Уитли Стрибер - Сон Лилит (Голод - 3)

Яну уже не хотелось никаких таблеток. Керри запел, и Малыш принялся за прежнее.
— Я буду уууааауууааауууаа...
— Я... Господи!
— Ты ходил с ней?
— Нет... нет, просто удивлен. А народ знает?
— Конечно. Но она была... словом, выпендриться любила. Никому нет дела.
Ян ушел с танцев и теперь стоял, запрокинув голову, уставившись в звездное небо. Почему не отменили танцы? Неужели нет никакого трепета перед смертью? Ведь они все знали Бритни, еще вчера девчонка болталась здесь. А теперь она просто еще один мертвый подросток, жертва. Это как на войне. На войне, когда кто-то умирает, танцы не отменяют.
— Уууууаааааауууу, — доносилось из гимнастического зала.
Было бы здорово, если бы сейчас на его плечи легла отцовская рука, как это случалось в детстве. Нет, черт подери, не надо, он не хочет! Ян сел в "мустанг" и выехал со стоянки. Он вдавил педаль газа в пол, прислушиваясь к визгу шин, дребезгу ослабшего переднего бампера. Скоро позади остался Ист-Милл, Джилфорд-роад вела его мимо мороженицы Джергена, деревеньки под названием Амон-Антик, сверкающего Тако-Белл к "Макдональдсу".
В кафе сидели всего лишь несколько человек, за прилавком — обычные ребята, которым не повезло, гудят неоновые лампы. Так оно и есть: жизнь идет своим ходом. Человек умер! Эй! Эй!
Ян поехал дальше, мимо заброшенной радиостанции, оставил за спиной последние огни и, безжалостно гоня машину по проселочной дороге, повернул на север, в холмы. Ему не хотелось останавливаться, а просто ехать и ехать, догоняя ее душу. Запихнув в магнитофон кассету, он быстро перемотал ее на песню "Эй, я что-то значу":
"Эй, я что-то значу, ты хоть взгляни на меня, пожалуйста, я ведь что-то значу. У меня есть имя, эй, я ведь что-то значу. — Затем последовало соло на ударных, и снова сильный голос запел: — Я что-то значу, у меня есть имя, эй, я что-то значу..."
Но в одном, Лео, ты не права. Мы ничего не значим, мы как солома, а то и хуже. Просто имена, которые вспыхивают в памяти и уходят.
— МЫ, ЧЕРТ ПОДЕРИ, ЧТО-ТО ЗНАЧИМ!
Ян так заорал, что у него заболело горло. Прислушиваясь к визгу шин, он почувствовал, что передний бампер объявляет о своей кончине, но в конце концов решил, что в запасе еще есть пара минут, и продолжал нестись все глубже в ночь.

Бекки Уорд еще раз прочитала сообщение, полученное по электронной почте. Не то чтобы она не верила своим глазам, а просто не знала, чему верить. На ее запрос поисковая система предоставила ей интернетовское издание тунисской газеты. Под заголовком "Монстр Каира" рассказывалось, как высокая женщина в темном плаще выбежала на улицу, где играли дети, и тут же убила одного из них, "оставив лишь сухие останки, легкие, как бумага".
Они в Каире не работали — это территория египтян и французов. Бекки вспомнила отзывы Жана Бокажа о египетской команде. Он говорил, что они эффективно поработали на одной из самых древних инфицированных территорий, а полковник Бокаж скуп на похвалу, как скряга на милостыню. Значит, работа была проделана действительно большая.
Бекки вернулась к сайту тунисской газеты. Заметка была маленькой, и в ней не содержалось никаких имен. Может быть, стоит попробовать поиск по ключевым словам в материалах других египетских газет? Попытка оказалась безрезультатной, так что Бекки ограничилась тем, что распечатала заметку для Пола. Он находился наверху, в своей комнате, и было слышно, как он расхаживает — взад-вперед, взад-вперед.
После гибели отца Пол спустя некоторое время занял его комнату, оставив все вещи на прежних местах. Даже журналы, которые Уорд-старший читал в день своего исчезновения, так и продолжали лежать там, на полочке рядом с его любимым старым кожаным креслом.
Бекки сознавала, что горе от этой потери оказалось сильнейшим потрясением для мужа, за исключением, может быть, той любви, продиктованной зовом крови, которую он испытывала к Мириам Блейлок. Бекки старалась не винить Пола за то, что весь этот эмоциональный запас он принес в их супружескую жизнь. По всем правилам, она бы должна была ненавидеть то, что в результате получила: одержимого мужчину и чужого мальчика. Но они в ней нуждались, и оба были яркими личностями. Бекки ничего не могла поделать с этой своей безграничной преданностью и такой же безграничной любовью.
Пол ходит взад-вперед, взад-вперед. Она должна рассказать ему про Монстра Каира... Бекки выключила компьютер и занялась сигнализацией. Ян уже давно не проявлял любопытства в отношении этой комнаты и, соответственно, не пытался отключить сигнализацию, чтобы проникнуть сюда. Однако в последнее время он был таким мрачным, раздражительным, поэтому Бекки не знала, что от него можно ожидать.
Прошлой ночью Ян явился в три часа, его глаза красноречиво свидетельствовали, что он взвинчен и пьян. Но все же парень стоял твердо как скала, его речь была четкой, язык ничуть не заплетался. Совсем как его отец: Уорд мог выпить четверть галлона шотландского виски и после этого выхватить пистолет из кобуры и прицелиться ровно за две секунды.
— Пол, — она переступила порог его комнаты и протянула мужу распечатку. — У меня для тебя кое-что есть.
Пол прочитал текст по крайней мере три раза.
— Я поеду в Лэнгли, — сказал он, закончив чтение.
Их группа выжила по одной простой причине: держись подальше от высокопоставленных бюрократов, и они о тебе не вспомнят.
— Это будет ошибкой.
— Ну и ну. Вампиры на свободе, а ты называешь это ошибкой. Спасибо.
— Разве Бокаж не возьмет это дело в свои руки? Добавь к этому египтян... такую команду можно считать превосходной.
Он снова долго и внимательно изучал распечатку.
— Французская программа до сих пор работает, не спорю. Но что случилось с египтянами, я не знаю — возможно, их разогнали.
— В любом случае это не наши проблемы.
— И что ты предлагаешь? Сидеть на месте?
— Позже, Пол, ты займешь мою позицию.
— Я не собираюсь вставать ни на чью позицию, ясно? Я просто вижу, что все возвращается, а никого это не трогает. Вот в чем проблема, — он бросил распечатку на стол. — Мне нужны еще люди для слежки за Паттен.
— Это не получится.
— Ну, это по крайней мере глупо. Почему это не получится, если учесть, что в прикрытии дыры размером с Большой каньон? Она покинула находящийся под наблюдением номер три ночи назад. Я знаю, что она привела кого-то в свой дом, и знаю зачем Мне нужны люди, которые будут следить за ней день и ночь.
— Пол, если ты поедешь в Лэнгли... — она замолчала.
Незачем продолжать — будет только хуже.
— И что?
— Сам знаешь, — Бекки повернулась к нему спиной.
— Меня уволят и восстановят. Стоит только выиграть хотя бы один из процессов, эти тупицы оставят тебя в покое. Мне нужны еще тела по делу Паттен, и я добуду их.
— Пол, ты просто во всеуслышание объявишь, что ловишь без крючка в пустом пруду.
— Ради Христа! Топка была теплой, и человек исчез!
— И с этими уликами ты отправишься в Лэнгли?
— Да.
— Ты не получишь подкрепление, у тебя отберут и тех людей, что есть.
Пол улыбнулся ей, и в комнате словно стало светлее. У его сына точно такая же улыбка. Тогда Бекки неожиданно для себя поцеловала мужа и позволила себе раствориться в его ответном поцелуе.
— Если я захочу, чтобы мое лицо отполировали, то пойду к столяру, — смеясь, заметила она.
Он потрогал свой подбородок.
— Я брился.
Бекки провела пальцами по ею щеке.
— Два дня назад.
— Так давно? Ты уверена?
— Я при этом присутствовала.
Пол взглянул на нее, и какое-то мгновение она словно смотрела в глаза большого ребенка. Ее всегда поражало удивительное сходство между ним и Яном В каком-то смысле Бекки была не женой и матерью, а хранителем двух странных, но безмерно притягательных существ.
— У нас трудности, настали крутые времена.
— Если ты будешь держаться подальше от Лэнгли, то никаких трудностей не будет.
— У нас все еще есть два вампира, которые действуют на широком пространстве в двух разных уголках мира, — вот это я и называю крутыми временами. — Пол подошел к окну. — Нам нужно оружие, — тихо закончил он.
— Ну конечно. А что, если на него наткнется Ян? Или... Господи, ты говоришь о Лэнгли. Если там узнают, что у нас есть оружие, они могут возбудить против нас официальное дело.
— Но Господи, Боже мой! Оно должно быть у нас!
— Я знаю, что нам нужно оружие. И я помогла тебе обзавестись им. Вспомни, чье имя стоит на расписке о возврате? Не твое.
— Если их только двое... А что, если их двадцать, или пятьдесят, или пять сотен?
— Ты же знаешь, что это не так.
— Мне надо встретиться с Бриггси.
— Это чудовищно плохая идея. Ты не только нарушаешь субординацию, ты явишься к человеку, который, мягко говоря, тебя не любит.
— У него есть власть. Мне нужен тот, кто может сказать "да".
— Думаю, тебе следует начать с Сесилии.
— Сесилия — зануда.
— Сесилия — справедлива, к тому же она твой непосредственный начальник. Иди в ее кабинет с железными доказательствами, и она тебя выслушает. Ты не уважаешь субординацию, Пол, начинаешь не с того конца. Из-за этого мы и висим, держась за веревочку зубами, в то время как нам следовало бы быть такими, как Бокаж, у которого со штатами все в порядке. Он-то при деле — ждет, наблюдает.
— Ага, значит, это моя вина. Ну конечно. А я вот, оглядываясь на все эти годы, считаю, что вина лежит на администрации с их дубовыми головами.
— Пол, я не хочу, чтобы ты пошел туда и все испортил. Мы можем потерять то малое, что осталось от нашей операции.
— Ну и что? Ты же считаешь, что она закончилась.
— Конечно нет! Я постоянно просыпаюсь по ночам в холодном поту из-за того, что она не закончилась. И я знаю... Пол, а что будет с Яном? Что из него получится? Пол, Ян... ты поэтому был таким... таким напуганным недавно? Да, Пол? Ян?..
— Какое отношение Ян имеет ко всему этому?
— Ян к этому имеет прямое отношение! Он живет с нами! И я боюсь за него. Я не знаю, что с ним может случиться.
Вот оно, на столе.
— Никто не знает, кем станет Ян. Единственный выход — это ждать и наблюдать, пото...
Пол прервался на полуслове и обернулся. Бекки последовала его примеру. В дверях стоял Ян. Лицо Пола напряглось, Бекки подошла к сыну, задавая себе тот же самый вопрос, который увидела в испуганных глазах мужа: как давно мальчик здесь стоит и что он слышал?
— Доброе утро, Ян.
— Да уже полдень, — проворчал Пол.
— Ждать и наблюдать, отец? Чего ждать?
— Это деловой разговор. Мы не можем это обсуждать, ты прекрасно знаешь, что...
— Нет, отец, можем, потому что ты лжешь. Разговор шел обо мне, — он вошел в комнату и приблизился к отцу. — За чем вы наблюдаете?
— Ради всего святого, Ян.
— Что со мной не в порядке?
— Ян...
— Замолчи, мама.
— Не смей говорить матери "замолчи".
— Тогда скажи мне, отец, за чем вы наблюдаете. Что со мной не в порядке? — Он покраснел, глаза у него стали большими. Бекки еще никогда не видела такого выражения на его лице. — Что со мной не так?
Он излучал гнев, как ядерный реактор — жар. Как давно он знает, что существует тема, касающаяся его, но которую с ним не обсуждают? Что ему уже известно?
— С тобой все в порядке, — ответил Пол, и любовь, промелькнувшая в его глазах, поразила Бекки. Сердце неприятно заныло в груди.
— Правда? Тогда давай поставим вопрос по-другому. Раз со мной все в порядке, то я должен спросить, что случилось с тобой.
— Ян...
— Мама, что-то происходит! Наша семья изменилась, она теперь совсем не такая, как раньше. Отец, я и ты... мы обычно... — его голос задрожал. Какое-то время он молчал, и в душе его мужчина старался подчинить себе мальчика. — Отец, ты меня ненавидишь? Так? Или я просто пугаю тебя?
Пол вздохнул, как вздыхает человек, которому только что перерезали аорту метко брошенным ножом.
— С чего ты взял, что он тебя ненавидит?
— Если я все делаю правильно, то он безразличен, как могильный памятник, но если я делаю что-то такое, что ему не нравится, он готов треснуть меня молотком. Разве я не прав, отец?
Уорд продолжал молчать.
— Скажи мне! Ты презираешь меня, или боишься, или ненавидишь? Ради Бога, скажи мне, что происходит! Ответь, отец!
У Пола резко обозначились скулы; он опустил глаза. Из курса ведения допросов Бекки знала, что сейчас он ощущает в вопросах угрозу для себя, поэтому может взорваться и нанести ответный удар.
— Пол, — произнесла она с нажимом в голосе, надеясь, что он услышит ее предупреждение.
— Ты не балуешься наркотиками. Не напиваешься. Ты не исчезаешь, черт подери, в моей машине до трех часов ночи!
— О Боже! Боже мой, я не могу в это поверить. Я просто не могу в это поверить.
Ян взглянул на Бекки, в его глазах сверкнули слезы. Как ей хотелось обнять их обоих, чудесным образом излечить семью одной силой своего желания сделать это. Затем он резко повернулся и убежал к себе наверх. У Бекки не оставалось выбора, и она последовала за ним. Пол тоже испытывал боль, но Ян был ее сыном (пусть кто-нибудь попробует отрицать это!), так что Уорд может и подождать.
Ян яростно запихивал свои вещи в рюкзак. Хорошо бы вернуть те дни, когда ее поцелуй волшебным образом залечивал все его раны... Она обняла сына за плечи, пытаясь повернуть к себе лицом, но он высвободился из ее рук. Бекки повторила попытку.
— Мама, пожалуйста, не трогай меня!
— Милый...
Ян указал на дверь.
— Этот человек... этот человек... он разрушил мою жизнь.
— Ян!
— Мама, я с первого курса получаю одни пятерки, я говорю на четырех языках, а он заставляет меня оставаться в этой дурацкой школе в забытой Богом дыре... и он может только говорить глупые, бессмысленные вещи, когда я протягиваю ему руку и прошу сказать мне правду, — закинув рюкзак на плечо, он направился к двери. — Спасибо, папочка! Ты все упростил! Ты подсказал мне чертовски легкий выход!
— Ты куда?
Бекки проиграла и понимала это. Напряжение между Яном и Полом... ужасное, разрушительное напряжение... стало слишком сильным. Все неизбежно подходит к своему концу; эту истину она знала уже не первый год. И вот сейчас тайная часть ее сознания, та, в которую она старалась не заглядывать, открылась для нее, и внутренний голос прошептал: "Пусть идет. По крайней мере, он будет в безопасности... и недоступен для Пола".
Бекки подошла к Яну. Юноша позволил себя обнять, но оставался холоден и неподвижен. Она коснулась его великолепных светлых волос.
— Я помню, как подстригала твои кудри в первый раз.
— Мам...
— Я плакала — мне было их жалко...
Они молчали, женщина и ребенок, и Бекки из Джерси, которая знала, что в большинстве случаев делает что-то неправильно, где-то глубоко внутри себя почувствовала, что по крайней мере одно остается бесспорным: она мать, а это ее сын.

Пол верил, что Бекки сможет уладить отношения с Яном Сам он вряд ли отважился бы на это. Он не мог даже смотреть ему в глаза. Чем старше становился мальчик, тем сильнее росло волнение Пола. Подарив ему жизнь, он поступил опрометчиво, и причиной тому — нежелание даже допустить возможность того, что его сын может превратиться в монстра. Да, мать мальчика была одним из самых ужасных вампиров — кровожадная софистка, обладавшая особой смертельной способностью вмешиваться в человеческий мир. И он ожидал, что законы природы неприменимы к этому ребенку? Именно так, причем для этого у него были основания: Ян не мог считаться стопроцентным вампиром, он не воспитывался в семье вампиров, никогда не питался человеческой кровью. Чтобы быть уверенными, что у него не может даже возникнуть подобное желание, ему никогда не рассказывали о вампирах.
Но теперь Ян достиг зрелости, и эта страсть к Лео Паттен ужаснула Пола.
— Я люблю тебя всей душой, — прошептал Уорд, прислушиваясь к голосам наверху. — Мальчик мой...
Пол вышел из дома и сел в свой "мустанг", машинально отметив, что прошлой ночью Ян истратил около четырех галлонов бензина. Старушка пожирает галлон примерно за шестнадцать миль, значит, парень проехал намного больше, чем несколько миль до школы и обратно. Он в самом деле, как и говорил, ездил на холмы. Но что это означает? Не пропал ли кто-нибудь прошлой ночью в холмах?
Нет. Господи, только не это! Он пока еще не знает вкуса крови и, дай Бог, не узнает никогда. Сделай ему рентген, и ты не увидишь тот полый огромный орган, который служит вампирам желудком, а также слишком большое сердце. Ян унаследовал от матери только мозг, в котором было на треть больше извилин, чем у человека.
Пол запустил двигатель и направился к аэропорту, стараясь избавиться от беспокойства за сына. По сотовому телефону он поинтересовался погодой на всем протяжении своего маршрута. Метеосводка оказалась просто великолепной. По крайней мере, хоть что-то хорошо. Черт, вдруг это хорошая примета... Может быть, это означает, что в Лэнгли ему помогут.
Спустя четверть часа Уорд свернул к возвышавшемуся перед ним зданию аэропорта и вынужден был притормозить, чтобы не проехать. "Ты лихачишь, — сказал он себе, поняв, что мысли о Яне заставили его разогнаться до восьмидесяти миль в час. То же самое случилось с ним вчера на Манхэттене. — Приятель, успокойся".
Ему было назначено на двенадцать двадцать. Сейчас девять двадцать. Перелет на "Муни-М20М" займет около двух часов. Это был прекрасный и достаточно быстрый маленький самолет. Пол отправлялся в путь из аэропорта "Стом-Кинг" с бетонными заплатками на взлетной полосе и старой дренажной системой, но ему нравилось здесь. Кроме спортивного самолета Уорд был владельцем гидросамолета "Пайпер Супер Каб", который они с Яном использовали для того, чтобы летать на рыбалку на север, за холмы. Там, на озерах, пятифунтовая форель была обычным явлением.
Он уже был в ангаре, когда раздался звонок сотового телефона.

Страница 7 из 30 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |