Рассказы. Джон Рональд Руэл Толкиен.

на самом низком уровне. Я могу достигнуть (более или менее)
добровольного подавления неверия, когда я вынужден оставаться
там, и нахожу поддержку в каких-то мотивах, которые помогают
избавиться от скуки: например, языческое, геральдическое
предпочтение темно-синего перед светлым. Такое подавление
недоверия, происходит ли оно из-за усталого, жалкого или
сентиментального состояния ума, свойственного "взрослым". Я
представляю, что это обычное состояние взрослых в обществе
волшебной сказки. Они захвачены и удерживаются там при
поддержки сентиментальности (воспоминания о детстве или
представления о том, каким оно должно было быть) и они
убеждают себя, что им надо любить волшеные сказки. Но если они
насамом деле любят их-, им не следует подавлять недоверие: они
могут верить - в прямом смысле.
Итак, если Ланг имеет в виду что-либо подобное, то в его
словах содержится немного правды. Можно сказать, что дети
легче подаются заговору. Возможно, это и так, хотя я в этом и
не уверен. Такое убеждение, я думаю, часто просто иллюзия
взрослых, вызванная детской покорностью, недостатком
словарного запаса и опыта критического осмысления и их
ненасытностью (соответствующей их быстрому росту). Им нравится
или они стараются полюбить то, что им дают, если им это не
нравится, они не могут как следует объяснить свое неприятие и
его причины (и поэтому часто его скрывают), они без разбору
могут любить огромное количество совершенно разных вещей, не
затрудняя себя анализом своей веры. В любомслучае, я
сомневаюсь, что это снадобье - чары хорошей волшебной сказки
- из тех, что могут "притупляться" от длительного
пользования, ослабевать с каждым глотком.
"Это правда?" - это главный вопрос, который задает ребенок",
- говорит Ланг. Я знаю, ребенок задает этот вопрос, и это
вопрос не из тех, на которые можно ОТВЕТИТЬ ПОСПЕШНО или
отделаться какой-либо глупостью. <$FНо гораздо чаще дети
спрашивают меня: "Он хороший? Он злой?" Им гораздо важнее
разграничить Правильную и Неправильную стороны. Этот вопрос
столь же важен в Фаерии, как и в Истории.> Но этот вопрос
вовсе не свидетельство "притупившейся веры" или даже жедания
иметь такую веру. Гораздо чаще он вызван желанием ребенка
знать, с каким видом литературы он встретился. Детское знание
мира столь невелико, что они не могут судить без подготовки и
без чьей-либо помощи столкнулись ли они с фантастическим,
странным (то есть редким или давним), бессмысленным или просто
со "взрослым" (то есть чем-то обычным, из мира своих родителей, что
часто так навсегда и остается неисследованным). Но они
распознают разные виды литературы, и могут любить каждый - в
свое время. Конечно, границы между ними часто сомнительны, или
меняются, но это так не только для детей. Мы все знаем
различия между ними, но и мы не всегда твердо уверены, к чему
именно нужно отнести то, что мы слышим. Дети могут легко
поверить сообщению, что в соседнем графстве водятся людоеды,
многие взрослые могут легко согласиться поверить, что они
водятся в соседней стране, а что касается соседних планет, то
немногие могут вообразить, что они населены (если это вообще
возможно вообразить) кем-либо кроме злобных монстров.
Итак, я один из тех, к кому обращался Эндрю Ланг, так как
родился примерно в то же время, что и "Зеленая книга Сказок"
- ребенок из тех, для кого, как он думал, волшебная сказка
представляет эквивалент взрослого романа, и о которых он
говорил: "Их вкусы остались такими же, как вкусы их диких
доисторических предков, живших тысячи лет тому назад. И они,
кажется любили волшебные сказки больше, чем историю, поэзию,
географию или арифметику". <$FПредисловие к "Фиолетовой книге
Сказок".> Но много ли мы знаем на самом деле об этих "диких
предках", кроме того, что они не были дикими? Наши волшебные
сказки, какие бы действительно волшебные элементы в них ни
присутствовали, конечно же, не те же самые волшебные сказки,
что были у них. Так же, если считать, что у нас есть волшебные
сказки, потому что они были у них, тогда, возможно, у нас есть
история, география, поэзия и арифметика именно потому, что они
любили их тоже в том виде, в каком они у них были, и
настолько, насколько они уже успели разделить на разные
направления свой великий интерес ко всему на свете.
Что же до детей сегодняшнего дня, то слова Ланга не совпадают
с моими воспоминаниями или с моим опытом общения с детьми.
Ланг мог ошибаться в отношении тех детей, которых он знал, но
если и нет, то в любом случае дети значительно различаются,
даже внутри узких границ Британии, и такое обобщение, которое
трактует их как класс (не обращая внимания на их
индивидуальные способности, влияние страны, в которой они
живут, их воспитание) будет обманчивым. У меня не было
какого-то специального "желания поверить". Я хотел знать.
Доверие к сказке зависело от того, как она приходила ко мне,
рассказываемая старшими, или автором, или от присущего ей тона
и духа сказки. Но я не могу вспомнить ни одного случая, когда
удовольствие от сказки могло бы зависеть от веры в то, что
такие вещи происходили или могли происходить в
"действительности". Волшебные сказки простобыли связаны в
первую очередь не с возможностью, но с желательностью. если
они пробуждали желание, удовлетворяя его пока не делали
его часто невыносимым, они добивались успеха. Не стоит здесь
говорить об этомболее подробно, поскольку я собираюсь позже
сказать что-нибудь об этом желании, смеси многих составляющих,
как универсальных, так и присущих только современному человеку
(включая современных детей) или даже определенным типам людей.
У меня не было никакого желания попасть в такие приключения,
как сновидения, подобно Алисе, и рассказ о них просто
забавляет меня. Немного было у меня желания искать зарытые
сокровища или сражаться с пиратами, и "Остров сокровищ"
оставлял меня равнодушным. Краснокожие индейцы были
интереснее: у них были луки и стрелы (у меня было и до сих пор
остается так и не удовлетворенное желание научиться хорошо
стрелять из лука), и странные языки, и намеки на древние
традиции и способ жизни, и, самое главное, были в этих
историях леса. Но земля Мерлина и Артура была еще лучше, а
лучше всех были безымянные Норвежцы Сигурда из Вольсунгов и
князь драконов. Такие страны я хотел превыше всего. Я никогда

Страница 58 из 67 Следующая страница

Библиотека Фэнтази | Прикольные картинки | Гостевая книга | Халява | Анекдоты | Обои для рабочего стола | Ссылки |