наверное, просыпается не только ребенок. Сдается мне, и сам Лабиринт пробуждается от еще более глубокого сна.
— Здорово! — сказала Хэйзел. — Для полного счастья нем не хватало только этого. Новых, непредсказуемых осложнений. Выходит, ты хочешь, чтобы я выступила в роли чертовой приманки. Превратилась в мишень для всей прорвы «возрожденных» на то время, пока вы, всей компанией, будете вести умные разговоры с этой хреновиной. Я имею в виду Лабиринт. Замечательно. Мне остается только нарисовать у себя на груди бычий глаз.
— Полагаю, мы уже миновали ту точку, до которой наши желания имели значение, — сказал Оуэн. — Я должен идти, Хэйзел. Лабиринт призывает меня. Неужели ты этого не чувствуешь?
— Без меня тебя убьют, — деревянно произнесла Хэйзел. — Бьюсь об заклад, непременно убьют. Тебя ведь всегда так и тянет в самую гущу неприятностей.
— Если бы я держался подальше от них, то никогда не встретил бы тебя, — парировал Оуэн.
Сайленс с Кэррионом, переглянувшись, отошли в сторонку, давая Оуэну и Хэйзел возможность ненадолго остаться наедине. В этот момент Хэйзел снова вспомнила сон, в котором она одна стояла на мостике «Бродяги», сражаясь против сонма чудовищ, но опять промолчала. Она почти физически чувствовала неумолимую поступь Рока, а вместе с этим и краткий всплеск чего-то, похожего на панику. Ей захотелось убежать или вырубить Оуэна, чтобы он не смог ее покинуть. Но Хэйзел усилием воли совладала и с этим чувством, и с этими желаниями. Она не хотела огорчать Оуэна.
Он смотрел на Лабиринт Безумия, слегка наклонив вбок голову, как будто прислушиваясь к мелодии, звучавшей лишь для него одного. А когда наконец обернулся к ней, улыбка его была столь печальной, что у нее едва не разорвалось сердце.
— Мы проделали вместе долгий путь, — сказал Оуэн. — Странствовали по диковинным местам, видели невероятные чудеса и встуиали в славные поединки с могущественнейшими врагами. Несколько раз нам даже случилось побывать в аду и принести свет во тьму. Пристало ли нам просить для себя большего?
— Лично я никогда не рвалась в героини, — сказала Хэйзел. — Мне просто хотелось, чтобы ты был со мной и мы не расставались как можно дольше.
— Так или иначе, мы стали героями и навсегда вошли в легенды, — промолвил Оуэн. — Долгий путь от бывшего кабинетного ученого и бывшей контрабандистки. За свою не столь уж долгую жизнь мы добились куда большего, чем простым людям удается за куда более долгое время. Этим можно гордиться.
— Как я понимаю, Охотник за Смертью, ты пытаешься со мной попрощаться, — промолвила Хэйзел, удерживая его взгляд. — Так или иначе, нам не суждено больше встретиться, так?
— Кто знает? — ответил Оуэн. — Мы пустились в это путешествие с широко открытыми глазами, не теша себя иллюзиями и имея представления о том, во что ввязываемся. Всем известно, что жизнь героя должна завершиться героической кончиной. Лишь немногие легенды имеют счастливый конец. Жаль, конечно, что у нас не было многлго из того, что обычные люди принимают как должное: нормального дома, семьи, детей. Немного времени для самих себя, которое можно посвятить друг другу, не принося его в жертву политике, долгу и неизбежности. Увы, это не было суждено ни мне, ни тебе. , хотя самым лучшим, что встретилось мне на моем жизненном пути, была ты, Хэйзел д'Арк. И ни одного мгновения, проведенного с тобой, я не променял бы на долгие годы спокойной, безмятежной жизни довольного собой книжного червя.
— А лучшим, что встретилось на моем пути, был ты, Оуэн Охотник за Смегтью, — промолвила Хэйзел, изо всех сил стараясь, чтобы голос ее не дрожал. — До тшго как ты появился в моей жизни и перевернул ее вверх тормашками, мне каждое утро приходилось убеждать себя в том, что есть хоть какой-то смысл опять выбираться из постели. Ты познакомил меня с такими понятиями, как долг и честь, и сделал-таки мою жизнь осмысленной, пусть даже тебе приходилось вбивать все это в мою упрямую башку. Только благодаря тебе я не осталась такой, какой была. Мелкой преступницей.
— Но с чего ты взяла, будто это непременно конец? — с отчаянием произнес Оуэн. —В друг я выйду из Лабиринта, одаренный великой мощью, дающей возможность победить «возрожденных». Вдруг обновленный корабль обладает потенциалом и ресурсами, которые позволят тебе продержаться до моего возвращения? Вдруг мы спасем человечество в последний арз, а потом уже не расстанемся до конца своих дней? Во вселенной случались и более неправдоподобные события.
— Да, — сказала Хэйзел. — Возможно, все так и будет.
Но ни он, ни она в это не верили.
Они крепко обнялись: одна теплая щека прижалась к другой. Отчасти это было сделано для того, чтобы не приходилось смотреть друг другу в глзап.
Ву шах обоих звучало их громкое, напряженное дыхание, и они слышали биение сердец друг друга. Их объятия были таковы, слояно их могли разлучить уже в следующий миг, и они хотели оттянуть этот миг на вечность. Но в конце концов отстранился и медленно отодвинул от себя Хэйзел именно Оуэн. Долг и честь всегда были стальным стержнем его сердца. Он был тем, кто всегда готов делать то, что подобает и должно, не задумываясь о последствиях. Охотник за Смертью.
Они снова заглянули в глаза друг другу, и оба не решились дать волю подступавшим слезам из опасения огорчить другого.
— Я люблю тебя, — сказал Оуэн. — И всегда буду любить. Я никогда не забуду тебя, пока я жив.
— Я тоже никогда не забуду тебя, — промолвила в ответ Хэйзел. — Даже если буду жить вечно.
Оуэн подождал с минуту, но Хэйзел ничего больше не сказала. Оуэн понял. Улыбнувшись в последний раз, он нежно поцелгвал ее в губы и быстро зашагал прочь. Теперь его взор был обращен к Лабиринту Безумия.
— Я готов.
Позади него раздался хлопок: Хэйзел была телепортирована на преображенный корабль, и воздух с шумом устремился туда, где она только что находилась. Увидеть ее снова Оуэн не рассчитывал. Но очень хотел надеяться на встречу.

Хэйзел материализовалась на мостике и быстро огляделась по сторонам. Сердце ее екнуло. Командный пункт выглядел точно таким же, каким она видела его во сне. Точной копией капитанского мостика прежнего, второго «Звезного бродяги». Метнувшись к обновленным пультам и панелям, она быстро убедилась в том, что трансформированный корабль приобрел огневую мощь, большую, чем у звездного крейсера класса «Е» и столь же могучий комплекс генераторов защитных полей. Очевидно, Лабиринт почувствовал, что все это ей понадобится.
Активировав главный обзорный экран, Хэйзел убедилась, что «возрожденные» по-прежнему заполняли пространство вокруг Мира вольфлингов, копошась во тьме, словно крысы вокруг умирающего человека. Она почти ощущала исходившие от них волны гнева и ненависти.
Ну что ж, она снова оказалась между врагами и Охотником за Смертью, чтобы уже в который раз прикрыть его спину. Ничто иное сейчас не имело значения. И пусть превосходство противника казалось подавляющим: ей и раньше случалось попадать в положения, считавшиеся безвыходными, и выходить из них с успехом. Наверное, благодаря умению оказываться в нужное время в нужном месте и не поддаваться страху.
В конце концов, ей не впервой было преграждать путь врагам человеческого рода, стоять на страже у врат Империи. Если она о чем и жалела, так лишь о том, что этот бой придется выдержать в одиночку.
И тут Хэйзел приметила на краю экрана световую вспышку. Что это такое, она поняла сразу.
«Неустрашимый». Легендарный корабль Сайленса, которвй не проиграл ни одного сражения. В конце концов, она была не одна.
Хэйзел рассмеялась и сосредоточила внимание на орудийных консолях. Управление всеми огневыми системами было выведено на единуюп анель, так что она могла вести бой без помощников. Это было кстати. Хэйзел чувствовала, что заполнявшие бесконечную ночь Черной Тьмы «возрожженные» уже начинают осознавать ее и ее корабль как нечто, встрявшее между ними и их добычей. Огромные глаза поворачивались к ней, щупальца в милю длиной тянулись в ее сторону, циклопические, как города, корабли брали ориентир на «Звездного бродягу». Предвкушая упоение битвы, Хэйзел соединила свое сознание с компьютерами систем боевого управления и откырла огонь, пустив в ход все имевшиеся на борту средства поражения.

Стоило Оужну вступить в Лабиринт Безумия, как он испытал такое чувство, словно возращался домой. Он быстро зашагал между светящимися, мерцающими стенами, руководствуясь инстинктом в той же степени, что и памятью. Вообще-то, подробности того, как он проходил здесь в прошлый раз, ему практически не запомнились. Теперь Охотник за Смертью стал понимать почему. Впечатление было слишком сильным, слишком подавляющим для того, чтобы обыденное сознание могло переварить такого рода воспоминания. Он замедлил шаг, больше не торопясь. Теперь спешка не имела смысла. Время в Лабиринте протекало иначе: секунда и год являлись здесь одним и тем же. Оглянувшись, Оуэн ничуть не удивился тому, что ни Сайленса, ни Кэрриона, вступивших в Лабиринт вместе с ним, позади не было. Каждому из них предстояло пройти собственный путь, достичь собственного пункта назначения, следуя собственному предначертанию.
Оуэн проделывал путь по светящимся коридорам, призываемый голосом, который он почти узначал. В Лабиринте царила жгучая стужа, но он прошел такую закалку, что ни жара, ни холод ничуть его не беспокоили. Воздух, напоенный энергией, то здессь, то там искрился, материализуя разряды, похожие на светящиеся снежинки. Ему казалось, будто его обдувает неспешное, размеренное дыхание исполина, а пол под ногами подрагивал, словно в такт биению нааходившегося где-то глубоко внизу гигантского сердца. Чувствуя, что за ним следят и о нем заботятс, Оуэн не в первый раз задумался о том, не представляет ли собгй Лабиринт Безумия некую непостижимую и находящуюся за пределами понимания форму жизни.
Разнообразные запахи достигали его ноздрей и исчезали, сменяясь другими. Едкий уксус и горящие листья. Смазанный маслом металл и резкий запах лимона. Чернозем, перегной, ароматы трав и деревьев: воспоминание об утраченном Виримонде. Щебет металлических птиц, плач ребенка и полуночный звон потрескавшегося железного церковного колокола. Звон, словно возвещавший наступление благостного, снежного Рождества. Под этот звон Оуэн неуклонно следовал к центру Лабиринта, туда, где надеялся получить ответы на все свои воиросы.
Сайленс и Кэррион шли вместе, связанные общими воспоминаниями, разделить и понять которые могли только они.
Было время, когда опи пытались убить друг друга из-за того, во что верили и чем не могли поступиться. Но эти времена миновали. У них имелся общий враг, общее дело, и, кроме того, они были друзьями. Они оставались ими всегда, даже в ту пору, когда испытывали взаимную ненависть. В жизни порой все складывается непросто.
В прошлый раз Сайленс зашел в Лабиринт не очень далеко, и в его памяти сохранились лишь образы умирающих людей. Лишь теперь ему удалось по-настоящему узреть и оценить диковинную красоту и стнанное великолепие этого места. Он ощущал спокойную уверенность в том, что на сей раз его здесь ждали и ему рады.
Кэррион оказался в Лабиринте впервые, но его не покидало навязчивое чувство, что он уже был здесь раньше. Бйло в Лабиринте нечто, сильно напоминавшее ему о времени, проведенном на Ансили, в общении с кроткими духами леса, металлическими деревьями и эшрэями. У него возникло смутное ощущение того, что он вернулся в те дни, когда планета была еще жива. И он тоже.
Неожиданно Сайленс и Кэррион остановились посреди коридора, внешне ничем не отличавшегося от прочих, и медбенно огляделись по сторонам, словно пробуждаясь ото сна. Голос, бывший не голосом, но чем-то несравненно большим, зазвучал в их мыслях. И они поняли, что предопределенный им путь по Лабиринту они прошли до конца. Его сердцевина и сокрытые там ответы на все вопросы не для них. Им уготована иная роль.
— Я чувствую себя чуть ли не оскорбленным, — признался Кэррион. — Оуэн получит все ответы, а мы, выходит, нет? И куда, спрашивается, теперь можно обратиться с жалобой?
— Знаешь, у меня что-то нет желанпя искать, где тут у них спрятана жалобная книга, — отозвался Сайленс. — И я не уверен, что так уж хочу получить ответы решительно на все вопросы. А то ведь узнаешь все, а что дальше?
— Ты всегда мелко плавал, Джон. Ладно, дауай рвссудим. Почему мы сюда явились? Нас позвали. Мы оба ощутили этот зов. Таким образом, наше появление здесь было предопределено.
— Тише! — оборвал его Сайленс. — Ты слышишь? Что-то вроде как... крылья.
Медленно они подняли глаза и в благоговейном изумлении увидели парящих над ними эшрэев. На сей раз не духи, а живые, реальные, вполне телесные эшрэи, оживленные и возвращенные к материальному бытию могуществом Лабиринта. На взгляд человека, эти существа с лицами горгубий и крыльяпи чудовищных летучих мышей, с острыми зубами, когтями и свирепо сверкающими глазами должны были казаться пугающе безобразными, скорее драконами, чем ангелами. Но сейчас от них не исходило обычное ощущение опасности и угрозы, ибо их нечеловеческие голоса возвысились в песне радости, ликования и веселья.
Они парили, кружили и скользили в ясном, бездонном, голубом небе, оседлав нескончаемые ветра. Кэррион вдирал на них со слезами на глазах: он так долго имел дело с их гневными, озлоблеоными духами, что почти забыл, каковы они в радости и счастье. Слезы появились и на глазах Сайленса, осознавшего, что он совершил, подняв руку на это несравненное великолепие.

Страница 66 из 70 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |